Бабочки: мечтаю взлететь с тобой

Для Кима сосуществование с Гуком — это параллельные реальности. Тэхён смотрит на него, а в ответном редком взгляде встречает «мне и так нормально, отвалите». И Тэ сникает. Он пытается наблюдать, просканировать, но в нём что-то сломалось: радар почти не улавливает эмоций младшего. Тэхён сам фонит настолько, что не видит ничего, кроме своих переживаний от рухнувших надежд. С того момента, как он отправил песню, а Чон никак не отреагировал, даже больше, он проигнорировал, хотя игнор — это же теперь норма, он ещё много раз пытался начать диалог, но его довольно грубо прерывали, скидывали руки, если он пытался нарушить личное пространство. И он растерялся окончательно, настолько, что не мог набрать даже сообщение. Да и начать не знал как. Всё стало ещё хуже, когда сны стали настолько откровенными, что Тэхёну от стыда утром страшно было смотреть в глаза одногруппникам. Гук же, как назло, хорошел с каждым днём. А фетишисты стилисты делали из него рокового красавца, и Киму удавиться хотелось, когда он видел его готовым, перед самым выходом на сцену. Про проходы Чона по общежитию в одном полотенце после душа, даже вспоминать не хотелось — это стало изощрённой пыткой. Тэ краснел, бледнел, заикался: полубог с чёрными омутами, в которые он так хочет заглянуть и увидеть в них своё отражение — ночные грёзы и стоны от стыда. Время шло. В поисках выхода эмоциям, Тэхён стал сочинять музыку и неплохие тексты. А в один из вечеров он решается, что если не попытается снова прояснить отношения, то точно либо свихнётся, либо покинет группу — других вариантов Гук ему не оставляет. Он уходит ночью в студию, запирается в ней и пишет письмо. Он долго мучается, как начать, о чём вообще говорить. Затем пишет, сминает и начинает всё сначала. Его ломает, он плачет и смеётся, изливая душу на бумагу. Проходит больше пяти часов, время приближается к шести утра, когда он, наконец, заканчивает. Как ни странно, ему становится легче, как будто он, наконец, смог выговориться. Он складывает письмо и запечатывает в конверт. Нужно возвращаться, пока не проснулись ребята. Вернувшись в общежитие, он проскальзывает в гардеробную в поисках любимого рюкзака Куки: в нём много отделов, и он вкладывает письмо в один из них и закрывает замочек. Он измождён, но сможет выдержать. Наверное. Ведь не может так всё закончиться, не начавшись.

***

Кипиш в общежитии, звонки менеджера, сверка графика. Сумки собраны, билеты розданы, наличие паспортов проверено. Тэ в коридоре видит рюкзак в руках Гука: сердце замирает, когда тот на ходу дергает за язычок, раскрывает рюкзак и вталкивает какие-то вещи внутрь, не глядя, а потом быстро вжикает замком и накидывает его на плечо. Тэхён старается дышать. За ними заезжает минивен. Лидер срывает голос уже на пороге с криками о времени, которое как всегда поджимает. Менеджер сообщает о том, что стафф уже на пути в аэропорт. Ребята выходят друг за другом и рассаживаются по местам. Рядом с Тэ уже привычно садится Джин. Чимин с Гуком вошли последними и уселись на задние кресла в салоне. Тэхён не смотрит в сторону макне, он надевает солнцезащитные очки и натягивает повыше черную маску, втыкает наушники и максимально дистанцируется от мира. Внутри пружина, которая всё сильнее сжимается — с каждой минутой, с каждым вдохом. Они подъезжают к входу. По двум сторонам выстраиваются фанаты, создавая живой коридор. Охрана оттесняет самых назойливых, пытающихся прорваться и ткнуть камерами прямо в лица парням, и репортёров, которые стараются подойти ближе, тем самым преграждая путь. Ребята проходят внутрь аэропорта. Тэхён плетётся самым последним, около него неотступно следует менеджер, которого Мон предварительно попросил быть всё время рядом. Гук притормаживает, разворачивается и проталкивается к Тэ. На нем тоже чёрная маска, чёлка закрывает глаза. Он выдавливает улыбку, почти натуральную, оглядывается на фанатов и, подойдя ближе к Тэ, берёт за руку и создаёт видимость сопровождения, напоминая телохранителя. Он отодвигает от Кима фанатов, пытающихся рукой достать до кумира. Прекрасная актёрская игра: «Вы же этого хотели, вам плевать на то, что я чувствую на самом деле!» Тэхёна спасают только очки. Внутри взрыв эмоциональный. Конечно, он знает об игре на камеру, о необходимости вести себя «как обычно и радугой плевать», и с Гуком им приходится, хоть и вымучено, но по-прежнему подпитывать «миф» о VKook, но сейчас всё иначе: Чонгук улыбается, он так близко, что Тэ может увидеть его шрамик. Он дышит через раз, а Гук всё ближе жмётся, не отпуская руку. Тэхён ловит взгляд, но не получается, Гук мастерски его избегает. Так нечестно, он так близко и так далеко. Менеджер следит за каждым их движением. Эскалатор. Тэ поворачивается к Чону, а тот снова опускает взгляд, делая вид, что застёгивает что-то на Тэ… ему не важно, он ничего не замечает, кроме Гука. Тэхён движется и наблюдает за всем, как во сне. Ничего не может. ОН НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ! Ни крикнуть, ни обнять, ни поговорить… Менеджер, фанаты, репортёры, мемберы: ответственность давит с одной стороны, чувства сдерживаемые с другой. Его расплющивает и прогибает. На сколько его хватит? Они проходят регистрацию, он машет на автомате; салон самолета — Гук в «туман», без возможности поговорить, спросить: «Зачем он так? Ему ведь тоже больно!» Чим рядом с беспокойством в голосе спрашивает, как он, и может нужно что-нибудь. У Тэ… провал в сознании, держит только автопилот. ОН УСТАЛ и хочет выйти в окно, прям на лету. Как продержаться три концерта? Он прикрывает глаза, включает ещё громче музыку в наушниках и старается забыться. Перелёт, номер. Он снова с Джином, который на цыпочках вокруг него ходит и, кажется, старается руки всё время впереди держать, чтобы в любой момент словить шатающегося Тэхёна. Тревога, тревога. Снова автопилот. Пробегающий рядом в коридоре Гук, улыбающийся Хосок, дающий интервью, переглядывающиеся Мон с Юнги. Чимин бежит следом за Гуком. Вокруг движение, а Тэ как будто камень в реке, который бурлящие потоки обтекают.