You always live twice

Солнечный луч скользнул по закрытым векам, и тотчас захотелось повернуться, зарыться лицом в подушку и подремать еще минуту-другую. Гас прислушался к окружающей его тишине — распознал чужое мерное дыхание рядом — и открыл глаза. Не Альбукерке. Он попытался представить, что сейчас происходит в Нью-Мексико. В том, что тот, второй-Густаво-Фринг был там, Гас уже перестал сомневаться, как и в том, что рано или поздно они снова поменяются местами — если, конечно, тот-второй вообще выживет. Если не произойдет то, что случилось в книге Скайлер. Роман Гас дочитал еще вчера. Они вернулись домой около одиннадцати, и он, не желая привлекать к себе внимания, дождался, пока Скайлер пойдет спать, и пошел в ее кабинет. Пожертвовал сном, чтобы узнать разгадку. И ничего не узнал. Потому что Уолтера Уайта в этой книге не было. Главный герой вел войну, мстил, жил двойной жизнью и вел многоуровневые интриги, а потом проиграл — сразу, как только решил, что он непогрешим. Гас примерил ситуацию на себя — и снова ничего не понял. Лишь подумал, что тот-второй-Густаво-Фринг сейчас также ищет ответа и вспоминает сюжет романа. И что готового рецепта книга не дает. Ни ему, ни тому-второму. Зато сегодня его ждали в офисе. Так что все размышления о книгах и параллельных реальностях пришлось выкинуть из головы еще за завтраком, который, к слову, прошел идеально: дети еще спали, Скайлер в такую рань предпочитала нежиться в постели, ну а фрау Шольц лишних вопросов не задавала. Гас успел выпить вторую чашечку кофе, когда ровно в семь пятнадцать в столовую заглянул Марко и сообщил, что и Пауль, личный шофер герра Фринга, и Ренате уже на месте. — Превосходно, — ответил Гас. До того, чтобы вызвать секретаря прямо сюда, он додумался еще вчера. Отослал Ренате письмо и очень скоро получил ответ. Разумеется, положительный. Формальный предлог у Гаса тоже имелся: вчера он работал дома, и теперь ему было совершенно необходимо обсудить то, что случилось в штаб-квартире компании в понедельник, а еще обговорить свой недельный распорядок. На самом деле Гас просто не хотел блуждать в здании FrArc Pharma в поисках собственного офиса. — Есть что-нибудь новое? — спросил он. — Да. У вас после совещания будет перерыв на полчаса, — сообщила Ренате, когда они сели в машину. — Но вчера вечером звонил герр Хенкельс из адвокатского бюро. Очень хотел поговорить с вами, и мне пришлось сказать, что в одиннадцать у вас для него найдется время. Она немного помедлила, словно пытаясь прочитать реакцию Гаса. — Это касается Biovision, и вы сами сказали мне, что это очень важно, — добавила Ренате. — Вы все правильно сделали, — кивнул Гас. — В одиннадцать так в одиннадцать. Что там дальше? — Дальше... — Ренате заглянула в ежедневник. — В четверть первого вы обедаете с фрау Шехтлер из министерства здравоохранения. Чтобы успеть в Königshof к этому времени, надо будет выехать в одиннадцать сорок. — Хорошо. — Пауль будет ждать вас на стоянке. Гас повернул голову к окну. Всмотрелся в бесконечный поток мчащихся мимо машин. Свою записную книжку он изучил хорошо, но почему-то только сейчас сообразил, что с этой фрау Шехтлер его здешний альтер эго наверняка общался на немецком. Отменять встречу было поздно. Оставалось лишь надеяться, что за обедом тот-другой не собирался обсуждать с дамой из министерства ничего важного и встречу эту запланировал, например, из вежливости, так что Гас сумеет обойтись несколькими фразами о выборе вина и прожарке мяса или спросить что-нибудь о семье фрау Шехтлер... Собственные аргументы показались жалкими. — И к вам присоединится синьор Маттео Проди, — добавила Ренате. — Из «Линарини». — Отлично, — сказал Гас и улыбнулся Ренате, решив, что вряд ли итальянец знает немецкий. — А дальше? А дальше шли другие совещания и встречи: с одним из инвесторов FrArc Pharma — Хансом Эллерманном — и с руководителями отделов продаж. — Я провожу совещание с отделом продаж? — поинтересовался Гас. — Да, — подтвердила Ренате, чуть приподняв бровь. — Вы же сами отдали распоряжение насчет вторника. — Мне казалось, что совещание будет завтра, — Гас пожал плечами.