Игра стоит свеч

Торговый центр жил своей обычной жизнью. Играла приятная, ненавязчивая музыка, витрины бутиков зазывали модниц яркими обещаниями очередных скидок, из магазина элитной парфюмерии разливался аромат французских духов. Близился день всех влюбленных, и холл первого этажа украшали алые сердца и пухлые купидоны эпохи Ренессанса. Глядя на все это великолепие, я раздраженно фыркнула. Отец нанял нового декоратора? Прежний бы ни за что не допустил подобной безвкусицы. Никогда не понимала этот праздник и заимствованных традиций, всю эту суетливую беготню с открыточками-букетиками, романтическими вечерами и признаниями. Если у тебя есть вторая половинка, то для выражения своих чувств не обязательно ждать дня Святого Валентина, который уже около полувека отменен католической церковью, а дарить любовь каждый день и каждую минуту. А если нет, то в этот день ты чувствуешь свое одиночество еще острее. Поднимаясь наверх на эскалаторе, я показала язык целящемуся в меня амуру и подумала, что за время сессии и каникул совсем не скучала по этому месту, и сейчас бы не пришла, если бы не мольбы Сережи, который утверждал, что без меня они с Нелли никак не могут закрыть вакансию супервайзера группы наших супермаркетов. Скорее всего, сотрудники просто хотели подстраховаться на тот случай, если выбранная кандидатура не устроит моего отца. На чью светлую голову тогда падет его гнев? Правильно, на ту, что принимала окончательное решение. Первичный отбор они уже провели, и на том спасибо, оставалось только посмотреть нескольких человек и сделать выбор в пользу одного из них. Направляясь к своему кабинету, я увидела, что навстречу мне идет главный бухгалтер, и остановилась, чтобы поздороваться.  — Добрый день, Елена Константиновна! — Здравствуйте, София Ильинична! В жизни мне встречалось не так много людей, которых было просто приятно видеть, но Елена Щукина определенно принадлежала к их числу, и каждое ее появление в поле моего зрения вызывало у меня искреннюю радость. Думаю, это происходило вовсе не потому, что она являлась матерью двух небезразличных мне людей, а исключительно из-за ее личных качеств. Возможно, у нее была какая-то особенная аура, но в моменты наших редких встреч, которые встречались по работе, меня как будто окружало, окутывало уютным теплом, и это ощущение было сродни тому, что я чувствовала, находясь рядом со своей мамой, хотя, как мне казалось, они совершенно не похожи друг на друга. — Хорошо, что я вас встретила, София Ильинична, — немного беспокойно сказала она. — Я искала вас несколько дней назад, мне сказали, что вы не работаете… — У меня сейчас практика в больнице. Что-то случилось? Женщина кивнула, жестом предлагая мне отойти в сторону, к перилам лестницы. Она не спешила начать разговор, по-видимому, раздумывая, как лучше объяснить свою проблему, и я не торопила ее. Елена Константиновна выглядела очень элегантно и гармонично в брючном костюме, с забранными в строгую прическу волосами и очками прямоугольной формы. Но этот строгий образ не мог скрыть ее невероятную женственность и мягкость, с которой она всегда относилась к своему собеседнику, и которая удивительным образом сочеталась с ее сильным характером. Я была наслышана о ее работе в отделе и о том, как в кратчайшие сроки ей удалось наладить процесс, совершенно расстроившийся после увольнения предыдущего главбуха. Даже отец однажды высказал одобрение, отзываясь о ней, и я не могла припомнить, говорил ли он так о ком-нибудь прежде. А еще она в одиночку вырастила двух сыновей, что само по себе является доказательством ее силы и смелости. Что тут говорить, меня всегда восхищали такие женщины. — У