God's Millennium

      «Никто не выйдет из этих гор не опалённым». Так говорилось в одном старинном писании о Радужной горной цепи. Оно было написано, когда здесь жили драконы. Мудрейшие, прекраснейшие и опаснейшие существа на всей Иие. Они оберегали давным-давно спрятанные эльфами самоцветы, а так же высочайший пик, таивший в себе пленника, заточенного там за жадность, которая не была оправдана ни людьми, ни эльфами, ни какими-либо другими существами планеты. Этот человек был одним из бессмертных с Земли, его создал Светоч, понявший, что силы Рая уже нашли его. И имя человеку, о котором мы говорим, Азазеллио.       Господин Рулье когда-то давно управлял одной из Бродячих Церквей, но, забредя в Радужные горы, он потерял рассудок от несметных богатств. Жившие тогда там горные эльфы заметили нездоровый интерес Азазеллио и, заманив его в пик Аларт, заперли его там. И вот прошли тысячелетия, горные эльфы ушли, исчезли и драконы, хотя каких-то тысячу лет назад об этом и подумать никто не мог, а Азазелио Рулье все платит за свою жадность.       Его прекрасная роба обратилась в лохмотья и местами истлела, ботинки съели мрыкты*, волосы и ногти отросли до необычайной длины. Некогда красивый человек стал живым скелетом; он, конечно, первые двести лет ловил всякую живность, но потом ему это наскучило. Так прошло уже несколько десятков тысячелетий, а может и больше, Азазеллио никогда не считал годы. Да и как это делать в пещере, куда не проникает даже звук. По правде, пленник перестал быть собой, утратил прежний душевный облик, только его одиночная камера все эти годы оставалась неизменной.       Азазеллио уже ни о чем не думал, в глазницах хоть и были глаза, но они были пусты. Иногда Рулье вспоминал, что нужно встать, походить и поговорить хотя бы с эхом. Что-то заставляло его, говорило ему, что если он потеряет способность выполнять хотя бы эти действия, он перестает быть человеком. И в этот день он решил, что нужно проделать эти упражнения. Вдруг камень, закрывающий вход, в каменную келью отъехал и в пещеру кто-то вошел.       - Здравствуй, Азазель, - постоянно меняющийся голос, как тогда, как голос Светоча. – Долго же я тебя искал, друг мой! Двенадцать тысяч лет прошло, - гость щелкнул пальцами, и по всей пещере разлетелись искры, осветившие окружающий мир и лицо гостя. Азазеллио что-то невнятно зашипел, пряча глаза от невыносимого света, пленнику это явно не понравилось, также свет не понравился теням, разлетевшимся в разные стороны и раскрывающим свои рты в беззвучном крике. Самаэль отшатнулся, и свет погас, но загорелись золотые глаза Великого Темного, и они искали в оборванце старого друга, человека гордого и властного, но перед ним сидело обессиленное ничтожество. - О, Старые Боги, пожалуйста, продолжай молчать! Не разочаровывай меня еще больше! – Темный прошипел что-то Бесам, и оковы Азазеллио разлетелись на тысячу колец, и, махнув рукой, маня за собой, стал удаляться из комнаты. Господин Рулье, конечно же, последовал за ним. Пройдя не один лестничный проем, Самаэль вновь заговорил. – На пороге новая война, седьмая на веку Иии.       - Седьмая… Всего? - Азазеллио говорил безразличным голосом, ему было все равно на то, сколько воин было, что произошло в Радужных Горах, что они опустели, что, в конечном счете, было все эти годы на Иие, он просто шел за шуршанием одежд Темного.       - Хочешь, расскажу об этих войнах? – Азазеллио промолчал. Все его мысли были сокрыты даже от Самаэля, возможно, он и не думал ни о чем. Великий Темный выдержал достаточно длинную паузу, ожидая, что собеседник все-таки ответит и продолжил. - Итак, первая война унесла жизнь Земли, о ней здешним людям рассказала Антэ…       - Антэ? – вдруг разнесся тихий вопрос Азазеля. – Кто это такая? Я, вроде, знал всех выживших с Земли, не было ни каких Антэ! Даже имя-то неземное…       - Ты постепенно отходишь, как я посмотрю… - Темный посмотрел через плечо на собеседника. – Хотя твое удивление мне понятно, такие, как она, меняют имена и лица, как перчатки. Антэ Маузэ – древний дух огня, которая на Земле была известна как Стрега или Алая Ведьма. Она взяла другое имя, чтобы не пугать местных. Она и ее побратим подарили этому миру мудрость. Кстати, Бродячие Церкви – тоже их идея и разработка, не знал, да?       