Notice me, Senpai

      — … И потом Блондинчик показал нам подземный проход к Казематам, — сдерживая смех, говорил развеселившийся от воспоминаний и обещанной медовухи Варрик.       В таверне, у столика, за которым вещал краснобай всея Инквизиции, собрались все, кому не лень. Разведчики, солдаты, спутники Вестницы, рабочие… а народ все прибывал и прибывал! Вскоре пришлось открыть окна, чтобы не умереть от духоты. Я любил таверну Скайхолда: здесь было весело, но, во-первых, всегда чисто, а во-вторых, пьянки проходили в тысячу раз культурнее, чем в других местах. На своем веку я повидал злачных мест, да... но сейчас не об этом.       Подобных вечеров не было со времен падения Убежища, поэтому было совершенно неудивительно, что все набивались в таверну — после рассказов Варрика настроение не портилось несколько дней кряду, а его истории будоражили сознание настолько, что потом снились ночами. Сегодня он посвящал нас в киркволльские тайны, которых не было бы без вмешательства его боевой подруги, будоражившей нервные клетки советников и Пентагаст не хуже рассказов Тетраса.       Я, конечно, представлял, что наш разговор с Варриком пройдет в более интимной обстановке, но на самом деле я не расстраивался, что теперь его слушала большая часть жителей Скайхолда. В таверне стало жарко и душно, и я, наконец, смог снять гадкую шапку и стершийся в нескольких местах свой мешок. Поправив темные взъерошенные волосы, я с удовольствием заметил, как на меня устремился не один заинтересованный взгляд. Мне подмигивали и улыбались, и я кокетливо отвечал тем же, расслабленный вином и неформальной обстановкой. Сегодня был определенно мой день.       — Хоук было не остановить. Ее несло, — продолжал гном, на щеках которого играл хмельной румянец. На самом деле, несло Тетраса, который с каждой выпитой кружкой рассказывал все более и более невероятные истории. — Вместе со мной и Изабеллой она пробралась к спальням храмовников, пока те были на тренировках, и стащила все кальсоны сэра Каллена.       Услышав это имя, я вздрогнул. Наконец я дождался тайн командора. Хотя тайна пропавших кальсон, если честно, меня немного смущала. А тем временем по таверне прокатился взрыв смеха.       — Как же вы узнали, что это именно его? — спросил кто-то из взбудораженной толпы.       — У командора над кроватью висел плакат: «Маги — зло». Говорили, из-за него-то Мередит и сделала его капитаном, — серьезно ответил Варрик и отпил из кружки.       — Неужели это правда, мистер Тетрас? — пораженно спросила Жозефина. Она старалась делать вид, что оказалась здесь случайно, что обстановка и подобные истории о своем коллеге ее смущают, но озорной, жадный блеск в глазах и улыбка, порой слишком хитро растягивающаяся на губах, говорили об обратном. Антиванская кровь давала о себе знать в самых своих милых и безобидных проявлениях, которые не могли скрыть даже идеальные манеры посла.       — О, Рюшечка, в подобных обстановках я никогда не вру, — любезно сказал Варрик и улыбнулся как-то по-лисьи, обводя рукою помещение. — Только иногда привираю — этого у меня не отнять. В общем, еще неделю мы наблюдали за Калленом, который сконфуженно стоял в Казематах на одном и том же месте и боялся с места сдвинуться. Ну, мы-то, ясное дело, всячески пытались заставить его пошевелиться. Пробежаться, к примеру…       Слушая удивительные рассказы о похождениях Хоук и ее покушениях на целомудренность моего командора, я испытывал к этой девице все возможные чувства. Я хотел поклоняться ей и мучительно убивать, хотел петь ей оды и распространять о ней самые грязные сплетни, хотел посадить ее на трон и бросить в канаву. Говорят, сэра Каллена мучили кошмары, и говорят, что в этом был виноват случай в ферелденском Круге магов. Но теперь я понимаю, что Круг — это просто отговорка, потому что, судя по всему, причиной кошмаров стала именно Хоук. А бедный командор ничего не мог поделать, ведь ей все сходило с рук! Сама она не была магессой, ее подруга была капитаном городской стражи, сестра была примерной ученицей в Круге, а друзей-отступников отлично охраняли связи и подкупы Варрика. Она творила ужасные вещи и оставалась безнаказанной. Я чуть не взвыл от зависти.       — ...А потом, с помощью нехитрых махинаций, мы немного удлинили юбки... Или как эта часть доспехов называется у храмовников? В общем, дурь мы эту, похожую на юбки, удлинили, и ходили потом за храмовниками по пятам, ожидая момента, когда они споткнутся. А Хоук, разумеется, ходила вокруг да около Кудряшка, и старалась ему наступить на подол. Она говорила, что ее завораживает зрелище падающих людей, особенно когда те летят носом вперед.       — Судя по большой шмыгалке Кукуллена, Хоук все же сумела это сделать. И не один раз, — подала голос Сэра и громко икнула. Глаза ее медленно собирались в кучку, а непрекращающееся хихиканье, иногда перерастающее в легкое хрюканье, не предвещало ничего хорошего.       Таверна взорвалась от хохота. Я сидел, опустив глаза, считая, что шутка вовсе не смешная. Мне стало жалко командора: в Киркволле у него не было друзей, кроме этого Самсона, которого, впрочем, быстро выгнали из ордена храмовников, компания Хоук всячески издевалась над Калленом, сейчас, за его спиной, над ним смеются, а всю жизнь его преследовали разочарования, рухнувшие надежды и сломленные идеалы. Я чуть не разревелся, и поэтому влил в себя кружку эля. В глазах заплясали демоны.       — Про жестокие розыгрыши я вам рассказывать не стану. Ну, только если после бутылочки Хирольского извержения или Драконьей мочи!.. — продолжал Варрик.       Я, кажется, позеленел. И дал себе негласное обещание проследить, чтобы никто не угощал Варрика этими напитками, а если уж не повезет, то чтобы угостили этим пойлом еще и меня — на обычную пьяную голову я не смогу слушать об издевательствах, которым подвергался командор. Хоук была серьезным и страшным противником, в этом не было никаких сомнений. Конечно, без своих закадычных друзей она не будет совершать ужасных вещей, да и Варрик клялся, что Хоук изменилась с тех пор, и сейчас им весело доставать только Кассандру, но тени от факелов как-то слишком демонически играли на его лице, удлиняя и сужая его черты, и совсем не вызывали доверия. Я поежился и отпил из горла пива. В этот самый момент в таверну влетел командор. Он стал словно лучом света, ворвавшимся в царство тьмы и холода. В царство жутких рассказов гнома и пьяного смеха. Словно показывая своим появлением: я был, я есть, я буду; смотрите все на этот шрам и на эту исходящую судорогой левую икру, на эти знаки, эти метки, что оставила на мне жизнь и проделки Хоук, и знайте: то, что нас не убивает — делает нас сильнее!..       Мысли мои уносило какое-то странное поэтическое течение. Я смотрел на командора и мне хотелось написать оду на день восшествия на должность генерала сэра Каллена, писать героический эпос про этого мужественного льва, посвящать ему баллады о лирическом герое, непонятом и одиноком… Глаза мои застелили слезы. Я чуть не зарыдал от нахлынувшего вдохновения. Что они подмешали в алкоголь?..       Вдруг он бросил на меня взгляд, и — спаси Создатель! — задержал его на несколько секунд. От волнения я даже не понял, как именно Каллен посмотрел на меня, но я решил, что заинтересованно. Да, заинтересованно! Может, просто не каждый день видишь чуть не плачущих мужчин? Знал бы он, что эта пелена слез — из-за него! Знал бы он!..       — Создатель, что вы здесь устроили? — пораженно спросил командор, осматривая столпотворение в помещении. — И где Искательница Пентагаст?       — Задница Андрасте, мы же договорились с ней встретиться! — воскликнул Варрик и, слегка покачиваясь, вышел из-за стола. — Тогда историю, как мы бегали по Киркволлу и кричали, что Каллен — маг крови под прикрытием, я расскажу в следующий раз.       Гном направился к выходу, а веселые взгляды и нервные смешки устремились на командора. Он стоял, растерянный, зардевшийся от стыда, с плохо уложенными волосами, весь такой кудрявый и беззащитный…       Я выскочил из таверны, задыхаясь от рыданий. В этих слезах было все — жалость, умиление, боль от неразделенной любви, лишняя кружка эля и непонятный мне самому страх.

