— Едем? — Уэйн приподнял маску и с наслаждением почесал нос.
В новой маскировочной экипировке было непривычно, от выкриков чужих лозунгов болело горло, и всё это доставляло больше неудобств, чем недавний бой… Уэйн ухмыльнулся, натянул маску обратно на лицо. Шутка.
— Ждём. — Последовал ответ.
Уэйн покосился на Харриса, глухо пробарабанил пальцами по земле. Быть водителем командира порой не так уж и плохо. Когда остальные караулят у «браунингов» на треногах, он залёг вместе с Харрисом на вершине холма, чтобы при быстром отступлении командир полностью сосредоточился на командовании, а не на управлении машиной.
Тем более сейчас, когда задание не просто сложное и опасное — риск есть и будет всегда — а, скорее, воняющее политикой, от которой задыхается и Харрис. Армия не любит политику. Харрис был воспитан армией, нынешняя работа не смогла полностью подавить ни его инстинкты, ни предрассудки — политика часто вынуждает армию нести лишние потери и пачкать руки в грязи. Что-то пойдёт не так? Вину тоже возьмёт на себя армия, не политики, отдающие приказ.
«Нашу группу собираются погрузить в самолёт и отправить на Ближний Восток?» — задал вопрос Уэйн, когда ему вкратце обрисовали задачу.
Но он несколько отстал от жизни, для встречи с боевиками-исламистами теперь уже не было необходимости лететь на Ближний Восток. Обращение латиноамериканцев в ислам, финансирование пропаганды и боевиков частью доходов от продажи наркотиков, похищения людей — всё это цветёт и развивается прямо здесь, в Бразилии, Перу, Венесуэле, Аргентине, Мексике. Практически у них на заднем дворе. ЦРУ прошляпило это у себя под носом, если не сказать проще — под задницей. Ситуацию вскрыли ребята из DEA¹, но и те чисто случайно.
Меж тем ячейки боевиков и пропагандисты, вербующие латинос, сдружились с партизанами-маоистами. А через мексиканского наркобарона, отмывающего деньги с помощью десятков тысяч счетов по всему миру, — охотно пошли на контакт и с «Зетас»². У местных властей не было ни денег, ни ресурсов, ни своих специалистов по проблеме. Можно даже подумать, что вначале, уже узнав обо всём, умники из Лэнгли³ и всяких там RAND⁴ как обычно себя переумничали и не мешали процессу. Надеялись с помощью исламистов уничтожить или ослабить местные левокоммунистические режимы и спровоцировать междоусобные войны. Вооружили их против неугодных, но положили болт на то, что после неугодных они — вооружённые — возьмутся за нас.
Вот почему главной задачей ЧВК стало ослабление террористов… Руками других террористов. Есть такое местечко — район джунглей на южной границе Бразилии. Страна не имеет там фактической власти, и именно там свила гнёздышко ещё одна организация исламистов-боевиков. Тоже очень крупная и сильная на Ближнем Востоке — оттуда идёт финансовое управление и координация, но они уже проникли в Перу, Колумбию, Аргентину, Бразилию, Парагвай и опять же — в Мексику. Они обеспечивают наркобаронам канал сбыта: из района Анд целый воздушный флот грузовых самолётов перевозит наркотики в слаборазвитые государства западно-африканского Сахеля. Туда, где тоже практически нет государственного контроля. Где множество заброшенных или анонимно построенных взлётно-посадочных полос и замаскированных аэродромов. Через этот канал наркотики встречают и переправляют дальше — в Европу.
В Африке уже сформировалась этакая «триада» — наркоторговцы, исламисты, их охраняющие, а следом местные вожди кланов, которые получают значительную часть доходов от наркотиков и резко богатеют в беднейших государствах с аграрной экономикой. Такая же триада формируется сейчас здесь — в Южной Америке. Наркорейсы маскируют фальшивыми лётными свидетельствами, поддельными документами регистрации и сменой бортовых номеров. Береговая охрана и DEA ловят и валят их, сбивают десятки, но долетают сотни.
Созданная наркоторговцами разветвлённая структура баз и аэродромов вовсю используется исламистами для переброски людей, литературы и оружия. А значительная часть спецслужб Южной Америки и Африки коррумпирована и лично заинтересована в прикрытии маршрута, от которого им идут стабильные доходы. Этим «коридором» в США могут прибыть боевики, оружие… Может повториться одиннадцатое сентября. Что угодно.
Разорвать этот канал быстро не способен никто. Но рвать его надо.
Собственно, этому и служит их операция. Очень патриотическая. Не зря же в этот замес бросили человека с двумя майорскими звёздами. Целью стало жилище одного из лидеров организации, которая свила гнездо на юге Бразилии. Нужно было не просто убить его, а имитировать штурм и попытку его захвата боевиками другой организации исламистов — той, что развивается в Мексике и Венесуэле. Все уцелевшие на вилле и охрана должны быть полностью уверены в том, кто их штурмует. Все бои при отходе — сохраняли это убеждение и укрепляли.
Благодаря разведке, Харрис изучил схему охраны, её вооружение, планы виллы и секторы огня, график патрулей и карту минных постановок вокруг. Тактику атаки он применил в духе классических боевиков Ближнего Востока — с характерными приёмами, заранее рассчитанными и разъяснёнными группе на инструктаже. Они надели головные повязки, маски. Использовали мексиканский огнестрел, местные патроны, взрывчатку, в общем — всё.
Достоверность была полной и убедительной. Скоро одни начнут мстить другим, и террористы сцепятся между собой.
