Хамелеон

      Вопреки распространённому мнению, если бы какой-нибудь гипотетический федерал вынужден был забрать дело у гипотетического копа — последний поблагодарил бы всех святых за избавление от очень болезненного геморроя. Вопреки тому же мнению — случается такое нечасто. Если расследование курирует ФБР, местные полицейские всё равно выполняют свою работу и собирают доказательную базу. ФБР сотрудничает, а не отнимает дела у полиции. У ФБР своих проблем по горло.       — Алисия, верно?..       — Элисон, — поправила Хойт, но не повернулась. Она смотрела, как капает кровь. С глухим стуком, который навязчиво засел в голове и вряд ли уберётся оттуда в ближайшее время.       — Ладно, Элисон, чем займётесь после?       Хойт отвлеклась от подвешенного на пляжном турнике тела офицера и почти насторожённо глянула вниз. Агент ФБР утопил в своём стакане с кофе уже не один бычок. Он сидел на корточках и иногда зевал, казалось, дай ему волю — усядется прямо на песок. Снимет обувь и насладится видом.       — Есть предположения по делу? Хотите поделиться?       Он провёл ладонью по щетине, стряхивая что-то невидимое её глазу.       — Хочу вас чем-нибудь угостить. Не против?       — Сейчас не время для посиделок с коллегами.       Её тон остался нейтрально вежливым, но Хойт была против. Сильно. Агент Ривера стрельнул лукавым взглядом и мазнул по нижней губе языком… Очень напоминая этим одного знакомого. Будто мёртвый Уэйн нашёл лазейку и передал ей привет с того света.       — С нашей работой времени не будет никогда. Да и я вам не совсем коллега… Что там у тебя с личной жизнью? — В его глазах блеснула снисходительная насмешка. — Слышал, всё глухо. Звёзд с неба не хватаешь.       Хойт улыбнулась, стараясь не попасть в объективы фотокамер. Снимали не только криминалисты, столпившиеся за ограждением зеваки тоже пытались урвать момент и заснять истекающее кровью тело. Конечно, их пресекали патрульные — уже только потому, что жертва их сослуживец, — но пройдёт пара часов, и кто знает, что появится в сети.       — Слышала, твоя бывшая жена метала в тебя колюще-режущие предметы прямо в офисе. А дома ты устраивал ей такие истерики, что соседи вызывали полицию. Слишком горячий нрав? Предпочитаю тишину. Лучше никак, чем вот так.       — Б-р-р… — Её неприятный собеседник поёжился, словно от холода. — До твоего характера моей жене и впрямь далеко. А может, ты по девочкам? Если оно вправду так, то просто скажи отвалить. И я отвалю.       — В плане девочек — считай меня гомофобом. Гомофобнее некуда.       На какое-то мгновение его фривольная ухмылочка погасла, но сразу после засветилась вновь. Хойт посмотрела вниз, всем видом показывая, что слушает дальше. Но Ривера ничего не сказал. Тот самый подвид — когда не просто урод, а самовлюблённый урод. Если не с ним, то вообще не по мужчинам? Между прочим, от романтики с женщиной ей было тошно на всех уровнях. И главным образом на физиологическом. Даже секса ради секса не получится, потому что она просто не сможет возбудиться.       — Но если вдруг замутишь с каким-нибудь парнем, — проронила Хойт, — позови меня посмотреть. Это должно мне понравиться.       Кинув в стакан очередной бычок, Ривера сплюнул туда же сигаретную горечь.       — С бабой замучу, третьей тебя позову. Алисия.       Наверное, он тоже ожидал очередной реплики, и Хойт действительно собиралась ответить, но к обочине прижалась машина — всё её внимание тотчас сосредоточилось на ней. Салливан и Родригес. Явление, мягко говоря, нежелательное, однако убийства копов — дело резонансное, на местах преступления всегда много прессы и полиции. Первое убийство списали на личные разборки — её детективы тщательно прорабатывали эту версию и с головой ушли в проверку связей и контактов жертвы. Теория посыпалась, когда убили второго полицейского. С убийством третьего вмешалась она, а потом подключилось и ФБР.       — Коммандер…       Хойт проследила, как Салливан выходит из машины, но, услышав голос, нехотя повернула голову. Задержала взгляд на молодой афроамериканке. Ветер качнул прядь её жёстких волос и, прежде чем продолжить говорить, та пригладила их тыльной стороной ладони.       — По предварительному осмотру всё так же, как и с первой жертвой. Патрульный, мужчина, раны нанесены в область груди и живота, горло перерезано, подвешен за ноги так, чтобы кровь стекала вниз. Доктор Купер скажет, совпадает ли орудие убийства, но…       — Основная версия — убийства на почве ненависти? — перебил её Ривера. Встал, точным движением швырнул полупустой стакан в контейнер для мусора. Кофе тёмной россыпью расплескался по песку. — Вы расстреляли какого-нибудь черножопого, и его дружки возомнили себя мстителями.       