Notice me, Senpai

      На следующее утро на меня налетела Лелиана с безумными глазами. Вцепилась мне в плечи и прошипела прямо в лицо:       — Она помолвлена!       — Чего? — с непониманием спросил я, ошалевший от испуга.       — Жозефина! — прорычала она и побледнела.       Тут-то я и понял, что дело касается того самого, о чём она долгое время молчала и обещала рассказать «потом». Я глубоко вздохнул, максимально аккуратно убрал её цепкие пальцы с моих плеч, которые уже начали болеть от хватки Соловья, и спокойно произнёс:       — А теперь давай сядем и ты мне всё расскажешь.       Мои слова имели благоприятный эффект — Лелиана расслабилась и коротко кивнула. Я же с какой-то грустной иронией подумал: у нас мир на грани погибели, а мы все только и делаем, что дела сердечные решаем! С другой же стороны, не будь у нас этих дел, разве бы нам было, за что бороться?..       Я покачал головой, словно хотел, чтобы эти мысли высыпались у меня из ушей. Нет, сейчас десять часов утра, слишком рано думать о подобных вещах. Вот перед сном, где-нибудь около двух ночи, вот тогда и подумаю, вот тогда и поворочаюсь на скрипучей кровати, слушая от соседей по койкам плохие слова в свой адрес и отвечая им тем же.       Я ожидал от Соловья длинного рассказа, полного эмоций, слёз и вздохов, а вместо этого получил гневную тираду в адрес антиванских традиций.       — И что же, ничего нельзя сделать? Запугать его, может? — сказал я, смотря на снующую туда-сюда по комнате Лелиану, о чём-то размышлявшую. Под «его» я имел в виду суженого-ряженого бедной Жозефины, который должен был стать её супругом поневоле.       — Можно подослать наёмника… — рассуждала Тайный канцлер, а меня передёрнуло. Заметив это, она сказала: — Или самой с ним расправиться, вызвав на дуэль?       — Ты думаешь, Жозефине понравится, что из-за какой-то помолвки будет умерщвлён неповинный, по сути, человек?       — Я вообще не уверена, что она будет рада, если я влезу в это дело, — вздохнула Лелиана и села напротив меня.       — Может, и не стоит тогда ничего делать?       — Но она была так огорчена и взбешена этим! Она не хочет выходить замуж не по своей воле, да и мало кто хочет, на самом деле. Жози в шутку сказала, что в споре с антиванцами поможет только дуэль. Но…       Лелиана замолчала и вздохнула.       — Если ты уверена, что она не хочет связывать жизнь с этим человеком, а ты точно сможешь ей помочь, то лучше всё-таки помочь, — коряво составил мысль я и пожал плечами. — Она, пожалуй, не из тех, кто бежит просить помощи у каждого встречного и поперечного, всё привыкла сама делать. Может быть, ей будет даже приятно, что ты примешь участие в решении этой проблемы.       Лелиана некоторое время о чём-то напряжённо думала, потом подняла на меня глаза и улыбнулась.       — Ты прав, — сказала она. — Тем более, никогда нельзя сидеть, сложа руки, когда твой друг, — тут она как-то нервно сглотнула, — находится в неприятной ситуации. Пойду черкну лорду Отранто пару строчек.       Я согласился с её словами и на том мы разошлись. Не знаю, чем закончится эта история, лишь бы без потерь обойтись.       Почему любовь и институт брака — такая сложная вещь? Почему даже здесь нельзя обойтись без кровопролития, боли и жертв?.. Долго об этом думать не пришлось — до меня дошла весточка, что нужно собираться на задание. Разведывательная операция в поселении на севере от нас. К счастью, до него добираться было всего полдня, так что завтра, если ничего серьёзного не произойдёт, я буду уже в Скайхолде. Не любил его покидать в последнее время — мало того, что привык, потому что почти безвылазно сидел из-за канцелярской работы, так ещё и редко случалось, чтобы я покидал его стены и возвращался в целости и сохранности.       И то, что случилось во время разведывательный операции, повергло меня в шок. Это нельзя объяснить словами, это просто…       Что же там произошло?       Ничего.       Совершенно. Мы спокойно добрались до поселения, провели необходимые махинации, убедились, что там всё чисто-гладко и вернулись обратно. Я даже не споткнулся, не упал, не разбил себе чего-нибудь. Но это, на самом-то деле, меня и настораживало. Всё шло слишком хорошо, это значит, что непременно случится нечто дурное.       Я спокойно шёл в башню разведчиков, с наслаждением думая о том, как я сниму с себя форму и завалюсь на кровать. Усталость давала о себе знать, к тому же, думал я, что чем раньше лягу спать, тем меньше вероятности вляпаться во что-нибудь.       