Игра стоит свеч

Wham! — «Last Christmas»

Подольск наряжался к Новому году. По традиции, городская администрация не скупилась на пышное убранство, и все вокруг так и сверкало иллюминацией, даже фонарные столбы вдоль проспектов подмигивали серебристыми огоньками. В парках и скверах расцвели ледяные скульптуры, а каждое уважающее себя предприятие считало своим долгом поставить возле входа пышную елку. Но самая большая и красивая ель, конечно, была на главной городской площади. В этом году ее украсили сияющим световым шатром, и это производило фантастический эффект. Я любовалась елкой, стоя под сверкающим куполом, когда увидела спешащих ко мне друзей. Антон и Димка, радостные, раскрасневшиеся от мороза, весело помахали руками. Не выдержав, я рванула им навстречу. — Привет-привет! — посмеиваясь, сказал Антон, пока я, счастливо повизгивая, висела на шее у Щукина. Господи, как я рада была его видеть! Я даже не осознавала, насколько сильно соскучилась по этому медвежонку. — Какой ты… — отстранившись, я с удивлением разглядывала его. Надо же, всего каких-то полгода прошло, а он совсем изменился. Черты лица обрели резкость, скулы обострились, ямочка на подбородке стала выразительнее. Вместо привычного милого мальчика передо мной стоял красивый юноша. — Небось, отбоя нет от столичных девчонок? Димка только смущенно улыбнулся и промолчал, зато за него ответил Антон: — Да какие девчонки, Пахомыч. У него в голове сплошной бинарный код. Мы когда к тебе шли, он мне весь мозг проколупал своими алгоритмами. — Ну и отлично, — похвалила я друга. — Значит, он в своей стихии. Может, перед нами будущий компьютерный гений. — Угу, — поддакнул Антон. — Компьютерный гений и светило медицины. И только я — бесперспективный инструктор ЛФК… — Антипов, ты — звезда хоккея, — не согласилась я. — Этой, как ее… НХЛ, вот. — Ну, это ты, конечно, загнула! — хохотнул он. — Новый год скоро, нужно загадывать желания… Так, весело переговариваясь, мы неспешно прогуливались по площади. Играла музыка, детвора каталась с горок, взрослые пили кофе из пластиковых стаканчиков и фотографировались у праздничных инсталляций. — Кстати, Пахомова, а где ты Новый год встречать будешь? Ведь не в своей же унылой больничке? — Не знаю, — пожала я плечами. Правда, мне еще как-то не приходилось думать о том, где праздновать, может быть, потому что я не собиралась этого делать. Тем более, были некоторые подозрения, что на меня спихнут все предновогодние смены. — Мы у Антохи будем отмечать, — сообщил Дима. — Давай с нами, а? — С вами — это с кем? — настороженно отозвалась я. — Будут только свои, — успокоил Антон, легонько похлопывая меня по плечу. — Никого из тех, кого бы ты не хотела видеть. — Ну пожа-а-алуйста, — протянул Дима, складывая ладони домиком. — Я подумаю. Но не могу ничего обещать. Можно, конечно, попробовать отпроситься, но… Кто знает. Антон ушел в киоск за горячим шоколадом, и мы с Димой остались вдвоем. По его изменившемуся, вмиг посерьезневшему лицу я поняла, о чем он хочет поговорить. — Я обрадовался, когда ты позвонила. Но… почему так поздно? Я искал твои контакты, не знал, что думать… Он говорил тихо, но слегка обвинительно. Конечно, он беспокоился, разве могло быть иначе? — Я хотела раньше, но… Мне нужно было самой это пережить. Прости… — Не извиняйся, — вздохнул он, одной рукой притягивая меня к себе и приобнимая за плечи. — Просто я жалею, что меня не было рядом. Его слова прозвучали так искренне и горячо, что глаза защипало от набежавших слез. — Я всегда знал, что ты крутая, — добавил Дима. — И теперь в очередной раз в этом убеждаюсь. Но ты не должна быть одна. Это неправильно. — Я не одна. У меня ты есть. И еще вот этот, — я кивнула в сторону Антипова, который лавировал между гуляющими, умудряясь удерживать в руках три стакана с горячим напитком. — Ты понимаешь, о чем я, — нахмурился Дима. — Если честно, то не совсем, — покачала я головой. От