Хойт перевела взгляд на девушку, ожидая… чего-то. Растиражированная война копов и федералов тоже по большей части миф, но когда с той или другой стороны попадается заносчивое говно, конфликтов бывает не избежать. Нет никакой войны, есть человеческий фактор.       — Или мексикашку. — Парировала та.       Хойт слабо улыбнулась, видя, как её сержант — Джина — не сводит глаз со смуглого лица Риверы.       — Чего? — Изобразил удивление тот.       — Возможно, мы расстреляли какого-нибудь мексикашку, и его дружки мексикашки возомнили себя мстителями.       — Да. — Ривера сверкнул белыми зубами. — Возможно.       Вначале Джина Палмер показалась Хойт просто выскочкой с синдромом отличницы. Под шумок Хойт даже хотела убрать её из отдела убийств, однако быстро поняла, что к чему, и пришла к выводу, что убирать нужно не её. Джина ценный сотрудник, а вот одного из своих коллег она балластом тянет за собой. Заслуги многих раскрытых дел можно смело приписывать не им двоим, а только ей.       — Ну и как этот милый социопат заманивал ваших парней для расправы? — Перевёл тему Ривера. — Камеры? Диспетчеры? Есть предположения? Вы делитесь своими, я вас поправляю и делюсь своими.       — Вторая жертва — женщина, — поправила его Джина, пока Хойт разглядывала Салливана.       Они продолжали разговор, и Хойт даже улавливала суть, однако смотрела исключительно на Салливана. Тот говорил с офицером из оцепления. Близко к месту преступления не подходил, но по-хорошему его и вовсе здесь быть не должно. Она надавила на бывшего шефа Сайкса, и к основной работе тот его не допустил. По медицинским показаниям. Салливан работает только в офисе и только с бумагами, и если он до сих пор не уволился, значит, надеется вернуть себе прежнюю работу.       На самом деле, его увольнение обрадовало бы её. Это главная причина того, почему они не вместе. После таких травм восстанавливаются долго, Салливан всё понимал и продолжал тренироваться, но когда он узнал, что его возвращение она оттягивает специально, то просто вышел из себя. «Не опекай меня» — было самым вежливым из того, что он сказал. Возможно, в этом была доля истины. Возможно, если бы она не опекала его, то сейчас ему не приходилось бы разбирать бумажки. Но что сделано, то сделано, она не смогла поступить по-другому, а Салливан не смог этого стерпеть.       Правда в том, что будь она на его месте — тоже бы не смогла.       — …Наши офицеры предупреждены. — Вникнув наконец в слова Джины, Хойт покосилась на неё. — Сейчас никто не должен ездить в одиночку даже на самые незначительные вызовы. Патруль только вдвоём и…       Под звук её голоса Хойт глянула на подвешенный труп. А этот вышел в одиночку. В магазин — пообедать. Очередная правда в том, что копы могут приглядывать друг за другом, но не могут не выходить на улицы. И по всем законам здравого смысла — когда-нибудь им придётся остаться одним. Ещё некоторые из них злы и самоуверенны, пусть кому-то и хватает способностей резать их сослуживцев, но их-то такая участь не постигнет, верно? Они-то справятся.       Хойт вновь посмотрела на Салливана и на какое-то время зависла, поймав его ответный взгляд. Ещё одна правда — бросил её всё-таки он. После её возвращения в Майами их отношения продержались всего несколько месяцев.       — Коммандер?..       Повернувшись, Хойт заметила удаляющуюся спину Риверы — наверняка в синей куртке ФБР ему было чертовски жарко. Оставшаяся на месте Джина сделала удивлённое лицо. На самом деле удивляться было чему — как прибывший на место преступления руководитель, Хойт была слишком молчалива и невнимательна.       — Отлучусь? — Спросила Джина так, будто Хойт знала о чём речь. — На час, не больше. Я предупреждала. От нас здесь останутся Тони и Роббинс, но всё уже почти сделано, и тело скоро увезут.       Хойт медленно кивнула. Дочь Джины учится в младших классах, и сегодня её нужно забрать после уроков. Хойт проследила, как Джина поднимается по лестнице, смотрит на часы, а затем переходит улицу и идёт по тротуару. Одна…       Через несколько минут Хойт догнала её на светофоре. Раскрыла дверь машины, молча предлагая сесть рядом. А заметив на лице новое удивление, пояснила:       — Правило помнишь?       — Он убивает патрульных. — Напомнила Джина. — Я не патрульный.       — Пока убивает только патрульных. Кто знает, что будет потом? Ты засыпалась и понятия не имеешь, в каком направлении двигаться дальше.       — Имею. — Джина села в пассажирское кресло. — У нас есть новые версии, и мы будем их прорабатывать.       