— Что там на повестке дня, кроме текучки? — Ситуация на американском рынке, — начала перечислять Ренате. — Решение FDA по поводу нашего ципрофлоксацина. Вторым пунктом — Япония. И вообще наши новые дженерики. Сейчас... Ренате раскрыла лежавшую у нее на коленях папку и спустя несколько секунд извлекла оттуда два листа, сцепленных скрепкой. — Вот протокол предыдущего совещания. — Спасибо. Первые строки протокола настораживали. И не только потому что большинство упомянутых имен были для Гаса совершенно чужими, хотя вчера он просмотрел резюме всех ключевых сотрудников компании. Было и кое-что еще... Гас пробежал глазами весь текст и спросил: — Как идут поиски нового CEO? — Сегодня у вас встреча с герром Эллерманном, — ответила Ренате. — Вы говорили, что у него был один человек на примете. Ханс Штрайбль. Из «Байер». — Да, Штрайбль. А другие кандидатуры? Ренате пожала плечами. — Тех, кого предложил совет директоров, вы... — Их я отклонил, — догадался Гас. — Из-за вопросов безопасности. — Именно так, — кивнула Ренате. — Скажите, как могла кому-то в голову придти такая странная идея, чтобы я сам был исполняющим обязанности CEO? Ренате помедлила, точно не осмеливалась ответить, а потом наконец раскрыла рот. — Вообще-то именно вы на этом настаивали, — осторожно сказала она. — И совет с вами, разумеется, согласился. Пришлось улыбнуться и сделать вид, что это была неуклюжая попытка пошутить. — Уже раскаиваюсь, — еще шире улыбнулся Гас. — Работы стало в два раза больше. Подумать только, совещание с директорами продаж! И, пока Ренате не успела отреагировать, жестом указал на дорогу и добавил: — Неужели мы попали в пробку? — Совсем нет, — сразу отозвался Пауль. — И не попадем, не беспокойтесь. Сейчас подождем чуть-чуть и сразу свернем на Гренцштрассе. Я же так всегда делаю. Гас отдал протокол Ренате — та сразу убрала все бумаги в папочку — и снова стал рассматривать виды за окном. Он решил, что сперва обдумает сегодняшний день, а потом обсудит с секретарем, что еще ожидает его на неделе. Но спустя минуту не вытерпел. — Еще одна просьба, Ренате. — Слушаю вас. — Мне нужен список, — продолжил Гас. — Список тех наших сотрудников, которые достаточно критично оценивали деятельность Кристофа Нормана. Ренате выдержала долгую паузу, а за окном снова замелькали деревья, быстро-быстро. Пауль свернул вправо — слишком резко, показалось Гасу, — и после кольцевой шоссе осталось позади. Они проехали жилой квартал, похоже, совсем новый, только что выросший в пригороде Мюнхена, и тогда Пауль погнал машину к кольцевой развязке. Гас оглянулся: пробка, которую Пауль так искусно объехал, осталась позади. — Я не обладаю подобными сведениями, — наконец призналась Ренате. — Юрген предупреждал меня об опасности, — напомнил ей Гас. — Значит, и вы в курсе. Юрген Фельше был помощником здешнего-Густаво-Фринга. Протоколировал совещания, устраивал встречи своего непосредственного шефа и собирал информацию — например, держал в уме подробности всех договоров FrArc Pharma. Правда, Юрген при этом совсем не походил на кулуарного интригана или любителя игр в разведку. Но именно он несколько месяцев назад рискнул