Охотник для мага

— Неплохо смотришься, - говорит Рафаэль и мажет взглядом по болезненно-бледной коже мальчишки. Саймон застегивает пуговку на пиджаке, стараясь не замечать, как глупо и мелко дрожат кончики пальцев. В зеркале отражается кто-то чужой - пугающе-идеальный и стильный. Но Рафаэль смотрит на губы, и их хочется облизать так нестерпимо, что почти физически больно. — С-спасибо тебе за костюм, Клэри упадет, когда увидит меня. Ладони скользят по дорогой ткани, чуть прижимая, а Рафаэль просто вздергивает бровь и продолжает смотреть. Так, что кожу жжет там, где скользит его взгляд. Неспешно, лениво, вальяжно. — Мой советник не может явиться на свадьбу Лайтвуда, как отребье. Он смотрит так, словно на Льюисе и вовсе нет одежды. Разглядывает откровенно, даже не пытаясь скрыть, что зрелище доставляет удовольствие. Саймон задыхается. Он дергает воротничок и расстегивает верхнюю пуговицу. В глазах Рафаэля вспыхивают звезды - черные и опасные, как и сам глава клана вампиров. — Я должен пригласить ее на свиданье. Наверное. — Она никогда не посмотрит на тебя так, как смотрит на Джейса Моргенштерна. "Никогда не посмотрит так, как смотришь ты", - вертится на языке, и Саймон тихо шипит, прокусывая его до крови. А потом морщится, потому что ее вкус кажется протухшим и горьким. И жажда шибает по затылку, стискивает горло сильной рукой. Так, что хочется хрипеть и харкать кровавыми сгустками. — Я знаю, но это неважно. Саймон старается не видеть, как кончик розового языка скользит по губам Сантьяго. Он пытается не представлять, что может этот язык, чему он научился за такую долгую жизнь вампира. Саймон не слепой, он признает, что испанец горяч. Возможно, пару раз он думал... представлял... Но никто не сравнится с Клэри Фэирчайлд, зеленые глаза и рыжие волосы которой прекраснее даже рассвета, который Саймон Льюис не увидит уже никогда. Никто не сравнится. Даже Рафаэль Сантьяго с его медовой кожей. Саймон иногда думает - возможно, и на вкус она, как сладкий, немножечко терпкий мед. — Все девушки мира будут твоими. Теперь, когда ты бессмертен и чертовски красив. Рафаэль делает один шаг вперед. Саймон хочет шепнуть: "Боже". Вместо этого с губ срывается странный полу-вдох, так похожий на стон наслаждения. "Я красив?", - думает Саймон, а во рту пересыхает, и он все бы отдал за самый маленький глоток человеческой крови. Потому что диета из свиной и бычьей порядком измотала. — Не только девушки, - шепчет вампир. Холодные пальцы поправляют воротничок, будто случайно задевая кожу. Они обжигают, как солнечный свет, оставляя на шее невидимые пятна, что продолжают гореть даже когда вампир убирает руку. — Солнце село. Ты должен идти, а то опоздаешь на церемонию. Поверь, это зрелище ты не захотел бы пропустить. Ему не нужно дышать, но грудь вздымается по-привычке, и в голове шумит так, будто кровь закипает и взрываются вены. Саймон выглядит удивленным и... разочарованным? Рафаэль усмехается краешком рта. — Мы бессмертны, мы можем позволить себе не спешить. Я буду здесь, когда ты придешь. Шагая через порог, Саймон думает, что Рафаэль будет единственным, кто останется, когда состарятся и умрут все друзья. А Рафаэль не изменится ни на йоту. И будет таким же ослепительно красивым.