Шедоу и... (перезагрузка)

Чувство Шедоу отчасти не подвело – совесть он увидел очень и очень скоро. Единственной его ошибкой было то, что она никуда не уходила. Ёж и не успел заметить, как девушка быстро проникла в дом. И даже непонятно когда успела переодеться в голубой сарафан. Во всяком случае, радость во всей этой ситуации для совершенной формы жизни была – рапира исчезла, и Маря теперь была совершенно безоружной. Правда, Шедоу пока не понимал, что совесть его и без холодного оружия достанет. Ёж всё ещё думал, что он в конечном итоге окажется сильнее Мари. Она знала об этом. Парень чувствовал это по тому, как Элай косилась на него, покручивая кольцо на безымянном пальце, и загадочно улыбалась, наверняка думая о том, как ей поступить, если вдруг он бросит ей вызов. Хотя этот вопрос волновал его меньше всего сейчас. Пусть Шедоу не был брезгливым, но после дождя хотелось нырнуть в ванную, прямиком в тёплую воду, чтобы расслабиться и отмыться от неприятных холодных капель на шёрстке. Маря эту его идею поддержала и пинком проводила ежа прочь. По большей мере она хотела избавиться от ежа, потому что где-то в глубине его мыслей узнала, что Шедоу хранит дома алкоголь. Не для себя, правда, для Руж, но какая разница? Элай была сильно восприимчива к алкоголю. В особенности если попадались напитки не самого лучшего качества. И именно по этой причине ни муж, ни друзья ей не наливали даже по праздникам, когда действительно был повод сделать хотя бы один глоток. Из-за этого девушка чувствовала себя маленьким ребёнком, а потому теперь, когда никого не было рядом, соблазн сделать хотя бы глоточек был настолько велик, что Маря не могла с ним ничего сделать. Контроль над подопечным она на некоторое время оставила, ведь в самом деле, не смотреть же ей, как он моется. Тихо, словно воровка, проникнув в кухню, ежиха открыла холодильник и достала первую закупоренную пробкой бутылку. Рядом с пальцами девушки тёмно-зелёное стекло запотело, а по коже Мари пробежали мурашки от холода. Достав первый попавшийся стакан, девушка налила туда, как оказалось, красное вино, после чего выдохнула, с одной единственной мыслью: «Даже если не умеешь пить – хотя бы раз это сделать можно!». Шедоу вышел из ванной комнаты в приподнятом расположении духа. В голове уже созрел отличный план того, как прогнать свою совесть хотя бы ненадолго. Марю прогнать ему действительно хотелось, эта девчонка своей несерьёзностью и резкими перепадами настроения его раздражала, заставляя всё внутри переворачиваться от недовольства. План состоял в двух простых шагах: первым делом сказать, что собрался спать, а потом уж девушка сама уйдёт, ведь перспектива всю ночь торчать рядом, как думал ёж, совсем не светила такой молодой (по крайней мере, на вид) девчонке. Все мысли ежа в один момент треснули, когда из кухни раздались хруст, звон и смех. Истеричный и явно пьяный смех. Ворвавшись в кухню, Шедоу глубоко вдохнул, стараясь не выдавать своей злобы, и его губы плотно сомкнулись, чтобы не озвучить ненароком далеко не самые приличные мысли совершенной формы жизни. Он не был никогда джентльменом, но правила приличия для него всё же существовали, и некоторых вещей парень себе всё-таки не позволял. Выпивка в разряд таких вещей как раз входила. Запасы, хранившиеся у него в холодильнике, принадлежали никому иному, как Руж. Самого же Шедоу алкоголь не интересовал, вкуса его он не понимал, а потому и смысла пить не видел. Зачем, если не доставляет удовольствия? Отчасти совершенная форма жизни негодовал потому, что даже он сейчас не позволил бы себе так напиться. Хотя с учётом того, что его совесть сидела за барной стойкой, по самое «не хочу» пьяная, в стиле котов скидывая по лёгкому движению руки с неё стаканы и глядя на осколки шаловливым взглядом, Шедоу вполне мог бы напиться. Чтобы забыть весь этот только что им увиденный кошмар. Интуиция и природные инстинкты сделали своё дело, и Шедоу раза три точно увернулся от летящих в него бутылок, пытаясь разобрать странный лепет, идущий со стороны Мари. Благо, бутылки были кинуты не с такой силой, чтобы разбиться, а потому, когда четвёртый сосуд в совершенную форму жизни всё-таки попал, парень упал на пол, а не на осколки. Хохочущая Маря налегла на барную стойку всей передней частью