God's Millennium

      «В самые темные и страшные времена, во времена смятения и сомнения, а так же потери пути истинного, их двери всегда были открыты для заблудших душ». Так гласила вывеска около прибывшей Бродячей Церкви. Такие храмы обычно появлялись из ниоткуда и пропадали в никуда, они были величественным напоминанием о давно потерянной Земле. Черные словно уголь их стены были вырезаны будто из бумаги, осторожные мелкие узоры на камнях были выполнены куда искуснее, чем во дворце самой Императрицы. Правда, время не пощадило Церкви, кое-где проглядывали плесень и мох. Некоторые величественные горгульи остались без носов, ушей или крыльев. Каменные цветы, которые распускались в феерии жизни, завяли и превратились в устрашающих чудовищ. Дорогая мозаика была разворована, а картины витражей разбиты. Если вспомнить, раньше на основном витраже по кругу были изображены лики святых, а в центре мадонна с младенцем. Сейчас же Бродячими церквями пугают маленьких детишек, которые не хотят спать, потому что ранее храмы божии стали напоминать склепы. Взрослым же внушали, что священники этих церквей – святые, отпускающие даже самые страшные грехи, так было проще для всех, людям проще верить, императрице - навязывать веру.       Отец Эммануэль, управляющий Бродячей Церкви, появившейся на окраине Белого Города, не был святым. Его шарнирные протезы вместо рук говорили о том, что в прошлой жизни он был нечист на руку, возможно, был вором или убийцей. Сейчас же он вел смеренную жизнь в своем храме, помогал нуждающимся, рассказывал детям сказки, был даже слух, что он и есть Тетя Мышь, мифический указатель верного пути, или ее приемник. Когда отец Эммануэль говорил на отвлеченные темы, его голос был печален и сер, совершенно обычный голос, который можно спутать с любым другим, но когда он начинал читать проповеди или рассказывать притчи, талант оратора и блеск в глазах зажигали в сердцах людей тайную надежду и веру в светлое будущее великой Империи. Многие говорили, что таких людей не хватает правительству Иии, но обет данный им не рушим, и Эммануэль не посягнет на власть.       Когда в церковь зашла девушка лет десяти, отец Эммануэль молился в своей келье, он прекрасно слышал загребающий шаг и тяжелое дыхание. Будто умирающий зверь шла та девушка. Девочка упала прямо у креста и начала молиться, сначала шепотом, как принято молиться святым и Великому Светлому, но по мере смены имен, произносимых ей, ее голос становился громче, в конце она практически кричала в некуда, ее молитва Великому Темному глухо ударялась об стены церкви. Вдруг на имени пятнадцатого демона она, покачнувшись, закашлялась и разрыдалась. Эммануэль внимательно ее слушал, и, решив, что нужно упрекнуть девушку в ее неправедности, он вышел в главный зал с книгой в руках и спросил:       - Думаете ли вы, кому молитесь, юная леди? Не боитесь ли последствий? Великий Светлый все слышит, и суд его будет страшен, если вы его разозлите, - Эммануэль взглянул на лицо девушки и понял, что она не боится гнева свыше. Совершенно белые волосы с одной черной прядью, испачканные кровью, были растрепаны и неровно острижены. Под одним глазом был громадный синяк, нос был разбит, а с губ стекала кровь.       - Отец, я боюсь не богов, пока они мне ничего не сделали, я боюсь людей, они гораздо страшнее. Видите ли, я пришла за помощью… - девушка закашлялась и сплюнула кровь. – Прошу прощения, отче… Мое имя – Деймос Эл. Я слышала, что вы можете видеть хранителей, - девушка попыталась встать, но удалось ей это сделать только с помощью Эммануэля. – Вы, наверное, понимаете, что я не с рождения имею отметины на лице и белые волосы. Это началось десять лет назад, когда я потерялась…       Эммануэль не верил своим глазам – девушка, стоящая перед ним, была приемной дочерью его наставника и друга преподобного Лава Эл. Священник видел ее впервые, опекун никогда не показывал приемыша, но теперь девушка стоит перед ним. Эммануэль внимательно осмотрел Деймос, она и вправду имела точечные узоры у глаз, с каждым ее словом они меняли цвет и место, создавая самые причудливые узоры, такое может быть, только если человек является источником огромной силы. Эммануэль был шокирован, что как получилось, что приемная дочь Верховного Патриарха не может залечить свои же раны, он же не мог не учить ее магии, а она, в свое время, не проявляться.       