Реванш

— Алиса. Мне очень жаль. Что так получилось. — Да ладно. Это давно уже не волнует меня так, как волновало в молодости. Ах да… чуть не забыла. … Можно ещё добавить уроки в Академии. Хотя это конечно не является личной жизнью в обычном смысле слова… Но с непривычки… — Уроки? — Уроки, Паша. Курсы. — …Надеюсь, что это не то, что я подумал. — Это именно то, что ты подумал. Курсы по подготовке агентов к различным ситуациям деликатного свойства. — О нет. — А без этого в агентуре просто нечего делать. Иначе человек рискует подвести коллег и провалить задание из-за своей впечатлительности. А вдобавок получит психологические травмы, не совместимые с дальнейшей профессиональной деятельностью. А то и жизнью. — Да я понимаю. Но есть в этом что-то неправильное. — А отправлять на опасные задания девственниц — это правильно? Туда, где может случиться всё, что угодно. Или просто нежных впечатлительных девушек. — Наверное нет. Но всё равно все эти курсы… это как-то… неестественно. — Возможно. Но неестественно — для обычных людей. Не знакомых с тонкостями. А для агентов только так. Паша, ты просто пойми: агенту необходимо уметь отчуждаться от своего тела, от своей впечатлительности. Вплоть до полного отключения всех восприятий. Сохраняя по возможности только соображение, холодный расчёт. Агент должен быть по возможности готов к разным ситуациям. И морально, и физически. Насколько это возможно. Да и то не всё возможно предусмотреть. Но хоть что-то. Это лучше, чем ничего. — Я бы не пустил тебя в Академию, если бы знал об этом. — Я знаю. …И они знали. Вот именно поэтому нас и разлучили. Потому что ты меня не пустил бы… А так… курсы как курсы. Мне, честно говоря, как-то всё равно уже было. …Мне не для чего и не для кого было беречь себя. Тем более, что эти курсы реально необходимы будущему агенту. А я тогда только этого и хотела. Стать агентом. Чтобы хотя бы других спасти от горя. Спасать, защищать… Я ещё не знала, что как раз сама и принесу много вреда. Но тогда я рассуждала так: если для спасения кого-то от горя надо было пройти и эти курсы — почему бы и нет? Мне казалось, что я всё равно ничего при этом не теряю. Так как всё, все надежды уже были потеряны раньше. Мне казалось вполне правильной мысль пройти курсы, чтобы не терять самообладания при ЧП определённого типа и не провалить задание… И чтобы преодолеть такие естественные для неопытной девушки, но такие совершенно самоубийственные для агента комплексы. Точнее, может и не комплексы, а нормальные реакции. Но в работе это точно могло бы помешать. В итоге тело начинает восприниматься просто в качестве инструмента. Просто как придаток к мозгу. Просто средство для перемещения мозга в пространстве и совершения действий, которые мозг определил как необходимые. Ну и аппарат по доставке мозгу питания и удалению продуктов его метаболизма. В общем, как что-то отдельное от души. И заботит только его работоспособность. А не физические ощущения сами по себе. — Алиса, у меня впечатление, что ты сама себя стараешься убедить в том, что ты говоришь. А не меня. А если ты думаешь, что я тебя осуждаю, то это не так. У меня нет на это никакого права. И оснований для осуждения я не нахожу. «Я только скорблю, что у тебя так сложилась жизнь», — добавил Паша мысленно. Страдая от того, что ему рассказывала Алиса о своей жизни, и от того, что он мог её от этого уберечь, но не уберёг. И стараясь не показывать, насколько он расстроен и огорчён её доверительными и честными откровениями. — Спасибо, что не осуждаешь. Но я понимаю, что для тебя слушать такие откровения наверное дико. Ты невинный мальчик. Неиспорченный негативным опытом. А я тут вываливаю на тебя такое. ...Но знаешь,что главное. Во время этих курсов я много раз думала о том, что, если бы я хотя бы теоретическую часть этих курсов прошла бы до 13 лет… Даже без практических тренингов… — У вас что, ещё и тренинги были? Практика, что ли? — … Ну разумеется. А ты думал, что я только о теории говорю? — Кошмар... — Паша, но ведь навыки должны быть отработаны до полного автоматизма. — Я понимаю. Но это всё же ужасно. — Ужасно было бы работать, не пройдя такие тренинги. Ты уж прости, что приходится отмечать такие моменты. Так вот. Я что сказать-то хочу — Возможно, что при владении даже только теоретической составляющей курсов мне удалось бы соблазнить того, кто тебя … законсервировал. — С — Тихо! Не называй. — Как скажешь. Мы и так оба знаем, о ком речь. — Вот именно. Да. Его. И тогда ты остался бы жив. — Алиса, но это же … дико. Даже слишком. — Возможно. С точки зрения такого юного и чистого существа, как ты. …А может это и есть единственная верная точка зрения. Твоя. Но я давно уже не юное чистое существо. Так что мыслю другими категориями. Есть результат или нет результата… — Ты всегда была слишком самоотверженной. — Теперь неважно. …Теперь всё неважно. Кроме того, что ты вернулся к жизни, Пашенька. *** При последних словах голос Алисы неожиданно сильно смягчился. И помимо её намерения прозвучал так, словно она говорила с малышом-правнуком. С высоты прожитых лет. Как-то по-матерински. — Алиса, может, ты и не поверишь, но у меня навязчивое ощущение, что ты меня разыгрываешь. И чем дальше — тем больше. — В каком смысле разыгрываю? — Ну… что тебе сто лет. У меня такое ощущение, что тебе тринадцать, как и мне. И что ты просто решила сильно надо мной пошутить. Ну или максимум пятнадцать. — Пашка-Пашка. Ах если бы хотя бы пятнадцать. Ну или двадцать. Да хоть тридцать. Сорок. Но нет. Мне все сто. И выгляжу я на все сто.) ) — Нет, правда. Несмотря на то, что ты говоришь такие жуткие вещи. Мне кажется, что ты просто в гриме. Как в самодеятельном театре. — Ну… потом убедишься, что я не в гриме. Хотя… знаешь, мне самой кажется… — Что ты в гриме? — Да нет. Я про другое. Мне кажется, что с твоим возвращением во мне словно тоже проснулось давно спавшее что-то. Какая-то часть моего существа. Которая 87 лет спала. Которую не коснулось время. — Ну и хорошо. — Знаешь, Паша, у меня был очень трудный день. И хоть я очень рада твоему возвращению и хотела бы общаться с тобой ещё долго-долго. Но если у тебя нет срочных вопросов — я бы отдохнула. Сам понимаешь — возраст. — Конечно отдыхай. … Хотя я не дал бы тебе больше сорока… Если бы ты не настаивала на том, чтобы тебе все сто. …Ты очень красивая, Алиса, — уверенно добавил Паша после секундных колебаний. *** Почти утонувшая во сне Алиса решила, что последняя фраза ей скорее приснилась, чем прозвучала на самом деле. И удивилась устойчивости женского тщеславия, желающего и в сто лет комплиментов своей красоте.