***
Снова восстановились активные тренировки. Я считался полностью выздоровевшим и посему приходилось заниматься в полную силу. Пропускать тренировки было нельзя, иначе обеспечен штраф в размере дополнительной нагрузки. Опаздывать тоже нельзя. Сколько упражнений пропустишь, столько же, помноженное на пять, будешь отрабатывать потом. Поэтому, тяжело вздохнув, я лениво поплёлся во внутренний двор. Когда я проходил тронный зал, то увидел вереницу обеспокоенных людей в орлесианской одежде, торопящихся в сторону покоев Вивьен. Сначала не понял, что происходит, потом вспомнил — мадам де Фер удалось улучшить какое-то своё зелье, что поддерживало жизнь вроде бы её возлюбленному. Я не знал деталей, но, в любом случае, был рад, что у Вивьен всё получилось. А стоило мне выйти из замка, как я увидел Маркуса и Мелиссу. Они стояли спиной ко мне и не видели меня, и я хотел подкрасться к ним, ткнуть в рёбра и громко захохотать на ухо — в общем, поздороваться. Но меня остановил их занимательный диалог, который я услышал, когда готовился уже нанести сокрушительный удар по рёбрам друзей. — Мелисса, у тебя… платье задралось… точнее… ну, вон, под ключицей… — неловко начал Маркус, сильно покраснев (я видел их лица в профиль). — О, верно, — невозмутимо сказала Мелисса, поправляя одежду у груди. — Спасибо. Но зачем ты мне это сказал? — Как — зачем? Чтобы другие не увидели… — Не увидели чего? Слишком глубокого декольте? — ехидно спросила девушка, вперив взгляд в моего несчастного друга, который не знал, куда деваться от смущения. — Неужели мне есть, что скрывать? Неужели ты хочешь сказать, что во мне есть что-то некрасивое, Маркус? — Нет-нет, вовсе нет! — горячо возразил он, даже руками замахав. Мелиса хищно заулыбалась. — Тогда, быть может, ты хочешь сказать, что во мне есть что-то красивое? Бедный Маркус открывал и закрывал рот, как рыба. А я поражался не только их разговору, но и тому, насколько они были увлечены им, раз до сих пор не заметили меня. — Ты что, издеваешься? — выдавил из себя Маркус. Я мысленно отметил, что вопросом на вопросом отвечать невежливо, но в данной ситуации только это и могло спасти. Не переводить же тему и говорить, что трава зелёная и небо голубое? — Нет, пытаюсь флиртовать, — виновато ответила Мелисса, пожав плечами и нервно улыбнувшись. Маркус округлил глаза. Я тоже. А потом мы вместе растянули губы в странных улыбках, после чего он откашлялся и сказал про голубое небо, а я незаметно покинул их, чтобы не мешать. И пока я шёл до места тренировок, я всё думал о них и понимал, что рад за этих придурков. И когда я почти дошёл до места тренировок, я вдруг увидел в окне таверны на втором этаже Тревельян, которая с невероятно серьёзным лицом сканировала местность. Потом я услышал смех Сэры, и Инквизитор закрыла ставни, в самую последнюю секунду перед закрытием таинственно ухмыльнувшись. Судя по всему, и у девушек всё было хорошо. Да и разве что-то могло быть плохо? В подслушанном разговоре не упоминались отношения между командором и Инквизитором и это должно было полностью убедить Сэру, что никаких любовных интриг, по крайней мере на данный момент, у них нет. Да только таверна таила в себе куда больше тайн, чем я предполагал. Входная дверь открылась и оттуда, не спеша, под руку вышли улыбающиеся Мариден и Коул. Я бы мог предположить, что они просто общаются или обсуждают новинки в области индустрии бардов, но они смотрели друг на друга так, как не смотрят, когда просто общаются или обсуждают новинки, это уж точно. Я был изумлён. Нет, вы только поглядите — даже дух нашёл себе пару, а я как дурак хожу! Я ничего не имел против Коула и его личной жизни, просто… ну, наверное это называется комплексом. И немного завистью. В любом случае, надо будет сказать об этом Тревельян, чтобы она знала о последствиях очеловечивания духов. Или это не этично? А между тем я начал что-то подозревать. Что-то неладное подозревать. Я прошёл, гарлок всё дери, от