You always live twice

Было уже три часа дня, когда Гас закончил письмо в отдел патентованных продуктов и раскрыл ежедневник. — К вам герр фон Миттермайер, — сообщила Ренате. — Спасибо. Пусть войдет. С финансовым директором Гас уже встречался. Вчера, на том самом совещании, которое уже стали называть историческим — об этом проговорился Юрген. — Добрый день, — сказал фон Миттермайер. — Это хорошо, что вы меня вызвали. И что оставили в компании, догадался Гас. Указал ему на кресло, а сам вернулся за стол. — То, что вы задумали, — продолжил фон Миттермайер, — слияние отделов, перестановки в менеджменте, поиск новых кандидатур, затраты на системы безопасности — все это потребует новых отчислений из бюджета. Да, у нас есть резервы. Но поскольку вы взяли на себя обязанности герра Нормана, у меня все равно будет много вопросов к вам. — Я вас внимательно слушаю. Финансовый директор раскрыл папку, которую до сих пор держал в руках, вытащил несколько листов и передал Гасу. — Это очень грубая прикидка. На следующей неделе мы будем готовы дать более точный прогноз. Пока что мне нужно ваше принципиальное согласие. — Оно у вас есть, — кивнул Гас. А когда спустя полчаса фон Миттермайер наконец собрал все свои бумаги и подошел к двери, Гас снова окликнул его: — В следующем году нашей компании будет двадцать пять лет. Я буду рад, если вы встретите этот юбилей с нами. Когда финансовый директор чуть приподнял бровь и посветлел лицом — и сказал спасибо, совсем искреннее, — а затем за ним закрылась дверь, Гас подумал, что здешний-Густаво-Фринг поступил бы так же. И что он снова все сделал правильно. Гас вновь заглянул в ежедневник. На очереди было совещание с главой отдела клинических испытаний. Несколько отчетов. Встреча с тем самым англичанином на ужине. Очень важная для компании встреча. Никому не перепоручить. Он взял со стола мобильный телефон. — Это снова я, — сказал он Максимино. — Чем могу помочь? — спросил тот. Обыденно спросил. Как будто сегодняшнего разговора — вот в этом самом кабинете, когда Гас едва не признался в том, кто он такой, — и не было. — Ты очень занят вечером? — Нет, — ответил Максимино. —Так что нужно сделать? Все объяснив, Гас вышел в приемную. Обратился к Ренате: — Сегодня Dumont Verlag устраивает прием в Бенедиктбойерне. В семь вечера. Ренате постучала ногтем по циферблату наручных часов. — Если вы отмените совещание по клинике, вы можете успеть. — Извинитесь за меня, хорошо? — Ну разумеется. И я немедленно сообщу Паулю. — Обязательно, — кивнул Гас. — Как вы думаете, там вход по приглашениям? — Вы, конечно, шутите, — покачала головой Ренате. — Я сейчас же свяжусь с Dumont Verlag. Все будет улажено. Она повернулась к своему монитору, что-то быстро набрала на клавиатуре и добавила: — Судя по фотографиям, в прошлом году там был black tie (1). — Вот как? Позвоните мне домой. Фрау Шольц. — Я поняла. Сейчас же. Но если вы заедете домой, вы точно опоздаете. — Ничего, — улыбнулся Гас. На пути к дому — Пауль выжимал из машины все, что разрешалось, — Гас раздумывал, не позвонить ли Скайлер. Ренате непременно все уладит, но, в конце концов, у Скайлер уже было приглашение. И второе тоже, раз она хотела, чтобы он пошел с ней. А так как он отказался — и все потому, что здешний-Густаво-Фринг ничего такого не планировал, — Скайлер могла взять с собой кого-нибудь другого. Мысль была неожиданной. И почему-то неприятной. Звонить Скайлер сразу же расхотелось. Гас попытался выкинуть все сомнения из головы — отказываться от своих решений, а тем более сожалеть о них он не любил. Поначалу Гас отложил раскрытый ежедневник в сторону и сосредоточился на мелькающих за окном машины деревьях. День шел на убыль, и хотя до наступления сумерек оставалась еще часа два, небесная синева уже не казалось столь пронзительной и чистой, как в полдень. Фрау Шольц ждала Гаса в фойе. — Все уже готово, герр Фринг. — Спасибо. Несколько секунд Гас раздумывал, не спросить фрау Шольц напрямую. Может, Скайлер все-таки просила что-то