Святой отец убрал длинную черную прядь с лица и, дотронувшись до избитого лица, спросил:       - Десять лет назад вас взял к себе преподобный Лав? Что было до этого?.. До того как вы потерялись… - Эммануэль старался говорить как можно мягче, чтобы не напугать девушку.       - Да, именно. До этого я ничего не помню, ни лиц родителей, кем они были, их имен, помню только, как мужчина и женщина в черных одеяниях привели меня к дверям Белого Храма и сказали преподобному Лаву Эл, что я осталась одна, и ему жизненно необходимо меня защищать. Он поклялся, что так все и будет, я буду ему дочерью. И он выполнял эту клятву до последнего, как вы знаете, год назад он погиб и больше некому меня защищать. Меня отправили жить в школу-интернат для магов, а так как я не способна даже на простейшие заклинания, надо мной начали издеваться, - Деймос стояла, опустив голову, и, казалось, плакала. Ее белая одежда была похожа на лохмотья и только вышитая на груди роза осталась нетронутой, Эммануэль даже подумал, что какими бы подонками не были нападавшие, но раз они не тронули герб, значит - еще помнят о чести. Герб семьи – последнее, что может потерять человек на Иие, его берегут как зеницу ока, и никто не осмеливался разорвать его, пока человек не отречется от своей фамилии, в противном случае обидчика предадут суду и самого лишат честного имени.       - Вы смиренно терпите все свои напасти, как и просит этого наша вера. Это похвально. Но почему вы считаете, что не можете колдовать? Ваша сила велика, я уверен, что также вы очень умны. Итак, что вам мешает? – зеленные глаза Эммануэля не смотрели на Деймос, когда он это говорил, они искали за ее спиной Двоих. Святой отец даже снял очки, чтобы лучше видеть, и он узрел. В самом конце зала на лавке сидели ангел и демон. Пепельно-русые волосы мужчины венчали уродливые витые рога и корона, у хранителя были ярко-алые светящиеся печальные глаза. Демон внимательно смотрел на святого отца, и, чуть помедлив, приложил длинный палец с желтым когтем к губам. Девушка-ангел же отречено осматривала интерьер храма, складывалось ощущение, что ей было плевать на все происходящее. У нее были длинные вьющиеся волосы и большие выразительные глаза. От вида девушки у Эммануэля промелькнула мысль, что именно так выглядела его мать, ее лицо было единственной вещью из прошлого, которую помнил священник.       - Святой отец, я никогда не могла колдовать. Иногда мне кажется, что это из-за того, что у меня нет хранителей. Отец Эммануэль, куда вы смотрите? – Деймос обернулась, чтобы посмотреть, за чем так увлеченно наблюдает собеседник, но она увидела лишь скамьи, черные стены и канделябры с огарками. Возможно, она надеялась увидеть хранителей, но ее мечта разбилась о старый камень и плесень.       - Деймос, надеюсь, я могу вас так называть, у вас есть хранители, - Эммануэль поднял глаза, демон уже стоял за спиной своей подопечной. Вблизи он выглядел многим страшнее, хоть на вид ему и было лет двадцать, у него уже была мертвецки серая кожа и впалые щеки. Печаль из его глаз исчезла, теперь в них была лишь злоба, он что-то бормотал священнику.       В это время демон хотел убить Эммануэля. Агарес понимал, что для этого нужно будет показаться еще раз, и тогда Деймос поймет, что он ее хранитель, а демон считал это недопустимым, к тому же, чтобы дотянуться до шеи священника придется сразиться с громилой стоящей поодаль. Хранитель святого отца был в два раза выше и крупнее Агареса, его глаза скрывала высокая маска, а то, что было не скрыто, - ужасно. У ангела отсутствовал нос и был разрезан рот, из-под маски выглядывали и другие шрамы, но даже этого хватало, чтобы понять, что лицо его было изуродовано. Узнав мужчину, Агарес тут же проглотил всю свою ненависть к священнику, демон понял, что с эти ангелом ему никогда не справиться, перед ним стоял Аваддон, ангел бездны.       - Почему ты замолчал, демон? Твои проклятия были вполне милы, мне особенно понравилось про язвы и вечный огонь! – ангел медленно наступал, его темные крылья волочились по полу. – Не молчи, грешник, или мой облик настолько страшен, что сам герцог Восточный проглотил язык?       - Боюсь, что за мои проклятия твой подопечный выгонит девочку, а я этого не хочу. Эти отморозки, которые ее избили еще там, я продолжу, когда они уйдут. – Демон старался выглядеть гордо и всем видом показывал, что ему безразличен Аваддон, он небрежно поправил свой черный камзол, серебряные пуговицы на манжетах брякнули о знамя на груди демона. – Ты мне лучше вот, что скажи, ангел. Ваши женщины всегда устраивают истерики? Одна пернатая фройляйн уже вынесла мне весь мозг. Думаю, ты знаешь ее. Линаэла, дочь Михаила.       Аваддон молча прошел мимо демона, считая и самого собеседника, и его вопросы низкими и мерзкими; Агарес вздохнул спокойно, бури для него ничего не предвещает. Ангел развалился на скамье, разложив свои громадные крылья во весь размах, он встряхнул ими и уложил так, чтобы было удобнее сидеть. Демон сел рядом, вытащил из кармана бридж сигареты и зажигалку и закурил. Аваддона поразила эта наглость, он уже собирался возмутиться, но почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он увидел девушку-ангела, Линаэлу. У нее и во истину было материнское лицо: круглое, с небольшим носиком и красивыми пухлыми губами, красивые голубые глаза, в которых отражались звезды, тоже достались ей от земного родителя. Тем не менее, характер девушке достался от отца, властная и строгая рука чувствовалась во всех ее действиях, она не могла ослушаться приказа Великого Светлого и любила его всем сердцем, точно как и Михаил.       - Аваддон, здравствуй, - мелодичный тихий голос девушки, заставили ангела бездны вспомнить о давно забытом прошлом, именно таким голосом когда-то говорила та, кого он любил и никогда не сможет забыть. Но вдруг голос Линаэлы похолодел, и воспоминания Аваддона исчезли, как будто их и не было никогда. – Мы извиняемся за вторжение в обитель отца Эммануэля, этого больше не повторится. Все из-за этого смердящего куска Ада! Он опять взялся за свое…       - Послушай сюда, мадам «Все по приказам»! – перебил тираду Линаэлы Агарес. Глаза снова светились, по лицу было видно, что если бы не Аваддон, сидящий между демоном и новой целью его агрессии, он бы кинулся на девушку. – Приказы твоего начальства не являются приказами моего! Мне было приказано, следовать за Деймос и по желанию вмешиваться в ее жизнь, я подписался под этим, и это мой договор на ближайшие семьдесят лет. Тебе сказали пустить все на самотек и не обращать внимания, и под этим подписалась ты. Вот и выполняй свой договор, а меня не трогай! Я хочу, чтобы Дейм хотя бы осталась жива, чтобы она не боялась лишний раз выйти из своей комнаты! Неужели ты не чувствуешь, что мы в ответе перед ней. Мы единственные можем ее защитить!       Мужчина опустил голову и замолчал. Ему казалось, что он снова попал в то время, когда он был обычным человеком, когда он был не в силах что-либо изменить. Перед его глазами стоял образ его жены. Агарес вспомнил, как они были счастливы вместе и как он в один миг потерял все, тогда он был бессилен перед ликом смерти. Он помнил, как бегали медсестры по госпиталю, как он ждал приговора. Когда к нему подошел врач и, упустив голову, произнес всего одну фразу «Мы их потеряли», в его сердце что-то оборвалось. Агарес тогда уехал из родного города, чтобы ничего не напоминало ему о потере. А после началась война, в конце которой его убили.       