***
Я стоял в тяжелой броне (потому что двигаться в ней было почти невозможно), тысячу и один раз пожалев о своем поступке. Проклятый век, привыкший всё романтизировать! Мне казалось, что я всё смогу, что со всем справлюсь, но уже сейчас, перед самым началом битвы, я вспомнил, что совершенно не умею пользоваться щитом, ко всему прочему, чесалась коленка. Молодец, Джим. Успех. Вот — щит, вот — меч, вот — Каллен, в нескольких метрах от тебя, вот — горящая крепость, изобилующая демонами, магами крови и свихнувшимися Серыми Стражами. Очаровательно! Но что дальше? Единственно, что хоть как-то подбадривало, это возгласы и улюлюканье Боевых Быков, стоящих невдалеке от меня.***
Это было самоубийство. Только я понял это слишком поздно. Каллен выживет. Он выживет, нет сомнений. Он прекрасно фехтует. Его будут защищать настоящие бойцы, а я… я просто по шапке получу и тут же ножки протяну. А мёртвым я ему буду нравиться гораздо меньше. Хотя кто знает предпочтения командора?.. Не сказать, что сбегать от проблем было моим кредо, но в этот раз ситуация была иная. Решив испытать удачу, я развернулся и хотел пробраться в глубину строя, чтобы быть подальше от боевой линии или, по возможности, вообще снять всё с себя и схватиться за лук. Я не трус, нет. Хотя, кого я обманываю? Даже обманывать некого, никто не поверит в то, что я храбр, как девятиглавый дракон. Пускай я тысячу раз рисковал жизнью на разведывательных операциях, но там всё было иначе. Там я чувствовал себя в своей тарелке, там я был в лёгких доспехах и с кинжалами в ножнах. Я, неожиданно для себя, даже… соскучился по своей уродской одежде разведчика. — Ты куда собрался, э! — возмущенно и ошарашенно произнес один из солдатов, между которыми я пытался протиснуться. — Мужики, приспичило вдруг так, что аж сил нет! — в сердцах ответил я. В строю послышались смешки. Взгляд солдата был непреклонен и полон искреннего непонимания. Вот, это — солдат! Либо он уже испортил доспехи от страха, но терпеливо и гордо об этом молчал, либо у него даже мыслии подобной не возникало, потому что он был сильным и храбрым мужем. Не то, что я, который хотел во что бы то ни стало выбраться из этого стального ада. Я продолжал: — Жена рожает! Наг с балкона упал! Солдат продолжал вперивать в меня свой взгляд. По его глазам я понял — он туго соображал. Наверное, именно поэтому он и стоял во втором ряду авангарда. Нет, я ничего не хочу сказать дурного и я почти не сомневаюсь в его умственных способностях, но…, но ведь я стоял в первом ряду. А это что-то да говорило обо мне. В данном случае — не самое приятное. По крайней мере, в плане интеллекта… — Чего? — пробасил солдат. Пробасил он так, что я не сомневался — наверняка он был главой забияк в том месте, где раньше жил. Знаю я таких, постоянно чахликом называли подобных мне и одним выдохом сбивали нас с ног… — Да я это… того… как его… пусть наг падает, жена рожает, а я уж это… потерплю, — смиренно произнес я, постарев лет на десять от страха, и вернулся на своё место под общие смешки со всех сторон. Наверное, даже Создателю стыдно стало за мой страх, и он сказал: «Ха-ха, стой и не рыпайся, фраерок, хоть раз в жизни сразись, как мужик! Чего ты как Мидж?». — Бойцы! — громогласно произнес командор, который встал впереди строя. Я икнул от страха, а Каллен начал короткую, но ёмкую тираду, которая вызвала оглушительный, торжественный, звериный рёв доблестных мужей, готовых крушить, резать, убивать ради благой цели и ради победы. Я понимал, что мне конец. Я понимал, настолько был глуп. И только решительный взгляд Каллена вместе с письмом к матери, пришитом к нижней рубахе, немного согревали меня, давали надежду на… что-то. Хотя бы на достойную смерть. Достойную смерть нужно заслужить. За неё нужно бороться, как за достойную жизнь. Это осознание пришло вместе с другим: что вся эта война — не игры. Смерти, трагедии, утраты, кровь, пот, слезы, — раньше я не понимал всего этого, потому что грелся под тёплым крылышком сначала слишком заботливой матери, а затем Лелианы. Все ужасы прошли мимо меня. Она закрывала меня от них, как маленького ребёнка. Но все взрослые, все родители постоянно забывают, что дети не такие наивные, какими могут показаться, и их не следует всю жизнь оберегать, прятать от них ужасы мира