Она замолчала, и некоторое время Хойт вела в тишине. Лишь видела краем глаза, как Джина поправляет серый пиджак и пальцем счищает с пухлой губы слегка размазанную помаду.       — По поводу агента Риверы… — Джина убедилась, что Хойт слушает, и только потом продолжила. — Что думаете о нём?       — Он обезьяна. Но судя по его послужному списку и тому, что все скандалы с женой сходили ему с рук, — это непростая обезьяна. Вероятно, даже полезная, считаться с ним так или иначе придётся.       Джина сдержанно кивнула и до самой школы не произнесла больше ни слова. С Риверой Хойт увиделась уже в офисе — там же она застала и Салливана, оживлённо обсуждающего что-то с местными детективами. Едва слышно вздохнула. Родригеса нет… Словно подтверждая её ошибку, из-за угла вырулил Родригес, коротко кивнул в знак приветствия и устремился к Салливану. С тех пор, как Тревиса подстрелили и Родригес узнал об этом, они снова не разлей вода.       — Мне говорили, что ты танком прёшь напролом. — Рядом замаячил Ривера. — Побег с места преступления не очень-то вписывается в эту характеристику. Совсем зазвездилась, Алисия?       — Какой ещё побег? — Хойт нехотя повернулась. — Ты сидел там и харкал в стакан, мои люди сделали всю работу.       Ривера обнажил белые зубы.       — Я наблюдал. Пошли вечером со мной — расскажу, что высмотрел.       Помолчав несколько секунд, Хойт знаком подозвала к себе подчинённого. Но её жест заметил лишь Родригес и на удивление быстро подошёл ближе.       — Это детектив Родригес из убойного, — представила его Хойт. — Если офиса недостаточно, он с тобой сходит. Куда захочешь.       Бросив взгляд на Родригеса, Ривера криво усмехнулся. Явно скептически, как-то даже самодовольно.       — Я пас. Не в моём вкусе. Но запомни, Алисия, — не я начал эту войну.       Ривера направился к большой доске — около этой доски сосредоточились столы детективов, и любой, приблизившийся к ней, оказывался в центре внимания. Вне своего кабинета Хойт отдавала команды и проводила брифинги именно здесь. Но теперь её место занял Ривера и, активно жестикулируя, принялся обрисовывать ситуацию её людям.       — Что это было? — Родригес смерил её удивлённым взглядом.       — Человекообразный самец обезьяны метит территорию. Войну себе какую-то придумывает, пыжится то тут, то там.       — А «Алисия» откуда взялось?       — Оттуда же — плод его воображения.       — Почему бы не поправить?       — Потому что его дырявая память — лишь его проблемы. Не мои. Не волнуйся, скоро напрыгается, причиндалами у всех перед лицом потрясёт и успокоится.       Родригес понимающе хмыкнул. Чересчур понимающе — раньше он вообще не общался с ней, если, конечно, разговор не касался дела. Что изменилось сейчас?       — Насчёт Салливана…       — Я не допущу его до расследования этого дела. — Сразу же осекла Хойт. — Не допущу даже до аттестационной комиссии.       — Он не вылезает из спортзала. Постепенно наращивал нагрузки, и теперь…       Хойт развернулась к нему полностью и Родригес замолчал.       — Если его подстрелят, ты будешь за это отвечать? А если из-за него подстрелят кого-то ещё, кто за это ответит? Может, ты? Он ещё не восстановился. И не пройдёт аттестацию.       — Конечно, он её не пройдёт, ведь вы не даёте ему и шанса.       — У него будет шанс, но не так скоро, как хочется вам обоим. А вместо того, чтобы обижаться и подсылать ко мне своих друзей…       — Он меня не подсылал, вы сами подзывали к себе кого-нибудь. И лучше ему не знать о нашем разговоре.       Хойт кивнула и, не прощаясь, направилась в сторону своего кабинета.

***

      В перерывах между дремотой Кларк видел кактусы. Кактусы, кактусы, снова кактусы. Песок и скалистые возвышения. Иногда старые одноэтажные магазинчики или дома. Иногда зелёные или жёлтые дорожные обозначения. Всё сливалось в песчано-серо-зелёное полотно и, казалось, Кларк был не в силах запомнить дорогу. Если бы они не проехали заброшенное поселение — то самое, где он оставил Дориана и где Уэйн подстрелил Салливана, — Кларк вряд ли понял бы, в каком именно направлении они движутся.       Увидев знакомый пейзаж, он прилип к стеклу и выдохнул так громко, что оставил плотный след своего дыхания.       — Смотри не блюй здесь, котик. — Послышалось рядом. — Я устал за тобой убирать.       Кларк медленно повернул голову. Медленно, потому что быстрее он не мог. Тело казалось ватным, язык тоже слушался плохо, и путались мысли. Почему Харрис посадил его рядом с собой? Почему?       Бояться ему нечего — пока Кларк неопасен, — но какой смысл держать его у всех на виду?       — Куда мы едем?..       — В Алпайн. — Ответил Харрис. — Мелкий такой городишко на западе Техаса. Ты должен помнить, сам мне про него говорил.       