You always live twice

В один из вторников — или это был понедельник — Гас поймал себя на мысли, что сверяться с ежедневником ему уже не нужно. Эту маленькую книжицу в черной пластиковой обложке он теперь знал наизусть, по крайней мере, на несколько недель вперед. Хотя и привык носить ее во внутреннем кармане пиджака. Так же как привык не застегивать утром ремешок часов на запястье, потому что если он отправлялся в любой из своих четырнадцати ресторанов, он бы непременно зашел на кухню, заглянул бы на дно фритюрницы или попросил бы менеджера показать, как правильно выключать холодильники, и часы ему бы только мешали. Привык советоваться по вопросам поставок и перегоровов с Майком, привык, что рядом с его домом всегда кто-то дежурит — Тайрус или Алекс. Он вообще привык. И даже перестал считать Альбукерке самым отвратительным городом на земле. Может быть, потому что однажды съездил в Веслако, на очередную встречу с доном Альфредо, а в другой раз добрался до Хьюстона и наконец-то поговорил с Лидией Родарте-Квайль. И очень удивил ее, прямо сказав, что производство синего метамфетамина он остановил, файл под названием «Чехия» так больше и не открывал, а ставку делал на Западное побережье, принявшись расширять уже действующую сеть. В ответ Лидия сказала, что некий Петер Шулер ни в коем случае не поймет, зачем открывать новый ресторан в Стоктоне, когда канал поставок в Европу вот-вот заработает. Про себя Гас подумал, что ему нет никакого дела до мнения этого Петера Шулера — и даже если тот убедит топ-менеджмент Мадригала продать долю в Los Pollos Hermanos кому-то другому, он что-нибудь придумает. Или вообще выкупит долю сам. Впрочем, от Лидии Гас отделался туманными отговорками — УБН, Шрейдер, наемники из картеля — и решил потянуть время. Куда больше он переживал из-за Скайлер Ламберт-или-все-таки-черт-возьми-Уайт. Гас знал, что загадка кроется в ней. Что именно Скайлер должна когда-нибудь включить свой ноутбук и открыть не бухгалтерскую программу, а чистый лист текстового приложения. И придумать все заново — Гаса, себя и весь мир. О родном доме — в Мюнхене — Гас предпочитал не вспоминать. Слишком страшно было признаться себе: он действительно очень боялся. Боялся никогда не вернуться, никогда снова не поменяться местами — с тем-неправильным-Густаво-Фрингом, который из наркобарона и преступника вдруг превратился в респектабельного бизнесмена и уважаемого человека. Проще было об этом не думать. Встроиться-вклеиться-вжиться. И выучить свою новую роль наизусть, как и тот ежедневник. На автомойку Гас все-таки приехал снова. И снова так и не смог заставить Скайлер поверить, что дело вовсе не в Уолтере Уайте и его способе производить кристаллический метамфетамин, а в ней самой. Гас предложил сотрудничество — и Скайлер снова усмотрела в его словах шантаж и попытку подобраться к гениальному рецепту. И не стала разговаривать. А через несколько дней вдруг позвонила сама. — Мы можем обсудить то, что вы предложили, — сказала Скайлер. Гас согласился. Сел в машину — за рулем в этот день опять был Тайрус — и, обернувшись, увидел, как за ними едет знакомый серебристый «ауди». Все было в порядке. Гас позвонил дону Альфредо на следующий день после ужина с Меркертами, и тот в ответ на упреки ответил: — Густаво, вы можете доверять Ченчо. Он больше не ошибется. Даже если вам покажется, что он ошибся, на самом деле он будет контролировать ситуацию. Гас прекрасно понимал, что это значит, и быть приманкой не хотелось. Но через несколько дней Майк доложил, что Роберто Эскалара зарезали в своем же доме в Тихуане, в Сьюдад-Хуаресе подорвали порше-кайенн — и в нем погиб племянник дона Эладио, а одну из роскошных вилл под Ансенсьоном обстреляли из гранатомета — и оба сына дона Луиса отправились на тот свет. Похоже, Ченчо действительно принялся за работу. И теперь, когда Тайрус припарковал машину у автомойки, Гас понял, что и к серебристому «ауди», постоянно мозолившему глаза, он тоже