сего, иначе они возмужают лишь физически, но не душевно. Они повзрослеют, и что тогда? Если с младенчества приручил дикого зверя, то и оставляй его у себя, а не выпускай потом на волю. На воле мы погибаем — те, что росли в тепличных условиях, как комнатные цветки. Я и Мора-то в детстве почти не застал. Переехали с семьёй к богатым родственникам в Денерим, а потом жили пару недель у друзей родственников в Орлее, когда началась самая заварушка. Ни разу не видел порождений тьмы, зато однажды встретил Героя Ферелдена и нынешнего короля. Сначала я, правда, подумал, что это кучка каких-то придурковатых деревенщин. У нашего короля была странная, глупая прическа и неровная щетина, и он довольно громко ругался с очень красивой женщиной, одетой как… ну, очень странно одетой. Многие девушки и старушки падали в обморок от её наряда, а многие мужчины наоборот — стремительно поднимались… Когда ссора между королём и женщиной закончилась в пользу второй, наше Превосходительство что-то пробубнил и был похож в этот момент на обиженного щеночка. Зато своё слово тут же вставил обаятельный смуглый эльф, который стрелял глазами направо и налево, обворожительно улыбаясь и заразительно смеясь. Кажется, даже каменные дома смотрели на него с интересом. Впереди всех шёл, шаркая ногами и периодически пугая птиц, другой эльф, с посохом за плечами. Он устало смотрел по сторонам, часто громко чихал и неуклюже, как-то по-детски чесал покрасневший нос. Сделав один неверный шаг, он запутался в полах своей мантии и чуть не упал на стойку с оружием гномьей работы, но, к счастью, другой эльф его поймал и спас от шрамов и позора. Этот эльф с сутенёрской внешностью (вообще он был Антиванским Вороном, но это не мешало мне считать иначе. Дать ему меховую накидку Каллена, сигару с эльфийским корнем и шляпу с широкими полями, которые в прошлом сезоне были в тренде у орлесиан, и всё — прямиком управлять борделем!), этот эльф так бережно поймал летящего Героя, так нежно обхватил его за талию и так ласково, обеспокоенно спросил, в порядке ли он, что сердце моё растаяло. А женщина так ревниво смотрела на них, а на неё так ревниво смотрел наш король… В общем, я понял тогда две вещи: что компания у Героя на редкость весёлая, и что даже великие могут спотыкаться и страдать от аллергии. Так чем же я хуже, если я чихаю от шерсти друффало и от флирта Тревельян, и падаю везде, где только можно?..***
Ворота крепости Адамант поддались. Оттуда хлынула толпа демонов, видимо, посчитавших, что лучшая защита — это нападение. На секунду все разом замолкли. Всё происходило так, словно кто-то замедлил время. Увидев этих жутких, мерзких существ, что одним только видом своим внушали животный страх и поднимали в душе некий холодный ужас, я воинственно закричал, первым отойдя от шока. А может, я не был первым. Может, и не кричал вовсе. Оглушительный, торжественный и какой-то обречённый рёв вырвался из груди каждого. Я снова заорал, что есть мочи, и поднял щит, заметив сигнал. На щеках горели влажные борозды слёз, но больше я ничего не помнил. В голову ударил адреналин, и в висках стучало лишь одно: «достойную смерть нужно заслужить». И я всеми силами пытался этого достичь. Как глупо всё выходило, не правда ли? Мне казалось, что я всю жизнь буду проклинать себя за безответственность и инфантильность, что вели меня в тот момент, когда я назло Лелиане и судьбе решил поменяться доспехами; когда возомнил о себе Архидемон знает что. Запястье моё сжимала Вестница Джима-Два, и я вспомнил, что Хардинг сняла эту выгоревшую на солнце тряпочку с какого-то огородного пугала. Она извинялась за якобы некорректную фразу, что, мол, это пугало напомнило ей меня. О, как была права Ниточка, сама того не ведая! Я был обычным пугалом, набитым соломой, и ума было не больше. Я размахивал мечом, едва успевая прикрываться от чужих атак щитом. По сути, я сражался мало, предпочитая помогать тем, кто был окружён демонами, на которых я нападал со спины. Намного легче стало, когда волна демонов закончилась и на нас напали Серые Стражи. Те, что были в крепости, стреляли из катапульт, и строй армии сильно от этого пострадал, не говоря уже о её численности. В тяжёлой броне было ужасно неудобно сражаться, но щит мешал мне ещё больше. В итоге я не выдержал и отбросил его