передать ему. Промолчав, он поднялся наверх. Снял часы, переоделся и, завязывая галстук-бабочку, подумал, что приглашение наверняка лежит на столе Скайлер, в ее кабинете. Решил не проверять. Дорога до Бенедиктбойерна казалась бесконечной, и Гас напрасно убеждал себя, что так бывает всегда, когда едешь куда-то в первый раз. Он подавил желание спросить Пауля, скоро ли они приедут. И прикрыл глаза, слушая мерное жужжание мотора. Так было проще. В первую секунду. Потому что во вторую Гас вдруг вспомнил, кто он на самом деле. И что еще две недели назад он так же надевал смокинг: Пресвитерианский госпиталь благодарил спонсоров. А немногим позже, четвертого июля ходил на семейный праздник к Меркерту. Тот снова зазвал всю свою родню — и всего лишь пару друзей. Самых близких и самых дорогих: например, владельца ресторанной сети Los Pollos Hermanos. И именно в тот момент, когда все гости получили по порции стейка с барбекю, у Гаса зазвонил телефон: Майк отчитался об очередном нападении на грузовик. — Неужели дела? — весело спросил его Меркерт. — Ваше ведомство ловит преступников по воскресеньям, — Гас развел руками. — Мне тоже порой приходится работать по двадцать четыре часа в сутки. И некоторые новости лучше узнавать сразу. — Хорошие или плохие? — Скорее хорошие, — кивнул Гас. — Скорее? — Боюсь, слишком рано радоваться. Зря он тогда опасался: картель уже заглотил приманку, а через неделю Гас уже вершил суд. И теперь, вспоминая об этом — о дюжине мертвых тел, оставшихся на вилле дона Эладио, — думал только о словах, сказанных ему сегодня Максимино. Машина замедлила ход, и Гас открыл глаза. — Мы почти на месте, — сообщил Пауль. За окнами начинался незнакомый тихий городок: парк, маленькие ухоженные домики и редкие прохожие. Уже скоро Пауль подогнал машину к парковке. Захлопнув за собой дверцу, Гас застегнул пуговицу смокинга и чуть поправил рукава. Поднял глаза и рассмотрел высокие белые стены и красную черепицу крыш. Две стройные башни, увенчанные куполами, казались суровыми стражниками в шлемах, и бывший бенедиктинский монастырь куда больше напоминал крепость, чем жилище отшельников. Лиловые отсветы пронзали темнеющее сумеречное небо, и тем ярче блестели ледники Баварских Альп — другой цитадели, нерукотворной и неприступной, возвышающейся за монастырем. Гас направился к входу. Пожелал доброго вечера скучающим секьюрити и прошел мимо, а затем оказался в огромном внутреннем дворе с галереями по каждой стороне, которые сейчас были заставлены фуршетными столиками. Гас взял бокал с шампанским у подошедшей официантки, всмотрелся в разноцветную толпу и, конечно, никого не узнал. Скайлер он тоже не видел. Официальная часть, похоже, уже закончилась, и публику развлекал маленький оркестр. Впрочем, Гас не смог расслышать ни единой ноты: импровизированная сцена находилась в самом дальнем углу, а жужжащий шум толпы был беспощаден. — Герр Фринг! Гас оглянулся — перед ним стоял мужчина средних лет, и даже хорошо пошитый смокинг не скрывал его лишний вес. Как Гас ни напрягал память, вспомнить этого человека ему не удалось, даром что он просмотрел все семейные альбомы здешнего-Густаво-Фринга. — Добрый вечер, — Гас улыбнулся, всплеснул руками и добавил: — Я только что прибыл. — Между нами говоря, вы не много потеряли, — заметил толстячок и тоже ухмыльнулся. — Сара, увы, любит длинные речи. Но ничего, все только начинается! Вы уже звонили Скайлер? — Еще нет. И в таком шуме, боюсь, она не услышит звонка. — А я их с Питером видел, кажется, около сцены. Посмотрите там. Ваша Скайлер сегодня настоящая королева бала! — Спасибо, — кивнул Гас. Очень хотелось спросить, о каком Питере идет речь. — Вы очень помогли. Гас пригубил шампанское и пересек двор по диагонали, заставляя себя идти не спеша и внимательно вглядываться в каждое лицо. Пару раз ему даже казалось, что он видит Скайлер, но он ошибался. А еще он жалел, что не проверил, оставила ли ему Скайлер приглашение. Может, она с самого начала собиралась сюда на встречу с этим