высказаться на тему той сверхвыгодной сделки с Biovision, которая едва не похоронила всю их компанию. Про Юргена и его догадки Гас услышал от Скайлер. Еще вчера, когда они возвращались домой с ужина. Ну а Скайлер все это рассказал, разумеется, он сам. То есть не он. А тот, другой... — Я не лезу не в свои дела, — ответила Ренате. — В таком случае вы плохо выполняете свои обязанности, — заметил Гас. — Потому что я плачу вам именно за это. За то, чтобы вы лезли в чужие дела и рассказывали о чужих делах мне. Разве нет? Ренате снова помедлила, а вид у нее стал такой, будто ее пробрало холодом. — Тогда спросите Юргена, — сказала она. — Спрошу. Но он вам, безусловно, что-то говорил. — Он говорил, что у нас в компании есть люди, которым не нравится CEO, — призналась Ренате и сразу поправилась: — Бывший CEO. Кристоф Норман. — Руководитель и не должен нравиться всем, — пожал плечами Гас. — Он всего лишь должен заставлять людей работать и приносить прибыль компании. Так что не вижу в этом ничего удивительного. Мне интересно одно: на чем был основан инсайт Юргена? Что сыграло роль — его проницательность или какая-то информация? — Не знаю. Но если верить Юргену... — Ренате чуть запнулась. — У Кристофа Нормана был целый антифанклуб. К сожалению, это действительно все, что я знаю. Беседа с Ренате все больше напоминала допрос, и Гас решил, что вряд ли добьется большего. К тому же впереди показалась штаб-квартира FrArc Pharma, и скоро Пауль уже подъезжал к посту с охраной. Именно в этот момент Гас поймал себя на странной мысли: ему вдруг подумалось, что сейчас все наконец поймут, что он не тот, за кого выдает себя. И все немедленно закончится, и прямо за этими воротами весь этот красивый мир, столь любовно выстроенный чужими руками, рассыпется в пыль, превратится в едкий песок мексиканской пустыни, а сам он вернется туда, где и должен быть , с режущей болью в желудке — рвотное лишь смягчило действие токсина, — а рядом будет Майк или Барри — это если Пинкман успел, а если нет, их уже разыскали родственники дона Эладио, ведь у тех теперь тоже есть святая, незыблемая цель: отомстить... — Герр Фринг, желаю хорошего дня, — сказал охранник, картинно отступив в сторону. Когда Гас поднялся на лифте на седьмой этаж и вместе с Ренате дошел до офиса, часы показали ровно половину девятого. Юрген уже ждал их в приемной. Гас решил приберечь все свои вопросы до перерыва между встречами и совещаниями, а пока сосредоточиться на текучке. И текучки этой было достаточно. Ренате отправилась в зал для совещаний проверять, все ли там готово, а Юрген осторожно спросил, успел ли герр Фринг прочитать отчет, составленный в отделе безопасности. — К сожалению, успел, — ответил Гас. Лицо Юргена вытянулось, а Гас, отыскав в кармане пиджака маленькую флэшку, добавил: — Здесь есть файл с названием «Реорганизация». Распечатайте двенадцать экземпляров. До начала совещания оставалось еще несколько минут, и Гас решил не терять больше времени, сидя в кабинете: он успел заметить, в какую сторону ушла Ренате. Прошел весь коридор и оказался на пороге небольшого зала с широченными окнами во всю стену и овальным столом. Какой-то молоденький ассистент как раз помогал Ренате расставлять чашки для кофе и бутылки с минеральной водой. Гас занял одно из кресел и раскрыл перед собой ноутбук. Ощущения, что он не на своем месте, не было. Вообще не было. Он быстро пролистал служебную почту, а когда в зал начал стекаться народ, пожелал каждому доброго утра — и старался не подавать виду, что вспоминает, как зовут одного или другого человека. — Герр Ламбрехт будет чуть позже, — сообщила Ренате. — Он только что