нас дома война. — Какая еще война? — недоуменно переспросила я, а после, начиная догадываться, добавила: — Холодная? — Если бы, — вздохнула Елена. — Самые, что ни на есть военные действия. С тех пор, как Диму выгнали из команды, они с Егором начали ссориться, но все еще было терпимо. А теперь, когда мальчишки стали соперниками, они будто с ума посходили. Ни дня не обходится без того, чтобы они не придирались друг к другу, а недавно была серьезная драка. Дурдом какой-то! Хотя Елена Константиновна и пыталась сдерживаться, в ее голосе явственно проступила сильная тревога за сыновей. Эти двое и раньше не отличались терпением, — их потасовка в день моего первого визита все еще была свежа в памяти, — но теперь, кажется, дело было куда серьезней. — Подождите… А почему вы назвали их соперниками? — Так Дима же в «Химик» перешел, в команду из соседнего города. Его туда Жарский позвал, бывший тренер «Медведей». Я думала, вы в курсе. — Не в курсе, — проворчала я. — Хотя мы созванивались буквально позавчера. Да, Дима звонил мне, и мы долго говорили о разных пустяках. Он ни словом не обмолвился о том, что вернулся в хоккей! И как это понимать? Он собрался переезжать в другой город, и я узнаю об этом последней? А если бы Елена Константиновна не рассказала мне об этом, то я бы вообще оставалась в неведении? Я не на шутку обиделась. — Может быть, он не знает, как сказать? — Видя мое замешательство, предположила женщина. — София, я как-то слышала их разговоры, и кое-что поняла. Не знаю, по какой причине, но вы имеете значение для них обоих. И я рада, что у мальчиков есть такой друг. Может быть, вы поговорите с ними? Объясните, что так нельзя? Меня они совершенно не слышат, и, честно говоря, я уже выбилась из сил. От этого предложения я даже растерялась. Они что, правда разговаривают обо мне? Как? О чем, вообще? Что такого они могли обсуждать, чтобы их мама сделала подобные выводы? Да и миротворец из меня никудышный, ну что я им скажу? Мирись-мирись, больше не дерись? Да я скорее еще больше масла в огонь подолью. Ну ладно, Димка, это ещё куда ни шло, все равно мне придётся выяснить, почему он скрывает от меня такие перемены в своей жизни. А с Егором я завязала и в этом своем решении собираюсь идти до конца и встречаться с ним не входило в мои планы. Но не могла же я объяснить это Елене Константиновне, которая смотрела на меня с такой надеждой! — Хорошо. Я с ними поговорю, — сказала я. — Но не могу обещать, что они меня услышат. А можно, я просто их поколочу? Может, хоть тогда вся дурь из них выйдет. — Возможно, они хотя бы прислушаются. — сказала Щукина. — Вы приходите к нам завтра. — И, пресекая всякие возражения, добавила: — В шесть часов вечера. Мы будем вас ждать. На этом мы расстались. Елена Константиновна направилась к эскалатору, а я свернула в сторону своего кабинета, рисуя в своей голове сцены расправы над двумя хоккеистами-идиотами. Завтрашний день определенно не будет скучным. *** О предстоящем разговоре я думала весь вчерашний день, полночи, и сегодня с утра, но ничего так и не придумала, только не выспалась. У меня не было никакой стратегии, а потому, подъезжая к дому Щукиных, я решила действовать по наитию. Выходя из машины, я захватила с пассажирского сидения купленный по дороге тортик, а потом долго топталась у подъезда, собираясь с мыслями. Наконец, когда замерзшие ноги непроизвольно стали отбивать чечетку, я открыла тяжелую дверь и, отмечая, что на этот раз ни одна лампочка в подъезде не пострадала, поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь. За ней послышались шаги, щелкнул замок, и в приоткрывшемся проеме показался Егор. Едва он увидел