Питером. Наконец Гас дошел до противоположной стороны двора. Оставил бокал на краешке фуршетного столика. Оркестр как раз играл джазовую композицию, а все слушатели разместились на расставленных вокруг сцены деревянных скамейках. Музыка смолкла ровно в тот миг, когда Гас увидел Скайлер: та сидела в первом ряду. Рядом с ней пристроился худощавый мужчина. Свободных мест не было, но Гас решил подойти к скамейкам так близко, как только можно — и остаться невидимым. — А теперь заявка мистера Фогга, — объявил саксофонист, после того как аплодисменты стихли. — Мистер Фогг попросил нас исполнить Dream a Little Dream для одного из лучших авторов издательства — фрау Скайлер Ламберт! — Для самого лучшего автора, — громко заметил мужчина. Тот самый тип, пристроившийся рядом со Скайлер. Вся зрительская компания немедленно захлопала в ладоши, поддержав идею. Саксофонист ответил легким поклоном, и оркестр затянул известную мелодию из тридцатых. Гас выждал еще несколько минут. Скайлер — он это видел ясно — смотрела на сцену, а Питер Фогг смотрел на Скайлер — точнее, на ее открытые плечи. А еще на нее пялились брюнет из второго ряда и какой-то спортивного вида крепыш с противоположного края скамейки. Наконец музыка опять стихла. Гас поаплодировал вместе со всеми. — Принести вам вина, Скайлер? — спросил Питер Фогг. — Не откажусь. Только белого, ладно? — Марк, сделай одолжение, а? Один из зрителей с первого ряда мигом поднялся со скамьи, и Гас воспользовался моментом. — Добрый вечер, Скайлер, — сказал он. — Прошу прощения за опоздание. — Привет, — она улыбнулась. Даже не скрывая легкого удивления. Питер Фогг в этот миг тоже раскрыл рот, но Гас его опередил: — Хорошо, что вы смогли развлечь мою жену, пока меня не было. — Звучит как намек, — хмыкнул Фогг, — что сейчас я мог бы исчезнуть. Гас перестал улыбаться. И ничего не ответил. А через несколько секунду Фогг пожал плечами и поднялся. — Ну и что это сейчас было? — спросила Скайлер, когда оркестр заиграл очередную музыкальную композицию, а Гас сел справа от нее и положил левую руку на спинку скамейки. — Питер работает в издательстве, между прочим. — Я догадался. — Зачем ты его прогнал? — Он же сам ушел. — Кто бы не ушел, когда ты смотришь так, будто собираешься перерезать ему горло! — Ничего подобного. — Но я же видела! А он обиделся. Понимаешь, Питер, между нами говоря, умеет нажимать на кнопки. И он устроит так, что меня больше не будут публиковать. — Скайлер, если этот Питер в самом деле решил, что я могу перерезать ему горло, он точно не создаст тебе никаких проблем, — сказал Гас. Помедлил секунду и добавил: — Между прочим, ты прекрасно выглядишь в этом платье. Скайлер покачала головой. И рассмеялась. Оркестр тем временем уже заиграл «Рио-Риту». — Похоже, у нас сегодня вечер ностальгии, — заметил Гас. — Тебе не нравится? — Нравится. Просто все эти древние мелодии заставляют меня думать о прошлом. — О тридцатых? — И о двадцатых. Представь себе это время: одна война в Европе только что закончилась, и все знают, что скоро начнется вторая, еще более страшная. Люди были искреннее. С другими людьми. С близкими. И с самими собой. — Нам так кажется сейчас. — Возможно, — согласился Гас. — Но когда ты все время живешь на войне, места для лжи остается мало. — Гас, не обязательно жить на войне, чтобы оставаться искренним. Они переглянулись, и Гас хотел сказать, что порой жизнь не дает выбора, но в этот момент к ним подошел молодой человек с бокалом вина — кажется, его звали Марк. Гас сразу же привстал, перехватил вино и произнес: — Спасибо. А затем передал бокал Скайлер. Марк с удивлением посмотрел на Гаса — похоже, он так и не понял, куда делся Питер, и оставил их в покое. Саксофонист снова кланялся, а Скайлер, поставив бокал на пустой стул рядом, аплодировала. Гас оглянулся и только тогда заметил, что ряды зрителей существенно поредели. Несколько человек примостились у фуршетных столиков неподалеку, но на первом ряду остались лишь он и Скайлер, и теперь оркестр играл