прямого ответа Диму избавил Антон, который, подойдя, тут же сунул каждому в руки по стаканчику и, мгновенно оценив обстановку, вопросил: — Вы чего нюни распустили? Давайте пейте и айда на горку! В этот вечер у меня в голове крутились два вопроса: что имел в виду Щукин и чему радуется Антипов? Мне, привыкшей видеть хоккеиста исключительно в дурном расположении духа, это казалось странным, тем более в свете последних событий. Меня так и подмывало узнать, как прошла его поездка в Воскресенск, но я знала, что если он захочет, то сам расскажет, а если не захочет — его право. Но, черт возьми, почему он такой довольный?! Последний матч, принесший «Медведям» победу, вряд ли мог служить для этого причиной: насколько мне было известно от того же Антона, до «Молодежки» они еще не дотянулись. Так в чем же, право, дело? Горки в этом году на площади были в изобилии. Несколько малышковых, на которых с восторгом катались дошколята; две для детей постарше, и одна — высотой в несколько метров — для совершеннолетних любителей зимних покатушек. К ней мы и направились. У ребят глаза горели от азарта, предприимчивый Антипов по дороге умудрился раздобыть ледянки, а я топала за парнями без особого энтузиазма, поскольку кататься не собиралась: мне все же дорога моя голова и другие части тела. Возле горки толпился народ: желающие кататься становились в очередь. Кто-то поднимался по деревянным ступенькам, другие, с визгами и улюлюканьем, съезжали вниз. Сама горка была очень красивой, она подсвечивалась разноцветными светодиодными фонариками и напоминала сказочный замок. — Ну, ребят, давайте, — подтолкнул нас Антипов, когда пришла наша очередь. Димка, взяв ледянку, пошел наверх, следом отправился Антипов, а я отошла в сторонку, пропуская других. Заметив эти маневры, Антон покачал головой и спустился обратно, потянул меня за руку. — А ну пошли. — Я не хочу, — попробовала сопротивляться я, но разве Антипова это когда-то останавливало? — Надо, Пахомова, надо, — твердо проговорил он, как когда-то на наших тренировках, и я почему-то не посмела ослушаться. Мысленно посылая нахала куда подальше, я поднялась по ступенькам, где Антон торжественно вручил мне эту штуку под пятую точку и напутствовал: ничего не бойся, я прямо за тобой. Ему легко говорить, он парень крепкий и сильный. А я — девочка нежная и хрупкая, к таким экстремальным развлечениям не привыкшая. Я вообще к такому не готовилась и… — А-а-а!!! Наверное, мой крик разнесся далеко за пределы площади, заставляя людей вздрогнуть в своих кроватях. И все потому что коварный Антипов спихнул меня с горки, придав ускорения, так что по склону я мчалась, наверное, со скоростью света, потому что не успела ничего понять, как уже скользила по прямой, а на финише меня завертело, и я совсем не феерично опрокинулась на спину. Но это было еще ничего по сравнению с тем, что ждало меня дальше: не успела я свыкнуться со своим положением, как почувствовала сильный толчок, и меня сверху накрыло чем-то тяжелым, при ближайшем рассмотрении оказавшимся Антоном Антиповым. Причем при таком ближайшем, что я смогла разглядеть маленькие трещинки на его губах. — Привет! — ухмыльнулся белобрысый, поудобнее устраиваясь сверху. — Ты как? — Очешуительно! — выдохнула я, пытаясь спихнуть с себя эту тушу. — Может, слезешь уже? — Не-а, — решил поиздеваться он. — Так теплее. Сверху раздались возмущенные крики и свист. — Ладно, — признал Антипов. — Нам, действительно, пора. — Ну ты и придурок! — раздраженно пыхтела я, отряхиваясь, когда мы отошли в сторону от горки. — Мог бы и предупредить, прежде чем сталкивать меня вниз. — Скажи еще, что тебе не понравилось, — ухмыльнулся он. — Давай еще раз? — А давай! Не знаю, сколько времени мы бы еще катались, но больница закрывалось в десять. Парни, как истинные джентльмены, проводили меня до дверей отделения. — Софи, попытайся вырваться в Новый год, ладно? — попросил меня Дима, и