в сторону, когда увидел на земле валяющийся длинный кинжал. Отражать атаки им было легче, по крайней мере, если дело касалось врага с обычным мечом в руке. К собственному удивлению, я продержался довольно долго. Вплоть до того момента, когда в крепость забежала Тревельян с Варриком, Дорианом и Кассандрой. Потом на пару минут нам словно дали передышку, и затем — новая волна одержимых и демонов. Всё было ужасно, но просто отвратительно стало тогда, когда какой-то очень умный маг запустил в меня ледяным шипом. Хвала Андрасте, я сумел увернуться, но без жертв не обошлось — шип пробил мой нагрудник с левой стороны. — Слышь! — завопил я, рассматривая дыру и вдруг увидев кровь. Страх сковал тело. Я ранен?.. Боль я почувствовал не сразу, наверное, мне тогда было просто не до неё. По ощущениям я понял, что ранение несерьёзное. Небольшая царапина, сражаться она не будет мешать. Однако сначала — месть. Никто не уходит от Джима. Я догнал этого засранца, пнул его ногой (маги — они слабые, один раз щелбаном в лоб угости, и тут же без чувств падают), и оглушил эфесом, ибо этот жук оказался живучим, как откормленные тараканы на кухне Скайхолда. Убивать я не стал, потому что никогда мои руки не были в крови, и я не желал этого исправлять. Оглушить, сломать что-нибудь, напугать, напоить — всегда пожалуйста, но убивать я был не в силах. Но на этом беды не закончились. Всё шло относительно хорошо до тех пор, пока что-то очень сильно не ударило меня по руке, из-за чего я выронил кинжал и остался без защиты. Я лихорадочно стал высматривать оружие, но, как бы то ни было, наклоняться за ним было гиблым делом. Не говоря уже о том, что меня могли сбить с ног или атаковать со спины, я мог сам упасть от тяжести брони и не подняться. Ко всему прочему, напротив меня дрался с двумя демонами солдат, и медлить было некогда. Один из демонов хотел атаковать его со спины, но я появился в невероятно нужную секунду. Замахнувшись, я разрубил врага пополам. Демон с жутким свистом рассыпался на невесомые темные клочки, похожие на пепел. Некоторое время мы сражались рядом с солдатом, пока между нами вдруг не возник командор. Он предпочел сражаться наряду со всеми, что я считал большой глупостью. У нас разве есть запасной генерал? У меня разве есть запасной Каллен?.. Но он был львом, это верно. И он защищал свой прайд. Последующий бой проходил бок о бок с командором. Однако тогда мне не было дела до того, как это романтично выглядело. Я был на пике. Отражал атаки, сам наносил разящие удары, краем глаза видел, как пару раз командор меня прикрыл, но опять-таки — во время боя я не думал уже ни о чем, кроме как о демонах, что кишели везде. В один момент я услышал приглушенный рык Каллена и звук падения. Резко обернувшись, я увидел, как его сбили с ног. Я подбежал к нему, чтоб помочь подняться, но мне помешал демон, который готов был наброситься на командора. Только это была плохая идея. Я прикрыл Каллена и проткнул врага насквозь. Мне повезло лишь в первую секунду — когда я убил демона, в следующую повезло меньше — я почувствовал резкую боль в боку. Вернее, сначала я не почувствовал ничего, только в глазах потемнело, и лишь потом, когда упал на хладную землю, вдруг осознал, что почти теряю сознание от боли. Несколько мгновений я был еще в этом мире, я моргал, слышал, словно под водой, лязг стали, крики, стоны и мерзкие шипения демонов. Я слышал голос Каллена и чувствовал, как горячая кровь покидает моё тело. Я тихо постанывал от острой боли в боку, в том самом месте, где был поврежден нагрудник. Взгляд мой терял фокус. В небе кружили рваные хлопья пепла. Или то был снег?.. Занимался закат. Я видел его, а может, он мне пригрезился. Алый, словно окрашенный кровью. Моей ли?.. Тех ли, что пали сегодня?.. Я смотрел на кружащие рваные хлопья снежинок, что не таяли, прикоснувшись к моему лицу, и, вспомнив, что моё последнее письмо при мне, как у настоящего непутевого героя из народа, с облегчением вздохнул и позволил себе закрыть глаза. Во всех книгах, что я читал, во всех историях, что я слышал, всегда был тот, кто склонялся над раненным и отчаянно умолял: «Смотри на меня! Не смей закрывать глаза!». А как не закрыть их, когда так невыносимо клонит в сон?.. Как не закрыть, если никто не просит оставаться в сознании?..