Харрис, который смотрел на него сейчас, мало напоминал того человека, которого Кларк встретил впервые. Интеллигентный офисный клерк — вот что теперь представлял из себя Харрис. Он перекрасил волосы, скрыл настоящий цвет глаз тёмными линзами, надел очки в тонкой металлической оправе и перчатки, видимо, чтобы не оставлять следов. Но этого ему было мало, и Харрис начал покупать гримёрные материалы. С каждым новым визитом в нём что-то изменялось, и в какой-то момент незнакомые детали оттеснили знакомые. Кларк перестал его узнавать.       Всё было сделано в расчёте не столько на окружение, сколько на программы идентификации лиц на заправках, в супермаркетах и других людных местах. Харрис продолжил менять ключевые точки лица — что-то подложил под щёки, изменил форму нижней губы, поработал над формой… ноздрей? Где-то появились родинки, которых раньше Кларк не замечал, немного поменялась походка. Казалось, даже акцент стал иным. Это было незначительным и одновременно делающим его кем-то другим.       Хамелеон прячется у всех на виду — всё это время они не выезжали из Техаса. Харрис отмыл украденные деньги и мирно устроился на них в одном из городков. Так зачем ему понадобилось уезжать? Почему именно в Алпайн? В Алпайне никого не осталось…       Ничего и никого.       Сколько времени прошло? Сколько точно? Кларк всё пытался сосчитать, но однажды — после очередной дозы препарата — сбился и счёт возобновить уже не смог. В Алпайне никого не осталось — хоть это он может знать наверняка? Не было причин там оставаться. Ни одной.       Харрис везёт его с собой, потому что не собирается возвращаться? Или потому, что как-то раз отлучился слишком надолго и Кларка едва не нашли услышавшие шум соседи? Они почти вызвали полицию. Почти. Вовремя появился Харрис и всё уладил. Потом он доходчиво объяснял, что случится, если Кларк будет плохо себя вести. Кларк открыл в нём новый талант — дрессировку подкреплением и наказанием… Но всё, о чём он мог думать в те мгновения, — почему так похоже? Признаться, это так смешило его, что Харрис злился сильнее.       Кларк оказался на месте Дориана, которого запирал в подвале и угрозами заставлял делать то, что было нужно. Убегая от Дориана, он лишь влез в его шкуру. Когда Кларк просыпался после препарата — диазепама? бутабарбитала? — он мог смирно лежать и думать о Дориане. Часами. Он не думал ни о хорошем, ни о плохом, просто в мельчайших деталях вспоминал его лицо. Казалось, что у него вновь отбирают самое ценное — воспоминания. Словно однажды он может проснуться, а образ Дориана будет смазанным, неясным. Как отражение в мутной воде. И даже если захочет, Кларк не увидит его лицо так же чётко, как видит лицо Харриса, — со всеми родинками и морщинками…       — Тихо… — Проехав очередной знак, Харрис крутанул руль и машину слегка тряхнуло. Голос его стал глубоким и вкрадчивым.       На знаке красовалось название — Алпайн. А навстречу им ехал крузер местного офиса шерифа. Кларк встретился глазами с грузным мужчиной за рулём, коричневая форма облегала его так плотно, что оставалось лишь подивиться — как ещё не разошлась по швам. На груди слабо поблёскивающий значок, рядом два заряженных дробовика и компьютер. Помощник шерифа просканировал машину Харриса заинтересованным взглядом, ясно дающим понять — чужаки явление здесь редкое. Однако молча проехал мимо.       Харрис поправил очки и включил дворники — тяжёлые капли уже вовсю стучали по лобовому стеклу. Алпайн встретил их серостью и дождём, Кларк, почти не моргая, смотрел на низенькие здания и бредущих под зонтами людей. Харрис не сводил взгляда с навигатора. Так долго, что пришлось украдкой глянуть туда же — отмечает церкви, магазины и мотели? Главные информационные центры городишка? В голове немного прояснилось, и постепенно Кларк начал понимать, зачем они здесь: если в городке никого нет, то можно ли заманить кого-то сюда? У Хойт найдётся причина приехать?       Когда они проезжали мимо католической церкви, Кларк увидел священника. Слишком неудачно вперил в него взгляд и, кажется, привлёк к себе внимание. Перед «выгулом» Харрис хорошо его загримировал. Скрыл нездоровую бледность лица и тёмные тени под глазами. Лицо не должно было его выдавать, но священник всё равно заинтересовался. Это хорошо?       Хотелось спать. Вот что Кларк понимал чётко и ясно. Всё остальное было где-то в стороне, как же это… Происходило не с ним? Отдельно от него. Ещё хотелось есть. Казалось, Кларк давно забыл, что такое хороший аппетит, но сейчас он с удовольствием съел бы чего-нибудь. Гамбургер или…       Харрис вдруг притормозил и осторожно оглянулся назад. Осмотрел застывшего на крыльце священника, а потом глянул куда-то в сторону — то ли на флаг США, то ли на статую Девы Марии.       — Ты что-то показал ему?       Кларк медленно отлип от окна, поворачивая голову к Харрису. Началось…       — Ты видел, чтобы я что-то показывал?       — Нет. — Признал Харрис. — Но ты что-то показал?       Кларк так же медленно покачал головой. Он бы ухмыльнулся, но жрать хотелось сильнее, чем выводить Харриса из себя. Тот молчал. С помощью зеркала заднего вида придирчиво наблюдал за священником. Но всё, что сделал священник, — постоял ещё немного, а затем закрыл зонт и скрылся за дверями церкви. К машине и на шаг не приблизился.       — Если к нам привяжется служба шерифа, — начал своё предупреждение Харрис, — я буду знать, кто сообщил им лишнего и кто в этом виноват.       — Да как угодно. Мы есть сегодня будем или нет?       Харрис ухмыльнулся. Даже хохотнул. Могло показаться, что вполне добродушно, однако Кларк знал, чего стоят его ухмылки.       — Не беспокойся. С голоду не умрёшь.       Машина плавно тронулась с места, и Кларк снова прислонился щекой к стеклу. Дориан делал точно так же… У него болела голова, и он вечно хотел спать. Сейчас его голова не болит? Хойт помогла ему скрыться? Она помогла ему зажить лучше, чем он жил до этого? Сколько бы Кларк ни думал, сколько бы ни искал — ответа не находилось. Что случится, если Харрис достанет Хойт? Это затронет и Дориана? Это не должно его коснуться. Если Хойт его не посадила — а она этого не сделала, — Дориан останется в безопасности.       И всё же… В случае самого плохого исхода, как поведёт себя Дориан? Одно Кларк знает наверняка — Хойт не сможет удержать его на месте.       Кларк закрыл глаза и больше не произнёс ни звука. Вскоре они миновали город, так нигде и не остановившись. Поехали дальше — куда-то к Форт-Дэвис, но Харрис затормозил гораздо раньше — примерно в десяти милях от Алпайна. Кларк глянул на обшарпанные ворота и только потом увидел ржавую вывеску. Какая-то автомастерская, название давно истёрлось, поэтому резонно было предположить, что мастерская закрыта… Если не заброшена.       Практически в яблочко. Харрис представился коллекционером и выкупил давно обанкротившуюся мастерскую у внука покойного владельца. Одному срочно требовалось её продать, второму срочно купить. Харрис сказал, что ему нравится ковыряться в полугнилых авто. Якобы надеется откопать в мастерской детали шедевров американского автопрома.       Потом Харрис запер Кларка внутри и пропадал где-то день за днём. Если бы всё происходило в их прошлом городке — Маратон, — Кларк в очередной раз мог попытать счастья и привлечь внимание шумом, но в округе не было никого. Ни единой души. Только песок, скалы и кактусы. Так вот — выбраться из «темницы» ему помог тот случай у церкви. Священник, видно, пристал к Харрису с расспросами и, развеивая сомнения, Харрис решил показать ему, что всё в порядке. Подробно и вблизи.       Инструкции «как себя правильно вести» вновь были долгими и утомительными. Но Кларк радовался даже простой возможности увидеть что-то кроме кровати и подноса с едой. Как мало ему может быть нужно, каким же непритязательным он может быть: если после снижения дозы психотропного вещества у него в полной мере не проявился синдром отмены — то уже повезло. Раньше Кларк долго размышлял над тем, что у заключённых, которых он сажал, условия жизни были на порядок лучше, чем у него самого. Это так злило его, что Харрису приходилось увеличивать дозу. Надо признать, любую его агрессию Харрис пресекал легко и не задумываясь. Стоило начать беситься, и Харрис, не дожидаясь оскаленных зубов, втыкал в него шприц. Практически всё время Кларк проводил в каком-то заторможённом дурмане, а когда голова немного прояснялась, мечтал украсить комнату кишками Харриса.       Порой ему снился Дориан. Или виделся наяву? Порой казалось, что Дориан проводит по его волосам, и Кларк успокаивался. А потом понимал, что всё это Харрис… Ублюдочный Харрис гладил его по голове? Если так, то при случае он украсит его кишками не только комнату, но всю эту гнилую мастерскую.       — …Здесь много людей. — Кларк смотрел на священника и выдавал самую приятную улыбку, на какую только был способен.       Отец Грейди. Молодой, худощавый, со светлыми, почти бесцветными, глазами. Грейди смотрел на него скорее заинтересованно и никак не реагировал на его игру. Это огорчало. Теряет сноровку? Ещё бы…       Он выглядит нормально только с гримом, он передвигается довольно медленно, его мышцы ослабели, и пусть он выдаст Харриса и разрушит все его планы — он просто умрёт самым первым.       «Если ты нападёшь — я от тебя отобьюсь».       «Если побежишь — догоню».       «Если скажешь кому-то лишнее слово — застрелю на месте».       — При церкви есть приют. — Объяснил Грейди. — Некоторые задерживаются здесь надолго.       Кларк кивнул, а когда в разговор встрял Харрис, огляделся по сторонам. Ничего особенного и выдающегося. Скамьи, старые молитвенники на спинках… Странная потёртость на досках пола. Будто долго и упорно с них что-то пытались стереть.       — Если вы ещё не слышали историю о том, как Эми Морган застрелила в моей церкви человека, то не сомневаюсь, что очень скоро вас просветят.       Кларк обернулся, понимая, что священник проследил за траекторией его взгляда и утратил к Харрису всякий интерес.       — Кто такая Эми Морган? — Приподняв брови, Кларк снова улыбнулся.       — Помощник шерифа. В прошлом сержант морской пехоты. Но об этом вам тоже расскажет любой прохожий.       Кларк кивнул и больше ничего не спросил.       Прошло ещё время — несколько дней? неделя? — и он понял, что на прогулку его вывели не из-за священника. Возможно… не только из-за священника? Казалось, что всё, чем занимался Харрис день ото дня, — это налаживал связи. Знакомился с людьми. И иногда знакомил с ними Кларка — чтобы привыкали? Правда слишком близко никого не подпускал. Оно и понятно, даже среди людей Харрис находил способы держать его на коротком поводке. Но Кларку ли жаловаться? Жизнь стала чуточку лучше, да и возможность отделаться от Харриса из иллюзорной превратилась в самую реальную. Нужно лишь потерпеть. Притвориться. Немного терпения, и Кларк оставит всё это позади. Всего-то продолжить изображать покорность…       Как послушный щеночек.       — Вкусно? — Услышал он.       Кларк вытер рот салфеткой и чуть приподнял голову. Плохо пережёванный кусок едва не застрял в горле, поэтому Кларк глотнул содовой и сам не заметил, как столкнул со стола использованную салфетку. Харрис тотчас нагнулся и поднял её. Развернул, видимо, проверяя — не написано ли там чего. Параноик. Он видит подвох во всём. Он видит его даже там, где и самому Кларку не пришло бы в голову увидеть. Он чересчур осторожен, поэтому и приходится терпеть. Выжидать.       — Сойдёт. — Бросил Кларк.       Позади послышалась какая-то возня, и Кларк обернулся. Владелица забегаловки рассказывала что-то помощнику шерифа. Сам Харрис пялился на них давно — не нравилось ему пересекаться со службой шерифа. Даже с учётом того, что со многими из них он уже успел познакомиться. Понять это было несложно, копы реагировали на него как на своего. К тому же, когда помощник сообщил что-то по рации и внутрь зашла женщина в форме, Харрис окинул её таким взглядом, будто был с ней знаком.       — Интересно, — в голосе Харриса и впрямь появилось любопытство, — если они арестуют хозяйку, нам придётся уйти?       Дожёвывая последний кусок стейка, Кларк вновь поднял на него взгляд и пожал плечами. В его руках был нож и вилка. Для убийства человека нож совсем не подходящий, но Кларк всё равно представил, как втыкает его в шею Харриса и забрызгивает кровью свою рубашку… К болезненному осознанию того, что с Харрисом он не справится, привыкнуть куда сложнее, чем порезать кого-то этим ножом. Да и… копы. Ему не нужен Харрис, но и за решётку Кларк не спешит. Копы ему тоже не нужны.       Одному быть проще. Безопаснее.       — Помощник Морган. — Когда напряжённая беседа с владелицей закончилась и копы направлялись к выходу, Харрис улыбнулся одному из них.       Женщина остановилась, мужчина, немного помявшись, что-то буркнул им напоследок и продолжил свой путь. Кларк в очередной раз недовольно оторвался от еды и поднял голову. Морган? Та, которая не прочь пострелять в церкви?       Кивнув Харрису, Морган пристально оглядела лицо Кларка и на мгновение замерла. Не совсем понимая, чего от неё ожидать, Кларк молчал. По мимике лица определить можно многое, вот и Эми Морган улыбнулась озорной и искристой улыбкой. Весьма неожиданно…       — Давно мечтала выбраться из этой дыры, но в последнее время город будто притягивает красивых мужиков…       — Надеюсь, я один из них? — не дожидаясь его ответа, подыграл ей Харрис.       — Нет, — категорично заявила она, распустила довольно короткие тёмные волосы, а затем снова собрала их в хвост на затылке. И весело, как-то даже заговорщицки воззрилась на Харриса.       Снова подыгрывая, тот печально вздохнул.       — Тогда кто?       — Есть кое-кто на примете. Правда, приехал он давно. — Она кивнула в сторону Кларка. — Не познакомишь?       — Зови его Стивен. Обычно он не такой молчаливый и представляется сам.       