я, как всегда, не могла ему отказать. — Хорошо, Щук, я постараюсь… *** Перспектива встретить Новый год с Антоном и Димой была куда привлекательней, чем внеочередное дежурство в больнице. Ютиться в одиночестве в своей каморке, когда все будут пить шампанское под бой курантов, было бы для меня пыткой. Так что за пару дней до праздника я все же решилась и обратилась с этим вопросом к начальству. — София, вы же понимаете, что не найдете желающих сменить вас на дежурстве, — развела руками Людмила Георгиевна. — У всех семьи, дети, друзья. А вы все равно живете здесь, так что ничего, в общем-то, не теряете. И вы будете не одна, кто-то из дежурных медсестер составит вам компанию. Этой медсестрой оказалась молоденькая Таечка, работавшая в отделении немногим больше меня и не посмевшая пойти против старших коллег. Весь день она страдальчески вздыхала, не желая мириться со своей судьбой, а вечером, похихикивая, показала мне припрятанную в столе на посту бутылку виски. — Когда все уйдут, приходи в сестринскую, отметим. Мальчиков позовем. — Каких мальчиков? — Владика из пятой и Женьку из второй. Я только головой покачала. Мальчики… Тридцатипятилетний Владик после удаления желчного и студент Женя с аппендицитом. Самая подходящая компания для пьянки. Но других вариантов не предвиделось. Разве что парни придут под окнами фейерверк устраивать, Антипов грозился, когда я сказала ему, что не смогу приехать. С них станется. В качестве дежурного врача в отделении остался Волков. Ну а кто еще? Не встречать же праздник в пустой квартире. Здесь хотя бы поговорить есть с кем. Хотя общаться профессор желанием не горел — засел в своей ординаторской и в коридоре не появлялся. После ужина весь персонал разошелся, Таечка разогнала больных по палатам и велела мне приходить в десять. — Только старайся не попасться на глаза Волкову, — предупредила она. — А то он мигом лавочку прикроет. Я и так последние недели старалась не попадаться ему на глаза и явно избегала профессора из-за одной ревнивой блондинки, но в опустевшей, затихшей больнице, это будет сделать куда труднее. Я отправилась в свой закуток, чтобы переодеться. Не встречать же Новый год в форме? За время, что здесь работала, мне удалось разжиться несколькими вещами, хотя я старательно экономила на одежде: скромной зарплаты хватало едва-едва, чтобы покрывать все расходы. И все же, в моем гардеробе появилась белая атласная рубашка и черные багги из костюмной ткани. Этот лук выручал меня на студенческих конференциях и других мероприятиях в академии. Почему бы и сейчас не приодеться? Правда, из сменной обуви у меня имелись только резиновые шлепанцы и кожаные мокасины, которые я надевала крайне редко. Похоже, сегодня настал их звездный час. Я переоделась, расчесала волосы, распустив их по плечам. За последние полгода они хорошо отросли и теперь были ниже лопаток. Оценив свое отражение в маленьком зеркальце, я впервые отметила, что значительно похудела. Лицо перестало быть таким круглым, как раньше, стал острее подбородок. Я нашла на дне сумки свою косметичку и, подчиняясь порыву, подвела черные стрелки и подчеркнула губы алой помадой. Боже, как давно я этого не делала! Теперь из зеркала на меня смотрела прежняя София Пахомова, не знавшая ни Крылатова, ни предательства отца, ни тяжелой физической работы. Спесивая богачка, стерва и язва, уверенная в том, что весь мир лежит у ее ног. Глупышка. Улыбка сползла с моего лица, но я выпрямила плечи и вышла из подсобки. Мне не хотелось возвращаться в прошлое: настоящее меня более чем устраивало. С такими мыслями я миновала узенький коридорчик и… … столкнулась нос к носу с Дарьей Артемовной. Доктор была одета в роскошное платье цвета шампанского, расшитое блестками, сияющее и переливающееся в неярком свете ламп. Сверху на плечи была накинута белая шубка из натурального меха. Высокие каблуки, красивая укладка, макияж завершали образ. Она была