меня, его брови взлетели вверх, и от неожиданности он отступил назад, в полутьму коридора. — Привет, — как можно непринужденнее сказала я. — Можно войти? — Привет. — Прокашлявшись, ответил он. — Входи, конечно. Ты, наверное, к этому пришла. — Он в комнате. Только Егор кивнул в сторону их с Димой комнаты, как дверь открылась, и оттуда показался младший. — София? — он был удивлен не меньше, чем старший брат. Упс, а меня тут не ждали. По-видимому, Елена Константиновна не предупредила сыновей о моем визите, что бы, не дай бог, не сбежали. Егор бросил быстрый взгляд на Диму, убеждаясь в том, что он меня не приглашал, и вот уже они оба во все глаза смотрели на меня, ожидая объяснений, а я мялась на придверном коврике, прикрываясь тортиком, и продумывала план побега. — Мальчики, София — моя гостья, — из кухни, вытирая руки полотенцем, вышла Елена. Она поздоровалась со мной, а потом укоризненно посмотрела на парней: — Что вы встали, как два истукана? Помогите девушке! — Конечно, — спохватился Дима, принимая из моих рук гостинец и, передав его матери, помог мне повесить шубку на крючок. Егор, сложив руки на груди, со странным выражением на лице следил за происходящим, но уходить не торопился. — Ванная здесь, ну, Вы, наверное, помните, — улыбнулась хозяйка квартиры. — Мойте руки и проходите на кухню. А вы, друзья-товарищи, накрывайте на стол. — Мам, я потом поем, — хмуро сказал Егор. — Не буду я с этим за одним столом сидеть. — Ой, какие мы гордые, — съязвил Дима. — Корона не жмет? — А ну-ка прекратите! — Повысила голос Елена Константиновна. — Вы что же, хотите обидеть нашу гостью? — Твою, — напомнил Егор. — Марш на кухню, я сказала! Чувствуя себя явно лишней в этой семейной драме, я прошмыгнула в ванную и включила воду. Голова шла кругом. Кажется, Елена ничуть не преувеличивала масштабы катастрофы, все и вправду серьезно. Ох, не нужно было мне приходить. Чувствую, вынужденное сидение за столом для всех присутствующих не обернется ничем хорошим. Когда я вышла, в коридоре меня ждал только Дима. — Я рад, что ты пришла, — мягко сказал он. — Правда. — Я тоже рада тебя видеть. — Вы еще поцелуйтесь, — едко проговорил Егор, высовываясь из кухни. — Заткнись, а? — Тут же вспыхнул Дима. — Пойдем, Софи. В проходе он намеренно толкнул старшего брата плечом, а тот, в свою очередь, сразу же вскинул руку, но опустил ее под мрачным взглядом матери. Опасаясь, как бы мне тоже не прилетело, я бочком протиснулась вслед за Димой. Кое-как все уселись за столом и стали молча ковыряться в своих тарелках. На вид мясное рагу было очень вкусным, но мне кусок в горло не лез. Да и не только мне. В тесной кухне становилось невыносимо жарко: градус исходящей от братьев агрессии все повышался. Абсолютно не стесняясь моего присутствия, они бросали друг на друга уничтожающие взгляды. Дима, однако, выглядел более расслабленным, в то время как у Егора чуть искры из глаз не сыпались. Под этим артобстрелом я чувствовала себя неуютно. Вроде бы как нужно было что-то сказать, разрядить обстановку, но слова все никак не находились, а язык будто прилип к небу. В воздухе витало что-то предгрозовое, и я уже знала, что добром это не кончится. — София, расскажите нам что-нибудь, — Елена Константиновна предприняла попытку начать разговор. — Вы ведь сейчас, насколько я знаю, практику проходите? — Да, — через силу улыбнулась я. — Но, если честно, о ней особо нечего рассказывать. И вправду, моя практика была настолько далека от идеала, что говорить об этом не хотелось совершенно. К тому же мне стало надоедать это светопредставление, а потому я сразу решила перейти к делу: — Давайте лучше поговорим о хоккее. Я