Однако возникла неурядица — вилла расположена неподалёку от тренировочного лагеря… Задачи уничтожать лагерь не было, к тому же там, в основном, обучаемые новобранцы и кандидаты в боевики. Молокососы и дилетанты, в общем. Они хоть и фанатики, но почти ничего не умеют. Если кто и представлял там опасность, то это опытные инструкторы — как прибывшие с Ближнего Востока, так и местные. Они-то и организовали преследование по джунглям. Однако и это было просчитано и ожидаемо — вместе с ударом по вилле Харрис уничтожил автопарк и аэродром лагеря. Подорвал РПГ и ПТУР. И всё-таки пешки долбанули сильнее, чем полагалось пешкам.
Так, что отсекли от основной группы их ЧВК малую группу.
В конце этой славной заварушки почти все из «Outcomes Force» собрались на резервной точке сбора. Почти все, кроме одного нового парня, над которым Уэйн начал подтрунивать, как когда-то над Дорианом — жаль ничего путного не вышло. И Мартина Кларка.
— Едем? — Снова попытал счастье Уэйн.
Харрис поводил пальцем по пистолету-пулемёту.
— Ждём.
— Нас догонят и перебьют. Догонят и перебьют, — повторил Уэйн, но он не верил в это. Бо́льшая часть преследователей, как известно, — молокососы. А у них жив почти весь состав и целый командир.
— У них нет авиации или миномётов. — пояснил Харрис. — Оба вертолёта возле виллы мы сожгли при штурме.
— В лагере могли уцелеть самолёты. Откуда тебе знать, что это не так? Super Tucano⁵ над своей башкой не хочешь? Вот я не хочу.
Что угодно, лишь бы они уехали и оставили это здесь.
— Будь оно так, нас бы уже догнали поверху.
— Лёгкие миномёты в лагере тоже могли уцелеть. Почему нет?
Он торгуется как ребёнок. Харрис скучающе поддерживает с ним разговор. Как мудрый взрослый, успокаивающий малыша. Всё что угодно, лишь бы оставить это здесь…
— Потому что основная группа преследования — салаги. По джунглям они двигаются медленнее наших. А с миномётами на руках совсем выдохнутся.
Он не тупой, знает это и сам. Разве Харрис не знает, что он знает? В любом другом случае ему давно заткнули бы рот. Но сейчас Харрис лишь смотрит на дорогу и в десятый раз проговаривает всё — скорее, себе.
— У них численный перевес, — гнул своё Уэйн.
— При огневом контакте шансы примерно равны.
— Они уже мертвы. Ручной зверёк Кларки с тем новым пареньком не выходят на связь.
— Всё под контролем.
Время на исходе. Контрольные сроки вышли. По инструкции — они должны бросить отставших и уходить. Харрис нарушает инструкции. Харрис втягивает всех в новое противостояние. Объясняя это чем? Тем, что если отставших схватят, то расколют при жёстком допросе. И тогда все игры с переодеванием и повязками окажутся зря. Операция потеряет смысл. Сорвётся.
Нельзя сказать, что это неправда. В общем и целом, он прав. Но Уэйн не верит ему.
Харрис спокоен как вечность. Пускает своё хладнокровие на то, чтобы предвидеть всё на десять шагов вперёд. Только что кроется за этими усилиями? Стоило мерзкой твари-Кларку взять Харриса в оборот, и с тем же старанием тот начал пытаться от Кларка закрыться. Он не доверяет Мартину Кларку, потому что хочет ему доверять. Чем больше хочет, тем меньше проявляет это внешне. Бездушная отчуждённость обманывала многих. Но Уэйн видел, чего она стоит. Когда отставали другие бойцы, Харрис тоже их ждал. Иногда дожидался. Но он никогда так не тянул и не рисковал десятками ради двоих… Одного?
Нет… Серьёзного риска нет, но ради этой твари Уэйн не готов рисковать даже волоском на своей голове. Тварь сдохла. Её раздавили где-то в джунглях. Было бы время, Уэйн молился бы за это три дня и три ночи. Он ощерился. С воем и слезами.
Рации оживились, на долю секунды Уэйн замер в предвкушении. Но когда пошли доклады снайперов-наблюдателей, вера внутри треснула и рассыпалась.
— Передвижение по наблюдаемому направлению.
В тот же миг Уэйн услышал выстрелы.
— Объект движется к нам, находясь в огневом контакте.
Об останки веры вытерли ноги, когда из джунглей на… — что-то вроде поляны? — вылетел Мартин Кларк. С боевиками на хвосте. Отстреливался он так резво, что гадать не пришлось — даже не ранен. Ядерный взрыв переживут тараканы и гнида Кларк? Резкое падение Кларка на землю заставило в этом усомниться. От предвкушения Уэйн часто задышал, облизнулся, как пёс, которому показали стейк. Но Харрис уже отдал приказ «подпустить их на гарантированное поражение», и, прежде чем преследователи смогли превратить в стейк Кларка, — они попали под огонь, как снайперов, так и четырёх крупнокалиберных пулемётов. Харрис постарался. Схема развёртывания группы на месте встречи была заранее рассчитана на то, чтобы прикрыть бегущих из джунглей. Это можно сравнить с треугольником: Кларк — вершина, они на верхушке холма — основание, пулемётчики, работающие с боков на склоне, косят так, чтобы попадать Кларку за спину. Поэтому преследователи залегли и не смогли стрелять по бегущим…
Бегущим — если взвизгнуть как радостная девочка, Харрис сильно разозлится? — ведь следом за Кларком из джунглей выскочил тот парнишка — «не Дориан». Крики и выстрелы не помешали Уэйну услышать глухой стук — он перебрал пальцами по земле, нервничая, словно на трибуне матча. Рядом с Харрисом всегда самые лучшие места: Харрис двигает «фигурки» и если Уэйн не одна из них, то впору потребовать сосиски, картошку и пиво — с едой смотреть всегда интереснее.