Но в этот раз не я вляпался во что-нибудь, а что-нибудь вляпалось в меня. Не успел я дойти до дверей, как услышал странный звук со стороны внутреннего двора, и я бы отнёсся к нему наплевательски в любой другой день, в любую другую минуту. Да только мне показалось, что я услышал голос командора — невероятно громкий, эхом отражающийся от каменных стен Скайхолда. Я был далеко, не мог различить слов, до меня доносилось только какое-то невнятное бурчание. Сперва я подумал, что он делает какое-то объявление, и потому я со спокойной совестью сделал несколько шагов к своей цели, то бишь к комнатам разведчиков и своей кроватке. Ну, а что? Всё равно вести по Скайхолду разносятся, как лесной пожар — ни одна сплетня не пройдёт мимо. Так что я мог спать спокойно. К тому же, если это что-то важное, то меня разбудят. Но стоило мне занести ногу, как я замер. Хриплый, низкий голос донёсся до моего слуха.       Голос Самсона.       Это меня уже насторожило. Я прислушался. Потом понял, что всё равно ничего не услышу и потому только время зря трачу. И быстро пошёл в сторону источника звука, чувствуя что-то неладное.       Когда я достиг внутреннего двора, то нижняя челюсть отвисла так, что пролетающая мимо птица чуть не свила в нём гнездо. Почти всю местность заполняли сидящие на земле люди, задрав головы и жадно впиваясь взглядами в стену, за которой находился кабинет командора, и прислушивались к разговору невидимых Каллена и Самсона.       — …Я же писал тебе письма! — послышался громогласный и полный боли голос Ралея.       — Мне приходилось так же, как и тебе, их сжигать! — вторил его тону Каллен. — Кто-то рылся в моих вещах, а последнее твоё письмо я едва успел прочесть, пришлось буквально на глазах у свидетеля его уничтожать и говорить, что это реклама волшебного геля для роста интеллекта…       Я не понимал, что происходит, и потому лихорадочно искал взглядом какое-нибудь знакомое и просвещенное лицо… лиц я увидел целых два: Дориана и Вивьен, которые развалились на стульях посреди всего этого бедлама и выглядели так, словно только что одолели Кокофея, надели вещи с последнего сезона и теперь ждут, когда им принесут антиванское вино и тевинтерские деликатесы.       — Что. Здесь. Творится? — с глубокомысленными паузами произнёс я, когда приблизился к парочке магов. Я чувствовал, как около меня возникает тёмная аура, которая некогда витала над головой разъярённой Тревельян.       — Цветик мой, вам незачем так хмуриться, иначе появятся морщины, — спокойно произнесла Вивьен, посмотрев на меня.       — Мадам де Фер права, Джим, — серьёзно кивнул Павус, хотя глаза его горели наглым блеском. Я нахмурился так, что сдвинутые брови чуть не сломали переносицу. Дориан рассмеялся. — Ну хорошо, не будем мучить тебя и твои морщины. Птичка на хвосте принесла, что Самсон с командором о чём-то интригующем говорят в кабинете. Но это был бы пустяк, не ходи по Скайхолду слухи — ты, наверное, знаешь, — о том, что у них в Киркволле были весьма занимательные отношения. Разве мы могли позволить им всё скрывать от нас?       — Это неэтично, — буркнул я.       — А тебе самому разве не интересно? — хитро блеснув глазами, сказал Дориан. Я смутился. Да, мне было интересно, но не потому, что я там сплетник какой или что-то в этом роде, у меня дела сердечные решались! Павус добавил: — Перестань, тут все свои. Мы с мадам де Фер на славу постарались: пару заклинаний и — вуаля! — разговор слышат все, кроме самих говорящих.       — Ну это совсем неэтично, — мрачно буркнул я. — Совсем-совсем не…       — …Я ради тебя закон преступал, чтобы тебе достать лишнюю склянку лириума! — вдруг донёсся до нас срывающийся голос Каллена. Мы замерли. — Что, забыл? Ночами из Казематов сбегал, с контрабандистами встречался, покупал тебе эту проклятую отраву, чтобы не загнулся!       — Тебя никто не просил этого делать. Дал бы сдохнуть тогда от ломки — меньше проблем заработал сейчас. И ты…       Голос Самсона резко прервался, и мы все замерли — подумали, что они услышали или как-то узнали о масштабном подслушивании. Дориан вскочил на ноги, потом ругнулся на тевинтерском и сказал:       — Что-то с заклинанием. Может быть, красный лириум в крови Самсона создаёт определённые шумы, заглушающие магию.       Они долго возились с Вивьен, освещали внутренний двор разноцветными искрами, которые срывались с кончиков их посохов. Остальные сидели и жадно впивались взглядами в двух магов, нервно сглатывая и поглядывая на башню командора. А я надеялся в глубине души, что ничего у них не выйдет. Но у них вышло.       — Так значит… Корифей? — печально хмыкнул Каллен, и над двором повисла чудовищная тишина.       — Нет. Всегда был только ты, — серьёзно ответил Самсон.       У меня всё поплыло перед глазами. А подслушивающие громко ахнули. Я молча пошёл куда-то вглубь двора, надеясь спрятаться где-нибудь, чтобы не слышать этого диалога. К счастью или к сожалению, но всё снова прекратилось — видимо, новая волна шумов сбила поток заклинания. Впрочем, мне было уже всё равно. Где-то в глубине души, на самом её донышке, я даже был рад. Может, и хватит надеяться на взаимность командора? Может, пусть он будет счастлив с Ралеем, а я, наконец, признаю поражение и стану свободным от этой дурацкой любви?       