слышала, у вас был успех на прошлой игре? Я адресовала свой вопрос Егору, и он кивнул, подняв на меня потемневшие глаза, в которых сверкали молнии. — Да, мы подчистую раскатали Серебряных Витязей. Еще немного, и выйдем на финишную прямую на пути к МХЛ. А знаешь, София, с кем наш следующий матч? — Нет, — я метнула быстрый взгляд в сторону Димы и заметила, как опустились его плечи. Он исподлобья смотрел на брата, не желая, чтобы тот продолжал, но Егор издевательски выплюнул: — С «Химиком». А в воротах у них кто будет стоять, как думаешь? — снова обратился он ко мне. Я промолчала, зная, что ему и не нужен мой ответ, и думала о том, что прежде никогда не видела Егора таким. Внутри что-то засвербило, заворочалось, и я с трудом подавила жгучее желание встать из-за стола и выйти прочь.  — Вот этот предатель! — Егор взмахнул сжатой в кулак рукой и устремил на Диму горящий взгляд. — Егор! — прикрикнула Елена, призывая его к порядку. — Что, Егор? — окончательно рассвирепел хоккеист. — Я только и слышу от тебя постоянно: Егор, Егор, Егор! Вот, младшенького воспитывай, чтобы своих больше не кидал! Он с грохотом отодвинул стул и вылетел из кухни, хлопнув дверью. Дима усмехнулся. Елена Константиновна закрыла лицо ладонями. Мне захотелось спрятаться под стол. — Вот видите, София, что у нас происходит, — Нарушая повисшую тишину, сказала женщина. — Настоящее ледовое побоище. — Ма-а-ам, — протянул Дима, который, кажется, начал о чем-то догадываться. — А ты Софию зачем пригласила? — Обсудить рабочие вопросы! — Рявкнула она. — Нет, ну могли бы хоть при гостье вести себя прилично, а? — Я себя нормально веду, — пожал плечами Димка. — А за всяких придурков не отвечаю. Елена Константиновна окончательно расстроилась. Тяжело вздохнув, она встала из-за стола и начала что-то искать в шкафчиках. — У нас сахар закончился, как же мы чай будем пить, — растерянно пробормотала она. — Я сейчас… — Мам… — Я в магазин схожу, здесь недалеко, — отмахнулась Щукина и тут же быстро вышла из кухни. Через пару минут хлопнула входная дверь и раздался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа. Мы с Димой немного посидели, не глядя друг на друга, а потом он встал, обошел меня, и включил чайник. Поставил на стол две чашки и полную до краев сахарницу. Ожидая, пока закипит вода, облокотился о холодильник и поджал губы. — Ну, рассказывай, как вы докатились до жизни такой. — Вздохнула я. Играть в молчанку мне не нравилось, и нужно было что-то говорить, чтобы унять волнение, потому что меня изрядно подбрасывало на стуле. — Да как… — Дима сел напротив меня. — В «Медведи» мне уже путь закрыт. — Ты больше не разговаривал с тренером? — Разговаривал. — Грустно усмехнулся он. — Бесполезно. И я разговаривала. Через несколько дней после того матча я дождалась Макеева в холле Дворца после тренировки, когда все косолапые уже разбрелись кто куда, и рассказала ему про Диму. Он внимательно и вежливо выслушал все мои доводы, а потом послал. Но тоже вежливо. — Потом я Жарского случайно встретил, — продолжал Дима. —  Или не случайно, не знаю. Он нас, «Медведей», с детства тренировал, а потом ушел. Сейчас в «Химике» работает. Им как раз вратарь нужен был, он и предложил мне перейти к ним. А ты знаешь, что я без хоккея не могу. Вот и согласился. — А Егор? — А он своими куриными мозгами никак не может понять, что это моя жизнь, и я сам принимаю решения. Да уж, тут не поспоришь. — Почему мне ничего не сказал? — Задала я волнующий меня вопрос. — Я хотел… — грустно улыбнулся Щукин. — А потом подумал, что ты тоже осуждать начнешь, и решил отложить пока… У меня от его слов как будто камень с души свалился. Он переживал, не