«Фигурки» противника попытались обойти холм с флангов, но Харрис предвидел и это — раскатисто громыхнули управляемые мины и растяжки, а под пальцами Уэйна завибрировала земля. Взрывы вызвали панику среди новобранцев, их натиск ослабел…
Знали бы эти салаги, как Уэйн за них болел. Его бы воля, он ревел бы, свистел и размахивал плакатом «Пристрелите его!». Ну, пристрелите же его, вашу мать! Кто так стреляет, тупые криворукие ублюдки?! Он бы наградил их бурными аплодисментами, но пока лишь с замиранием сердца наблюдал, как эта тварь под их огнём перекатывалась из укрытия в укрытие.
В следующие минуты Харрис добился того, что снайперы сняли всех их командиров-инструкторов. Бьющуюся в предсмертных конвульсиях веру ещё и изнасиловали. А когда Уэйн понял, что ранили и схватили новенького «не Дориана» — слабое звено — то вера, наконец, умерла.
Кларк убил новенького быстро, Уэйн едва успел это уловить. Скосил винтовкой вместе с двумя боевиками. Хладнокровная тварь. Уэйн лишь возмущённо повернулся к Харрису, но сильно расстроенным тот не выглядел.
— Всё правильно, — сказал Харрис не в рацию, а прямо Уэйну.
Правильно. Придраться снова не к чему. Правильно не дать фанатикам допросить паренька. Но Кларк добил его, потому что не хотел, чтобы на спасение парня тратили время свои же.
Где-то совсем недалеко бахнуло, Уэйн машинально прикрыл голову. Харрис тут же скомандовал в рацию, и сразу после взрыва послышались новые выстрелы.
— Не припёрли миномёты, Беретик? Зато юаровский AGL⁶, кажется, прихватили. Это же он так лихо всех раскидал?
— Он. — в голосе Харриса послышался сдержанный гнев.
Но не на Уэйна. Подобравшись, боевики обкидали одну из пулемётных точек на склоне. По приказу Харриса снайперы их быстро упокоили, однако осколками успело ранить троих.
А Мартина Кларка окончательно отбили… Не будь на Уэйне маски, Харрис увидел бы его возмущённое лицо — почти морду пса, которого поманили стейком, но прямо на его глазах скормили мясо другой собаке. Тварь на последнем издыхании. Не из-за ран, а потому что смертельно устал. После безумного марафона по джунглям и плотного огня прямо здесь Кларк уже едва ли не ползёт.
— Грузимся в машины. — наконец прозвучала команда.
Харрис начал всё сворачивать. Следом за тем, как заметил, что его зверушку подхватили под руки и тащат к небольшой низинке позади холма, ещё не ставшей оврагом. Там их машины не видны и неуязвимы для стрелкового огня.
— Пулемёты минируем и оставляем здесь. — продолжал командовать Харрис.
Старые «пятидесятки». Бросить не жаль?
— Моя группа имитирует огнём присутствие и грузится последней в концевой джип.
Концевой? Чтобы это было ближе волочь? Харрис хлопнул Уэйна по спине. Тот приготовился сорваться с места.
— Разрядите на прощание гранатомёты, — говорил Харрис. — В низине оставим две мины.
Уэйн слушал его с жадным нетерпением.
— …По моей команде активируешь радиофугас, — произнёс в рацию Харрис, — чтобы дорогу за нами разнесло. Всё, — жестом он показал Уэйну направление, — пошли-пошли!
Дважды повторять не пришлось, Уэйн подскочил и рванул к машине, съезжая с холма быстрее Харриса. Когда в машину закинули Кларка, он уже сидел за рулём. Постукивал по поверхности пальцами — воспроизводил навязчивый ритм. Он помнил его ещё с прошлой жизни, придавленную, придушенную, мёртвую мелодию…
В машине раздалось громкое прерывистое дыхание. Уэйн глянул в зеркало заднего вида, будто только осознав: а вот и Мартин Кларк. Харрис помог втащить его в салон. Теперь зверушка пригрелась у того под боком, и Харрис держал её поперёк груди, как хренов ремень безопасности. Над головой послышался глухой стук — один из тех, кто волок Кларка, полез наверх. Встал за пулемёт.
— Врач нужен? — спросил Харрис.
Эту тварь трясло. Скорее от адреналина, чем от страха, но трясло.
— Нет… — хрипло прошептал Кларк.
Кларк крепко-крепко обнимался с винтовкой, как с плюшевым мишкой под одеялом. Если бы Уэйну дали волю, он вышел бы из машины, блеванул и вернулся обратно. Но вместо этого он медленно-медленно тронулся, объезжая два предпоследних внедорожника в колонне и занимая третье место с конца. Он уже упоминал, что быть с Харрисом — это всё равно что получить лучшие места на матч? Отход командира всегда хорошо прикрывают — и спереди, и сзади.
— Твоя новая подруга? — Снисходительным кивком Харрис указал на винтовку, сжатую в объятиях Кларка. Странно. Когда он вообще пытался шутить?
— Единственная, — подхватила мерзкая тварь и под грохот снарядов улыбнулась так сладко, что по спине Уэйна прокатилась холодная дрожь.