Кларк продолжал молчать. Он понимал это и раньше, но только что его представили копу, и всё стало намного яснее и понятнее — живым из города его выпускать не собираются. То, что Харрис не слишком-то усердно его гримировал — не изменял внешность, — было почти намёком. В Алпайне он и сдохнет. Ведь жар лучше загребать чужими руками. А после избавляться от этих рук.       Когда Кларк надумал включиться в разговор, рация Морган пискнула, а потом диспетчер отчётливо произнёс короткий код.       — Извини, работать надо. — Уже на ходу произнесла Морган.       Не прощаясь, она вышла наружу — Кларк проследил за каждым её шагом, за каждым движением и даже услышал ответ на вызов. Посмотрел на хмурого Харриса.       — В следующий раз — говори. — Буркнул тот.       В следующий раз?       Но и теперь не удалось ответить — у столика появилась хозяйка и поставила перед ним тарелку с гамбургером и картошкой. Заказ Кларк сделал давно, но, видно, споры с полицией увлекали работников куда сильнее его скучной еды.       — Морган набирает себе гарем или как? — деловито поинтересовалась хозяйка.       — Что? — изумлённо посмотрел на тётку Харрис.       — Она и перед тобой хвостом крутит, будто ей всех и всего мало.       Кларк, уже принявшийся за еду, задвигал челюстями активнее и улыбнулся не потому, что так было надо, а потому, что самому захотелось. Детская непосредственность деревенщин порой так веселит. За последующие минуты они узнали и о некоем Хейзе, и о том, как из-за него «срутся две бабы», и о том, каким хорошим людям приходится родственницей пострадавшая сторона — Сара. Городок — пять тысяч человек. В одном конце кто-то пёрнул — в другом уже завоняло.       Наслушавшись историй в стиле Санта-Барбары, Харрис устало вздохнул, взял немного картошки с тарелки и запил её пивом.       — Этот Хейз нарасхват. — Подытожил он. — И что в нём такого особенного?       — Не знаю. Высокий?       — И всё?       Кларк видел, как неохотно Харрис поддерживал разговор. Скорее, лишь для того, чтобы казаться приятным парнем и не грубить.       — Дело не в том, как он выглядит. — Тётка принялась вытирать их столик. — Дело в том, что у него ничего нет. Вообще ничего. Смысл глотки из-за него друг дружке рвать? Год назад он прибился к церкви отца Грейди, вот так тут и остался. Бродяжка.       — Год назад?       Тётка задумалась.       — Да. Год с лишним. Наверное… Полтора года? Нет, почти два.       — Что-то ещё случилось в то время, когда он тут появился?       Кажется, тётка удивилась вопросу и снова задумалась. Кларк тоже застыл и насторожённо прислушался.       — Не знаю. Вроде ничего особенного.       Она продолжила бы болтать, но кто-то окликнул её с кухни и, подхватив поднос, тётка побежала туда. Харрис затих, вроде как задумавшись.       — Мне нужно отлить. — Кларк оставил на тарелке то, что осталось от гамбургера, и опять потянулся к салфеткам.       — Потерпишь.       Жестом попросив счёт, Харрис остановил на нём цепкий взгляд и только после начал собираться. Параноик.       Когда они ехали назад, Харрис всё ещё выглядел задумчивым. Он вёл в тишине, лишь иногда нарушаемой проезжающими мимо машинами. Кларк смотрел перед собой, замечая, как скатываются капли по лобовому стеклу, — дождь почти не прекращался. Тяжёлые веки то и дело опускались, голова с каждым часом болела сильнее, после еды тошнило, и хоть Харрис значительно снизил его дозировку, Кларк постоянно чувствовал усталость.       А что чувствовал сам Харрис? Что именно заставило его стать таким — он же весь ушёл в раздумья. С головой.       Почти два года назад?       Это? Конечно, это насторожило и самого Кларка, но стоит ли прибившийся к церкви бродяжка его напряжённых раздумий? Наверное, нет.       Кларк окончательно помрачнел. Как он собрался обмануть Харриса, если ему кажется затратным лишний раз напрячь мозги? Сейчас Харрис не держит его на прицеле, сейчас он сосредоточен на чём-то своём, что будет, если Кларк попытается напасть? Если перехватит руль и не позволит выхватить пушку? Харрис отобьётся. Вот что будет. Харрис будет отбиваться всякий раз, пока накачивает его той дрянью. А за каждым выпадом будет следовать боль…       Кларк устал от боли.       Словно собака, которая ненавидит и скалится, но боится укусить. Потому что знает, что случится потом. Он боится так сильно? Что он собрался сделать, раз боится?! За долю секунды щёки опалило стыдом вперемешку с яростью, и Кларк будто воочию увидел, как вспарывает Харрису брюхо. Как какой-то свинье.       Улыбнулся своим мыслям.       