зная, как я отнесусь к его поступку, но вовсе не собирался ничего от меня скрывать. — Ди-им, — выдохнула я. — Ты мне можешь все рассказывать, я никогда не стану тебя осуждать. Я рада, что ты вернулся в хоккей. — Спасибо тебе, — с облегчением проговорил он. — Ты хороший друг. Я на такое заявление только пожала плечами. Не знаю, хороший или нет, и в чем это выражается. Просто говорю то, что думаю. С некоторых пор. — Я порой задаюсь вопросом, за какие заслуги Егору так повезло с тобой, — неожиданно сказал Дима. — И знаешь, не нахожу ответа. — Сама не знаю, — я задумчиво посмотрела в потолок, тоже гадая, что именно притягивало меня к нему, но ничего путного в голову не пришло. — Иногда мне кажется, что исключительно за красивые глаза. — Вот именно, — Щукин поднял указательный палец вверх. — Эх вы, девчонки… Наедине с Димой было хорошо пить чай. Мы разрезали торт и от души налопались сладкого, съев по два куска шоколадного бисквита с нежнейшим кремом (как же давно я об этом мечтала!). От быстрых углеводов заметно улучшилось настроение, и спустя какое-то время я уже хохотала над шутками Щукина. Он рассказывал смешные случаи из жизни своей уже бывшей команды, и как будто прощался с этим этапом своей жизни, унося с собой самые светлые моменты. Он так хотел казаться уверенным и решительным, но я все равно видела, что перемены пугают его, и ссору с братом он переносит тяжело, хотя и скрывает это. Нашу идиллию прервал Егор. Он неторопливо зашел в кухню и, демонстративно делая вид, что нас не существует, налил себе воды из графина. На нем были стереонаушники, а из кармана шорт выглядывал телефон. Мы с Димой быстро переглянулись, но не сказали ни слова, принимая правила игры. Утолив жажду, Егор так же молча вышел. На кухне, в которой в момент его появления будто сгустился воздух, стало легче дышать. Елена Константиновна все еще не вернулась, и Дима то и дело поглядывал на часы и беспокойно постукивал пальцами по столу. Я же, как могла, оттягивала разговор с Егором и уже подумывала о том, чтобы попросту сбежать. Уловив мое настроение, младший Щукин сказал: — Соф, я пойду маму поищу. Подозреваю, что она у соседки окопалась, но мало ли… А ты пока… — Он кивнул в сторону их с Егором комнаты. — Ага. — Только обо мне с ним не надо говорить, ладно? — попросил он. — Я как-нибудь сам разберусь. — О чем же тогда мне с ним разговаривать? — О чем угодно, — пожал плечами друг. — По-моему, вам давно нужно это сделать. ***

The Rasmus — Someone's Gonna Light You Up

Он ушел, оставив меня одну. Я совершенно не чувствовала в себе сил идти к Егору и просто сидела и прислушивалась к шорохам из прихожей. И только когда Дима вышел из квартиры, наконец, заставила себя сделать пару шагов и постучать в дверь. Ответом мне была тишина. Я тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Егор сидел за компьютером и играл в какую-то стрелялку. Я тихо подошла сзади и дотронулась до его плеча. Он вздрогнул, стряхивая мою руку и обернулся. — Что, нажаловался тебе мелкий? — Недобро усмехнулся он, снимая наушники. — Лечить меня пришла? — Нет. Пришла сказать, что понимаю тебя и представляю, что ты чувствуешь. — Серьезно? — недоверчиво переспросил он, складывая руки на груди. Весь его вид говорил о том, что он не намерен сдавать свои позиции, но хотя бы вступил в диалог, и это уже было хорошо. — Серьезно. И еще я знаю, что будь ты на месте Димы, никогда бы так не поступил. Не ушел бы в другую команду. — Вспомнив, что кровать слева принадлежит Егору, я присела на ее краешек. — Забыл бы о хоккее навсегда. — Меня бы не выгнали, — мрачно сказал он. — Конечно нет, — миролюбиво согласилась я. — Тебя же в