Туннель для закладки заряда был под дорогой, прикрытый песком и дёрном. Воронка образовалась такая, что первые машины боевиков разнесло на обломки. Ближайшие к эпицентру взрыва смахнуло с дороги ударной волной — этого не видно, но кувыркаться они должны так долго, что внутри вряд ли выживет хоть один человек. Остальных тоже смело́, возможно, без таких последствий, но они потеряли скорость и преследовать уже никого не смогут. А из-за огня, дыма и пыли не смогут и прицельно стрелять.
На сегодня, пожалуй, хватит. Уэйн сказал бы «цугцванг, сучки!». Но в отличие от цугцванга, где шахматист понимает, что делает невыгодный для себя ход, в построенной Харрисом воронке решений противник делает один из самых умных и правильных ходов. Исходя из своего понимания ситуации.
Воронка решений была выстроена в расчёте на эти ходы — каждый из них оказывался вредным. Это выбор без выбора. Иллюзия того, что от принятых решений зависит дальнейший бой. На самом деле все решения боевиков были не просто заранее просчитаны, на каждое из них Харрис подготовил ловушки. Выбираясь из одной, противник снова принимал самое умное решение, которое приводило его в новую ловушку. И на каждом нисходящем шаге набор доступных разумных решений только уменьшался — воронка сужалась. Она сузилась вплоть до единственного решения — оно и привело к разгрому.
Но Уэйн кое-что понял: есть способ сломать воронку решений Харриса — поступать дико, нелогично. Невыгодным, вредным для себя самого способом. Так он на глазах Харриса подстрелил Дориана. Не действовал по готовому плану, а импровизировал. И если это когда-нибудь окажется не в фаворитах, и Харрис обрушит на Кларка свои воронки решений — то увидит, как они ломаются одна за другой.
Всё время грохотов и взрывов, это пребывало в состоянии радостного волнения. Харрис смотрел на него сверху вниз. С выражением покровительственной снисходительности. Уэйну не нравилось такое выражение, в нём не было высокомерия, но было какое-то странное сочувствие, которое Уэйн сравнил бы с проявлением доброты. Это не выглядело даже смешным. Просто мерзким. Просто тем, что как бы говорило — Мартин Кларк здесь надолго. Если его не прикончит кто-то чужой, свои трогать побоятся.
Уэйн и рад бы стать тем, кто разотрёт Кларка под подошвой, но и он оказался прижат и не мог приподнять ногу.
Он глянул в зеркало заднего вида, заметив, что Кларк продолжает улыбаться уголком рта. Тот смотрел в ответ. Таращился из своей «темноты». Не мигая — тварь это умеет…
— Не отставай. — Харрис кивнул на прилично оторвавшуюся машину впереди. Уэйн вынырнул из чёрного омута, на дно которого его когда-нибудь попытается утащить одна мерзкая тварь и, стянув маску, заполнился весёлостью. По мнению Харриса — наверняка беспричинной и придурковатой.
Поэтому брови Харриса чуть дрогнули, показалось, что сейчас Харрис нахмурится, но нет, он почти не изменился в лице. Только когда перевёл взгляд на Кларка — глянул с тщательно скрываемой мягкостью и заставил того разжать винтовку.
Славную зверушку он себе нашёл. Прелестную. Уэйн облизнул губы и прибавил скорости, желая скорее вернуться…
Здесь некуда бежать. А место мыслей о побеге занимает желание вернуться. Очень сильное, движимое стремлением жить. Это же стремление создало привязанность к Харрису. И необходимость в том, что вот уж кто-кто, а Харрис должен выжить. Потому что если он выживет, то вытянет за собой и большинство остальных. С тех пор, как Харрис появился, процент смертности резко упал, раненых, брошенных — а значит, замученных до смерти — тоже стало меньше. Раньше Уэйн не понимал, почему Пентагон выбрал именно его, но теперь знает: Харрис для них дорогостоящая военно-тактическая машина. Его решения в экстремальных ситуациях обеспечивали боевую сверхэффективность, поэтому на редкие «баги» они закрывали глаза.
Осторожно объехав глубокий ухаб, Уэйн не сдержался и опять посмотрел в зеркало заднего вида: это жмурилось сытым зверем. Пока зверь сыт, он неопасен? Не-ет… Если зверь не хочет есть, он всё ещё хочет охотиться на других животных.
И даже своего «спасителя» своенравный непредсказуемый зверь может ударить лапой исподтишка…
…Плеснув водой на лицо, Харрис упёрся ладонями в края раковины. Где-то над правым глазом пульсировала боль. От постоянного напряжения и недосыпа. Он выпрямился, растёр холодными влажными руками шею. Затем нехотя потянул за ремень, расстёгивая пряжку.
На прокладку с кровавыми пятнами он посмотрел через несколько секунд. С ненавистью и отвращением, как никогда не смотрел ни на одного врага. Выбросил её в мусорное ведро и уже развернулся к выходу, но промедлил, замирая на месте.
Секунды бежали, но тело двигалось вяло и неохотно, это было похоже на оцепенение… Оно лопнуло под давлением алой вспышки — Харрис расшиб ведро, не успев что-то понять. Ударил им о кафель так, что пластик натужно заскрипел и развалился едва ли не кусками. Обёртки и упаковки разлетелись по полу, ненавистная прокладка прилипла к унитазу и, смыв её туда, Харрис тщательно вымыл руки.
Теперь всё.