силы метров пятьдесят, а уже наткнулся на четыре пары влюблённых! И все были счастливы. Все, кроме меня. На тренировку я доковылял, а не дошёл. Плохое настроение и очередной акт самобичевания прошлись по мне, как стадо драконов. Что же не так со мной? Что вообще со мной случилось — с тем, который некогда был так уверен в своих силах? Ну вот, опять началось. Я вздохнул и принялся с особым усердием выполнять упражнения, в какой-то момент действительно забыв о своих мыслях. Меня даже похвалили за усердие. Потом я вернулся в башню разведчиков. Стоило мне открыть дверь, как на меня с разбегу налетела Лелина и обняла так, что у меня чуть глаза не вылезли из глазниц. Только когда я посинел и стал подозрительно хрипеть, она отпустила меня и заглянула в лицо. Глаза её сияли необычайно счастливым блеском, таким, что можно было подумать, словно она безумная или одержимая. Щёки розовые, на губах — широчайшая улыбка. — Джим! — воскликнула она. — Не было никакой дуэли! Я пришла туда, хотела этого лорда пошинковать, а тут выбегает Жози и говорит, мол, что мы тут делаем, а когда поняла… Джим! — снова воскликнула она и обняла меня. — Мы весь год, — понимаешь? — весь год что-то из себя строили и даже не подозревали, что у нас всё взаимно! Просто слишком много сомневались и думали, вот в чём проблема была. Я вздрогнул. Слова Лелианы о ситуации с Жозефиной я невольно спроецировал на себя и Каллена. Сначала я подумал: может, и у нас всё будет так же хорошо, как и у них? А потом поник: да разве бывает так, что у разных людей, несмотря на одинаковое положение вещей, судьба разрешалась похоже? — Рад за вас, — улыбнулся я, правда радуясь тому, что хоть у кого-то в жизни после целого года недомолвок всё разрешилось более, чем просто успешно. — Как у тебя дела? — спросила Лелиана, пускай я и видел в её глазах, что этот вопрос заботит девушку меньше, чем она хотела изобразить. У неё на уме и на сердце была только Жозефина, ответившая взаимностью. Я не мог обижаться или винить в чем-то Соловья — влюблённые все страшные эгоисты. Мне было приятно уже то, что она вспомнила о существовании моих дел. — Вроде бы ничего, — пожал плечами я. — С Тревельян продолжаем общаться, — я решил умолчать о случае с масштабным подслушиваем. Да и зачем лишний раз ворошить прошлое, о котором Лелиана сама вскоре узнает из уст тех, кто красноречивее меня? — На задание во Внутренние земли ездил, с тренировки вот вернулся… — Да, это я заметила. У меня для тебя тоже есть задание, — Лелиана начала приходить в форму. Точнее, отходить от любовной горячки и вновь становиться рассудительной и серьёзной Лелианой. Только вот блеск в глазах и еле заметная улыбка отличали её от прежнего Тайного канцлера. — Но сначала тебе следует переодеться и привести себя в порядок. Затем подойдёшь к Шартер, у неё весь пакет заданий. — К Шартер? — жалобно переспросил я. Мы не ладили с эльфийкой. Она, видимо, понимала, что я далёк от звания лучшего разведчика и потому мой статус явно её раздражал. Я же, в свою очередь, просто не любил тех, кто не любил меня. Периодически я пытался наладить с ней отношения, но как-то не получалось у нас. — А Хардинг занята? — Занята, — сказал Лелиана и таинственно улыбнулась. — Сегодня у неё свидание с Дагной. — У Хардинг?! — воскликнул я, сам не зная, от чего именно ошалев. Лелиана с каплей укоризны посмотрела на меня. — Ну, в смысле, я не против, просто… почему мне она ничего не сказала? — Ах, это, — она тихо засмеялась. — Когда мы вернулись из Орлея, то Жозефина вспомнила о своих ухаживаниях за Хардинг. Пришлось нам вместе с ней поговорить. Тем более я знала, что она ничего не испытывает к Жози, как-то раз мы обсуждали это. Но чтобы всё расставить на свои места, мы решили поговорить все втроём. Оказывается, наш разговор подслушивала Дагна, которая давно на нашу разведчицу глаз положила и никак не могла всё остальное доложить. Да и Хардинг, оказывается, рунами интересуется… У неё, наверное, просто времени не было тебе обо всём рассказать. — В общем, всё сложилось прекрасно, — не переставая поражаться превратностям судьбы, сказал я и удивлённо заморгал. — Тебе не кажется, что в последнее время все начали активно встречаться друг с другом? Как-то звёзды так встали, что ли? — И на тебя расположение звёзд подействует, не переживай, — весело подмигнула мне Лелиана. — Но сначала — задание с Шартер. А рассеянно кивнул и поспешил выйти из офиса, не переставая в голове прокручивать предпоследнюю фразу Соловья.***