этой жизни интересует только хоккей. А Димка еще в математике соображает, подлец. Да еще до такой степени, что на олимпиаду поехал! Да как он мог, вообще? — Да плевать он хотел на эту олимпиаду, — в сердцах воскликнул Егор. — Он туда только из-за девки своей поехал! Голову морочит ему, а он глупости делает… — Уже нет. — Что — нет? — Уже не морочит. — Сказала я, в упор глядя на него. — Все закончилось как раз на той олимпиаде. — Я не знал. — Егора явно смутило это обстоятельство, и он замолчал, о чем-то задумавшись. — А что ты вообще о нем знаешь-то? — Разозлилась я. — О том, как ему непросто пришлось, когда он и девушку, и команду потерял, знаешь? Что он переживал тогда? А ты, вместо того, чтобы поддержать его, ведешь себя, как… подросток в период пубертата! — выпалила я, в последний момент смягчая вертевшееся на языке определение. — Обвинять всегда легче, чем пытаться понять, да? Хотя кто ты ему? Не лучший друг, и уже не товарищ по команде… Так, всего лишь брат родной, ерунда, правда? Закончив эту горячую речь, я с удивлением обнаружила себя уже не сидевшей на кровати, а стоящей напротив Егора и яростно размахивающей руками. Егор, явно не ожидавший такого поворота событий, взирал на меня с удивлением. — Да на меня в команде смотрят, как на… — не выдержав, выкрикнул он в ответ. — Подозрительно смотрят! Даже тренеры! Как же, капитан, у которого братец свинтил к сопернику! Теперь они и от меня подвоха ждут, и никакого авторитета у меня перед ними нет… — А раньше он что, был? — Устало вздохнула я. Вспышка гнева прошла, и теперь на плечи навалилась какая-то тяжесть. — Ты, вообще, что-то сделал для того, что он остался в команде? С тренером говорил, с руководством? — Он покачал головой. — Может, ты не такой уж и хороший капитан? Слова сорвались с языка раньше, чем я успела себя остановить. Вот бы повернуть время вспять и забрать их обратно, но было уже поздно. Ну зачем я пришла, знала ведь, что наделаю только хуже! Руки Егора сжались в кулаки, бицепсы рельефно напряглись. Глаза уже не сверкали, они полыхали, в них и следа не осталось от той безмятежной сини, которая мне так нравилась. Вместо этого появилось нечто другое, что будоражило мое сознание. Зрелище, надо признаться, было завораживающим. Не зная, чего ожидать, я на всякий случай сделала пару шагов назад. Минуту мы молча буравили друг друга взглядами, а потом Щуку внезапно отпустило, и он присел на кровать, потирая вспотевший лоб ладонью. — Я дурак, да? — Обреченно спросил он, опустив голову. — Надо было больше разговаривать с Малым, а не рубить с плеча… — Дошло, наконец? — усмехнулась я, испытывая облегчение от того, что смогла хоть что-то донести до Егора. — Еще бы… С такой-то защитой. — Он поднял на меня глаза и вдруг спросил в лоб: — Между вами что-то было? — Что? — оторопела я. — Что слышала. Ты за него перед Калининым вписываешься, а потом вы за ручки держитесь… Я видел вас тогда, после матча, это было… очень мило! Я открыла рот, чтобы что-то возразить, и тут же его закрыла. Слов уже не осталось. Зато эмоции захлестнули с головой. В один прыжок я оказалась возле Егора и треснула его ладонью по макушке: — Балбес! В следующую секунду я отдернула руку, но Егор успел перехватить меня за запястье и потянул на себя, так что я не удержалась на ногах и полетела прямо на него. — Значит, ничего не было? — пытаясь ухватить мою вторую руку, пропыхтел он. — Ничего. Мы просто друзья, — выдохнула я, стараясь отпихнуть его и подняться с кровати, но он не давал мне этого сделать. — Да отпусти ты меня! — Ну уж нет! — В результате нашей возни Егору удалось подмять меня под себя, и теперь он нависал сверху. — Пойдешь