Он вышел, плотно закрыл дверь душевой. Посмотрел в сторону кровати — прикованный к ней Мартин Кларк смотрел на него в ответ. На лице Кларка застыло что-то отдалённо похожее на любопытство. Он слышал шум и грохот, он заинтересован…
Харрис пробежался взглядом от его головы к ногам — обнажённый торс прикрыт мятой рубашкой, джинсы расстёгнуты, ступни спрятаны между складок простыней. Замёрз? Последнее время Харрис не утруждался даже тем, чтобы дать ему одеяло. Кормил мало. Поил тоже.
Харрис прошёл к шкафам на кухне, открыв одну дверцу, достал бутылку воды. Но прежде чем закрыть дверь, он задержал взгляд на оливковом масле. Потом медленно, словно в трансе, повернулся к Кларку.
Почти все его прошлые воспоминания об этом человеке оказались уничтожены. Будто пенный прибой мощно набежал на берег и размыл всё, что было написано на песке. Пришлось писать что-то взамен, что-то новое, свежее — надпись получилась куда более заметной, но вовсе не той, которую ему хотелось бы видеть.
«Он жёстко и глубоко вбивался в Кларка, видя сначала, как Кларк крепко сжимает губы, потом — хватает ртом воздух».
Харрис сел на постель, бросил рядом с ним бутылку воды. На горле Кларка виднелись бледные, почти незаметные следы…
«В какой-то миг его рука сомкнулась на горле Кларка — Харрис услышал короткий хрипловатый вдох и сжал руку ещё крепче. Сам он чувствовал лихорадочную пульсацию в висках. Он был зол. Сексуальное поведение как форма проявления агрессии? Нездоровой агрессии…»
Харрис встретился с ним взглядом. В глазах Кларка словно вспыхнула опасная искра, но вскоре стало ясно, что это просто белая точка от света фонаря. А потом Кларк улыбнулся.
«Кларк улыбался. В его красных, воспалённых от боли глазах застыло что-то тёмное и потревоженное. Харрису хотелось стереть эту проклятую улыбку, поэтому он зажал рот Кларка, толкаясь в того быстрее и резче. Но, как и в прошлый раз, сцена из порнофильма по ощущениям не походила даже на секс. На что-то другое. На что-то странное, но, в отличие от прошлого раза, это действие рано или поздно приведёт его к оргазму…»
Кларк стянул с торса рубашку и закутался в неё плотнее. Наручники вокруг правого запястья мешали ему одеться. Затем потянулся к ремню, неловко пытаясь застегнуть его одной рукой. Харрис отстранённо наблюдал за ним и думал о своём…
«Кларк не был возбуждён. Харрис не пытался этого добиться, но, казалось, ничто не могло на это повлиять. Зато Кларк был расслаблен. Полностью. Харрис мог держать и складывать его как угодно… Как позволяли наручники. Можно было подхватывать под ягодицы, в поисках особенных ощущений насаживать глубже и не получать никакого сопротивления».
Харрис кивнул в сторону бутылки, Кларк с удивлением посмотрел на неё, словно только заметив. Открыл, но, сделав несколько глотков, поставил на пол и тихо прочистил горло. Ему наверняка хотелось чего-то горячего. Хотелось согреться в коконе толстого одеяла и, возможно, заснуть. Харрис наклонился и достал свёрнутое под кроватью одеяло. Накинув его на Кларка, он случайно коснулся его кожи… Всё-таки тёплой, почти горячей…
«Шлепки кожи о кожу казались слишком громкими. Харрис стиснул зубы, невольно прижался к Кларку, находясь на грани оргазма. Кларк был очень горячим, он хрипловато всхлипнул, когда Харрис сжал его бока и начал вбиваться мощнее. Будто под ним было что-то пластичное, неодушевлённое… Глаза заволокло пеленой, Харрис сделал ещё несколько сильных рывков, и после тяжёлого во всех смыслах оргазма замер, вдавившись лбом в лоб Кларка».
Затем он нашёл себе женщину на одну ночь, и стало чуточку лучше. На короткое время всё вновь стало привычным, понятным, как небо или трава. Именно таким, каким должно быть. Секс был сексом, а не действием, отдалённо на него похожим.
Наверное, если бы не сам Кларк, он никогда не сделал бы этого. Глупо отрицать, что секс был нужен, его хотелось давно. Однако до всех этих «милых шалостей», начиная с дома Сары и заканчивая трейлером, — хотелось с кем-то другим.
Присмотревшись, Харрис заметил синюю полосу на запястье Кларка. Если это ещё не превратилось в проблему, то вскоре может превратиться. Он делал всё, чтобы избежать пролежней и других малоприятных последствий, но вечно это продолжаться не может.
Кларк тем временем молча натягивал на себя одеяло. Одной рукой ему не удавалось даже этого. Харрис привстал, наклонился, развернул одеяло и натянул его Кларку до подбородка. Тот напряжённо наблюдал за каждым движением, казалось, даже прислушивался к дыханию. Но как только Харрис поднял взгляд к его лицу, Кларк снова улыбнулся.
Как улыбался в душевой… Харрис слишком поздно понял, что его подловили. Он думал, что всё под контролем. Что игры Кларка уже ничего не стоят — он слаб, измучен и почти беззащитен.
Он думал — это всего лишь игры. Кларк всё равно не выйдет за рамки обычной игры. Но Кларк вышел, он возбудился по-настоящему. Это сбило Харриса с толку. Напомнило о невыносимом когда-то желании коснуться другого человека… После того, как Харрис поломал всё то, что так долго вокруг него выстраивалось, бывало — с людьми он опасался даже говорить. Однако ему нужны были люди. Кто-то в зоне его ответственности. У него всегда кто-то был — жена, солдаты, даже зэки… За годы, проведённые с Кларком, это желание трансформировалось в нечто странное и достигло своего пика в душевой.
