Шедоу и... (перезагрузка)

Шедоу искренне надеялся, что после проделки ежихи он с ней ещё долго не увидится. Нельзя было допустить того, чтобы кто-то узнал о Маре, тем более Руж. В конце концов, пропускать работу чёрно-красный ёж не мог, таковы условия, но с раздражающей совестью в несколько раз сложнее будет сосредоточиться на задании. Шедоу не мог сказать, что он хорошо разбирался в характерах, но прекрасно осознавал тот факт, что девушка пойдёт с ним в G.U.N., даже если очень сильно попросить отстать от него. Ежу в какой-то момент даже показалось, что Маря хочет его убить, но слишком много указывало на то, что она не лжёт и действительно является его совестью. К тому же, никто кроме Шедоу её действительно не видел: об этом говорили недоумевающие взгляды мобианцев, глядевших на его разборки с «воздухом». Однако Маря пришла. Правда ничего не говорила и была тихой, постоянно смотрела в пол, рассматривая причудливые золотистые узоры, но из-за последствий её «маленькой» шалости оценить всю роскошь дома подопечного девушка не могла. Шедоу пристально смотрел на неё, но результатов это не приносило, хотя Руж обычно начинала ёрзать, отчего кожаное кресло противно скрипело, и легонько стукала напарника очередным журналом странного содержания по голове. Тишина начала напрягать. Она разбавлялась тихим, редким пощёлкиванием, видимо, неисправной лампы, а из кухни доносился белый шум от не выключенного телевизора. В конце концов, Шедоу решил поиграть в совесть, отплатить ежихе той же монетой. Прикрыв глаза, ёж спокойным тоном, не выдающим его планов, начал: — И тебе не стыдно после этого? Напилась так, что парень приходил вытрезвлять. — Вообще-то это был мой муж. Да, я замужем, Шедоу. И нет, я не была беременна, когда выходила замуж. — Ты не выглядишь старше меня, - ёж недовольно хмыкнул, осматривая девушку вновь с ног до головы. — Трудно поверить в то, что тебя кто-то вообще взял в жёны. И на вид тебе лет максимум двадцать. — Мне двести двадцать, Шедоу, а если не веришь, то вспомни о том, что ты тоже старик, пятьдесят пять лет всё же, и в кого бы ты не влюбился, если такое возможно, это будет педофилией, - Маря гордо вздернула носик, довольная тем, как дала отпор своему подопечному. Однако тот сдаваться не собирался. Благо, голова у него работала действительно хорошо. — А мужу твоему сколько лет? — Подобных вопросов ёж не стеснялся и внутренне обрадовался, увидев, как его совесть чуть смутилась и сразу изменилась в лице, поджав губы. — Тысячей больше, тысячей меньше, любви все возраста покорны… Шедоу был уверен, что если бы пил, то непременно подавился. Продолжать разговор стало неловко. Молча Совершенный поднялся с дивана, подходя к дорогому комоду. Ёж достал оттуда ремень и рацию, после чего собрался и тяжело вздохнул, чувствуя, что с Марей рабочий день будет не таким уж весёлым. А вот девушка значительно оживилась, резво подскочив на месте и буквально подлетев к ежу. Она с самого начала работы ждала этого момента, и вот он настал! База G.U.N. действительно поражала воображение своими размерами. Хорошо скрытая в горах, она широко раскинулась вширь, и Маря глубоко вдыхала и замирала, осознавая, сколько секретов хранит в себе это место. В ушах свистел ветер, и невозможно было оторвать взгляда от военной техники, стоящей на улице. Она удивляла не только своими размерами, но и функциями. Так думала Маря, проходя мимо, в конце концов, для неё это было всего лишь огромными, устрашающими машинами, и она считала, что в них скрыто действительно много полезных вещей. Коридоры главного здания были унылыми и мрачными. От них веяло странным, жутким холодом, в помещении витал сильный металлический запах, от которого хотелось поскорее скрыться, закрыть нос и не чувствовать. Царила мёртвая тишина, и даже проходившие мимо солдаты проносились легко и бесшумно, словно призраки. Ежиха думала, что народа в организации будет куда больше, однако не было никакой суматохи, хоть какая-нибудь живая душа встречалась крайне редко. Это навевало тягучую, тяжёлую тоску. Вскоре Шедоу и его совесть вошли в большую залу, где толпился отряд вооружённых солдат. Они были при всём своём параде, Руж же возглавляла всю колонну вместе с командиром. Летучая мышь нетерпеливо топала ножкой, раздражающе постукивая каблуком о железный пол. Шедоу, пройдя вперёд, встретился лицом к лицу с явно утомлённой ожиданием девушкой. — Вообще-то ты виноват, что заставил их