Пакет заданий, что был у Шартер, заключался в следующем: нам следовало отправиться на Штормовой берег и там помочь уничтожить штаб венатори. Нам нужно было осмотреть местность, проследить за дозорными и вообще выполнить полный комплект необходимых расследований, которые должны были помочь в правильном расположении сил нашего отряда. Когда мы всё выполнили, пришло время к составлению плана… С горем пополам мы с Шартер нашли общий язык. Ну, как общий язык. Когда она приставила к моему горлу стилет, а я держал в сантиметре от её глаза сломанную стрелу, то выбора у нас было мало. Ну, как было мало. Нас просто парализовал маг из нашего дозорного отряда, — блатной такой мужичок, среди магов, в отличие от гномов-воинов, такого редко встретишь, раз в тысячелетие, наверное, — обещавший нас" заморозить и разбить к архидемоновой матери, если мы не прекратим страдать подобным дерьмом". Ну, вот мы и прекратили. Вот и пришлось, скрипя зубами, обсуждать план проникновения в лагерь венатори. Не мы туда должны были проникать, а специальная бригада, так что на нашей совести были чужие жизни, поэтому следовало постараться. Я по-настоящему увлёкся этим занятием: орать на Шартер, потому что она орала на меня, называть её решения бездарным вяканьем, выслушивать от неё то, что я здесь по блату, что я ничего не стою без ходатайств Лелианы и тому подобное. Так увлёкся, что даже забыл о любовной лихорадке, поразившей Скайхолд. Вспомнил лишь тогда, когда, с помощью всё того же сурового мага мы наконец разработали план и отдали его офицеру отряда, которым являлся… Железный Бык. — Не обессудьте, друзья, но это — полная хрень, — сказал он мне и Шартер, когда посмотрел на нашу кропотливою работу. Мы даже возразить ничего не смогли, так были потрясены подобной наглостью. Затем Бык кивнул магу и спросил: — А что посоветуешь ты, дружище? — Я этим остолопам говорил, что это маразм, но кто ж слушать будет? Короче, мы просто берём и влепёшиваемся с разбегу во всю эту ботагу. Воины впереди, лучники по сторонам, маги сзади, и… После чего он в красках, вперемежку с грязными ругательствами, начал описывать возможный бой, а я закрыл ушки Шартер ладонями, чтобы она не слышала таких слов. Не люблю, когда при девушках так крепко выражаются. — Если не уберешь от меня свои оглобли, я вырежу тебе печень, — спокойно сказала она, даже не глядя в мою сторону. Я с невозмутим лицом послушался, уже ничему не удивляясь в этой жизни. — Вот это по-нашему! — после оглушительного хохота сказал Бык и похлопал мага по плечу, от чего тот лишь немного пошатнулся. Для примера: обычно всех, кто испытывал на себе подобную ласку кунари, приходилось лечить от переломов. Бык смахнул с глаз выступившие от смеха слёзы и сказал нам: — Учитесь, шкеты. Выступаем прямо сейчас. Ну, что. Я даже стрелу не успел к луку приставить, как уже всё закончилось. Я, в принципе, был рад этому. Как только закончится война с Крикофеем, так больше за оружие вообще не возьмусь. Разве что иногда, просто чтобы навыки не растерять и косточки размять. После битвы, точнее, тотального разгрома венатори, мы с Шартер принялись обыскивать опустевший лагерь, и в один момент я (не)вовремя повернул голову и увидел, как весьма не двусмысленно ведут себя Дориан, который входил в наш специальный отряд, и Бык, думая, что их никто не видит. Мне казалось, что моё лицо сползло вниз и осталось где-то под ногами. Нет, меня