Охотник для мага

"Я ненавижу эту музыку, знаешь?" Каждый удар пальцами о клавиши — боль навылет в давно сросшихся костях. Фантомная. Самая острая. Та, которая не проходит. — Почему ты играешь? Не знаю. Правда не знаю. Лишь дерну плечом, не прерывая мелодии. Не надо, Джейс, не мешай. Не сейчас, когда эти звуки льются здесь для тебя. Не из инструмента. Из самого сердца, что давно пропиталось тьмой, как клыки вампира — ядом. Почему ты играешь, если каждый миг, каждый звук — клинком серафима по нервам? Подрезать сухожилия, обездвижить. — Ты правда не помнишь? Не мешай мне, Джейс. Не мешай. Эта мелодия. Ты играл ее снова и снова. Раздробленными, а потом вновь сращенными пальцами. Закусывая губу, пытаясь не всхлипнуть. Ведь нефилимы не плачут, правда, маленький, храбрый Джейс? — Почему ты играешь, Джонатан? На звуке имени рука чуть сорвется, и мелодия задохнется от плача. Ты так давно не звал меня этим именем, Джейс. — Ты всегда ненавидел... Он тоже ломал мои пальцы за каждую заминку, неверный аккорд. Он тоже разбивал их в месиво, чтобы тут же залечить целебной руной. Ты знаешь, Джейс, я ведь почти не могу больше пользоваться ею. Так больно. Больно от памяти. От того, как кричал ты глубоко в моей голове. — Почему ты?.. — Может хватит вопросов? Я хочу доиграть. Ненавижу эту мелодию, знаешь? Всей своей демонической сущностью, ядовитой кровью, что чернее самой бездны. Так ненавижу, но помню... Люблю. — О чем ты? Ты приходил ко мне ночью, когда Валентин засыпал. Забирался в кровать и целовал каждый сломанный, перебитый на десятки, сотни раз палец. Мои ладони помнят тепло твоих слез. А потом ты прижимался так крепко, обнимал и шептал куда-то в плечо, засыпая, что мы придумаем, как его победить... — Ты его ненавидишь? — За то, что лишил тебя, Джейс. Забрал у меня. Я готов простить отцу все, но только не это. Помолчи, Джейс, тише, молчи... Слышишь? Я играю опять для тебя.