Демон считал Деймос своим вторым шансом, он ее любил как дочь, всегда ее защищал. Девушка была его единственной отрадой. Он бы с радостью ее обнял, прижал к себе и утешил, но этого нельзя было допустить. В контракте хранителя прямо говорилось, что любую привязанность к подопечному нужно прятать как можно глубже, потому что бессмертные не должны иметь привязанностей к смертным.       Аваддону было понятно, что демон прав, он даже заметил неподдельную любовь Агареса к своей подопечной. Ангел вздохнул и, сам себе не веря, произнес:       - Сейчас 1274 год, а я все удивляюсь, что некоторые демоны куда благороднее и милосерднее ангелов. Вы человечнее многих людей, хотя это и вполне логично, вы видели смерть и знаете цену жизни, но все равно верится с трудом. – Договорив это, ангел повернулся к Линаэле. Казалось, что сквозь плотную маску он смотрит ей прямо в глаза. – Лина, ты идешь по пути Лесного Короля, ты сама знаешь, что это путь ведет к обрыву. Нельзя так! – Вдруг Аваддон запнулся, с треском начали рваться нитки, которыми были зашиты шрамы на щеках, после чего челюсть ангела упала ему на шею. Для него это было не неожиданностью, и, наколдовав нить и иглу, мужчина постарался пришить отвалившуюся часть назад.       Повисла удручающая тишина. Агарес поднял глаза на стоящих около алтаря Эммануэля и Деймос. Священник пытался залечить все синяки на теле девушки, падающие на глаза, черные волосы явно раздражали святого отца, но он старался не показывать этого. Конечно, демон не слышал разговора между Деймос и Эммануэлем. Их отделяла плотная магическая завеса, пытаться расслышать что-либо сквозь нее – невозможно.       Пока хранители сидели в тишине, священник рассказывал девушке об охраняемой им книге, которую ему дали вместе с ключами от Бродячей Церкви:       - Когда я только прикоснулся к ее кожаной обложке, я понял, что это необычная книга, она пропитана светлой магией. Мне кажется, что узоры на ней имеют ту же природу, что и ваши отметки, они также светились. Возможно, книга является катализатором магии, думаю, если совместить ее и тебя, ты сможешь колдовать. Кстати, открыть я ее так и не смог, что-то мешало, как будто магический замок. – Эммануэль, отходя, оценивал свою работу и пытался разглядеть еще синяки. Убедившись, что все залечил, он жестом попросил Деймос подождать и зашел в свою келью.       Осматривая зал, Деймос заметила, что хрустальная люстра, висящая прямо под потолком, была разбита и насилу держалась на проржавевшей цепи. «Такое ружье когда-нибудь выстрелит», - подумала в тот момент девушка, она редко ошибалась в таких тривиальных вещах. Девушка осторожно мерила шагами зал, паркет под ней будто стонал от боли, этот скрип разносился эхом по церкви, пугая мышей под полом. Она села на скамью, совсем рядом с Агаресом, конечно, Деймос этого не знала. Смешанные чувства одолевали ее, она не знала радоваться ей или плакать, девушка, кажется, всегда думала, что у нее нет хранителей, а теперь она была убеждена, что за ее спиной стоят Двое.       Аваддон, зашивший свои раны, долго думал, выйдет ли он к Деймос. В отличие от Агареса и Линаэлы он знал, что «великий источник» лишь маскировка для чего-то большего. Ему хотелось просто убедиться, что он не ошибается, ему нужно было посмотреть на нее в реальном мире.       Да, завеса не только не пропускает звуки, но изменяет окружающий мир; вокруг все становится черно-белым и лишь живые существа приобретают сюрреалистически-яркий цвет. Некоторые вещи совсем теряют свои реальные обличия и становятся живыми, покрываются странными существами, которые набрасываются на объект и становятся для него оболочкой. Эти существа крайне маленькие, у них один маленький белый глаз, а их тельца, казалось, полностью состоят из серой шерсти, но это пепел, затвердевший и колючий. Некоторые дома, которые в реальности на вид кажутся богатейшими из всех существующих, за завесой облиты чем-то черным и липким, но больше всего пугает, что эта слизь двигается. Если говорить о том, как выглядят люди сквозь «призму занавески», то они приобретают вид достаточно близкий к тому, который был в их душе. Взять хотя бы Деймос, для Аваддона она похожа на существо, полностью состоящее из хрусталя, ее волосы похожи на тысячу эльфийских нитей, в которые вплетены белые и черные алмазы. Белый, жгущий глаза, цвет ее образа, разбавлял только ярко-красный цвет узоров на ее лице.       