из Японии, Аннетт позвонила в аэропорт, и ей сказали, что рейс задержали на полчаса. — Как жаль. Но мы справимся, — ответил Гас. И чуть нахмурился. Потому что прекрасно помнил: Ханс Ламбрехт был главой отдела стратегического развития. Продвигал сделку с Biovision. Соглашался со всеми идеями Кристофа Нормана. И сейчас этот Ханс Ламбрехт, наверно, не слишком жалел, что его самолет опаздывал. — Не будем терять времени, — сказал Гас. — Юрген, протоколирование за вами. — Конечно, герр Фринг. — Сегодня я хотел обсудить будущее нашей компании, — Гас положил руки на стол, сцепил пальцы и обвел взглядом присутствующих. — Не с советом акционеров и даже не с советом директоров. А именно с вами — с людьми, в руках которых находится исполнительная власть в этой компании и которые могут привести FrArc Pharma как к успеху, так и к краху. Как показали недавние события, наше будущее сильно зависит от концепции безопасности. От того, можем ли мы защитить компанию от ударов и провокаций извне или нет. Гас снова всмотрелся в лица тех, кто собрался в зале. И сообщил: — Я получил все ваши отчеты и очень внимательно их прочел. И как только я ознакомился с предложениями герра Спенсера, мне многое стало ясно. Гас сделал паузу. А сидящий напротив него мужчина — это и был Ник Спенсер, глава отдела безопасности — довольно улыбнулся. И не удержался: — Я рад это слышать, особенно от вас. Мы, то есть я и моя команда, не зря трудились над этим отчетом две недели. В ответ Гас кивнул. — Нам действительно следует проделать огромную работу над ошибками, — продолжил Спенсер и расцвел. — Причем нам всем. Разобраться в том, что случилось. А после этого перейти к новой концепции безопасности, которую мы уже начали разрабатывать. Он все так же улыбался. Улыбались и оба его заместителя. Осклабился Джим Торнберри. Радостно закивал Ульрих Остендорф. Гас не сводил взгляда с этой компании и прекрасно видел, как все они ждут одобрения. Прощения за провал, едва не приведший к катастрофе. Похвалу за стойкость. Благодарность за трудолюбие. И лишний плюсик Спенсеру за то, что выслал отчет в воскресенье. — Ни одна концепция безопасности не имеет смысла, — сказал Гас, — если люди не понимают, что такое ответственность, и не знают, какова их роль в компании. Спенсер оторопел. Переглянулся с одним из заместителей и чуть сгорбился, будто хотел вжаться в стол. — Поэтому мы начинаем реорганизацию, — сообщил Гас. — Юрген, первый слайд... Совещание закончилось через сорок минут. Быстрее, чем Гас ожидал, — и даже быстрее, чем это, очевидно, планировал этот-здешний-Густаво-Фринг. Который, возможно, не собирался увольнять половину директоров. Пока Юрген в зале возился с ноутбуком, Гас вышел в коридор и направился в свой кабинет . — Герр Фринг! Пришлось обернуться. Ханса Ламбрехта Гас узнал сразу. — Мне только что доложили и... Ламбрехт, похоже, не находил слов. Зато их нашел Гас. — У вас есть шанс, — заметил он, — убедить меня в том, что ваш отдел занимался чем-то еще, кроме инициатив Кристофа Нормана. — Это невозможно. Я просто выполнял его распоряжения! Гас пожал плечами, и тогда Ламбрехт не выдержал. — Совет директоров не одобрит ваших решений. — Советом директоров я еще займусь, — пообещал Гас. Оставив Ламбрехта в коридоре, он удалился к себе. Через минуту в дверь постучала Ренате: — Кофе? — Да, пожалуйста. И пришлите ко мне Юргена. Гас поглядел на часы — до звонка юриста оставался почти час, до обеда с фрау Шехтлер — два с половиной, до совещания с руководителями продаж — четыре часа. До того, как сюда вернется настоящий-Густаво-Фринг, — наверное, день. Или год. Или вечность. «Лучше привыкнуть