совершенно не беспокоило то, кто и кого любит. Но я надеялся, что хотя бы здесь, вдали от Скайхолда, я смогу побыть нормальным одиноким человеком, который забыл о том, что все кругом счастливы, кроме него. А потом ещё и Шартер начала ныть, что её задолбал один шем, который вечно зовёт на свидания, и что якобы я на него похож. Тогда-то я и понял, почему я ей не нравлюсь. Потому что я напоминал ей того, с кем она хотела быть, но кого боялась потерять из-за войны. О, я слышал по её голосу и видел по её лицу, что ей совсем не противен тот человек, о котором она говорила. — Скоро всё это закончится и мы вернёмся к спокойной жизни, — сказал я, вываливая содержимое какого-то окровавленного мешка на пол. — Что — всё? — спросила Шартер, но по её тону я понял, что она просто продолжает держать марку. Я чувствовал, что она сама этого не может дождаться — окончания войны и неба над головой, которое больше не будет тошнить демонами из Тени. Вместе с тем я поверить не мог, что Шартер необходимы тишина и покой. Я думаю — ей тоже. Она была из того типа людей (эльфов, гномов, кунари), которым требовались приключения и опасности. Может, это и было главной её проблемой — она хотела быть с кем-то, но понимала, что её стезя не в поддерживании домашнего очага. А жить, постоянно боясь за близкого человека, тоже не есть хорошо. — Я думаю, что если захотеть, то всё получится, — сказал я, хотя давно перестал в это верить. — От одного хотения ничего не изменится, — холодно ответила она, что-то положив в сумку для вещдоков. — Нужно что-то делать, а не сидеть и ждать чуда. Я кивнул. Её правда. Снова я невольно спроецировал чужие слова на свою ситуацию с командором. Да, всё верно она говорила. Я год сидел и почти ничего не делал, пускай даже очень хотел. Но я всё равно продолжал на что-то надеяться.***
Вернувшись в Скайхолд, пропитанный любовью, как соты мёдом, я получил пачку писем. Стандартный набор: от мамы, брата, Хоук и орлесианских маркизов. От Хоук пришло даже два — одно было ответом на моё предыдущее письмо, а второе она, кажется, отправила мне по ошибке, потому что оно предназначалось какому-то Брану Кавину. Я решил обратиться к Варрику — он-то точно знает, кто такой этот Бран, и наверняка передаст ему корреспонденцию. На поиски Тетраса ушло много времени. Но я так его и не нашёл. Словно сквозь землю провалился! Я даже не мог ни у кого помощи попросить — все были заняты важными для них людьми. И вскоре мне это так осточертело — и Варрика искать, и от влюблённых шарахаться, — что решил куда-нибудь скрыться от этого. Я не растерялся. Взял — и пошёл в тёмный коридор, где обычно слышались звуки поцелуев. Мне казалось, что в самом любвеобильном месте Скайхолда непременно будет тишина. Бывает же такое, что находишь то, что давно ищешь, прямо перед носом. Я искал тишину и отдых от чужой любви. Но судьба решила, что мне важнее найти Варрика. И я его нашёл. Точнее, сначала были звуки поцелуев в темноте. Потом визг Кассандры. А потом: — Беспредельщик, какого Мора ты здесь забыл?.. Это был Варрик. А потом была страшная суматоха: Кассандра грозилась разбить мне череп, Тетрас её успокаивал, она обещала и ему разбить что-нибудь, а я пытался их перекричать, чтобы сказать — а с чего вообще такой сыр-бор? Меня же синхронно заткнули. Я пожал плечами, уселся на пол и стал ждать, когда они перестанут орать друг на друга. — Так, парень, давай на чистоту: сколько ты хочешь? — серьёзно спросил у меня Варрик и подмигнул, пока сзади заламывала руки Кассандра. — Что? О чём вы? — изобразил искреннее непонимание я. — Я просто хотел передать вам письмо, мистер Тетрас, и всё. — Искательница, видишь, всё в порядке, — обратился он к Пентагаст, которая пронзила сначала его, а потом меня испепеляющим взглядом. — В порядке что? — с недоумением спросил я. — Мистер Тетрас, так я могу отдать вам письма? — Да, конечно, — сказал он и кивнул. Кассандра зарычала сквозь зубы и покинула тёмный