***

      Через пару дней после гулянки в таверне я сидел с Хардинг в нашем маленьком офисе на третьем этаже и жевал бисквитное пирожное. Жозефина подарила ей в знак признательности от лица всей Инквизиции целую корзинку разнообразных сладостей, а разведчица решила угостить своих коллег этим нескромным презентом.       Ели мы молча, погруженные каждый в свои мысли. Не знаю, что было в голове у Хардинг, но в моей копошились обещания больше не пить так много. Мало того, что разревелся, как девчонка, так еще и весь вчерашний день опохмелялся, из-за чего пришлось взять отгул и поручить свои полномочия другому тюфяку. Также я размышлял над личностью Хоук. Эта дамочка была совсем неоднозначным персонажем в истории Вольной Марки, и меня поражало — как же она достигла таких высот, будучи такой несносной егозой? Или, быть может, Варрик позавчера нам просто нагло врал? Про кальсоны, магию крови, драконов, русалок… ну конечно! Русалок же не существует! Хотя Недремлющее море так сильно загрязнено в районе Киркволла, что там, говорят, чего только нет…       Я был в крайней растерянности и ощущал невыносимую обиду за Каллена. Чем же он заслужил такое обращение? Я вспомнил его вчерашний растерянный вид и на глаза мои снова навернулись слезы. Чтобы не залить ими стол, я отвернулся и посмотрел в узенькое окошечко. Такое же узенькое, как и окно в мое светлое счастливое будущее.       Слезы тут же высохли, — от негодования и шока, — когда я увидел Каллена и Дориана, вместе выходящих из кабинета командора и о чем-то переговаривавшихся. Сэр Резерфорд как-то смущенно улыбался, в то время как Дориан лукаво и жадно поглядывал на него. Ни дать ни взять — парочка на первом свидании! То есть я сижу, единственное рыло во всем Скайхолде, которое жалеет его, этого растрепанного и беззащитного, плачет по ночам, а его уводит какой-то тевинтерец! И уводит при том, что до этого его увела Инквизитор, а еще раньше, возможно, Самсон. Не жизнь, а нажье дерьмо!       От возмущения я подавился бисквитом и сильно закашлялся. Хардинг сначала посмеялась надо мной и бросила быстрый взгляд в окно, но потом, видя, как я хриплю и синею, приняла крайне серьезный вид. Я же цеплялся изо всех сил за жизнь, потому что я должен был узнать, что этому тевинтерцу нужно от Каллена. Да что ж все так и липнут к моему командору! И надо было доделать вчерашнюю работу, нельзя подводить Лелиану, только я знаю, сколько ложек сахара ей нужно класть в чай и как расписывается Пентагаст. Мор подери, нельзя, в конце концов, умирать на глазах Хардинг, а то и ее понизят в должности. А тем временем в легких моих заканчивался воздух, в глазах темнело, а инстинкт самосохранения наконец включился. Я схватился за горло и стал бить себя в грудь. Создатель, прошу!..       Нехитрые движения мудрой и ловкой Хардинг спасли мне жизнь. Я сел на стул, хватая ртом воздух. Как мало, оказывается, нужно человеку для счастья! Вот я ною, что в должности понизили, что одежда ужасна, что безответная любовь еще более ужасна, а отбери воздух на несколько секунд — и ты ни в чем больше не нуждаешься, тебе нужен только он. Воздух — бесплатный, воздуха не надо добиваться и рвать глотки за один его глоток. Как мало нужно человеку для счастья!       Когда голову и легкие проветрил этот самый господин воздух, я перестал философствовать и так нестерпимо сильно любить жизнь. Хардинг подала мне стакан воды.       — Это же надо быть таким везучим, Джим! — цокнула язычком разведчица и покачала головой. Вида она не подавала, но я ясно видел, что она сама была взволнована и испугана не меньше моего. Я искренне поблагодарил ее за спасение, на что она просто пожелала мне быть аккуратнее. Чудная женщина!       Вдруг я вспомнил причину, из-за которой подавился и в очередной раз чуть не умер. Я выжил, я хотел наслаждаться жизнью и болтать с Хардинг, но я знал, что если сейчас же не пойду следить за Калленом и Дорианом, то буду проклинать себя до скончания дней своих, а с учетом моей удачи и угрозы конца света, эти дни могли наступить буквально на этой неделе… Я не понимал, что со мной происходит. Еще некоторое время назад чуть не окочурился, а теперь был полон сил, желания жить и творить беспредел. Наверное, мне и правда стоило бы остаться здесь и провести время с Хардинг, но идея с беспределом не давала мне покоя. Джимми... Действуй?