к этой мысли, — подумал Гас. — Так проще». — Протоколы я только что разослал, — сообщил Юрген, входя в кабинет. — Что-нибудь еще? — Да, — кивнул Гас. Вспомнил свой разговор с секретарем в машине и подождал, пока Ренате поставит перед ним чашечку кофе и уйдет. — Мне сказали, у нас в компании есть люди, которые не симпатизировали герру Норману. Юрген покачал головой и развел руками. — Всякое бывает. Герр Норман считался звездой, и многие ему завидовали. — Мне нужны имена. — И резюме? — осведомился Юрген. — Именно так. Гас откинулся на спинку кресла и поднес чашечку к губам. Кофе был горячим, почти обжигающим. В самый раз утром, да еще и после такого совещания. — Это займет немного времени, — сказал Юрген. Помедлил и добавил: — Я никого не смог опознать на том видео. Качество все-таки не очень. — На видео? — удивился Гас. — Ну да. Вы же имели в виду тот праздник, верно? Раз Ренате уже сказала вам... Оставалось лишь кивнуть. — Я хочу его посмотреть. — Хорошо, — сказал Юрген. — Одну минуту. Дверь в кабинет Гас запер, а наушники отыскал без труда в первом же ящике стола. И запустил файл, скопированный с флэшки Юргена: по его словам, съемку вел кто-то из той же компании, а потом случайно — или не совсем случайно — положил запись на служебный сервер. Там этот файл и отыскала Ренате. Которая, как оказалось, далеко не всегда стеснялась «лезть в чужие дела»... Этого ресторанчика Гас не узнал — слишком мало он пробыл в Мюнхене. Наверно, что-то из тех местечек, которые одинаково любят и коренные жители, и туристы. И даже обосновавшиеся здесь эмигранты — а в составе менеджмента FrArc Pharma таких была треть, не меньше. И очень часто, как уже заметил Гас, разговор шел на английском. В этот раз тоже — на немецком звучали лишь отдельные фразы, тонущие в наполнявшей ресторанчик музыке. Людей в антифанклубе Кристофа Нормана оказалось человек двадцать. Не так уж и много для предприятия с полутора тысячей сотрудников. Удивило — и покоробило — другое. Едва здешний-Густаво-Фринг приостановил подписание договора с Biovision, а Норман попал в международный розыск, как они сняли ресторанный зал. Два длинных стола и скамейки — это если не считать один стул с высокой спинкой, похожий на трон. И, конечно, пиво рекой — все, как и принято в Баварии. Запись дергалась: снимали на телефон, а полупьяные реплики Гас разобрал только со второй попытки. — Новости уже все слышали, а? — Да! И видели тоже! — ...разыскивает Интерпол! — Карьеру-то какую сделал! — …und zum Teufel mit ihm! (1) А вот это подхватили все. Даже встали, салютуя друг другу кружками и звеня стеклом. — ...Но если про Biovision правда, то за такое, честно говоря... — Тут вообще надо по-другому разбираться... — ...а потом в реакторе с кислотой тело растворить. — Со щелочью быстрее пойдет! Официант, обслуживающий зал, ловко и проворно собирал пустые пивные кружки: четыре в одну руку и четыре в другую. — Повторите, пожалуйста, — голос казался совершенно трезвым. — За мой счет, разумеется. На этом месте Гас включил паузу и вызвал Юргена. — Весьма интересная информация, — заметил Гас. — Кстати, кто это? — Фрау Симоне Венцель. Заместитель директора в отделе лицензирования. Лицо у помощника оставалось бесстрастным. Гас посмотрел на часы и заглянул в ежедневник. — В четыре ноль-ноль у вас будут свободные полчаса, — подсказал Юрген. — Для разговора с фрау Венцель мне хватит и десяти минут, — Гас выдержал еще одну паузу и тогда добавил: — В марте вы сказали мне, что сделка с Biovision — это слишком хорошо. Как выигрыш в лотерею. Что заставило вас так думать? — Ничего, — ответил Юрген. — Это просто пришло мне в