Как раз в тот момент, когда Аваддон был готов выйти и посмотреть, что же рядом с ним сидит, из кельи вышел Эммануэль с огромной книгой в руках, она еле помещалась в руках у священника. Обложка книги была выполнена из черной кожи, но Деймос насторожило, что узоров, о которых говорил Эммануэль, на ней не было.       - Вы же сказали, что обложка книги имеет узоры! Где же они? – возмущение мешалось в душе Деймос с разочарованием. Может ей принесли подделку, или никакой книги не существует?       - Просто возьми ее в руки! – Эммануэль положил том на колени Деймос. Ее удивлению не было предела, когда на книге заметались золотые точки, образовывая чудаковатые узоры. Обложка меняла рисунок несколько минут и после остановилась на одном, засветился ярко-фиолетовым и книга открылась. На первой странице было всего одно слово.       - Азор? Имя первого императора? Что это значит? – Деймос было не по себе, ей казалось, что все это слишком странно и необычно для столь серой жизни.       - Точно! Первый император был тоже источником силы. На всех портретах он изображен с белоснежными волосами и точно такими же узорами, как и у тебя! Возможно, это он написал книгу, чтобы подобным ему было легче… Хм… Своеобразный альманах высочайшей магии, помогающий эту магию творить! Это же гениально! – Эммануэль радовался открытию как ребенок. Столько лет неведения, пробудили в нем не малый интерес, и теперь священник открыл ответ к загадке. – Давай посмотрим, что на следующей странице! Постой-постой, я очки другие одену!       Деймос, помедлив, перевернула страницу. Она была пуста. Чистый, неподвластный времени, белый лист бумаги. Девушка и священник переглянулись, и повисла задумчивая тишина.       Агарес же сквозь завесу увидел знакомые буквы, которые, казалось, не видел больше миллиона лет. Фиолетовыми чернилами было выведено слово «Эпиграф», а дальше шли строки мелким, неразборчивым подчерком четыре строки. Демон смог разобрать только одну, перед тем как книга захлопнулась: «И судим первым, будет тот, чьи деяния чисты и бескорыстны». Эта строка была знакома Агаресу, только он не мог вспомнить, где он ее уже слышал. Это было что-то далекое, что-то из детства. От мыслей его пробудила Линаэла:       - Агарес, пошли! Нам пора, - в голосе была слышна обида, но демон решил, что пропустит ее обиду.       - Прощайте, надеюсь, мы больше не встретимся. Эммануэль хочет завтра покинуть Белый Город. Если встретите нашу Церковь на своем жизненном пути снова, проходите мимо и подопечную уводите как можно дальше, - Аваддон пытался говорить как можно внятнее, но из-за того не зажившей челюсти он съедал звуки и шепелявил.       Эммануэль, прощаясь, сказал Деймос, что уезжает следующей ночью и что его следующая остановка будет в столице Алой Зоны, в Риал Фиоле, и будет он там несколько месяцев.       - Я искренне надеюсь, что ты разберешься с книгой, и она будет тебе полезна. Я отдаю ее тебе не только, потому что считаю - тебе она нужна, но и потому что я боюсь, что не смогу защитить книгу от возможных опасностей. Деймос я доверяю тебе, ты дочь моего друга и учителя, хоть и названная… - Эммануэль обнял девушку и проводил за ворота церкви.       На улице уже было темно и только звезды освещали путь Деймос домой. Белые улицы вились и путались как змеи. Девушка шла по каменной мостовой в обнимку с книгой, обдумывая все произошедшее. Уже подходя к общежитию, девушка посмотрела на черное небо и произнесла:       - Папа, если ты слышишь, помоги мне с этим справиться.