похожа на голливудскую диву: столь же прекрасная и холодная, она смотрела на меня сверху вниз, будто бы пытаясь раздавить взглядом. — Пахомова? Вы снова здесь? И почему я не удивлена? — Дарья Артемовна, вы выглядите… блестяще. А что вы тут делаете? Женщина усмехнулась, оценивающе разглядывая меня с головы до ног. Увиденное ей не понравилось; усмешка потухла, глаза, напротив, недобро вспыхнули. — Задавать подобные вопросы не в твоей компетенции, девочка. Да тут и ежу понятно: Волкова пришла соблазнять, вся такая красивая и сверкающая. А вот фиг ей. Я вдруг испытала чувство, близкое к азарту. — Почему же не в моей? Я, вообще-то, на дежурстве. А вот что вы здесь забыли в неурочное время? По лицу женщины пробежала рябь раздражения и недовольства, но она с трудом все же удержала надменный вид: — Я имею право появляться здесь, когда хочу. Чего нельзя сказать о тебе. Пахомова, будь так добра, не путайся под ногами. И тут меня осенило. — Дарья Артемовна, я была бы счастлива провести время с друзьями, а не с вашим угрюмым профессором. Но, к сожалению, меня никто не отпускал. — Я тебя отпускаю, — быстро сказала Дарья, смотря на меня так, будто хотела поджечь взглядом волосы на моей голове. — Давай поступим так: ты сейчас идешь, куда хочешь, а я тебя прикрою. Ты не будешь мне мешать и никому не скажешь, что я была здесь. — Идет, — быстро сказала я. — Удачи вам, Дарья Артемовна. — Пахомова, — процедила сквозь зубы женщина. — Испарись. Долго уговаривать меня не пришлось. Я вернулась в свою каморку, достала телефон и написала Антону сообщение: «Сейчас буду, встречайте». *** Еще не до конца веря в свое везение, я ехала в такси к дому Антипова. «Ну хоть поцелуй ее», — мысленно молила я Волкова, впервые радея за личную жизнь профессора, ведь от этого напрямую зависело мое благополучие. Если Дарья будет разочарована, то отыграется на всех, кто попадет под горячую руку, а на мне особенно, и тогда ничего хорошего не жди. Поднимаясь по ступенькам на нужный этаж, я вдруг засомневалась, стоило ли мне оставлять работу, и даже остановилась на очередной лестничной площадке, раздумывая, не повернуть ли назад, но желание увидеть друзей было настолько велико, что я махнула рукой: была — не была. Разгребать последствия будем потом, а сегодня нужно веселиться. Антипов был одет в белую футболку, шорты, а голову украшала красная новогодняя шапка. Выглядело это немного нелепо, но донельзя мило, и я не смогла сдержать улыбки. — Наконец-то, — вместо приветствия пробубнил он, за руку втягивая меня в квартиру. Если бы я не успела достаточно изучить Антона, то подумала бы, что он мне не рад. Но хоккеист, по своему обыкновению, просто скрывал положительные эмоции, не желая, чтобы я что-то о себе возомнила, вот и вел себя нарочито небрежно, чего нельзя было сказать о вышедшем следом Щукине. Тот просто светился от радости. — София! Я так рад, что ты приехала! Как тебе удалось вырваться? — спросил он, помогая мне снять куртку. — С трудом, — призналась я, разглядывая забитую верхней одеждой вешалку, на которой яблоку негде было упасть. — Давай, отнесу пока в спальню, — Антипов забрал у меня пуховик и скрылся с ним за дверями небольшой комнаты. Пока я, стоя у зеркала, поправляла прическу, он вернулся, и мы вместе вошли в гостиную. Там, вокруг большого стола, сидели знакомые мне «Медведи» и несколько девушек, из которых я знала только Алину. Две из них — надувшая губки красавица рядом с Костровым и неприметная девочка с копной кудряшек на голове, — были мне неизвестны. Еще один молодой человек, расположившийся между Мишей Пономаревым и Семеном Бакиным, тоже не вызывал никаких ассоциаций. Когда мы вошли, все взгляды обратились ко мне, и я почувствовала себя неловко. В тот же миг Антон, стоявший позади, опустил мне на плечи тяжелые ладони, будто бы защищая, и сказал: — Смотрите, кто к нам пришел! Если кто не знает, это София — наша подруга и очень