***
Сегодня Юнги отпустил всех раньше обычного, что не было для Чонгука поводом для радости. Чон любил свою работу, любил быть постоянно занятым. Прийти домой, принять душ и завалиться спать. Таким образом, у него не оставалось времени думать о чем-то помимо работы. Особенно о том, о чем он ненавидел думать: о своем прошлом, будущем, о себе. Ненавидел. Следователь вошел в свою двухкомнатную квартиру, закрыл дверь на ключ и побрел в свою спальню. В ней кроме одноместной кровати и небольшого шкафа ничего не было, да и не вместилось бы в нее больше. Из предметов уюта были только какая-то картина и хлопчатобумажные жалюзи противно-зеленого оттенка, которые уже были тут еще до его въезда. Ну и кухня чуть больше его спальни, тоже была оснащена лишь самыми базовыми вещами. Чонгук сел на кровать на некоторое время, уставившись в воображаемую точку, и, почувствовав, как ненавистные мысли щупальцами проникают в его голову, он резко поднялся. На ходу снимая с себя одежду, он зашел в душевую комнату, и, окончательно избавившись от тряпок, включил воду, вставая под струи тепла. Закрыв глаза, он снова услышал, будто чужим голосом, шепот. Отвратительно навязчивый, и с каждой минутой он становился все громче. Дальше шепот стал дополняться картинками: снова он. Его лицо. Его красивое лицо. Ким Тэхен. — Твою мать, — Чонгук встряхнул головой, подставляя свои сомкнутые глаза под струю воды, в попытках избавиться от этой хрени. Знал ли он причину, столь яростного сопротивления им появлению напарника? Знал: он любил все делать один. Нет, это всего лишь ширма, за которой скрыт настоящий ответ. И он известен Чонгуку. Он знал его, однако, даже мысленно, признаться самому себе ему не хватало мужества. Ты просто боишься. Боишься подпустить к себе кого-то. Что этот кто-то узнает, или хуже того — станет объектом твоей патологической сущности. Чон зажмурился: он не был готов, ощущение, словно ему всунули слишком большую и горькую таблетку, которую он с трудом проглатывает. Чувствует, как она спускается вниз, больно раздирая стенки его пищевода. На языке все еще ее вкус, настолько ядовито-горький, что из глаз выбивается одинокая слеза, которая тут же исчезает с потоками теплой воды, будто ее и не было.Часть 2
9 марта 2016 г. в 19:47
Через неделю после перевода Тэхена в Сеул сотрудники следственного отдела, наконец-таки, стали терять интерес к новой персоне. Постоянные вопросы о его прежнем месте работы, причине перевода и особенно раздражающие просьбы продемонстрировать Тэгу акцент, порядком поднадоели.
Мин Юнги каждый день заваливал его различными статистиками преступлений, списками пропавших граждан и преступников в розыске, нераскрытыми, то есть замороженными делами и тому подобное. Вчера он удивил новенького, дав ему карту Сеула: «Вот, ознакомься с нашей географией» — бросил он, не обращая внимания на выражение лица Тэ.
Трое из его команды в эту неделю, успешно раскрыв преступление, над которым они работали еще до появления Тэхена, заканчивали с внесением всей информации в протокол и сдачей отчетов. Наблюдая за ними, Тэ был вполне доволен командой, в которую попал.
Юнги, хоть и несговорчивый, с самой первой минуты вызвал чувство уважения — настоящий командир: беспристрастный, проницательный, с головой на плечах. Вышеуказанные качества выгодно подчеркивали его манера речи и голос с хрипотцой.
Хосок выделялся своим жизнерадостным ореолом счастья, немеркнущей улыбкой и дружелюбностью, пока не принимался за работу. Он погружался в нее с головой, и можно подумать, что появляется совсем другой человек, повидавший немало за свою жизнь. Целеустремленный, принципиальный, где-то жесткий и пугающий своей секундной сменой этих двух его сторон.
Ну и Чон Чонгук. За неделю так и не заговорил с Тэхеном первым. На обращения и приветствия того отвечал односложно, либо не отвечал вообще. Тэхен с предвкушением ждал нового дела: ему придется попотеть, ведь работать с этим холодным айсбергом будет нелегко. Но это лишь подогревало интерес к данной персоне.
Чон Чонгук, будто чувствуя на себе взгляд, взглянул на Тэхена и, встретившись с его карими глазами и окинув Тэ равнодушным взглядом, вновь уткнулся в свои бумаги.