Но вернемся к войнам. Первая война унесла жизни, поглотила судьбы, высосала мир! – на этих словах черные волосы Самаэля заполыхали алым огнем, когда он говорил, была слышна ненависть. – Я всегда знал, что доверь моему брату царствование, и царство падет. Что и случилось, собственно! Я веками старался толкать людей вперед, а они, увидев одно «чудо божие», табунами убегали к нему. Где же я ошибся? Может, в той войне нужно было сдаться, как ты и советовал? – Азазель молчал, воспоминания о той войне были слишком ярки, чтобы их забыть, даже за октиллион жизней, и он прекрасно понимал, что даже если бы Темный тогда сдался, ничего бы не изменилось. – То, что мы побеждали, закрыло мне глаза, то была гордыня, наверное.       - Господин Самаэль, - Азазеллио, понял, что именно сейчас нужно отвечать, и он постарался говорить как можно аккуратнее, - то была не гордыня, а вера в то, что в вашем брате осталась хотя бы капля рассудка…       - Племяшка бы так же сказала, и, возможно, так оно и есть… - Темный вздохнул, сложно поверить, но он любил Землю и людей, живших на ней. Ему всегда было приятно вспоминать голубое небо прекрасной планеты, и эти воспоминания грели его окаменевшее сердце. – Еще две войны, которые были уже здесь, на Иие, длились по три тысячи лет. Эльфы хоть и умны, но в тоже время чересчур воинственны, горды и отчасти тщеславны. Они бились с людьми, которые умирали сотнями и возвращались на поле битвы тысячами. Поколения сменялись одно другим. Войны за территорию, за плодородные земли, ископаемые, богатства. В ходе одной из этих войн, кстати, были перебиты горные эльфы. Ты знал?       - Нет, господин, - Азазель был шокирован фактом того, что заточивший его великий народ был разбит молотом войны с людьми. Бессмертие проиграло жадности.       - Я также не уверен, что ты знаешь, но последующие несколько тысяч лет, после той войны, тебя стерегли драконы. – Азазеллио с животным страхом посмотрел на виднеющуюся сквозь пелену тьмы спину Темного. - Не беспокойся, их тут больше нет. Их тоже унесло войнами и бесконечными голодными годами. Да и вообще в этой части цепи ты – единственная живая душа. – Самаэль засмеялся, и сквозь смех послышалось: - Прости, я и забыл, что ты тоже не особо жив.       Азазеллио пропустил эту «шутку» мимо ушей. Он шел, разглядывая разрушенные залы, покинутые тысячелетия назад. Повсюду были раскиданы осколки мозаик, эльфийских зеркал**, которые больше ничего никогда не покажут, не раскроют истин, и хрустальных украшений. С высоких потолков свисали лохмотья знамен, занавесок, гобеленов, в которых были еще различимы мотивы древних легенд. Проходя мимо некоторых покоев, Рулье заметил, что большинство колонн было расплавленно, словно восковые свечи, он смело предположил, что это последствия жизни в этих залах драконов. Вдруг под ногами Азазеля что-то звякнуло, посмотрев на источник звука, он заметил, что весь пол был усеян золотыми монетами, они зашли в большую залу, которая вела к потаенному выходу из подземного королевства. Азазеллио остановился и поднял пару монет, на них красовались профили эльфийских короля и королевы, но на одной из них были выбиты башни на фоне птицы, эта монета была не знакома ему. Пленник перевернул ее, на месте цифры означающей номинал был белый камень.       - Это монета стоимостью в четыре всеиийские рёты, на нее можно было купить булку и воды глоток, - Самаэль появившийся перед Рулье смотрел на монету в его руках. – Сейчас она стоит одну лошадь, из-за раритетности, их сняли с оборота всего несколько сотен лет назад, можешь взять - пригодится. А вот с эльфами брать не советую, слишком старые, да и многие эльфы-торгаши просто откажутся их принимать, даже если и будут знать, что это за деньги. Они сейчас считают, что даже деньги старых королей – бесценок прошлого. – Темный подал еще пять монет с птицей и башнями, камни в них были разноцветными, Самаэль показал пальцем на монету с красным камнем, - Двадцать пять рёт, на нее сейчас можно купить приличную одежду вместо того тряпья, что на тебе надето. С желтым камнем – семьдесят, можно прожить три дня в хорошем отеле. И наконец, синий камень – полторы сотни рёт, этими деньгами можно отмыть и починить твою Бродячую Церковь и еще останется. Ты меня понял? – Азазеллио кивнул, и пока они шли через зал, он собирал монеты с камнями, замедляя их ход, и Темного, парящего над полом, это несколько раздражало. Подойдя, к концу зала они сосчитали монеты, всего набралось пятнадцать тысяч рёт. Самаэль засмеялся, – Вижу, жадность тебя не оставила!       - Звон монет будет греть мне душу и навевать воспоминания о моих щедрых надзирателях, - веселее, чем раньше ответил Рулье, звеня на ходу монетами в чаше, которую он подобрал, чтобы было, куда их собирать.       - Вижу, жажда к жизни возвращается к тебе. Это хорошо! Надеюсь, она не угаснет, когда я скажу, что тебе придется поработать на меня снова, - Темный повернул свою шею на сто восемьдесят градусов, чтобы смотреть в лицо позади идущего, его шея вытянулась и стала напоминать змею. Он смотрел в черные глаза Азазеллио, который не был удивлен старым трюком.       – Ты должен будешь найти Светоч, она вскоре отправится в Риал Фиол, ты знаешь этот город, раньше он назывался Город Солнца. Ты должен прибыть туда раньше, хотя с твоими-то возможностями ты там окажешься уже через несколько минут. Итак, ты должен найти Светоч и отдать сверток. Пока ты там будешь ждать, пожалуйста, не натвори глупостей. Ты меня понял?       - Конечно, - Азазелио опять стал отреченным и поникшим. Только он дождался свободы, как она упорхнула, как сладкий сон. Дальше они шли в молча, и только хруст щебени и свист сквозняка в коридорах нарушали тишину. Узкий коридор, постоянно поворачивающий в разные стороны, напоминал червя, который извивался на палящем солнце. Наконец путники вышли к небольшой двери с улыбающимся полумесяцем на ней. Темный отошел от нее, пропуская вперед Азазеллио. Он коснулся овальной ручки, закрыл глаза и повернул ее.       На него подул слабый ветерок, чистый воздух попал в легкие, тогда Рулье понял, что свобода пахнет только чистотой и свежестью. Он открыл глаза, на улице была ночь, на темно-фиолетовом небосклоне сияли звезды. Оторвавшись от крыши мира, Азазель опустил взгляд и увидел в нескольких метрах от входа Бродячую Церковь. Ее красные стены были истерты временем и дождем, на узорных куполах-луковицах потрескалась и выцвела цветная краска, а белая посерела, кресты были сняты, но общий немного сказочный вид остался не тронутым. Азазеллио сорвался с места, он взлетел по лестнице, ведущей к дверям Храма, толкнул их, заскрипели петли, и ему открылось внутреннее убранство. Что-то никогда не тленно и интерьер этого место относится к таким вещам. Красно-белые узоры, цветы, птицы, лики святых все осталось таким, каким было многие годы назад. Азазель стоял в дверях с раскрытым ртом, он не ожидал снова увидеть такой красоты.       Темный наблюдал за действиями друга, пройдя, за ним он встал у него за спиной. Он ждал последующей реакции, и она последовала, Азазеллио побежал дальше, он пробегал комнату за комнатой, ворвался на лестницу, ведущую в самую высокую башенку, и, еле успев открыть дверь, вбежал в комнату. Она резко отличалась от нижних этажей, в ней стояли разные экраны, повсюду были рычаги и кнопки. Рулье стоял и смотрел на все это с замиранием в сердце, именно это он хотел увидеть больше всего.       - Ты хоть помнишь, как этим управлять? – спросил откуда-то сзади Самаэль.       - Конечно! Сейчас мы включим свет, стряхнем пыль, запустим систему и полетим хоть на край мира! – Азазель захлебывался впечатлениями, он окончательно отошел от своего заточения и теперь был готов хоть идти на войну. Он ударил по небольшой кнопке на стене, забрезжил свет, и он закричал нечеловеческим воплем, пряча под ладонями глаза. Великий Темный быстро потушил свет.       - Тебе бы быть поосторожнее, - Темный порылся в своих громадных рукавах и выудил оттуда круглые очки с темными стеклами. – Держи, как глаза восстановятся, наденешь. Я не уверен, что ты теперь сможешь жить при свете без них, слишком долгий период ты жил во тьме.       - Ха! Я уверен, что через пару месяцев я смогу уже смотреть на Солнце; бессмертие – штука веселая! – засмеялся Рулье, принимая очки. – Иногда кажется, что все – твоя песенка спета, а оно берет и вытаскивает тебя...       - Не бессмертие. Вечная жизнь. – Поправил друга Самаэль. – Пожалуйста, не путай, тебе даже Светоч объяснял их разницу.       - Да знаю я, знаю! Бессмертие – есть отсутствие смерти, то есть ты не можешь умереть ни при каких условиях. Вечная жизнь же – есть жизнь, длящаяся вечно, но могущая оборваться при определенных условиях, также называется фактическим бессмертием. – Азазелио посмотрел восстановившимся черным глазом на Темного. – Видишь, я помню определения, как будто только из учебника прочитал!       - Молодец, конечно, но даже учебники ошибаются, друг мой. Вечная жизнь обрывается, когда тебе нож под ребра вгоняют или дают уксуса хлебнуть, а это не особые условия, любой смертный от этого умрет. То есть, получаем, что вечная жизнь – это просто жизнь, длящаяся вечно, но имеющая смертный конец. А вот с фактическим бессмертием уже борются «особыми условиями»!       - Ты - зануда! – протянул Азазель, снова включая освещение. Когда лампы загорелись, стало понятно, что просто стряхнуть пыль – недостаточно. Некоторые экраны треснули от времени, кнопки сгнили, а рычаги проржавели. – Хм, а ты не мог бы подсобить мне? Я знаю, что ты умеешь обращать время вспять, как Великий Бог. Можешь только систему починить, остальное я сам, - Аззазелио на этих словах, улыбаясь пожелтевшими зубами, потряс чашей с деньгами.       Самаэль ничего на это не ответил, лишь пожав плечами, повернулся на каблуках и исчез, но комната управления, к удивлению, неузнаваемо преобразилась. На экранах пропали паутины из трещин, рычаги заблестели металлической новизной, рубка стала как новенькая. Азазеллио аккуратно подошел к самому большому экрану, повернул кресло, сел на него и положил руки на клавиатуру, он с трепетом в душе нажал на перечеркнутый нуль, и по экранам пошла белая рябь, после поднятия одного из рычажков на экране появилась картинка, подписанная «Вид спереди». Там не было ничего, кроме каменных стен и редкой травы, пробивающейся сквозь твердую породу. Азазеллио встал со стула, щелкнул еще парой кнопок и маленьких рубильников и сел на место. Сквозь белый шум разнесся женский голос, возвещающий о стабильной работе всех систем. Наш рулевой наклонился над микрофоном и произнес:       - Обновление всех систем и карт, считывать всю информацию с ближайших рабочих систем. – На что компьютер ответил, что в радиусе планеты найдена лишь одна работающая система, и выдал окно «Хотите ли вы синхронизировать обновления?», Рулье нажал на согласие, началось обновление. На экранах карта сменялась картой, язык и письмена менялись, обновление шло медленно, и Азазеллио, встав с кресла, ушел из комнаты управления.       Он включил во всей Бродячей Церкви свет. Внутри она теперь стала совсем как новая, Самаэль постарался на славу. Повернув в один из коридоров, Азазель прошел пару шагов и, толкнув дверь, вошел в комнату. Она была как тогда, когда он последний раз ее видел, три огромных шкафа, зеркало в полстены и посреди большая кровать. На ней-то и лежал длинный запечатанный сверток. Мужчину он сейчас ни сколько не интересовал. Азазеллио открыл средний шкаф и снял с вешалки черную рубашку с золотыми пуговицами, бросив ее и первые попавшиеся штаны на кровать, он подошел к зеркалу. На Рулье смотрело настоящее чудовище: длинные и спутанные смоляные волосы с проседью, худое лицо мертвеца с крючковатым носом и бородой, которая не уступала в длине волосам, длинные костяные пальцы с закрученными в спираль желтыми ногтями, старая одежда больше похожа на рваную тряпку ничего практически не прикрывающую, из-под нее выступали ребра обтянутые тонкой кожей, а ноги были изрезаны камнями. Сняв лохмотья, он зашел в соседнюю комнату, которая была ванной, и с трудом смыл всю грязь, что скопилась на нем за эти тысячелетия. Сложно представить, сколько ему пришлось отмывать, там была и засохшая кровь, и плесень, и пыль. Выйдя после многочасового мытья из ванной, Азазеллио нашел в одном из ящиков ножницы и начал стричь себе волосы, неровно и уродливо, но лучше чем было, потом он обрезал безобразные когти и сбрил отросшую бороду.       Обновленный он вернулся в комнату управления, система церкви тоже уже была совершенно новой, на экране было сообщение на странном языке, смутно напоминавшем тот, который знал Азазель, поэтому он просто пропустил его. Рулье интуитивно нашел окно ввода координат и ввел туда по памяти широту и долготу Риал Фиола.