Мне казалось, что после этого года, полного войн и потерь, я стал менее эмоциональным. И это меня пугало. Всё познаётся в сравнении, ведь так? И теперь многие вещи казались мне недостаточно… как бы сказать? Весомыми, что ли? Пусть будет так. Многие вещи казались мне теперь недостаточно весомыми, чтобы переживать из-за них. Хотел я сказать, что командор тоже стал чем-то незначительным? Отнюдь. Но я просто устал. Устал думать, анализировать, рассуждать, мечтать, любить, в конце концов.       Что с моим настроением, Архидемон всё побери? И правда, что ли, отдохнуть стоит?..       Я сидел на траве, отрешённо смотря куда-то вдаль. Вдруг я услышал шаги рядом с собой. В какой-то момент у меня пронеслась гадкая мысль, которая, однако, заставила сердце сладко пропустить удар: быть может, это Каллен пришёл, чтобы сказать, мол, ложь это всё, не верь этому. Я боялся и просто не имел ни малейшего желания поворачивать голову.       — Ты чего тут? — спросил знакомый голос. Не Каллена, а другой, который я ненавидел очень долгое время.       — Привет, Инквизитор, — отрешённо ответил я. И отчаянно спросил: — Почему, Инквизитор? Почему ты оставила Самсона здесь, в Скайхолде? Почему не посадила за решётку на всю жизнь, в тёмное подземелье, в самую крайнюю камеру у обрыва, которая может в любой момент обвалиться?       — Ты всё слышал, да? — вздохнув, сказала она и присела на корточки рядом со мной.       — Только глухой этого не слышал, — буркнул я.       — Перед судом над Самсоном ко мне подошёл Каллен, — тихо сказала Тревельян. — И он попросил, чтобы я оставила его здесь, у нас. Чтобы он работал на него. Сказал, что если Ралей будет у нас под боком, то за ним легче будет следить. А на суде, между прочим, очень убедительно разыгрывал презрение к нему.       — Подумать только, а!.. — с чувством сказал я и грустно усмехнулся.       Тревельян смотрела на меня с каплей жалости. В любой другой момент я бы ошалел от такого взгляда. Но, видимо, работал складно инстинкт самосохранения — если бы я удивился ещё и Вестнице, моё сердце просто не выдержало.       — Ну-ка, вставай, — сказала она безапелляционным тоном и поднялась на ноги, ловко подцепив меня под локоть и заставив и меня последовать своему примеру.       — Зачем? — вяло спросил я, а она, не отпуская мой локоть, потащила за собой в сторону башни командора.       — Разбираться с этими фраерами, — сказала она так, что мне показалось — её тоном можно резать не освежеванного дракона. А далее из её уст потекли такие слова, которые я впервые в жизни слышал, но волосы у меня всё равно дыбом от них встали. Я разобрал только последнюю фразу её тирады: — Мы типа пара всё ещё с ним, вот и пусть отчётик предоставит за этот занимательный диалог. Пояснит за всю эту дичь.       В какой-то момент я почувствовал воодушевление. Подумать только, а! Тревельян хочет вступиться за меня? И что послужило поводом? Человек, из-за которого мы почти год друг друга ненавидели.       Вдруг мы услышали какой-то треск, а затем хриплый голос Ралея:       — …Что ты хочешь этим сказать?       — Ты прекрасно понимаешь. Я…       Самсон ухмыльнулся.       — Это всё из-за того пацанёнка разведчика?       Каллен замолчал. Тревельян остановилась. У меня подкосились ноги.       — Теперь уже неважно из-за кого, разве нет? — сглотнув, сказал командор. — Мы стали по разные стороны баррикад, у нас сменился круг общения, а мы… не выдержали проверку временем и расстоянием.       Тишина.       — Мы оба виноваты, да? — тихо спросил Самсон.       — Да…       Весь мир словно замер, никто не решался даже вздохнуть. Казалось, что и ветер притих, что и ему интересно узнать о развязке.       — Я знаю, это ужасно глупо, но, может, мы останемся… — начал было Каллен, но Самсон радостно его перебил:       — Друзьями?       — Ты не против? — удивлённо, но явно с улыбкой, произнёс командор.       — Я только за! — с облегчением ответил Самсон. — Наверное, зря мы вообще тогда начали…       — Да, пожалуй… — сказал Каллен и замолчал. Потом, видимо, немного подумав, добавил: — Я обязательно что-нибудь придумаю с Корифеем, не переживай, я…       Всё снова прервалось. Но людям, что сидели и слушали этот диалог, этого было достаточно. Они встали с места и тихо зааплодировали, а потом…       Потом все обернулись в нашу с Тревельян сторону.       — Я не поняла, у Инквизиции что — выходные появились?! — не растерялась она и рявкнула так, что затрещали витражные стёкла. — Стоят они тут, хлопают. А ты, — обратилась она ко мне, — пойдёшь со мной. Потолковать надо.       Создатель, что ж творится-то на этой грешной земле?