коридор, громко хлопнув дверью. Варрик облегчённо выдохнул. — Спасибо, что подыграл. Иначе бы она нам обоим крышу снесла. — Да уж… — Ты ведь никому не скажешь, Беспредельщик? — в следующую секунду серьёзно спросил Тетрас и я почувствовал на себе его тяжёлый взгляд. — За кого вы меня принимаете? — обиженно сказал я. — Да и больно надо мне про чьи-то отношения на каждом углу орать, ага. — Это хорошая позиция, — улыбнулся Варрик дружелюбно. А потом его губы вдруг еле дернулись, и из дружелюбной его улыбка превратилась в хищническую. — Но если я узнаю, — а я узнаю первым, — то… — Я год работаю на Лелиану, а вы знаете, что она делает с теми, кто её предает, — напомнил я простую истину. — В моём молчании можете не сомневаться. — Это я и ожидал услышать, — вновь дружелюбная улыбка осветила лицо Тетраса. — Так что за письма разрушили спокойствие Искательницы? — Вот, — я протянул конверт. — Хоук по ошибке прислала. Варрик взял в руки письмо и многозначительно крякнул. — А кто этот Бран, а? — осторожно спросил я, изнемогая от любопытства. И сам себе поражался в этот момент: вот я увидел, что Варрик с Кассандрой не просто друзья-соперники, а… ну, оно самое. И что же? А ничего. Ну, увидел ещё одну влюблённую пару. Как будто на облака посмотрел. Посмотрел — и забыл. Наверное, я просто уже правда ничему не удивлялся. Бывают такие дни в жизни, когда всего столько повидаешь, что уже не будет возмущать даже самая вопиющая вещь на земле. Решив, что это логично, я стал поражаться Тетрасу: как он мог сохранять спокойствие, когда их так безбожно раскрыли? Неужели тоже насмотрелся и устал удивляться? Я, конечно, сделал вид, что он просто мне доверяет, но что-то всё равно казалось неладным. — Мы тебе не говорили? — спросил Варрик и расплылся в странной улыбке. — Это муженёк её. Варрик сел рядом со мной на пол и я увидел по его одухотворённому лицу — сейчас будет рассказ о Хоук. Не было для Тетраса слаще занятия, как травить байки о своей боевой подруге. — Он был сенешалем при прежнем наместнике, — начал гном. — Тот ещё был типчик: надутый, как индюк, приличного возраста, если с Хоук сравнивать, выглаженный аж до тошноты, на всех смотрит так, словно дерьмо у него под языком. Зато был заядлым посетителем борделей и не стеснялся наёмников для грязной работы брать. Вижу, как ты брови нахмурил, а вот Хоук без ума от него была. Раз встретила — поругалась с ним, два — поиздевалась над ним, три — и плачет в таверне у меня на плече, говорит, что сердцу не прикажешь. Ну, что сказать? Тяжёлое время было. Года четыре по нему слёзы лила, а в его присутствии такой смирной овечкой становилась, что я поверить не мог — Хоук это или её подменили? И вот как-то мы их в одной комнате заперли, чтобы просто они вместе побыли и поговорили, так вот оказалось, что и он давно по ней изнывал, даже в бордели перестал ходить. И закрутилось всё, завертелось. А там и свадьба. Они как начали жить вместе, так он подобрел, похорошел и сладостями Хоук раскормил. Чудеса, а? — Да-а, — протянул я, вспоминая Хоук и удивляясь её выбору. Я почему-то представлял её мужа как молодого неопытного красавца, а получилось, что сердцу не прикажешь. — Ну, главное, что счастливы. — Верно. По правде, никто из нас не думал, что всё так удачно выйдет. Всем Киркволлом отговаривали их от этого союза. Но кто же знал? О! Слышишь? — Варрик поднял вверх указательный палец и прислушался. Вдалеке раздавалось эхо сердитых шагов. — Кассандра идёт. Ищет нас. Давай-ка через другую дверь беги, я её задержу. — Сердцу не прикажешь, да? — улыбнулся я, поднимаясь на ноги. Варрик лишь весело и многозначительно хмыкнул. Потом махнул мне рукой в сторону противоположной двери, к которой я тут же быстро рванул, чтобы не подводить гнома. Я шёл по внутренностям-лабиринтам Скайхолда, думая обо всём том, что случилось за последнее время. Потом перестал об этом думать. Надоело. Я захотел вернуться в то время, когда без зазрения совести и с большим