Бабочки: мечтаю взлететь с тобой

Гук не отвечает на звонки Тэхёна, лидера, менеджера, не читает смс. Он сам не знает причину своих поступков – в них нет логики, только эмоции и подсознательное желание, которое он игнорирует – желание, наконец, спровоцировать, хоть что-то сделать, чтобы пружина, дошедшая до предела, распрямилась. Ему нужен выплеск. Это задавливаемое внутри чувство, как паразит, питающийся жизненными силами носителя. Оно растет, отравляя сознание. Гук себя боится, но и дальше терпеть не может. Он возвращается и с порога на него налетает Мон с требованием объяснить, где он «шлялся» и «какого черта творит». Гук смотрит исподлобья и молчит, снова молчит, копя в себе ярость. У Джуна мороз по коже от ощущения надвигающейся беды. Чонгук закрыт, как обычно, и Джун точно не знает, где сейчас «стелить солому». Он оборачивается к Шуге, который машет в знак «отстань от него» и оставляет в покое макне. – Тэхён вернулся? – Единственное, что слышат от Гука, находящиеся в гостиной. Шуга глаза сощуривает, наблюдая реакцию макне, от произнесенного имени «Хосок», когда ему отвечают, что они с Тэхёном возвращались, но, не найдя Гука, опять ушли его искать. Юнги достает телефон и набирает сообщение Тэ: «Гук дома и с ним все нормально». «Относительно», прибавляет он мысленно и вновь сосредотачивает внимание на младшем. У того лицо красное и кулаки сжаты; он облокачивается на стену напротив и уходит в себя, не реагируя на свое имя, когда его окликают. Мон присаживается рядом с Шугой и делится переживаниями. Внутренний конфликт Гука явно достиг апогея и тут главное «не наломать дров». Благодаря наблюдательности Шуги и его метким замечаниям, Мон стал более внимателен к деталям и то, что ревность Гука граничит с одержимостью – очевидно. Им с Юнги точно. Спустя еще примерно полчаса возвращаются Тэ и Хосок. Тэхён обеспокоен. Он смотрит на Гука, видит, как у того грудная клетка вздымается и ноздри раздуваются. «Ну что опять?» – мысленное стенание и он, скинув ботинки, подходит к нему. – Куки, где ты был? Почему не отвечал на мои звонки? Мы с Хосоком оббегали два квартала в одну и другую сторону. – Он дотрагивается до его локтя, а Гук смотрит мимо, взглядом испепеляя Хосока. Тот съеживается и, прошмыгнув в гостиную, садится в дальнее кресло, стараясь не смотреть на макне. А у Гука в ушах эхом: «мы с Хосоком. МЫ С ХОСОКОМ». Он хватает Тэхёна за запястье и тащит в сторону его спальни, предварительно крикнув: – Если кто-то сунется к нам, убью на месте! Я предупредил. Хосок в очередной раз роняет челюсть. Мон столбенеет, а потом, опомнившись, решает догнать и дать оплеуху, зарвавшемуся младшему, но его одергивает Шуга со словами: «Пусть уже разберутся. Не убьют же они друг друга, а остальное фигня». Джун, еще раз дергается, демонстрируя лидерский запал, и сдается. А Мин, взяв пульт, прибавляет громкость телевизора. Хосок выдавливает из себя вопрос: что с Чонгуком вообще происходит? – Кажется для Гука ты красная тряпка, которая вечно перед его носом маячит, – отвечает Юнги. Хоуп смотрит на него, не понимая, о чем тот говорит и причем тут он. – Ты лезешь на чужую территорию – беспардонно лезешь, а Гук ревнив до жути. Как можно быть таким слепым? – раздраженно заявляет Мон, смотря на Хосока. – Ревнует? Ко мне? Но я же парень, – лепечет тот, еще больше округляя глаза, оглядывая присутствующих, смотрящих на него с осуждением. – Десять очков Гриффиндору за наблюдательность. Ты просто гений, Надежда! Но больше ты ничего не заметил? – Шугу явно забавляет все тоже не понимание в глазах Хоупа. – Э? Что? – Что Гук парень и, ой, Тэхён тоже, – Юнги уже