Наверное, он возбудился от тепла и близости другого человека. Небезразличного к нему, трущегося всем телом… Только от этого. А потом, когда начал заламывать и прогибать Кларка, — включились обычные физиологические потребности, нуждающиеся в удовлетворении.
Всего этого можно было избежать, если бы он понял с самого начала — Кларк не Уэйн, Кларк не играет на его нервах. Кларк играет, чтобы обездвижить его наручниками. Теперь на запястье Кларка полоса, Кларк выглядит сонным и измождённым, и приходится вновь напомнить себе: это только сейчас. Всё может измениться через день, через час или даже минуту.
— Почему ты не убил его? — заговорил вдруг Кларк.
Харрис всмотрелся в его лицо с некоторым подозрением. Кларк уже опустил голову на подушку и придерживал одеяло у самого подбородка. Складывалось впечатление, что он закутался бы с головой, но так неудобно говорить.
— Потому что не люблю разбрасываться ресурсами направо и налево. Особенно — делать это под воздействием эмоций. Я
хотел убить его.
— И что дальше? Он будет пытаться что-то узнать про тебя.
— Пусть узнаёт.
— Он же исчезнет…
Харрис вдруг заметил, что ему нравится голос Кларка. Хрипловатый, как при простуде. Он приблизил к нему лицо, и взрыв внезапной ярости едва не заставил его вновь сомкнуть руки вокруг горла Кларка. Он бы разбил его голову, как то мусорное ведро. Он трахнул его в отместку, пытаясь унять напряжение и гнев, но гнев никуда не делся. Гнев вспыхивает даже тогда, когда он пытается от всего отстраниться — вернуться к привычной жизни. Харрис пытается заблокировать мысли, а гнев возвращает их обратно в голову.
— Я так не думаю. — Заставил себя ответить Харрис. — И ты уже знаешь почему.
Если бы Харрис не умел держать себя в руках, если бы заново не блокировал мысли, Кларк был бы уже мёртв. Как его жена… Или наставник, которого он убил собственными руками.
— Потому что тащится по какой-то девке?
— Хочешь верь, а хочешь…
— Тогда убей его.
Уже вставший с кровати Харрис коротко обернулся через плечо. Он ожидал очередных улыбочек, которые ему пришлось бы стирать силой, но лицо Кларка было очень серьёзным.
— Всё было бы гораздо проще, — проговорил Кларк, — если бы его не существовало изначально.
***
— Когда я видел его во Флориде, он был без перчаток. Носит всегда?
Джон вернулся обратно к Алпайну — подобно тому, как в системе происходит какой-то сбой и нужно вернуться к контрольной точке. Сделать откат.
— При мне — всегда. — подтвердила Морган. — Он получил ожог аккумуляторной кислотой. Чувствительность рук не пострадала, но язвы и волдыри приходится прятать.
Джон плотнее прижал к уху телефон. Или руки приходится прятать, чтобы не оставлять отпечатков. Он промолчал, дожидаясь реплик Морган:
— Зачем он искал тебя? — На фоне было слышно шум рации одновременно с шумом улицы. Морган рядом с полицейским крузером. Скорее всего, притормозила где-то, чтобы спокойно с ним говорить. — Я не верю в такие совпадения.
Это не совпадение. Тот человек признался сам. С другой стороны — есть ли в его рассказе хоть доля правды? Явных причин не верить нет. Причин верить тоже нет.
— Хочет купить старую дедовскую машину. — предупреждая дальнейшие вопросы, Джон её опередил: — Ты говорила, с ним был кто-то ещё?
Он услышал смешок и немного удивился.
— Не просто кто-то ещё, а, кажется, его любовник. Я слышала, он… скажем так, неуместно проявил чувства прямо у дома Росс.
— У Сары?.. Это в тот день, когда мы уехали? Я их видел. Значит, он приехал за мной и мы разминулись.
Новый смешок оставил его равнодушным.
— И как оно тебе?
— Ничего особенного. — Джон вышел из машины неподалёку от автомастерской. — Как он выглядел, ты знаешь? Тот второй.
Морган ответила не сразу. Она словно бы замялась, и на секунду показалось — он переборщил с допросом.
— Симпатичный. А что?
— Мне просто интересно. Майк никогда раньше не был замечен в подобном. И я подумал — каким же должен быть парень, чтобы целоваться с ним в техасской глубинке на глазах у всех?
— Тёмные волосы, светлые глаза.
Постояв немного у машины, Джон направился в сторону мастерской. Увидев на песке огромную тень, приподнял голову — с неприятным клёкотом в небе описал дугу белоголовый орлан. Джон успел рассмотреть только жёлтый клюв и распростёртые крылья, орлан набрал высоту и очень скоро скрылся с глаз.
— Ты же коп, можешь лучше и красочнее.
— Раньше ты не был любопытным.
— Раньше я не встречал людей из прошлого.
Он словно обеспечивает этому типу прикрытие. Если Майкл Гриффин врёт, то врут они теперь в унисон.
— Среднее телосложение, думаю, в прошлом он занимался спортом, но надолго бросил. Немного волнистые волосы, серо-зелёные глаза. На мой вкус он красивый, не такой высокий и широкоплечий, как ты, но я была бы не прочь увидеть его несоответствие древнегреческим стандартам.
