Бабочки: мечтаю взлететь с тобой

Тэхён не помнит, как сюда пришёл. Он стоит в проёме, который ведёт в тренажёрный зал и наблюдает неизвестно сколько времени за макне, который с яростью лупит грушу, извергая на неё эмоциональный вулкан, в котором бурлит любовь, отчаяние, злость, в некоторой степени ненависть. Наконец, обессилив, он заваливается на пол и в отражении зеркала видит Кима. Он оборачивается и вглядывается в его лицо: опухшие глаза, наполненные печалью, смотрят так нежно, что это просто невыносимо. «Не смотри так! Не смотри!» — Чонгуки, — тихо зовёт Тэ, и Гук окончательно осознаёт, что это не видение. Тэхён не двигается, лишь продолжает ловить взгляд макне с надеждой. — Куки, пожалуйста. — О чём ты просишь, хён? — В голосе ноты боли и предельной усталости. Он садится, не отрывая взгляда. Тэхёна передёрнуло — формальное «хён» как подсознательное дистанцирование, которое Ким понимает, и от этого ещё тяжелее на сердце. — Я хочу помочь. — Маленький шаг вперёд. — Но не знаю как. Скажи, и я всё сделаю. Всё, что захочешь, лишь бы ты снова улыбался, был моим макне, моим солнышком. Невыносимо видеть тебя таким несчастным и знать, что это моя вина. — Ещё один шаг навстречу. Чона ведёт. «Я всё сделаю». — Всё? — Чонгук поднимается. Тэхён лишь кивает. Гук делает неуверенные шаги к парню и останавливается лишь тогда, когда расстояние между ними сокращается до ничтожных сантиметров. — Тэхён-и, ты хоть понимаешь, что сейчас предлагаешь? Мне? Тому, кто смотреть на тебя спокойно не может, тому, кто с ума по тебе сходит, тому, у кого в любое время дня и ночи лишь одно единственное имя в мыслях и сердце: «Тэхён, Тэхён, ТЭХЁН!» — всегда только ты! Ким дрожит, пропуская каждое слово сквозь себя. Сердце бешено колотится, не уступая в скорости сердцу напротив. Голова мутнеет от взгляда, которым Гук душу выворачивает. До щеки дотрагиваются мягкие подушечки пальцев, чуть поглаживая нежную кожу. Тэ вздрагивает, но не двигается. А Чон с сожалением думает о том, как раньше было всё просто: он мог уткнуться в шею любимого хёна, не окрашивая мысли животным желанием. Обнимать, засыпать рядом. Всё было просто. БЫЛО. Но близость Тэ околдовывает, его запах дурманит. — Если я скажу, что мечтаю поцеловать тебя, ты согласишься? — Ким неуверенно кивает. — И я грежу не о невинном поцелуе друга, а о настоящем, который дыхание высасывает и воли лишает. — Вторая рука ложится на затылок Тэхёна, притягивая его к себе. Он не сопротивляется, инстинктивно закрывая глаза и чуть приоткрывая губы. Гук несколько секунд смотрит на него, решаясь, и капитулирует перед желанием, накрывая чужие губы своими. Неуверенное касание, на пробу, без попыток углубить. Мягкие, пухлые, нежные — они созданы для поцелуев. Чону разреветься хочется, от эмоций накрывших волной. В книгах, описывая подобное, часто пишут о бабочках в животе, о фейерверках, взрывающихся в голове, и так далее, но то, что он чувствует, не поддается описанию, как будто он точно знает — это ОН. Возможно, это лишь романтический бред, обман первой влюблённости, но именно это он ощущает каждой клеточкой. Гук чувствует слёзы на своих щеках, сначала принимая их за свои, но, осознав, что это Тэ, отстраняется. Кима трясёт, ещё немного, и он разрыдается. Гуку плохо, он убить себя в этот момент хочет, потому что понимает — это из-за него. Он чувствует себя педофилом грёбаным, ведь Тэ как невинный ребёнок, который ради него готов ломать себя. Как он мог?! Он стискивает хёна в объятиях и нежно гладит по спине, пытаясь предотвратить истерику. — Тэхён-и, прости. Прости меня, идиота. Успокойся, пожалуйста. Я сволочь, я не смел; и за песню: я бы мог притвориться, что это всего лишь творчество, но это ложь, я хотел до тебя докричаться… Я скотина. Ты ни в чем не виноват, не виноват понимаешь. — Он кладёт ладони на щёки Тэ и чуть приподнимает заплаканное лицо. — Посмотри на меня, прошу тебя. — Тэхён шмыгает носом и, наконец, поднимает на него взгляд. — Ты не виноват, запомни это. В своих проблемах и желаниях виноват только я! И ты не обязан потакать им, только потому, что я эгоист хренов. Ты не представляешь, как ты мне дорог. — Он снова обнимает его и чуть раскачивает. — Этого больше не повторится. Я постараюсь вытравить из себя чувства. Я смогу — «золотой макне, не знающий поражений», помнишь?! Но и ты меня не провоцируй. Я ведь живой человек, и я люблю. — Он выпускает из объятий застывшего Тэ, и, обойдя его, сбегает прочь. Ким безвольной куклой оседает на пол, впадая в прострацию на долгие минуты, а может и часы — он потерялся во времени. Вынырнув из забытья, он прокрутил момент произошедшего, потом ещё и ещё. Дотронувшись ладонью до губ, Тэ пытался понять, что же изменилось, и почему такое ощущение, будто в нём стена обрушилась, и вдогонку он чувствует сомнение и страх. Это было слишком нереально, непонятно, волнующе: тело среагировало мгновенно, хотелось раствориться в этом моменте. Бурная реакция задушила слова. Ему нужно было время, много времени, чтобы хоть немного придти в себя и начать снова «дышать». Гук, нужно сказать ему, но... И опять всплывает это «но»: а точно ли он готов окунуться в незнакомое, не сломает ли это его. Слишком много мыслей, эмоций, тревог, надежд, сомнений. Он заваливается на спину и снова мечтает, чтобы его инопланетный мозг отформатировали и загрузили новую программу, или чтобы выдали инструкцию, где он мог бы найти все ответы.