для них двоих. Гас поднял глаза вверх: поздний вечер уже вступал в свои права, старательно закрашивая небо темно-синей краской. Звезд видно не было — слишком много ламп освещало внутренний дворик монастыря. — Иногда так хочется остановить время, — сказала вдруг Скайлер. — Да, — отозвался Гас. И подумал, что она даже не предполагает, насколько он сейчас искренен. После Irgendwo auf der Welt оркестранты вышли к краю сцены и раскланялись, принимая аплодисменты. За спиной сразу же зашуршали: расходились последние зрители. — Наверно, уже дают десерт, — услышал Гас. Бросил взгляд в сторону галерей: толпа выстраивалась в очереди. — Принести тебе что-нибудь? — спросил он Скайлер. — Не стоит, — она улыбнулась. — Как у тебя прошел день? — Хорошо, — сказал Гас. — А та важная встреча? — Я туда отправил Максимино. — Я так и думала. Эффективное делегирование, да? — Еще бы. Между прочим, Максимино рассказал мне кое-что интересное. — Да? — Камилла была в Праге и видела целую витрину в книжном магазине, посвященную только тебе. — Неужели на чешском? — удивилась Скайлер. — Просто я не помню, чтобы мою трилогию переводили на чешский. — Забыл спросить, извини. — Ничего страшного. Да и какая разница. Скажи ему спасибо за приятную новость. — Обязательно, — пообещал Гас. — Что ты будешь писать дальше? — Еще не знаю, — призналась Скайлер. — Идей много, но я пока не решила, за какую браться. — Ты можешь просто отдохнуть. — Как странно это слышать от тебя. Я думала, ты и слов таких не знаешь. — Это значит лишь то, что я прав. Скайлер вздохнула. Допила вино и поставила бокал на скамейку. — Понимаешь, Гас, последняя книга меня пока не отпускает. Из-за этого я не могу даже думать о следующей. — Почему не отпускает? — удивился он. — Знаешь, о чем мечтает каждый автор на самом деле? — Нет. И о чем же? — Встретить своего героя. Гас сперва не знал, что отвечать. Только почувствовал, как какая-то сила заставила его выпрямиться, собраться, точно он готовился к бою, а не сидел рядом с этой женщиной. С женой здешнего-Густаво-Фринга. Который был настоящим, который оказался умнее и достойнее. Сукин сын, которому просто повезло. — Вообще-то ты его убила в финале. Своего героя, я имею в виду. — Это лишь один из вариантов, — заметила Скайлер. — Все могло закончиться иначе. За каждой реальностью стоит еще миллиард альтернативных реальностей. Я считаю, что человек меняет свою судьбу каждую секунду — и каждую секунду делает выбор. Гас промолчал. Все это было слишком похоже на то, что еще днем говорил Максимино. — Допустим, ты бы повстречала этого человека. Что бы ты ему сказала? Скайлер положила ладонь ему на предплечье, и Гас накрыл ее руку своей. Их пальцы переплелись. — То же самое, что только что сказала тебе. — Потому что я был его прототипом? — И поэтому тоже. — Скажи, ты бы вышла за него замуж, за этого парня? — О, — Скайлер оторопела. — Какой странный вопрос, Гас. Если ты забыл, то вообще-то я уже замужем. За тобой. — Допустим, мы бы с тобой не встретились. А встретился бы он. Твой персонаж. — Как тебе объяснить... — Скайлер помедлила, подбирая слова. Высвободила пальцы и тогда произнесла: — Вы разные. Ты не он, понимаешь? Гас почувствовал, что леденеет внутри. Как хотелось услышать банальное: я бы приняла тебя любым. Не оттолкнула бы, согрела, помогла, вытащила бы из любого ада. Ведь мужчина ждет от женщины именно этого. Правда оказалась слишком горькой. — Неужели? — Гас, я действительно не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, — Скайлер покачала головой. И чуть нахмурилась, а в голосе ее зазвучали металлические нотки: — Ты другой человек. И потом, это только в молодости можно влюбляться в революционеров, у которых одна цель: разрушить все, что построено до них. Или в мстителей, которые оставляют после себя выжженную землю, а потом сами сгорают на пепелище. Или, что еще лучше, влюбиться в какого-нибудь непризнанного гения, которого не оценил этот жестокий, несправедливый мир. А лет через десять пилить его каждый