ждать. Это ты, дедан странного происхождения, не устаёшь, а они смертные, и им трудно держать на себе всё это оружие. Нельзя быть таким эгоистом. Совершенная Форма Жизни ничего не ответил, в конце концов, если бы он заговорил с ней сейчас, то его могли счесть за явного психа и отстранить от работы, а это в свою очередь привело бы к обследованию у врачей, а это дало бы прекрасный старт огромному количеству слухов. Ежа не волновало то, что будут говорить о нём. Единственной проблемой было то, что могут вновь начаться разногласия по поводу возможности или нереальности контроля над ежом. Шедоу не было сложно делать вид, что эта организация действительно держит его в узде, однако начнись такая суета вокруг него, может, он не смог бы сдерживать себя. Ёж всегда знал, что у него колоссальное терпение. Думал он об этом и теперь, шагая по кристально-чистому, белому снегу, который приятно скрипел под ногами. Думал об этом, потому что Маря, словно маленькая девочка, лепила снежки и кидалась в него. Порой девушка косила и попадала в Руж, из-за чего напарница кокетливо смотрела на ежа, идущего рядом, наивно думая, что так он с ней заигрывает. Шедоу считал, что подобное поведение кого угодно рассердит и выведет из себя, а потому всё ещё поражался тому, как терпит свою несносную горе-совесть. Совершенная Форма жизни прекрасно осознавал: обо всём этом Маря знает, однако та виду не подавала, либо просто не обращала никакого внимания на мысли подопечного, занятая своими детскими забавами. Вскоре группа подошла к каменной арке: входу в пещеру. Двери были занесены снегом и покрыты коркой льда, поэтому довольно долгое время пришлось потратить на то, чтобы открыть проход внутрь. Тем временем разыгралась вьюга. Поднялся ветер, швыряя в лица солдат и мобианцев снег, неприятно обжигая кожу на щеках. Шедоу искренне не понимал, почему его совесть не уходит, кутается в пальто, чуть морщит нос, подёргивает ушками, однако не исчезает, стоя рядом с ним. Напрашивалась мысль о том, что она просто ответственно относится к своей работе, пришла не сразу, точнее, ёж яро не хотел её принимать, думая, что он для Мари является скорее предметом издевательств, нежели наблюдения. После очищения от снега и льда показалась железная дверь. Элай многозначительно охнула, оглядывая вход и гадая, какие ужасы могли быть внутри. Решив утолить своё любопытство, девушка заглянула в мысли Шедоу. Внутри, как оказалось, располагался штаб людей, занимающихся рабовладельческой деятельностью. У девушки по коже пробежали мурашки, тело бросило в дрожь. Стало ужасно жутко, и Маря невольно втянула голову в плечи. Однако у Шедоу по этому поводу не было никаких мыслей. Он смотрел на дверь, совершенно не думая о том, насколько аморальны и жестоки те, кто сидит там, в этой пещере. Ему было важно лишь обеспечить себе ещё немного свободного времени, чтобы никто не доставал. «Мы ещё поговорим по этому поводу, несчастный», - промелькнула мысль в голове Мари и та выдохнула, выпустив изо рта облачко белого пара. Внутри было немного теплее, чем снаружи. Немного, но недостаточно для того, чтобы содержать здесь людей. Шедоу осматривался, изучая местность, видимо, готовясь к возможному бою. Но после долгого и щепетильного осмотра можно было сделать вывод о том, что никого на данный момент не было, кроме, разве что, пары сотен детей и подростков, мёрзнущих в железных клетках. Отряд разделился на две группы: одни остались охранять помещение на случай, если вернутся их нарушители, а вторые освобождали детей, явно спеша. Маре и Шедоу было неспокойно. Они оба чувствовали, как что-то в груди неприятно тянет, хотя оба внутренне старались сохранять спокойствие. Элай знала, что её однозначно беспокоит потолок: каменный и покрытый трещинами, он грозился вот-вот упасть, с него сыпались мелкие камешки, порой приземляясь на голову солдатам. Напряжение между тем всё больше нарастало, и ежи готовы были сойти с ума от незнания того, что же именно стало предметом их беспокойства. Их беспокойство подобно струне: оно всё больше натягивается, становится невыносимым и тугим, грозится разорваться. Они надеялись, что разорвёт их тревоги что-то хорошее. О плохом думать совсем не хотелось. — Видимо, взрыв, - Маря глянула на подопечного, когда они наконец оказались одни, в очередной раз проверяя территорию на наличие людей. Шедоу лишь молча кивнул, внимательно всматриваясь глазами в каждый выступ. Девушка слабо