Зря ты снизил дозировку…       Если ради победы Кларк готов на всё — даже проиграть, — то будет ли его смерть стоить такой победы? Харрис на него и не смотрит. Надо сымитировать припадок и застать его врасплох. Если не сейчас, то когда? Когда ещё? Если он сможет отобрать пистолет…       Ярость всегда придавала ему сил. Казалось, ещё немного, несколько жалких мгновений, и Кларк взорвётся — взрывной волной должно ударить точно по Харрису. Возможно, машина перевернётся и битые стёкла разлетятся во все стороны…       Харрис затормозил так резко, что Кларка качнуло вперёд. Нерастраченная агрессия лишь ударила дрожью в тело, Кларк озадаченно застыл и в следующую секунду понял, какую глупость едва не совершил. Но не успел он подумать о чём-то ещё, как увидел дом. Просто дом, каких рядом десятки. Вначале он вообще не понял, почему они остановились. Почему прямо посреди дороги? Ничего не объясняя, Харрис вышел из машины. Толком не дав двигателю остыть, достал инструменты и открыл капот. Заговорил Харрис только тогда, когда подошёл к двери с его стороны.       — Дефект свечи зажигания. Выходи.       Кларк шагнул на мокрый асфальт, в лицо ему тут же брызнула холодная колючая морось, и от ветра рубашка неприятно прилипла к груди. Но Кларк смотрел только на закрытый капот. Дефект свечи зажигания… Харрис над этим и потрудился. Нашёл предлог зайти в дом?       — Знаешь, я слышал здесь разные сплетни. — Сказал Харрис. — Однако после историй об этом парне меня что-то всё время настораживало. Всё время. Сначала я узнал о том, что он из Флориды, и подумал — ничего особенного. Теперь я узнаю, что появился он здесь полтора года назад. Нет — почти два года. Но ведь и про твоего Салливана можно сказать то же самое — его подстрелили почти два года назад. Так, Кларк?       Харрис сгрёб его за плечи и даже прижал к себе, пытливо заглядывая в лицо. Кларк посмотрел ему прямо в глаза, улыбнулся.       — Это дом того парня? Ну ты и параноик.       — Я, может, и параноик, а вот ты — лжец. Так что будет, если я зайду в этот дом?       — Зайди и проверь. Кого хочешь там найти? Может, Уэйна? Тешишь себя надеждой? Возможно, я о вас двоих чего-то не знаю?       Наблюдать, как в тёмных глазах зарождается злоба, было забавно. Правда небезопасно. А ещё — до сих пор непривычно. Он встретил Харриса со светло-голубыми глазами — светловолосый образ с патриотического плаката. Образ американского солдата, воюющего за свою страну.       — Возможно, о тебе чего-то не знаю я?       — Зайди и проверь, — снова улыбнулся Кларк.       Он постарался сказать это спокойно и, очевидно, у него получилось, потому что, сделав шаг, Харрис засомневался и полностью развернулся к нему. Но Кларк в самом деле был спокоен. О чём волноваться? Совершенно не о чем.       — Надеешься остаться один? — Проговорил Харрис. — Иди вперёд.       Заметив, как входная дверь за спиной Харриса начинает открываться, Кларк шагнул вперёд. Дориана он заметил сразу. В первые же мгновения — Дориан опустил голову и, кажется, никак не мог открыть зонт. Дурак. Клетчатая рубашка поверх белой футболки, старые джинсы. Фермер из глубинки…       На долю секунды сковало таким безграничным изумлением — Харрису нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. Кларк видел что-то из ряда вон выходящее, и в то же время это «выходящее» смотрело лишь на свой зонт, в упор не замечая ничего вокруг. В своём воображении Кларк сотни раз рисовал его образ и видел его в своих снах как наяву. Все эти образы охотно генерировала его память, но реальность оказалась куда острее — она вонзилась в него и словно разрезала некую преграду, даря иллюзорную возможность вернуться в юность…       В то время, когда всё ещё впереди. Когда Дориан выходил вот так на крыльцо и Кларк искал повод к нему подойти. Наверное, он всегда будет этого желать.       Как говорится, всё растянулось в целую вечность — тягучую и вязкую, — но на самом деле прошло лишь несколько секунд. Харрис слабо зашевелился, разворачиваясь, однако Кларк его опередил. Действуя по наитию, он обвил его шею рукой — нежно, чтобы удивить и не дать сразу схватиться за пистолет. И всё же к пистолету Харрис потянулся, поэтому в его кисть Кларк вцепился жёстко, однако к губам прижался ласково, вызывая новый приступ мрачного оцепенения, — уж чего-чего, а этого Харрис явно не ждал. Для него тоже случилось что-то из ряда вон. Его жёсткие губы дрогнули, между бровей пролегла глубокая морщина, а рука на пистолете напряглась так сильно, что Кларк не смог её удержать — ствол выскользнул из кобуры почти наполовину. Второй рукой Харрис дотянулся до его спины, но лишь прижал ближе к себе…       Неподалёку отрывисто, словно выстрел, щёлкнул раскрывшийся зонт.