удовольствием придумывал всякие неосуществимые вещи. В своём маленьком мирке жить было спокойнее и уютнее, но сейчас зарываться в мечты было большой неосторожностью — не время. Вот как одолеем Кокуфея или как он возьмёт вверх, вот тогда и помечтаем. А сейчас — война, сейчас и до любви не должно быть времени. Но говорят, что любовь — выше всего этого, говорят, что она — причина войн, она — причина, чтобы сражаться, она — жизнь, и она же — смерть. Ударившись в подобные рассуждения, я не заметил, как вышел к саду. Зато заметил Тревельян, которая аккуратно заходила в небольшую молельню. Или не молельню, я был не силён в церковных терминах. В общем, я знал, что в том помещении находится статуя Андрасте. Заходила Инквизитор осторожно, словно там кто-то был и она боялась нарушить чужие молитвы. Я решил ради интереса пройти мимо, чтобы посмотреть на её дальнейшие действия. Зачем мне это надо было? Вестница не была безумной андрастианкой, да и в религию верила смутно, однако что-то заставило её это сделать. А во мне уже проснулось любопытство. Однако она пришла сюда не молиться. Перед статуей Андрасте стоял Каллен, которому что-то тихо говорила Тревельян. Я даже специально отошёл подальше от двери, чтобы не подслушивать. Хоть раз в жизни можно и честным побыть, да? Тем более я знал, что между ними ничего нет (по крайней мере, со стороны Вестницы — точно), а если что — Инквизитор мне расскажет обо всём. Или Сэра. В общем, всё было под контролем, а подслушивать в месте, где люди обращаются с молитвами к Создателю, было верхом невоспитанности. Я отошёл, но что-то заставило меня обернуться. Ну, как «что-то». Я почувствовал, что по моей спине бегает чей-то взгляд, чуть ли не под рёбра тычет. Вот я и повернулся, и увидел, как в глубине молельни стоят в обнимку Тревельян и Каллен, а девушка смотрит на меня пронзительно так, словно что-то сказать хочет. Я прищурился и прочитал в её взгляде: «Стой там». Я кивнул, но отвернулся из деликатности. Через несколько минут девушка подошла ко мне и сказала: — Командор тебя зовёт. Сказала как-то странно, но с абсолютно спокойным лицом. — Зачем? — с непониманием спросил я. Тревельян пожала плечами и, бросив напоследок, что лучше не заставлять человека ждать, покинула меня. Я же поспешил последовать её совету и зашёл в молельню. — Сэр, звали? — произнёс я, тихо подходя к Каллену, который стоят напротив статуи Андрасте. — Что? — переспросил он, оборачиваясь. И в глазах его я прочитал непонимание, смешанное с удивлением. Мысленно я тоже спросил себя: что? — Я? Джим? Я не звал вас. — А мне Инквизитор сказала, что звали, — с подозрением сказал я. И вдруг позади меня скрипнула дверь. Я повернулся и увидел, что она закрылась. — Что такое? — слегка раздражённо произнёс Каллен и направился к выходу. Подёргав ручку и постучав по двери, он сказал, немного повысив голос: — Эй! Вы нас заперли! — Заперли? — переспросил я и тоже подошёл к двери, чтобы проверить. Не то чтобы я не верил ему, просто, ну… мало ли он не в ту сторону её дергал? С кем не бывает? Со мной вот бывает. Кто ж виноват, что не всегда угадываешь, в какую сторону открывается?.. Я толкнул дверь. Потянул на себя. Подёргал. Покрутил. Пнул. — Казённое имущество! — напомнил Каллен. — Ага, — кивнул я и пнул ещё сильнее. Командор поморщился, а я подвёл итог: — И правда — заперто. Можем покричать и… И тут меня осенило. Я же наедине с Калленом. Лицом к лицу, в одном помещении, больше никого. Внутри всё затрепетало от этой мысли и голова пошла кругом. И вместе с этим осознанием я словно стал немым. Что говорить? Что делать?.. — И — что? — осторожно спросил командор. Я открывал и закрывал рот, как рыба, и не мог воспроизвести ни единого звука. Потом, наконец, поняв, насколько глупо выгляжу, заставил себя говорить: — Ну, это… — начал я с традиционного. Эта волшебная формула, смешанная с набором вводных конструкций и слов-паразитов, могла сойти за текст. — В общем, я хотел