день за то, что он так и не нашел нормальной работы и не научился обеспечивать семью. Гас пожал плечами. Скайлер продолжила: — Мне было уже за тридцать, когда я встретила тебя. Ты знал, чего хотел от этой жизни. Строил свою империю. Мне нравятся люди, которые что-то строят. Созидают. — Значит, у этого парня из твоей книги не было бы ни малейшего шанса? — Ну почему, — покачала головой Скайлер. — Я думаю, что в какой-то из реальностей он все-таки изменил свою жизнь. И выбрался из своего ада. Знаешь, мне правда хочется в это верить. Пусть ему немножко повезет. Она сжала ладонь Гаса, сильно-сильно. И от этого снова стало тепло. — Почему ты так за него переживаешь? — поинтересовалась Скайлер. — И так допытываешься? Это всего лишь книга. — Извини, — сказал Гас. — Пожалуйста, извини. Просто ты очень проницательна, Скайлер. Ты сделала его больше мной, чем можешь себе представить. Поэтому я немного расстроился, услышав про «разных людей». И мне бы не хотелось, чтобы ты принимала меня-настоящего за кого-то другого, кем я не являюсь. — Хочешь сказать, что я почти десять лет прожила с незнакомцем? Брось, Гас. — Ты действительно знаешь не все. Я никогда не рассказывал тебе про Чили, верно? Скайлер смотрела на него с интересом, а Гас тотчас пожалел о только что произнесенных словах. Хорошую же услугу он окажет этому-Густаво-Фрингу, разболтав все их общие тайны. — Ты рассказывал про свою семью, — заметила Скайлер. — Про свое детство, про Вальпараисо и Сантьяго, и даже про то, как вы с Максимино лазили в горы. — Но я ничего не говорил про свою службу в войсках. — Не говорил, — согласилась Скайлер. — Но если ты думаешь, что я хоть на секунду поверила в ту сказочку — ну, что ты все время сидел в штабе и перепечатывал документы, — мне придется тебя разочаровать. Не стоит считать меня дурочкой. Я многое читала про Чили, и про режим Пиночета в том числе. Пришлось улыбнуться. А еще хотелось отвести глаза в сторону — и вот это точно было бы глупо. — Когда я был кадетом, я однажды напросился в патруль, — начал Гас. — CNI, то есть контрразведке, так и не удалось задавить леворадикалов полностью, и они постоянно что-то устраивали. А город прочесывали войска, и я очень хотел поучаствовать в настоящей боевой операции. Мне удалось сделать так, что мой отец ничего не узнал о моих планах. А потом наш патруль попал в засаду. Я был единственным выжившим — и только потому, что меня пожалел Максимино. Скайлер улыбнулась в ответ. — А потом? — А потом я разыскал его, и мы стали лучшими друзьями. Еще позже — поссорились насмерть. Потому что я дал присягу, стал офицером и выполнял приказы. — Понимаю, — кивнула Скайлер. — Расскажи мне. Расскажи мне все, хорошо? — Обязательно, — пообещал Гас. И повернул голову в сторону галерей — он вдруг понял, что кругом стало очень тихо. — Интересно, куда все подевались? Оглянулась и Скайлер. — Фейерверк! — догадалась она. — Сара обещала фейерверк. Что-то грандиозное. Скайлер поднялась. Потянула Гаса за рукав. — Пойдем? Он перехватил ее запястье, и Скайлер пришлось остановиться. — Ты так любишь фейерверки? Скайлер склонила голову набок, а глаза ее заблестели. — Если сейчас ты скажешь, что никогда не видел меня такой красивой, это будет самый неумелый комплимент, Гас. — Но это правда. Останься со мной, хорошо? Гас обнял ее за талию и притянул к себе, и тогда Скайлер забралась к нему на колени, положив руки ему на плечи. — Между прочим, ты обещал все мне рассказать. Он погладил рукой локоны Скайлер и вдохнул запах ее кожи, сладкий и пряный одновременно, а другой рукой еще крепче обнял ее. И теперь ему хотелось целовать ее, любить и обладать ею. А еще запомнить ее такой — красивой, близкой и полностью своей — навсегда. И унести это знание с собой. Потому что даже в бесконечном аду можно сохранить память о мгновениях рая. — Завтра утром, — сказал Гас. — Утром так утром. — Поедем домой. (1) Black tie (англ. черный галстук) — дресскод, который подразумевает выход в вечернем костюме, для мужчин — смокинг