Реванш

От этих мыслей на Алису навалилась такая тяжесть, что она вынуждена была вытянуться пластом. Наверное, давление упало. И очень сильно. Она могла позвать Полю. Но не стала этого делать. Зачем? Она не собиралась продлевать свою жизнь. Вот что-что, а это точно совершенно незачем. Если она сейчас умрёт от коллапса сосудов — это будет очень, очень хорошо. И очень правильно. Она всё равно не знает, как ей жить с тем, что она узнала. Можно было бы пожить для того, чтобы что-то исправить. Но то, что она наворотила (ну или помогла наворотить)  — никак не исправить. Или нужно столько времени, что она просто не успеет. Не тот возраст. Ей даже не семьдесят. Не говоря уже о силах. Даже от её разоблачений не было бы никакого прока. Все просто решили бы, что она на старости лет умом тронулась. Или решила раздуть внимание к своей персоне. Скучая по прежней славе и популярности. А даже если бы ей поверили — кто станет что-то исправлять? И захочет ли? Готово ли земное человечество довольствоваться своей планетой? Или согласно отжимать чужие планеты для своего расселения? Поздно. Слишком поздно что-то менять. Милодар не просто исповедался перед ней. Он такое ей сообщил, что утащит её за собой. Она не сможет с этим жить. *** А началось всё с того, что не стало Пашки. Наверное, она сама в тот момент тоже вместе с ним умерла. Не только эмоционально. Но и потеряла часть своего интеллекта. Чутья. Не говоря уже о везении. Раз она превратилась в то, во что превратилась. И самое примечательное — при этом она ещё и искреннее считала, что служит добру. Какая убийственная ирония судьбы. Она была чуть ли не главным орудием несправедливости. А воображала при этом, что делает полезное дело. Ну точно. Она потеряла чутьё. Напрочь. То чутьё, которое могло защитить её от ввязывания в неправедное дело. Вообще-то это главное, что она потеряла… *** Было во всём этом ещё одно, самое неприятное обстоятельство. Из-за того, что при возвращении её с того света применяли эликсир… Получается, что она стала соучастницей ещё и … В общем, то, что могло вернуть Пашку… было использовано не для его возвращения, а для неё… Значит… все эти годы… лет восемьдесят… она живёт благодаря средству, сделанному за счёт Пашиной жизни… Пашка дал ей дополнительные восемьдесят лет жизни. Хотя она об этом не просила. И его никто не спрашивал. И вообще — с ним она и так прожила бы много лет. Без всяких эликсиров. А ведь когда-то она была в ярости от слов, что этим эликсиром кого-то спасут. И совершенно не подозревала, что этим кем-то может оказаться… она сама! Она бы никогда на это не согласилась. Ни за что. Но её никто не спрашивал. И в известность не ставил. Что «лечит» её тем, что могло вернуть жизнь Паше. Вместо того, чтобы потратить лекарство на самого Пашу. И всё равно у неё такое чувство, что она каким-то образом виновата перед Пашей и в этом тоже. Что не догадалась. Что ничего не заподозрила. Что не почувствовала. Что жила за счёт него. *** Она почему-то ярко-ярко вспомнила их детство. Особенно как они подслушивали педсовет, когда решался вопрос о том, что делать с Алисой из-за её неуспеваемости. Когда она пропустила полгода в школе из-за поломки машины времени. Как давно это было. Словно не с ней. Не с ними. Образ Пашки давно сжался в её памяти до ребёнка. Хотя при их расставании он был почти взрослым. А лично для неё — и героем-любовником. Героем её грёз. Недостижимой мечтой. Но со временем в памяти остался только ребёнок. По мере того как она взрослела. По мере того, как 13-летние мальчики всё большие казались детьми. Кроме того, как многие женщины, особенно имеющие своих детей, с возрастом Алиса видела в каждом мужчине, каким бы мачо он ни был, в первую очередь маленького мальчика. Бесконечно трогательного. Беззащитного. Маленького. Такого же мальчика она могла бы родить Пашке, если бы… Если бы их ни разлучили. Воистину — она прожила жизнь зря. Откуда-то взялись силы. Алиса даже не доползла — дошла до балкона. Манили километры высоты. Некрасиво, конечно, было бы. Запачкать органикой тротуар… *** И ещё этот вопрос останавливал её. О лжи. Интересно — в чём же Милодар ей солгал? И зачем? Может, он ещё скажет? Если придёт в себя. Попробовать выяснить? Но как? Похоже, стоило поговорить с врачом Милодара…