привык. — Сегодня здесь мало людей, — заметил Тайрус. — Босс, я проверю здание. Гас подождал в машине, пока Тайрус наконец вернулся и сообщил: — Авария. Прорвало трубу, поэтому сервис и не работает. — Надо же. — Может, мне все-таки пойти с вами? Я подожду в коридоре, например. — Не нужно, — отмахнулся Гас. Скайлер приняла его в офисе. Не улыбнулась, деловито поздоровалась, но в этот раз хотя бы предложила сесть, и Гас устроился за столом напротив нее. — Я правда не знала, что такое случится, — развела руками Скайлер. — С утра все было нормально, а потом нас вдруг залило водой. Я вызвала ремонтников, так что если услышите шум — это они. — Ничего страшного, — ответил Гас. — Я очень рад, что мы наконец сможем поговорить. — Да. И вы, надеюсь, понимаете, что я обсудила ваше предложение с Уолтером. — Конечно, — кивнул Гас. А про себя подумал: как жаль. — Я знаю, что вам нужен рецепт. Гас покачал головой, ничего не ответив, и Скайлер продолжила: — Чтобы вы наконец оставили в покое нашу семью, Уолтер согласен передать вам техническое описание. — Но позвонили мне вы, — заметил Гас. — А не Уолтер. — Да, — признала Скайлер. — Он сегодня в больнице. — И послал вас вместо себя? — Нет. Я решила, что встречусь с вами сама. Они переглянулись, и в глазах Скайлер Гас сейчас видел только усталость, решимость и, как ни странно, искренность. Она, похоже, действительно поверила в то, во что никогда не верил Майк: что Уолтер согласится расстаться со своей технологией. — Так что торговаться вы будете со мной, — сказала Скайлер. Гас улыбнулся. Он подумал, что это не такое уж плохое начало — по крайней мере, теперь они разговаривали. — Любые переговоры в бизнесе начинаются с того, что люди немножко узнают друг друга, — сказал Гас. — Говорят о погоде, о том, как провели выходные и как застряли в пробке. — Хорошо, — кивнула Скайлер. — В Альбукерке как всегда отвратительно жарко летом, все выходные я сидела в этом офисе, а в пробке последний раз стояла в пятницу. Ваш ход, мистер Фринг. — В Калифорнии, где вы родились, вам нравилось больше? — Там есть океан. — Но вы не хотите возвращаться. — Не хочу, — согласилась Скайлер. — Почему? — Когда человек возвращается туда, где родился, он встречается с собой. С тем, каким он был десять или двадцать лет назад. Для этого нужно достаточно смелости. И сейчас мне ее не хватает. Гас выдержал паузу. Затем добавил: — У вас есть деньги. Вы можете уехать куда угодно. — А вы нечестно играете. — Потому что я не играю, — Гас покачал головой. — Я тоже не в восторге от здешнего климата, в субботу я ездил в Аламогордо по делам, и мне повезло, на дорогах не было пробок. А в воскресенье я навещал знакомых. — Которые понятия не имеют, по каким делам вы ездили в Аламогордо. — Да. — Вас это ничуть не тяготит? Им, наверно, льстит то, что с ними дружите вы, известный бизнесмен и меценат. — Но я действительно дружу с ними. — Наверно, это и есть самое страшное. — Я выбрал такую жизнь. — А я нет. Гас сцепил и расцепил пальцы. Очень хотелось найти какую-нибудь другую тему для разговора. Срочно, немедленно. Не получалось. — Вы получите рецепт, — пообещала ему Скайлер. — Поэтому давайте перейдем к конкретным цифрам. — Дело вообще не в деньгах. — Да, — кивнула она. — Вам нравится то, что вы делаете. — А вам нравится брать на себя ответственность. Уолтер, как я понимаю, на это и рассчитывал. Скайлер приподняла бровь. — Что вы имеете в виду? — Что вы сами позвоните мне, — объяснил Гас. — Что я приду сюда. Он услышал шаги в коридоре и подумал, что это тоже были те самые ремонтники. Дверь распахнулась. Гас успел вскочить — успел подумать, какие одинаковые эти двое в черных масках на пороге — какое одинаковое у них в руках оружие — а больше он ничего не успел. — Нет! — закричала Скайлер. — Нет, нет, нет! Боль была острой. Быстро нахлынула — несколькими волнами — и столь же быстро ушла. Мир перед глазами стал постепенно размазываться и блекнуть. А потом стало просто темно.