сказать, что, к примеру, наверное, я так думаю, хотя, может быть, и вовсе нет, но… — я вздохнул и лихорадочно стал формулировать мысль. Когда её сформулировал, тут же выпалил, чтобы не забыть: — Но мне кажется, что мы можем просто посидеть здесь, пока нас не хватятся. И улыбнулся. Как дебил. Перестал улыбаться. Резко. Нет, совсем так не дело. Снова улыбнулся и направился к Андрасте, сел у её каменного подола и сказал: — Почему бы, собственно, и нет? Каллен переминался с ноги на ногу, стоя у двери, потом нахмурился каким-то своим мыслям и медленно направился ко мне. В тот момент сознание разрывалось на две прямо противоположные части. Одна кричала: нет-нет-нет, зачем ты сюда идёшь, идти отсюда, не надо, Создатель, что делать, что говорить, не надо сюда идти, не надо. Другая же надрывалась: да-да-да, подойди ближе, сядь рядом, поближе ко мне, чтобы почти касаться друг друга, Создатель, пусть он сядет поближе, да. А Каллен не сел. Встал напротив меня и стоит. В высокое окошко смотрит. — Хорошая нынче погода… — сказал он и откашлялся. Я сидел с непринуждённым лицом, а внутри у меня всё так и вопило: ты что, серьёзно? — Вы что, серьёзно? — спросил я вслух и тут же замолчал. Поймав на себе какой-то странный взгляд командора — испуганный? смутившийся? непонимающий? — я прикусил язык. Что я творю, а?.. — В смысле, я хотел сказать, что, как бы, мне кажется, что это погода не очень хорошая, я больше вот пасмурную люблю… — Да? — облегчённо-взволнованно спросил Каллен и начал как-то нервно поправлять на себе всё подряд. — Я, знаете ли, тоже… — Да? — так же облегчённо-взволнованно сказал я. Создатель, что ж творится-то?.. — Это здорово. Дождик, он как-то душевнее, что ли… — Мне тоже так кажется, — ответил Каллен и громко сглотнул. Меня не покидало ощущение, что мы оба хотим что-то друг другу сказать. Точнее, просто поговорить. Спокойно, без напряжения. Но почему-то это совершенно не получалось. Но меня неописуемо радовало одно — тишина, которая иногда царила между нами, не была гнетущей. С Калленом мне было приятно даже молчать. Я вздохнул и понял, что нужно брать всё в свои руки. — Какой ваш любимый цвет, командор? — спросил я и снова как-то глупо улыбнулся. — Мой? — немного смутился Каллен. — Наверное… серебряный. А ваш?.. — Салатовый… — отозвался я. Каллен шумно вздохнул и сел рядом со мной. А в меня словно стальной брус воткнули. Причем вдоль, а не поперёк. Дыхание перехватило, в голову хлынула кровь, не пошевелиться — всё сковало. В голове ни одной цензурной мысли, одни сплошные крепкие словечки да визг паники. — Забавная ситуация, да? — весело хмыкнул Каллен, а я подпрыгнул от неожиданности. Командор почему-то тоже подпрыгнул. — Да я думаю, оно это… — выдавил я и откашлялся, не смотря на него. — Нормально всё будет. — Я тоже. — Что — тоже? — Думаю… — А-а-а… — Что нормально всё будет… Создатель, за что? Ты проводишь конкурс на самый дурацкий разговор среди разумных существ? Если я выиграю, мне зачтётся? Может, привилегия какая будет? Я обернулся на Андрасте. Нет, всё нормально. Невозмутимое каменное лицо, обращённое к небу. Точнее, к потолку. Я-то думал, что она уже плачет от глупости тех, ради кого погибла сколько-то там лет назад. Но она была стойкой женщиной. Ни один мускул не дрогнул. Не зря её Создатель своей невестой выбрал, да. И тут меня осенило. — Командор, вы любите… — он напрягся. Я, по инерции, тоже. — …пить? В смысле, алкоголь? — А, это, — с облегчением ответил он и выдохнул. — Да, но только немного. — Может, если выдастся свободная минутка, пропустим по кружечке? — сказал я и тут же пожалел об этом. Потому что, мать её, су-бор-ди-на-ция. Командор, он же правильный до мозга костей, а тут какой-то разведчик предлагает ему нажраться под святым ликом Андрасте. И вся жизнь моя, весь мой мир поплыл перед глазами… — Что ж… — тихо ответил он и откашлялся. — Предложение, конечно, заманчивое, но соглашусь я на него, когда мы выйдем. Не то