улыбнулась, чувствуя, что всё-таки есть что-то человечное в этом еже и, быть может, ей даже не придётся проводить с ним скучную беседу, ведь он действительно волновался. На этот раз. А может лишь делал вид, что волнуется. Вдруг всё вокруг разом затрещало, расшаталось, оглушающее загремело. Шедоу и его совесть вздрогнули, оборачиваясь. С верхнего этажа шёл дым. Парень уже было успокоился, думая, что это всего лишь взрывали какой-то сейф. И он был бы рад достижению цели, если бы прямо перед ним с потолка не упал валун, а за ним ещё один, чуть меньше. Пещера наполнилась страхом солдат и в панике выкрикиваемыми командами. Суматошно стали выводить людей, по пути отдавая им одежду и кутая как можно теплее, надеялись, что они смогут дойти: смерть кого-либо из пленных была неприемлема. Шедоу тоже собирался уходить, как вдруг Маря схватил его за руку, крепко, больно её сжав. Ёж нахмурился, глядя, как девушка подёргивает с серьёзным лицом ушками, смотря куда-то в пол. Его это напрягало, особенно с учётом того, что всё вокруг рушилось и дрожало, их вот-вот должно было завалить. — Внизу, Шедоу, там внизу ребёнок! — Дура, там нет никого, уходим! – рявкнул рассерженно Шедоу, чувствуя, как начинает сердиться, его терпению подходил конец. — Мне сейчас не до твоих глупых шуток! — А кто шутит?! – Элай стиснула зубы, хватая Совершенную Форму Жизни за мех на груди и наклоняя к себе. Больно. Маря, пожалуй, была сильной, но показала это только сейчас. Парень ощущал, насколько дрожат её руки от страха, но не за себя, глаза коншенс пылали и были полны уверенности и мольбы. Девушка осознавала свою беспомощность от бестелесности. — Слушай сюда, существо с раздутой гордостью, когда всё это закончится, сюда всё равно придёт группа разгребать завалы, и если они найдут этажом ниже мёртвого, невинного ребёнка, раздавленного этими булыжниками, но хотевшего жить, то клянусь, Шедоу, ты до конца жизни будешь страдать! Парень послал всё к чёрту. Нервно схватил девушку за руки, отцепляя её от своего меха, рванул на нижний этаж и увидел люк, крышка которого была совсем незаметной, но оказалась продавлена упавшим камнем. Ёж прыгнул в темноту, держа в руках фонарик, выбрался с двумя пятилетними детьми, замёрзшими и жмущимися к его тёплому телу, забирающимися в его мех пальцами, нёсся к выходу во мраке под каменным градом, ощущая, как неприятно тянет внутри из-за того, что Маря была права. От осознания того, что было бы, если бы он не послушался, Шедоу невольно вздрагивал. Это ли называется влиянием совести? Видимо, именно это. Зала, из которой в начале дня выходил отряд, теперь была наполнена людьми. Их кутали в пледы, приносили горячий чай, из-за чего запах металла смешался с ароматом ромашки и бергамота. Освобождённые хватали солдат за руки, рыдали, шепча благодарности, дрожали, всё ещё не способные согреться от холода окутывавшего их недавно страха. А Шедоу всё ещё держал на руках двоих детей. Ребята очень хорошо устроились и задремали, уткнувшись носами в пушистый, мягкий мех ежа. Совершенная Форма Жизни недовольно фырчал, глядя на то, как его совесть умиляется, стоя напротив. Он был готов столько всего ей сказать, но не мог. Впрочем, судя по тому, как Маря посмеивалась, можно было легко понять, что она итак в его мыслях всё прочла. — Кстати говоря, завтра ещё разок сходим к Эми в больницу. Она уже должна была прийти в себя. Тебе всё ещё необходимо попросить у неё прощения, помнишь? Шедоу мрачно кивнул, опуская взгляд. Он прекрасно помнил то, что Элай говорила ему в больнице. И он прекрасно понимал, что был неправ, ошибся впервые за многое время. А может, не впервые, просто кто-то впервые за всё время смог доказать ему его неправоту. Теперь уже во второй раз. Парень стал думать о том, что, пусть Маря ведёт себя как маленькая и не выглядит взрослой, слушать её всё-таки стоит. Прошедший день оставил в Шедоу глубокий отпечаток. Ёж перестал пытаться это отрицать, хотя чувствовал, что совесть тяжёлая. Тяжёлая во всех смыслах: она давила на него и морально, и весом, забравшись на спину парня, сетуя на то, как устала. Совершенный не ругался, а тихо терпел, только из-за того, что, пожалуй, был благодарен за сделанное ею сегодня. Не снимая обуви, Шедоу завалился на кожаный диван в гостиной и поёрзал, отчего материал вновь противно, резко заскрипел. Маря лишь с улыбкой покачала головой и, кинув пару слов на прощание, исчезла. Обоим оставалось ждать грядущего дня.