тела. Однако девушка потерпела крах когда она, видимо, попыталась сесть: двигаясь всё дальше по гладкой поверхности, Элай не рассчитала момент, где стоило бы остановиться, а потому благополучно упала, умудрившись ещё и кувыркнуться. Упала, ударив ногой подопечного прямо по лицу. Все попытки усмирить пьяную совесть заканчивались тем, что девушка находила способ высвободиться из хватки Шедоу. То давала коленом в живот (а пару раз даже ниже), совала пальцы ему в уши, всерьёз пыталась взбираться по ежу к его голове, словно он какое-то здание, со всей силы старалась уткнуть ежа в его же мех всем лицом, явно не осознавая, что анатомически это невозможно. А когда совершенной форме жизни надоедал этот цирк, внезапно падала, словно слабея, вцеплялась руками и ногами в мебель, даже пыталась кусать и лизать ежа, зная, что ему это будет противно. И оно так было. Шедоу с каждой такой выходкой кидал Марю на пол, и та, хохоча, шустро в стиле «колбаски» каталась по всей комнате. Парень даже не подозревал, что алкоголь на кого-то может влиять настолько сильно. В его жизни наступило очередное впервые: Шедоу яро хотел, чтобы с этой пьяной проблемой ему помогли справиться. То ли мысли действительно материальны, то ли сами высшие силы над ним смиловались, но в комнате вдруг появился белый синеглазый лис, с правой рукой, чёрной по локоть. Выглядел он, мягко говоря, крайне мрачно, и от него, несмотря на светлый окрас, веяло темнотой недовольства. Даже Шедоу чувствовал это. Он не был трусом, но интуиция подсказала, что стоит отойти в сторону и не мешать незнакомцу. Но кто это? Резонный вопрос, которым задался парень, и сам же быстро нашёл ответ на него, заметив на руке парня такое же кольцо, что было и у Мари. Сама же ежиха, как только появилась новая фигура, звонко рассмеялась и, подкатившись к нему тем же способом, насколько смогла села и обняла лиса за ногу, выдав: — Покатай меня, большая черепаха! Со стороны главы коншенс уже слышался лёгкий рык, и насилу отцепив жену от своей ноги, Арх поднял её на руки, продолжая недовольно подметать хвостом пол. В один миг взгляд лиса оказался направлен на Шедоу, и второму впервые за довольно долгое время стало действительно не по себе, хотя вида он, разумеется, не подал. — Ты споил её? – Элай выглядел действительно грозно, и совершенная форма жизни подумал, что девчонке повезло с мужем. Только вот встал вопрос, где он её такую откопал и как умудрился влюбиться. Хотя подобные мысли Шедоу быстро откинул в сторону и забыл. Всё-таки не его это дело. — Нет. Больно надо. К тому же алкоголь был не мой, - парень скрестил руки на груди, что стало уже, наверное, неотъемлемой привычкой. Арху было неудобно стоять, держа на руках Марю, которая то и дело хихикала, и, как маленькая обезьянка не сидела на месте, постоянно залезая мужу на плечо и перевешиваясь через него, с каждой секундой всё больше и больше верхней половиной тела сползая вниз. Лис был уверен, что держа девушку на ноги он избежит очередной её пьяной замашки, но девушка вдруг вскрикнула, на удивление обоих парней, после чего резко дёрнула ногами и благополучно свалилась с плеча лиса на пол. Шедоу приложил ко лбу ладонь, чувствуя самый настоящий стыд за то, что именно это его совесть. А Арх, скрутив, как только можно было, жену, взвалил её к себе на плечо, крепко держа. — И что ты собираешься делать с ней? — Вытрезвлю. — А потом? — А потом… — Стоо-о-о-о-о бутыло-о-о-ок молока пошли ко дну! Котятам нечего пи-и-ить! Две-е-е-ести бутылок молока-а-а пошли ко дну-у-у! Итого целых триста! Очень жалко мо-о-о-ло-о-ока-а-а-а! Фальшиво спев, ежиха на какой-то момент притихла, но и лис, и ёж знали – это затишье перед бурей. — А потом я… — Ооооо, Арх, а ты знал, что Шедоу на самом деле не ёж, а лягушка?! Давай продадим его в цирк! Если в него потыкать рапа… р… пххх. Рапиркой, если тыкать в него рапиркой, он пры-ы-ы-ыгае-е-ет! О-о-о-ой, кстати, милый, почему тебя так много-о-о-о? Маря вновь залилась смехом, а Шедоу сочувствующим взглядом посмотрел на лиса, а тот лишь пожал плечами, мол, сам такую жену выбрал самому и разбираться. До того, что будет потом, совершенная форма жизни по немного хитрому взгляду Арха и сам догадался, потому лис и ежиха, продолжавшая что-то петь про много молока, исчезли во вспышке света.