со мной в кино? — Нет. — Меня внезапно начал пробирать смех. Не знаю, может, я переволновалась просто, а может, это был вестник приближающейся истерики. Ещё никто не делал мне предложения куда-либо сходить подобным образом. — С чего бы ради? С Мариной иди! — А я с тобой хочу, — заявил он, сильнее вдавливая меня в кровать, так что спиной я уже ощущала пружины матраса. — Тебе трудно, что ли? — Очень, — закивала я головой. — Ты даже не представляешь, как… — Пока не согласишься, я никуда тебя не отпущу, — решительно сказал Щука. — А вот это уже шантаж. Его лицо было так близко, что я с трудом удержалась от соблазна зажмурить глаза, потому что все произошедшее разволновало меня. Сердцебиение участилось, дыхание сбивалось, а сознание начинало куда-то уплывать. И только одна мысль заставила его удержаться на месте. — Тебе Марина ничего не говорила? — А что она должна была сказать? — спросил хоккеист, от удивления отпуская меня. Я села на кровати, поправляя волосы. Я только теперь поняла, почему меня так встревожило отсутствие черлидерши на матче. То, что с ней случилось на вечеринке, никак не давало мне покоя. Хотя… Если бы мои подозрения подтвердились, Егор бы сейчас не со мной тут время проводил, а счастливо бегал по магазинам в поисках погремушек и подгузников. Это немного успокаивало. — Не знаю. Может быть, она говорила что-то обо мне… — уходя от темы, пожала я плечами. — Давай не будем сейчас об этом, ладно? — попросил Егор. — Скажи лучше, что пойдешь со мной в кино. — Зачем? — Мне это нужно, — просто сказал он. Зашибись. Нужно ему, видите ли. А мне совершено не нужно, нисколечки. Если только… — Хорошо. Давай сходим. Но сначала ты помиришься с Димой. Он поднял на меня глаза и закусил губу, изо всех сил стараясь не улыбаться: — А вот это уже шантаж. И тут мы оба, не в силах сдержаться, прыснули со смеху. Наше веселье было прервано звуком отпирающейся двери, и через мгновение я услышала голос Елены Константиновны: — Егор, у вас там все в порядке? — Да, мам! — Громко сказал он, вставая с кровати и протягивая мне руку, помогая подняться вслед за ним. Мы вышли в прихожую. Щукины снимали верхнюю одежду. Егор решительно подошел к Диме и протянул ему руку. — Слышь, Димон, я кажется, слегка перегнул палку… — Слегка? — Хмыкнул младший, вопросительно взглянув на меня. «Извини», — прошептала я одними губами и развела руками. Он только вздохнул. — Ну, может, не слегка, — повел плечом старший. — Короче, извини. Был неправ. — Ладно, что уж там, — улыбнулся Дима и пожал руку брата. Они обнялись, а Елена Константиновна счастливо улыбнулась и посмотрела на меня с благодарностью и немного — с подозрением, так что у меня мелькнула мысль о том, что она не очень-то и рассчитывала на успех сего предприятия и теперь пыталась понять, как же мне все-таки это удалось. — Раз все так хорошо, может, все вместе пойдем, попьем чаю с тортом? — спросила она. — Ну уж нет! — вырвалось у меня. Все тотчас повернулись ко мне и заулыбались. — Уже поздно, мне нужно домой. — Тебя проводить? — Дима с готовностью снова схватился за куртку, но тут же сник под взглядом брата. — Или Егор проводит. — Не надо меня провожать, — отмахнулась я, снимая с вешалки полушубок. — Я не заблужусь. Обменявшись еще парой фраз с воссоединившимся семейством, я, наконец, покинула их квартиру и бегом спустилась по лестнице, спеша на морозный воздух. Ну и вечерок выдался, с ума можно сойти! Собираясь к Щукиным, я и подумать не могла, что все обернется вот так. Скорей, скорей в машину, домой, спать! За этот вечер я испытала такую палитру эмоций, что сейчас чувствовала себя совершенно опустошенной. Но, почему-то, счастливой.