хорошая девушка. — Последние слова были произнесены с некоторым нажимом, а взгляд Антона был обращен на Сашу Кострова, который едва заметно поджал губы. Возможно, он был одним из тех, кто верил в мою причастность к делу Калинина. Меня усадили за стол. Димка устроился рядом и сразу стал ухаживать за мной, подкладывая на мою тарелку разные блюда. Антон же сел напротив и время от времени подбадривал меня взглядом. Благодаря парням, я немного расслабилась, а после первого бокала шампанского стало совсем хорошо, и я думала, какие же они классные, мои мальчишки, и как мне повезло с такими друзьями. Красивая скучная девушка возле Саши Кострова оказалась его подругой Яной, а скромная невзрачная Рита с милыми ямочками на щечках была возлюбленной Семена. Незнакомого парня мне представили как Артема Воробьева — нового защитника «Медведей» в этом сезоне. Артем больше молчал и слегка стеснялся, как и полагается новичку в непривычной компании. По телевизору показывали новогодний концерт, разговор особо не клеился — обсуждали стратегию Макеева и перспективы на будущий год. В какой-то момент Алина перехватила мой взгляд и кивнула в сторону дивана, приглашая пересесть. К этому времени все уже наелись и стали разбредаться по комнате, так что я приняла приглашение, и мы с Морозовой уютно устроились на мягком диване, обложившись подушками. — Мы с Мишей собираемся пожениться, — шепотом сообщила она, косясь в сторону своего парня, который о чем-то горячо спорил с Антиповым. — Я знаю, что у тебя очень хороший вкус, Софи. Поможешь мне с выбором платья? — Конечно, — я была немного ошарашена ее предложением, но испытала благодарность за то, что она составила мне компанию. Постепенно к нам присоединились остальные девушки, и мы все вместе увлеченно говорили на женские темы. Антипов включил ноутбук, и они с парнями стали смотреть трансляцию последнего матча команды, обсуждая отдельные моменты. — Это когда-нибудь закончится? — закатила глаза Яна. — Никогда! — рассмеялась Алина. — Тебе придется к этому привыкнуть. Рита вскоре переметнулась в мужскую компанию, и девочки объяснили мне, что она — вратарь женской хоккейной команды. Я только удивленно покачала головой: надо же… Такая маленькая, хрупкая, а тоже хоккеист. — Мальчики, мы фейерверки пойдем запускать? — попыталась обратить на себя внимание Яна. — Да, сейчас, — отмахнулся Костров. — Только досмотрим пять минут… — Лучше бы музыку включили, — вздохнула Алина. А мне и так было хорошо. Впервые за долгое время я находилась в приятной компании, и была рада хоть на чуть-чуть вернутся в прежнюю жизнь. Но не все ее составляющее вызвали положительные чувства. — А помните, какую шайбу Щука забил на последних минутах овертайма? — восхищенно воскликнул Бакин без всякой задней мысли, но у меня в груди запекло. — Да, Егор вообще красавец, мы б без него «Торнадо» не сделали, — поддержал Костров. Перед моим внутренним взором так ясно встал образ Егора, что я успела только тихо охнуть. Как долго я гнала прочь мысли о нем, пряча воспоминания под ворохом постоянно возникающих проблем, которые нужно было срочно решать, не позволяла себе коснуться их даже краем сознания. И теперь вдруг все вспыхнуло ярко и остро. — Я сейчас, — быстро кивнула Алине и вышла из комнаты, напоследок заметив, как Дима было рванулся за мной, но был остановлен твердой рукой Антипова. *** Скрываясь в полутемной кухне, я опиралась на подоконник, глядя на улицу, но ничего не замечала, полностью погруженная в себя. Слова ребят послужили спусковым крючком, и память сейчас больше всего напоминала дырявый мешок, из которого на меня сыпались и сыпались воспоминания. Все наши встречи с Егором, взгляды и поцелуи всплывали в сознании, и меня затопило нежностью и болью. Господи, за что? Почему даже после всего, что случилось, я не могу его забыть? Сзади послышались тихие шаги. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы разглядеть вошедшего: я видела его отражение в окне. Антон плотно закрыл дверь в кухню и щелкнул выключателем. Я зажмурилась от резанувшего по глазам света. — Дай угадаю, — будничным тоном произнес Антипов, открывая холодильник и доставая из его недр еще одну бутылку шампанского. — Ты услышала знакомое имя, и тебя опять накрыло? Я молча кивнула. Спасибо Антону — ему не нужно было ничего объяснять. Видимо, не только я хорошо его изучила: это работало в обе стороны. — Да, дела… — он методично раскручивал проволоку на бутылке. Потом аккуратно, без малейшего хлопка, открыл ее, достал из шкафчика два бокала. — Ну почему вы, бабы, такие дуры? Я не обратила внимания на привычно прозвучавшую грубость, только плечами пожала. Действительно, почему? От природы, наверное… — Ты хоть когда-нибудь замечала, как Малой на тебя смотрит? — продолжал Антон, разливая по бокалам золотистый напиток. — Замечала, — сказала я, поднимая на него взгляд. — И что с того? Его немое обожание было для меня больной темой, над которой я старалась не думать, с благодарностью принимая то тепло, которое он мне дарил, и стараясь отвечать по мере сил. Ничего другого я предложить не могла. Да и было ли что-то еще? Мы никогда это не обсуждали, а что-то домысливать… зачем? — Да то, что на Егоре твоем свет клином не сошелся, — сердито выпалил Антипов. — Пока ты страдаешь, он ходит за своей попрыгуньей, как телок на веревочке. Для него ничего не изменилось, понимаешь? Ничего! Эти его слова больно царапнули что-то внутри. — Не надо так о нем говорить, — возмутилась я. — Откуда ты, вообще, знаешь? — Может, потому что я его вижу каждый день? — нахмурил лоб Антон. — Ничего, я эту дурь из тебя еще выбью… — Как? — Пока не знаю, — пожал плечами парень, пододвигая мне бокал. — Но выбью обязательно. Его решительность показалась мне забавной. Я усмехнулась: — Парня, что ли, мне найдешь? — Может быть… — задумался он. — А что ты ухмыляешься? Вот возьму и найду, — Антон сделал несколько больших глотков из бокала. — Тема, наш новенький, например, — он кивнул в сторону гостиной, откуда раздался взрыв смеха. — Нормальный парень. Спокойный, скромный, и симпатичный же, да? — Да, — рассеянно согласилась я, следуя его примеру и выпивая половину бокала сразу, а потом резко сменила тему разговора, переведя стрелки на Антипова: — Ты сам-то как? Я говорила с Олей, знаю, что ты ездил в Воскресенск. Антон помрачнел. Молча опустошил свой бокал и налил еще, не забыв и мне добавить шампанского. — Ты была права, Пахомыч, мне нужно было с ней поговорить, — наконец, сказал он. — Теперь эта тема закрыта, и возвращаться к ней я не собираюсь. Так что у меня все зашибись. Ага, как же… Зашибись у него все. А в глазах такая тоска, что хоть плачь. — Пей давай, — поторопил он. — А то наши гости уже заждались. Он так сказал это «наши гости», как будто меня к ним не относил. Как будто я была из другой категории близких ему людей. Это показалось мне немного странным и поселило в груди какое-то новое чувство, пока неясное, но немного раздражающее мое внутреннее спокойствие. Я залпом допила шампанское и вместе с Антиповым вернулась в гостиную. Потом мы слушали бой Курантов и снова пили шампанское, загадывая желания. Я по-прежнему загадала, чтобы у моих друзей все было хорошо. После вышли запускать фейерверк. К открытой площадке во дворе стянулись жители нескольких близлежащих домов со своей пиротехникой, так что у нас получился целый салют: долгие минуты в небе расцветали разноцветные и золотые веера искр, слышались радостные возгласы поздравлявших друг друга людей. Мальчишки затеяли игру в снежки, и мы с хохотом носились по двору, прячась за деревьями, и вдоволь повалялись в сугробах. Потом, раскрасневшиеся, замерзшие, вернулись домой. Мы с девочками все вместе убрали со стола и помыли посуду, а дальше все захотели танцевать. За время, проведенное на улице, шампанское повыветрилось, и Антипов