место, пожалуй… И обвёл взглядом помещение. У меня мурашки пробежались по спине бешеным стадом. Он что… согласился? Не послал меня на Глубинные тропы, крича, что он не такой и вообще?.. — За кружкой эля разговор всегда как-то легче строить, — сказал я. Потом подумал: зачем сказал? Неужели это не очевидно? — Не в этом месте, понимаю, — только произнеся это я понял, что нужно было в другом порядке говорить фразы. Создатель, мне никогда не было так стыдно! Что я несу? Я, конечно, рад был оказаться рядом с Калленом в подобной обстановке, но на трезвую голову это было слишком сложным испытанием. Я не знал, куда мне деваться, не знал, куда кричать и что делать. Вновь моя душа разделилась на две части, на две враждующие фракции: одна наслаждалась обществом командора и мечтала провести весь вечер здесь, другая же оглушала меня просьбами найти выход отсюда, потому что невозможно так жить. Мне стало жарко. Даже ладони вспотели. Говорят, что в любви — как на войне. Чушь говорят. Я был на войне, и там не так страшно и сложно, как здесь!.. Пошёл вон, ухо откусил кому-нибудь, по лбу треснул мечом и — всё. Молодец. Почётная медаль. А здесь, если что-нибудь откусишь или полоснёшь мечом, то — всё. Изверг. На плаху. Меня передернуло. Нет, хватит с меня войны. После всех её событий я стал ярым пацифистом. Я грустно, искоса поглядел на Каллена. Нет, ему даже руки не вывернешь. Как прижмёт меня своими доспехами к земле, так и погибну от их тяжести. Потом подумал, что без доспехов будет честнее. Но если прижмёт без доспехов, то… — Жарко как-то, а? — сказал я и нервно засмеялся, после чего громко сглотнул и начал обмахивать себя обеими ладонями. — Наверное, это от свеч, — предположил Каллен и немного, почти по-воровски, подвинулся ближе ко мне. А я уже был на пределе. Искры, что сыпались из глаз последние минут десять, застилали обзор. Сердце отбивало такой ненормальный ритм, что казалось — вот-вот сюда войдут музыканты с трубами и лютнями, потому что стук в моей груди можно было принять за барабаны. Мне нужно было глотнуть свежего воздуха, немного пройтись и напиться. Я пришёл к выводу, что без помощи третьих лиц или алкоголя нам общаться будет сложно. По крайней мере, какое-то время точно. Вот, к примеру, когда мы сидели у Лелианы, то там мы общаться с командором было в разы проще, а здесь вроде атмосфера была почти интимной, но слишком уж… слишком. Если я сойду с ума, моей семье выплатят компенсацию?.. Вдруг дверь открылась. Каллен вскочил на ноги. Я поднялся не так быстро, потому что боялся — сейчас вот встану, а организм не выдержит, и я лягу. Шмякнусь на пол, разобью голову, потом собирай всем Скайхолдом и всей инквизиторской ратью бедного Джима. Надо оно мне? Не очень. — О, простите, я не знала, что вы здесь, — сказала леди Монтилье, немного обескураженная. Потом посмотрела на Каллена. — Мы вас искали, командор. — Миледи, — я слегка поклонился в знак приветствия. Она кивнула и мило улыбнулась в ответ. — Жозефина, нас здесь заперли, представляешь! — с обиженно-капризными нотками произнёс Каллен, словно перед ним была не посол, а мама, и быстро подошёл к выходу. — Почему меня искали? — Командор, что нужно сказать? — с упрёком спросила Жозефина, кивая в мою сторону и многозначительно смотря на Каллена. Он помолчал. Потеребил перчатку. Затем повернулся ко мне и я увидел его побагровевшие — от смущения? — уши. Он сказал: — До свидания, Джим. Приятно было побеседовать. — Сэр, — отдал честь я и смотрел, как Жозефина покидает помещение, а Каллен, немного замявшись, остался на месте. Снова повернулся ко мне. Закусил губу и поднял ладонь, мол, пока. Я быстро поднял свою в ответ. Каллен вышел. До меня донеслись те же капризные нотки в голосе удаляющегося командора. Я медленно обернулся к статуе Андрасте. — Ну и что всё это было? — спросил я, еле выдавливая из себя слова. И мне показалось, что она едва заметно пожала плечами. Голова пошла кругом. — Срочно в таверну.