откровенно издевается над Хосоком, а у того краска с лица сходит и, наконец, лампочка озарения включается – точно, они все парни. Но, что именно он не так сделал, до него так и не доходит. Он ведь ведет себя как обычно. КАК ОБЫЧНО! – Но почему ко мне? Чимин с ним все время, Джин, Мон – да всё же тискают Тэхёна, а под прицелом я. Почему? – взрывается Хоуп, не выдерживая всеобщего порицания, подпрыгивая в кресле и суча руками перед собой. – Дельный вопрос, но адресат только что пригрозил физическим уничтожением любого, кто приблизится. Но ты явно выделяешься среди всех, только упорно делаешь вид, что не замечаешь, или реально слепой, – вставляет свои пять копеек Чимин. – Раз так карта легла, может, не стоит прыгать при нем на Тэ; лезть с поцелуями в щеку, как обычно это делаешь. – А сам? – Хосок уже чувствует, что проиграл, но попыток не дать клыкам совести вгрызться в себя, не оставляет. – О, да перестань, хён, когда меня кто-то воспринимал всерьез? – выкрикивает Чимин и спохватывается, но уже поздно. Переживая за младших, он выговорил свое самое главное переживание. Он оглядывается на старших и понимает свою оплошность – они смотрят сочувственно и одновременно сконфужено. Чиму хочется прыгнуть в машину времени и отмотать этот момент: – Ребята, да все хорошо. Я не это имел в виду. Не то. Ну… – нервно хохотнув, он ретируется из гостиной, оставляя мемберов в гнетущем молчании, под аккомпанемент орущего из колонок голоса случайной песни: «… мы были слишком глупы, не замечая очевидного». – Кажется, мы все слепцы. – Мон вновь думает, что из него самый дерьмовый лидер на свете! Джин что-то мямлит на тему, что это не так, что все ценят Чимина, просто не всегда демонстрируют, да и не жалуется он никогда… Не жалуется! Он замолкает, понимая, что быть хреновыми друзьями – это у них в крови. А Шуга отворачивается к окну, желая хоть как-то абстрагироваться от остальных. Он единственный, кто остро чувствует, как Чим нуждается в постоянном одобрении и старается дать ему это, но видимо недостаточно. Больно. Хоуп сникает, наконец, принимая доводы и понимая, что, кажется, перегибает палку по отношению к Тэхёну. Иногда. А еще память так вовремя подкинула моменты, в которых Тэ отпихивал его, как просил не лезть к нему с поводом и без, но Хосок игнорировал. Тэ же всегда улыбается, а значит ничего серьезного. Ошибка. Недопонимание. Везде сплошное недопонимание! Они так много времени проводят вместе, говорят, но так и не научились открываться друг другу. А на глубокий анализ поступков каждого, у них банально нет времени. – Кретин ты, Хосок! – ругается на себя Хоуп, прокручивая момент, в котором Тэ буквально тридцать-сорок минут назад просил его ускориться, получив сообщение от Шуги. А он на правах старшего заставил его зайти с ним в любимое кафе и ждать, пока купит мороженое. – Бесчувственный чурбан! Ему уже давно нужно было принять факт, что группа изменилась – в ней поменялись правила, а он отказывался их принимать, продолжая вести себя без поправки на отношения младших – вулканоподобных отношений. Он тяжко выдыхает, присоединяясь к удрученному состоянию остальных. – Так, все, пошли, выпьем, – предлагает Джун и протягивает руку своему парню. Шуга кивает. И Джин согласен. – Да как можно их оставлять? Ты же лидер? – не верит Хосок в то, что Мон мог так халатно предложить оставить их одних. – Ну, судя потому, что за время нашей душещипательной беседы никто не крикнул: «Помогите!» – все нормально. Смерть с отсрочкой – точно не про этих двоих. А вот нервных клеток наших они убили достаточно. Так ты идешь? – уточняет Мон, идя за остальными к выходу. – Конечно!