принес еще. Сквозь золотистые пузырьки я смотрела на танцующих, устроившись на диване. Было хмельно и уютно, я наслаждалась отдыхом. А еще не могла насмотреться на Димку. Он действительно изменился, и теперь был удивительно похож на молодого Брэда Питта. Почему-то у меня возникла твердая уверенность в том, что уж у него-то в личной жизни точно все будет хорошо. Когда начались медленные танцы, мы с ним танцевали под роскошную «Hotel California»*, и он обнимал меня так трепетно и нежно, как будто бы я была самой большой ценностью в мире. В три часа ночи все стали потихоньку собираться по домам. — Пахомыч, может, останешься? — спросил Антон, присаживаясь рядом на диван. — Куда ты сейчас, среди ночи? Тебя в больницу-то твою пустят? — Вряд ли, — я покачала головой. Отделение открывалась не раньше шести, ключи остались у Таечки, которая выпускала меня с явным неудовольствием, и ломиться в закрытые двери было бессмысленно. — Останусь до утра, — решила я. Напоследок поставили еще один медляк — девчонкам не хотелось расставаться со своими любимыми. На этот раз меня пригласил Антон, и с ним танцевать было совсем иначе, чем с Щукиным. Антон аккуратно держал меня за талию, не смещая ладони ни на миллиметр вниз или вверх, но при том от него исходила такая бешеная энергетика, что я едва могла устоять на ногах. Это было… Я не знаю, что. Оно не имело названия, просто ощущалось, передавалось мне, проходило насквозь. Наверное, Оля тоже это чувствовала, она всегда видела в своем парне намного больше, чем другие и говорила, что он совсем не такой, каким хочет казаться. «Растопи лед в теле моем, Душа требует высоты. Камнем на дно или тихий полет, Что для меня выберешь ты?»… — доносилось из динамиков. — Кто это поет? — спросила я Антипова. — «Интонация», конечно, — он посмотрел на меня, как на идиотку, и едва пальцем у виска не покрутил. — Ты что, не слышала эту песню? Ну да, можно было догадаться. Они нынче из каждого утюга… «Ты же видишь, свет мой, Чувствуешь каждою клеткой, Ты же слышишь, как бьет сердце, Когда мы вдвоем…». Возможно, Антипов и сам ничего такого не хотел, даже не осознавал, но то неясное чувство, которое было рождено благодаря вскользь брошенным словам, вдруг многократно усилилось. А от Антона так и веяло напористостью и необузданностью. Я подняла глаза и встретилась с его острым взглядом, от которого по спине поползли мурашки… И тут песня закончилась. А вместе с ней без следа растворилось и странное наваждение. *** Дима уходил последним. Прежде чем попрощаться, он крепко обнял меня и сказал, что теперь-то уж не упустит меня из виду, даже если я буду очень стараться. И с товарища взял обещание, что он будет за мной приглядывать. Я украдкой покосилась на Антона: этот-то будет, даже не сомневаюсь. Для ночлега гостеприимный хозяин выделил мне спальню, и я пошла в ванную, чтобы умыться перед сном. Ванная комната у Антиповых была маленькая и тесная, но здесь каким-то чудом умещалось все необходимое: и стиральная машина, и корзина для белья, и куча мелочей вроде зубных щеток и разнообразных флакончиков, большей частью принадлежавших маме Антона. Это не создавало ощущение беспорядка, напротив, все было настолько гармонично, что вызывало чувство умиления. Интерьер в ванной был выполнен в ярких оранжевых тонах. У Антиповых вообще вся квартира была по-особенному теплой, и хотя мне доводилось бывать здесь только в темное время суток, я почему-то была уверена, что днем она вся пронизана солнечным светом. Наверное, я совершенно истосковалась по домашнему уюту, потому что вдруг совсем расхотелось уезжать, а еще я испытала жгучее желание принять ванну. В отделении имелась общая душевая для персонала. В определенные часы сотрудники могли мыться, выделялось время для женщин и для мужчин. Кабинки там были открытыми, пахло хлоркой, а старая система водоснабжения часто безобразничала, и вместо приятной теплой воды могла пойти