— Всем привет, — в дверях стоял Пак Чимин — молодой судебно-медицинский эксперт, прикрепленный к команде Мин Юнги. — Хоби-хен, вот отчет с исследования места преступления и вскрытия тела, — рыжий пересек кабинет и положил тяжелую папку на край стола.
— Спасибо, ты вовремя, у нас тоже все готово. Сейчас должен подъехать прокурор Ким, — проговаривает Хосок, поднимаясь из-за стола.
Словно по велению его слов, дверь в помещение открыли, предварительно постучавшись. Вошел высокий, широкоплечий прокурор в строгом костюме и кожаным портфелем в руках. Тэхен будто наблюдал одну из сцен фильма, где главный герой обязательно внешне неотразимый, и его дело — бороться за справедливость во всем мире.
— О, Сокджин-хен, мы как раз о тебе, — Хосок положил еще две толстые папки сверху на папку, которую ранее принес Чимин.
— И Чимини тут, — улыбнулся Сокджин. — Это уже пятое ваше дело, которое я веду в суде. Пока ни одного не проиграл, хотя все прокуроры женского пола так и рвутся получить дело вашей группы отнюдь не поэтому, — звонко смеясь, он подошел к столу Тэхена.
— Здравствуй, меня зовут Ким Сокджин, — Ким протянул ему руку.
— Ким Тэхен, приятно познакомиться, — Тэ вежливо поклонился, пожимая его руку.
— Теперь эти женщины меня точно загрызут, ведь у вас еще на одного красавчика больше, — Джин рассмеялся еще громче, увидев, как презрительно на это фыркнул Чонгук.
— Хен, что ж ты шумный такой, — пробубнил Юнги, на что рассмеялись уже все остальные.
— Хен, когда суд? — спросил Чимин.
— Через три дня, но адвоката ему еще не назначили, — Сокджин уже просматривал содержимое папок, проверяя наличие всех отчетов и анализов. — А записей с камер видеонаблюдения нет?
— Есть, но они пока не прикреплены к делу, мы их получили только накануне. Они и не понадобились: доказательства неопровержимы, — Чонгук потянулся за столом, от чего захрустело в позвоночнике.
— Скинь мне сегодня, я сам займусь его прикреплением, — попросил Сокджин на выдохе. — Если вдруг защита потребует суд с присяжными, оно будет необходимо. Чем больше зрелища, тем лучше для нас и хуже для этого подонка.
— Эта тварь должна получить сполна. Меня до сих пор трясет от желания оторвать ему голову с руками, — Хосок невольно сдвинул брови в переносице, вспомнив все подробности.
— Я об этом позабочусь, — улыбнулся одним уголком губ Джин, глядя куда-то в пустоту.
Эта была уже не та улыбка, что видели парни минутами ранее.
— Мы в этом не сомневаемся, — произнес Мин, уставившись в ту же пустоту.
Повисла недолгая тишина.
— Жрать охота, — прервал тишину Чимин. — Есть чего-нибудь пожевать? — он поискал глазами что-нибудь съедобное, подошел к столу Чонгука и, не обращая внимания на его возмущенный взгляд, взял со стола бутерброд и направился к выходу. — Ну, я пошел, — помахал рыжий на прощанье чужой едой, тут же ее поглощая. — Хрень господня, умеют же эти черти весь позитив в минуты высосать, — бубнит себе под нос судмедэксперт набитым ртом, выходя из кабинета.
— И это говорит тот, кто каждый день спускается в холодный подвал, кишащий трупами, да еще и копается в них, — промямлил в недоумении Мин, все еще смотря на дверь, из которой только что вышел рыжий монстр.
— И я, пожалуй, пойду, дома ждут мои девочки, — тепло улыбаясь, Сокджин пытался вместить все папки в свой портфель, в итоге взяв две из них в руки и остановился у выхода. — Как закончу в суде, отметим? Тем более у вас новенький — тоже повод. Пока вас не запрягли новым делом надо успеть. До встречи.
Джин вышел из кабинета, не дождавшись ответа.
— Девочки? — Тэхен вопросительно посмотрел на Хоби.
— Да, этот хен не упустит шанса похвастаться красавицей-женой и ангелом-дочкой.
— Ладно, и вы валите. Я зайду к Намджуну и тоже пойду, — Юнги широко зевнул, из-за чего последние слова стали неразборчивы.
— Отлично, спасибо, босс, ты лучший! — Хосок вытянул кулак с большим пальцем вверх, демонстрируя улыбку в тридцать два зуба.
— Драпай уже, — командир махнул на напарника рукой, будто отгонял надоедливую муху.