Джон замер на полпути и стоял даже после того, как она договорила. Тон был игривым… Он должен, просто обязан ответить ей ревностью. Этого она ждала. Но всё, на чём сосредоточились мысли — тёмные волосы, серо-зелёные глаза, телосложение… Занимался спортом, но надолго бросил.
— Ты помнишь его имя?..
Тишина была слишком долгой. Джон и слышал только — стучащий в ушах пульс. Кажется, Морган села в машину, тишину развеял характерный хлопок.
— Стивен, — ответила она слегка обиженным голосом. — Не будь он геем, возможно, променяла бы тебя на него.
Джон неровно дышал, пульс продолжал барабанить у него в ушах.
— Не сердись. Мне показалось, я мог знать его раньше…
— А ты знал?
— Не уверен. — Он подошёл к мастерской. Не к главному входу, а туда, откуда возможность засечь его стремилась к нулю. — Я перезвоню, хорошо?
Морган молча повесила трубку, и это заставило его тяжело вздохнуть. Джон встал возле высокого забора, поднял голову, мысленно прикидывая, чего это будет ему стоить. Для человека, старательно избегающего проблем, проникновение на частную территорию — весьма опрометчивый поступок. К тому же почти наверняка — бесполезный.
Однако он точно знает — владельца внутри нет. Внутри могут быть камеры или любая другая система безопасности, но и это маловероятно. При удачном стечении обстоятельств, это он обойдёт… Теперь всё кажется неважным, незначительным, мысленно он упёрся в так называемого любовника Гриффина. Рано или поздно он должен его увидеть. Своими глазами и вблизи.
Хорошо, если тот будет внутри.
***
— Твой сержант так невзлюбил меня, что даже навёл справки. Ещё до того, как мы познакомились лично… Иначе откуда ему было знать про жалобу Брукс?
Хойт без особой заинтересованности пожала плечами.
— Почему я ему не нравлюсь, Алисия?
Она перечитывала копии отчётов Джины Палмер. Её ищейка напала на след, но пока не привела к кому-то конкретному. Перед остановкой машины офицер Перес, как и офицер Эдвардс, должны были передать сообщение диспетчерам. Это нужно было хотя бы для того, чтобы диспетчеры знали, куда посылать помощь. И — при самом плохом исходе — где искать труп.
Тактическое занятие «остановка транспорта» — для одиночного и парного патрулирования — проводится на каждом ежегодном тренинге. Практика доказывает, что патрульный
всегда должен быть бдителен и не думать о проверке транспорта, как об очередной рутине. Даже если машина остановлена за самое мелкое транспортное нарушение, внутри может оказаться человек с выписанным на него ордером и вооружённый АК-47. Ещё на подходе к машине нужно продумать укрытие и при необходимости открывать ответный огонь незамедлительно. Возможно, погибшие копы пренебрегли правилами и элементарной безопасностью, потому что они сами знали девушку.
Но в таком случае… Зачем нужно было записывать её на видео?
— Потому что ты ведёшь себя как идиот? — включилась в разговор Хойт.
Просмотрев записи множество десятков раз, Джина пришла к выводу, что Перес включил камеру по просьбе девушки или потому что хотел её впечатлить, а может, и припугнуть. Камеру Эдвардса девчонка и вовсе могла включить сама — на первых секундах записи можно было заметить её руку. Если всё так, то это глупо. Оба копа вели себя нелепо. Возможно, они не просто знали её, но и пытались заигрывать. Останавливали лишь для того, чтобы наладить контакт.
— Вряд ли. — ответил Ривера. — Скорее, потому что я веду себя как идиот с тобой.
Хойт оторвалась от отчёта и посмотрела на Риверу в упор. Не так давно она вышла подышать свежим воздухом. Замерла в дверях Департамента, перелистывая страницы под гудки полицейских машин. Ривера как собака, чувствующая страх, только он чувствует, что ему не рады и спешит сразить своим назойливым вниманием наповал.
— Я так понимаю, ты давала ему не только указания на утренних брифингах?
— У тебя хорошая развитая фантазия.
— Да. — Ривера пропустил несколько офицеров и картинно ухмыльнулся. — Никогда не жаловался. Представляю всё ярко и в деталях.
Хойт бесстрастно смотрела на него ещё какое-то время, потом опустила глаза к бумагам. Она тоже… Представляет всё ярко и в деталях. Детектив Грин, с которой она делит один этаж, начала вовремя уходить домой и слишком подолгу болтает по телефону. «С тебя кофе» — однажды услышала Хойт и запомнила это, наверное, раз и навсегда. Что, закрутить роман с кем-то сидящим от неё дальше пятнадцати ярдов, для Салливана было так трудно?
— Судя по тому, как его поломало, — всё говорил Ривера, — к прежней работе он больше не вернётся.
Хойт подняла глаза.
— Это ещё неизвестно.
— Известно. Можно всячески от этого отгораживаться и уйти в отрицание, что он и делает при поддержке всего Департамента, а можно посмотреть правде в глаза и принять всё как факт.
— Прими как факт то, что ты лезешь не в своё дело. Но ты уходишь в отрицание и продолжаешь делать вид, будто так оно и надо.
— Да. — Ривера по обыкновению кивнул. — Но чтобы не лезли не в своё дело, тебе, как и прежде, надо было держать морду кирпичом, а не смотреть на Грин так, будто хочешь набить её милое личико. Люблю, знаешь ли, женские драки; если избавить тебя от лишней одежды и измазать в шоколаде, это будет битва века.