голову. И я почему-то сказал вслух то, что думал. Он неловко улыбнулся. — Вы были на этом празднике, — Гас постучал пальцем по экрану. — И это видео тоже сделали вы. И зачем-то подсунули Ренате, ведь так? — Нет, ни в коем случае, — Юрген замотал головой. — Я все равно узнаю, — заметил Гас. — В четыре ноль-ноль. Когда поговорю с этой фрау Венцель. — Понимаете... — Юрген запнулся. — Я действительно общался кое с кем из этих людей, и они порой обсуждали то, что происходит в компании. — Вы хотите сказать, что в моей фирме, во-первых, действует некий тайный клуб, где обсуждается бизнес-стратегия FrArc Pharma? А во-вторых, «эти люди», как вы выразились, пытались повлиять на мое решение? Через вас? — Насчет Biovision — это было лишь предположение, — сказал Юрген. — Не более того, уверяю вас. Гас покачал головой. Допил кофе и подумал, что стоит дождаться вечера. А когда Юрген — с обеспокоенным выражением лица — закрыл за собой дверь и отправился искать резюме Симоне Венцель сотоварищи, Гас встал и отошел к окну. Отсюда он хорошо видел еловый лес, ровные улочки пригорода и спрятанные за утренней дымкой зигзаги Баварских Альп. На столике около дивана были сложены сегодняшние газеты, и Гас решил отвлечься. Получилось плохо. Больше кулуарных интриг его волновал другой вопрос: Максимино Арсиньега, который входил не только в круг совладельцев компании, но и в число руководителей высшего звена, на утреннем совещании не появился. Здешний-Густаво-Фринг не стал его приглашать: не счел нужным. Возможно, именно потому что и сам готовился к «реорганизации». И одно было ясно как день: Максимино, несомненно, встал бы на защиту тех, кто получил расчет. Просто потому что еще двадцать пять лет назад считал увольнение последней мерой. И как минимум задал бы очень много вопросов: кого, например, Гас собирается назначить на место Остендорфа? Или кем заменить Спенсера? Настольный телефон издал трель, и Гас вдруг понял, что вот уже несколько минут листает Süddeutsche Zeitung, не вчитываясь в текст. — Герр Хенкельс, — сообщила Ренате. Ханс Хенкельс был одним из лучших юристов в Баварии, и именно его здешний-Густаво-Фринг нанял для военных действий против Biovision и «Ленц-Майер». А еще Хенкельс обладал ангельским терпением и с удовольствием ответил на все вопросы Гаса, и виду не подав, что вся судебная стратегия наверняка обсуждалась, и не раз. После телефонного разговора в кабинет снова постучалась Ренате. — Я помню, — отозвался Гас. — Пауль уже ждет на стоянке, да? Обед с фрау Шехтлер не не вызвал сложностей. Появившийся итальянец дал голову на отсечение, что выведет несколько лекарств с немецкого и французского рынка и освободит место для продукции FrArc Pharma. Все это при условии, что его компанию не тронут на процессе против Biovision. Как выяснилось, итальянцы тоже спонсировали какие-то разработки. Гас в свою очередь пообещал подумать над предложением — поговорить с юристами — и поблагодарил фрау Шехтлер за ее дипломатические усилия. А вернувшись в штаб-квартиру, отправился на очередное совещание: слушать директоров продаж, которые уже знали о том, что произошло утром, и поэтому златых гор не сулили — и еще осторожнее оправдывались. Было уже почти четыре, когда Гас признался себе, что очень устал. Что он зря полночи дочитывал книгу Скайлер — лучше бы выспался, все равно от этих выдумок нет никакой пользы — и что сейчас ему больше всего хочется запереть кабинет и подремать хотя бы полчаса. Гас снова принялся перелистывать газеты. Затем открыл браузер и набрал в поисковике «Альбукерке». Прочел новости: к полудню обещали 99°F и пресс-конференцию мэра. Слова «Los», «Pollos» и «Hermanos» никак не складывались в четырнадцать ресторанов. Имя Майк Эрмантраут носили зубной врач, актер и художник-перформанист в синем парике. Некоторые Джорджи Меркерты работали в полиции, но карьера в УБН ни у одного из них не задалась. А Густаво Фринг производил и продавал лекарства. И наверняка хранил ибупрофен в третьем ящике стола. «Не может же быть, что у него никогда не болела голова», — подумал Гас и снова пошарил рукой среди распечаток и папок. — Фрау Симоне Венцель, — объявила Ренате. Гас выпрямился в кресле. Указал Симоне на второе кресло, а потом просто повернул к ней свой ноутбук. И включил видео. — Вы понимаете, насколько подобные вещи вредят имиджу нашей компании? — спросил он. Симоне ответила не сразу. И вначале вообще смотрела куда-то под ноги, а потом подняла глаза на него. — Я очень сожалею о том, что вышло, — кивнула она с дежурной улыбкой. — Даю слово, больше этого не повторится. — Вы только что солгали, — заметил Гас. — И не ответили на мой вопрос. — Про имидж компании? — Симоне прищурилась, и взгляд у нее стал колким. — Имидж FrArc Pharma — это Кристоф Норман и теперешний скандал. А не мое видео. Гас выдержал паузу. — Почему вы решили втянуть Юргена в ваши интриги? — В мои интриги? — удивилась Симоне. — Это Юрген пришел ко мне, а не наоборот. Мне оставалось только сказать, что я думаю. — Когда вы заподозрили, что деятельность Кристофа Нормана не идет на пользу компании? Симоне покачала головой. Сделала глубокий выразительный вдох и секунд десять подбирала слова. А затем сказала: — Начнем с того, что всю его работу делали другие люди. — Вы считаете, что можете об этом судить? — Трудно не заметить очевидного, — она пожала плечами. —Ну хорошо. Мне Норман просто не нравился. И не нравились те, кого он притащил в компанию, после того как стал CEO. А когда меня кто-то раздражает, я обычно стараюсь присмотреться к этому человеку. — А не понравился Норман вам потому, что вас не поставили директором отдела. — Да, — согласилась Симоне. — И поэтому тоже. — Спасибо за честность, — ответил Гас. — И вы ждали пять лет, чтобы нанести удар? — Есть такое выражение: если долго сидеть у реки, по ней... — Нет, — оборвал ее Гас. — Это не ваш случай. Он сцепил и расцепил пальцы. Помедлил еще немного и добавил: — У вас есть два дня. И шанс, которого больше не будет. В четверг, к полудню, вы представите мне годовой план для отдела лицензирования. Это во-первых. А во-вторых, напишите свои соображения, как защитить компанию от появления второго Нормана. Едва Симоне Венцель покинула кабинет, Гас вышел в приемную. — Пожалуйста, раздобудьте где-нибудь ибупрофен, — сказал он Ренате. — И зеленый чай. Вернувшись к себе, Гас снова открыл третий ящик стола. Снова пошарил там рукой, затем вытащил наружу стопку тонких папочек и под ними обнаружил наполовину выпотрошенную упаковку парацетамола. «Хоть что-то не меняется», — подумал Гас. Домой он вернулся к семи. Скайлер сидела на веранде — сверяла немецкий перевод первой главы со своим оригиналом. — Как прошел день? — Лучше, чем могло быть, — честно ответил Гас. Скайлер улыбнулась, лукаво и тонко. — Так что насчет завтра? — Насчет завтра? — Ты обещал подумать. Начало в шесть часов. Гас напрягся. — Только не говори, что ты снова забыл, — заметила Скайлер. — Там будет телевидение. Мое издательство даже арендовало зал в Бенедиктбойерне. — Мне очень жаль, — Гас вспомнил содержимое ежедневника. — Но завтра приезжает тот тип из Лондона. У него много инсайдерской информации об акционерах «Ленц-Майер». Я не могу перепоручить эту встречу кому-то еще... Скайлер покачала головой. (1) нем. И черт с ним!