ледяная или, наоборот, лился кипяток. Я не любила, когда на меня кто-то смотрел, и мылась по-быстрому, часто в самое позднее время, когда в больнице почти никого не оставалось. Поэтому сейчас я особенно остро почувствовала необходимость принять душ в уединении. У меня с собой было сменное белье, но, к сожалению, не имелось других принадлежностей. Выйдя из ванны, я подошла к Антону, который старательно стелил постель в гостиной, разглаживая каждую складочку на простыне. — Антипов… кхм, — я помялась в нерешительности, не зная, как озвучить ему свою просьбу. — Что? — Могу я… принять душ? — почему-то вдруг стало так стыдно, что я залилась краской до корней волос. Как попрошайка какая-то, честное слово, в том анекдоте: «Дайте воды попить, а то так кушать хочется, что переночевать негде». — Да пожалуйста, — пожал плечами парень, не отрываясь от своего занятия. Я глубоко вздохнула и выпалила скороговоркой: — Спасибо, только у меня полотенца нет и надеть после душа нечего. И чуть сквозь землю не провалилась. — Да не переживай ты так, — увидев мое смущение, спокойно сказал Антон. — Сейчас все будет. Посмотрю что-нибудь у мамы для тебя. Он скрылся в спальне, а минут через пять вернулся с огромным махровым полотенцем, в которое я могла бы завернуться дважды, и серой туникой. — Надеюсь, это подойдет. *** Господи, какой же это был кайф — стоять под горячими, слегка обжигающими струями воды, до скрипа натирать распаренную кожу одолженной у Антипова мочалкой, невозможно долго мыть голову ароматным шампунем… Не нужно было никуда торопиться, беспокоиться, что вот-вот кто-то войдет, просто нежиться в свое удовольствие, чувствовать себя посвежевшей, отдохнувшей и расслабленной. Когда лишаешься простых, привычных вещей, начинаешь ценить их в два раза сильнее. Когда я вышла, Антипов окликнул меня из кухни: — Пахомова, иди чай пить. Чай был вкусный, с кислинкой гибискуса, цедрой апельсина и пряными нотками гвоздики. Я сидела на стуле напротив Антона, стараясь посильнее натянуть на колени коротковатую тунику, и слушая его неторопливый рассказ. — Настоящей свадьбы у них не было, так, расписались по-быстрому, второпях, у нас игра в тот день была, а вечером в кафе посидели… Я сначала злился очень, больше из-за того, что не предупредили и поставили перед фактом. А потом подумал, что мама заслуживает счастья. Макеев, в общем-то, неплохой мужик. — Тяжело одному жить? — Да нет, — почесал макушку Антон. — Я мало времени дома провожу. Учеба, тренировки… Зато никто не напрягает… Ну, знаешь, нравоучениями там всякими. Пришел и делай что хочешь, — он говорил уверенно, но я, как никто, понимала, что мамы ему все-таки не хватает. Не хватает прежней заботы и тепла. — Вообще-то, мама заходит иногда, порой как наготовит всего, я неделю ем… В общем, в эту ночь мы с Антиповым спать так и не легли. Зато очень душевно поговорили. — Пахомова, я тут подумал… — сказал он задумчиво, когда с чайными посиделками было закончено. — Ты неплохо вписываешься в интерьер. Не хочешь пожить у меня? Я удивленно изогнула брови. Уж чего-чего, а подобного предложения я никак не ожидала. — Ну а что такого? — продолжал Антон. — Сколько можно тебе ютиться в этой подсобке? А здесь целая комната. — Спасибо, Антипов, — покачала я головой. — Но мое проживание в больнице тесно связано с работой. А так у меня будет уходить очень много времени на дорогу, и заниматься я не буду успевать. Но, правда, спасибо. — Что ж, если передумаешь, двери для тебя открыты. Пока я ехала на такси обратно в отделение, улыбка не сходила с моего лица. Несмотря ни на что, эта новогодняя ночь была волшебной. Для этого не понадобились сказочные чудеса или дорогие подарки — внимание друзей, искренний смех и самые простые вещи сделали праздник поистине незабываемым. И поверилось вдруг в то, что этот год принесет с собой только хорошее. ______________________________________ The Eagles — Hotel California