Пропустив вторую часть, Хойт задумалась… Она смотрит на неё так? Это все видят? Или всё плод больной фантазии Риверы, который слышит звон, да не знает где он?
Хойт шагнула к нему навстречу, оказалась слишком близко и отметила, как глаза Риверы заполняются мутной, почти мечтательной поволокой. Она вытащила его пистолет из кобуры легко, в один короткий миг. Потому что знала как. У офицеров — не только их Департамента — специальная кобура с защитным механизмом. Довольно сложная для непосвящённых. Копы приобретают навык работы с ней лишь после длительных тренировок. Потом их руки сами бьют по клапанам и пистолет вылетает мгновенно. Но если кто-то посторонний захочет выхватить из неё пистолет — ничего не выйдет. С самой Академии учат тому, как нужно правильно стоять и держать руки при разговоре с людьми — так чтобы быстро уйти с линии огня или атаки. А один из погибших подпускал девчонку слишком близко. Она могла включить его камеру, могла — если бы знала как — выхватить пистолет. Она много чего могла, а он поощрял всё это, будто не коп, а…
— Какого хрена ты делаешь? — Ривера мёртвой хваткой вцепился в её запястье.
— Они точно были знакомы. — сказала Хойт. В глазах Риверы отразилось удивление. Сперва он не понял, о чём речь. — Но даже знакомым я не позволяю подходить так близко, когда вооружена.
Пистолет утянуло обратно в кобуру — та закрылась с глухим, но явно уловимым стуком. Только тогда пальцы Риверы разжались.
— Я тоже не всем знакомым позволяю хвататься за свой ствол. — Внимательно слушая его, Хойт шагнула назад. — Это даже как-то неприлично.
Хойт иронично приподняла бровь. Неприлично… Удивительно, что для него есть что-то попадающее под категорию «неприлично». Хватание за ствол? Член? Пистолет?
— Можем поэкспериментировать ещё, я не против. Только делать это лучше за закрытыми дверьми твоего кабинета.
— С этим предложением обратись к Джине. Но, боюсь, и она откажет — нашла записи с регистраторов и пытается выяснить, кому принадлежит остановленная машина.
— Если будут какие-то сложности, я подключу ресурсы ФБР.
— Спасибо. — Хойт развернулась, толкнула стеклянную дверь.
Через пару минут она зашла в лифт, Ривера достал телефон и увлечённо набирал сообщение, поэтому вокруг образовалась желанная тишина. Правда, ненадолго.
— Что ты обычно делаешь после работы?
Снова? Хойт повернулась к нему, надеясь, что в выражении её лица можно увидеть закономерный вопрос — какое твоё дело? Но двери лифта раскрылись, и стоящий по ту сторону Салливан — тоже уткнувшийся в телефон — поднял голову. Это воссоздало в памяти пусть и отдалённо, но похожий случай.
— «Так что скажете?»
— «Ты уволен».
— «Что-о-о?»
Салливан молча шагнул в сторону, пропуская их. Ривера вышел первым и уже развернулся, похоже, собираясь что-то сказать. Но вовремя глянул на Хойт — её предостерегающий взгляд мог не сработать… И всё-таки сработал.
— Сержант. — Ривера приветственно кивнул.
Получив ответный кивок, направился дальше. Кажется, к кабинету Джины. Хойт задержалась, видя, как Салливан заходит в кабину. Прежде чем нажать на кнопку, тот тоже посмотрел на неё. Время будто замкнулось в петлю — что-то отдалённо похожее точно уже случалось.
— «И как проведёте вечер? Приедете домой, откроете бутылку вина, а потом ляжете спать?»
— «Салливан, ты охренел, что ли?»
— «Завтра выходной».
— «И по такому поводу ты решил в край охренеть?»
— «Решил составить вам компанию».
Только тогда двери закрыла она, а теперь закрылись от неё. Теперь вместо капитана она получила коммандера — и то формально, лишь для того, чтобы вскоре получить майора, — а Салливана и вовсе могут отправить в отставку. Хойт украдкой посмотрела в сторону стола детектива Грин. Она правда была довольно красива, с круглым лицом, большими глазами и пухлыми губами. И — как и многие полицейские — встречаясь со стеной непонимания, не могла найти кого-то за пределами Департамента. Копы нередко заводят отношения с другими копами. Или, по крайней мере, с теми, кто раньше был копом. Это одновременно и создаёт, и решает некоторые проблемы.
Всё это очень понятно, но если бы Хойт позволила себе говорить вслух, то всё равно задала бы вопрос — почему не я? Составь компанию мне.
— «Поедешь в любой пригодный бар, снимешь там девчушку по вкусу и составишь ей компанию».
— «Я уже выбрал кое-кого по вкусу».
— «Очевидно, со вкусом у тебя не всё ладно».
— «Со вкусом у меня полный порядок, мэм».
Она совсем не похожа на меня. Ничего общего. Так почему не я? Смотри на меня. Ворвись ко мне домой, чтобы поздравить с днём рождения, только не дари больше подарков, способных тебя убить…
Хойт одёрнула себя. Оружие никогда не виновато. Виноваты люди.
Из кабинета Ривера вышел вместе с Джиной. Они что-то так оживлённо обсуждали, что могло сложиться впечатление, будто Ривера никакой не мудак, а Джина относится к нему, как к одному из своих дражайших коллег. Говоря начистоту, это отвлекло. Хойт последний раз глянула на ничего не подозревающую Грин, и, наконец-то, сдвинулась с места.
Так они могли говорить только о деле.
