Blow out the candles \ Погаси свечи Of all my frankensteins \ Всех моих франкенштейнов At least my death wish will come true \ Наконец, мое смертельное желание исполнится You taste like Valentine's and \ На вкус ты подобен возлюбленному, и We cry \ Мы плачем You're like a birthday \ Ты подобен дню рождения*
Гарри скользит по мокрым от дождя камням, сильнее запахивая лёгкую куртку. Волосы его промокли и склеились, огромные дождевые капли мешают видеть, заливая глаза, будто слёзы, скатываясь по щекам. Мальчик не поворачивает голову, чтобы посмотреть на себя в отражение витрины магазина, где лампы заливают светом ряды драгоценных камней. Он знает, как выглядит. Он мокрый и облезлый, словно бездомный котёнок, ему до слёз обидно, что зонт был так бездарно забыт дома именно сегодня. Сегодня, когда он, наконец, станет взрослым, попрощаясь с детством в руках Луи. Гарри моргает, сгоняя с ресниц воду, и внезапно врезается в твёрдое тело. Он ударяется подбородком, прикусывая кончик языка, и рассыпается в испуганных извинениях, но знакомые руки сжимают его плечи и утягивают под навес ближайшего магазина. — Не самое удачное время для прогулки, Гарри. Мальчик завороженно смотрит на улыбающегося Энди снизу вверх, и его запах чувствуется даже сквозь ливень, пахнущий мокрой холодной землёй. — Привет, — невпопад отвечает Гарри, и убирает дрожащими пальцами мокрые кудряшки со лба. — Я просто шёл… по делам. Он запинается на мгновение, выдумывая причину. Сказать правду нет сил, Гарри и себе-то ещё толком не признался в авантюре, что затянула его по самую шею, и вот-вот грозит поглотить с головой. — А ты? Гарри старается поддержать беседу, но секундная стрелка глубоко внутри звонко тикает, отсчитывая время, и он сам не понимает, но рвётся туда, в серую квартиру Томлинсона, несмотря на то, что любовь всей его жизни стоит напротив и доброжелательно улыбается. — А я кольцо покупал, — едва слышно, мечтательно тянет Энди, медленно кивая в сторону ювелирного. Гарри заторможено поворачивает голову и разглядывает сверкающую драгоценностями витрину. Внутри пустота. Он не чувствует себя преданным. Он понимает, что Энди ему ничем не обязан, но чувство несправедливости происходящего кипит внутри, подогреваемое юношеским максимализмом. Гарри в обиде поджимает губы. — Мне пора, — не глядя на парня, хрипло говорит он и выходит из-под навеса под дождь, едва задевая Энди плечом. — Гарри! Эй! Подожди, — доносится ему вслед, но мальчик не оборачивается и не тормозит. Он перебегает дорогу в неположенном месте, стараясь скрыться за непроницаемой стеной дождя от растерянного взгляда синих глаз. Гарри бежит по лужам, не разбирая дороги, и теперь он уже совсем не уверен, что именно катится по его щекам, всё тот же пресловутый дождь или солёные слёзы. Он добирается до дома Луи за несколько минут, стряхивает воду с волос, словно мокрый пёс, вытирает мокрое лицо и уверенно, почти раздражённо стучит. Стучит, пока Луи не открывает ему дверь. Долгую секунду они смотрят друг на друга, а потом Гарри под удивлённо приподнятую бровь в излюбленном жесте Луи проходит в квартиру, заставляя хозяина отступить. Мальчик стаскивает хлюпающие кроссовки, бросает мокрую куртку под ноги Томлинсону и, не говоря ни слова, идёт в ванную. Он включает горячий душ, и пока пар медленно заполняет небольшое пространство комнаты, затуманивая гладкую поверхность зеркала, Гарри буравит взглядом собственное отражение. Он не разбит, не подавлен. Он зол. Гарри кажется несправедливым, что ему приходится проходить через страх и унижения, позволяя Луи командовать собой, а Энди собирается сделать предложение. Он собирается жениться! Гарри сжимает кулаки, и закусывает нижнюю губу до крови. Ему нужно было всего лишь немного времени. Он бы обязательно справился. Он смог бы доказать Энди, что способен быть тем, кто ему нужен. Но Гарри неудачник. И ему, как и во всём другом, просто не повезло. Мальчик продолжает дрожать в мокрой одежде, но раздеваться и вставать под горячие струи не собирается. Наоборот, он выключает воду, а потом до него доходит, что за дверью ждёт Луи. И ему как-то нужно объяснить, что секс отменяется, что уроки больше не нужны. Что Энди женится на Элен. Тихий щелчок разрывает тишину ванной комнаты, отражаясь от влажного кафеля. Гарри вздрагивает, но почти сразу обмирает в успокаивающих ладонях. Луи кладёт их ребёнку на плечи, мягко ведёт вниз, лаская лопатки. Гарри подаётся назад, ему очень нужно, чтобы кто-то обнял его. И Луи будто читает мысли, он закрывает за собой дверь, плотно прижимается грудью к мокрой продрогшей спине, и шепчет в самое ухо: — Что-то произошло, малыш? Его руки обнимают крепко, а горячее дыхание рождает мурашки в корнях волос и они разбегаются волнами по всему замёрзшему телу. Гарри не знает, как ответить. Он выпадает из реальности, наслаждаясь теплом Луи, его заботой. Отказаться от него сейчас, когда Энди вдруг оказался потерян навсегда, выше его сил, и Гарри закидывает голову на плечо Томлинсону, шепча в пустоту перед собой: — Ничего, просто промок под дождём. Луи целует кончики ледяных ушей, медленно стаскивает тяжёлую от дождевой воды футболку через голову Гарри. Он раздевает мальчика неспешно, будто с любовью, а Гарри поддаётся этой очевидной лжи, потому что разбит, разочарован. Никто из них не заботится о мокрых вещах на полу, о том, что домашняя одежда Луи тоже влажная. Томлинсон протягивает руку над плечом мальчика, вновь включая воду, и легко подталкивает дрожащее тело в тугие тёплые струи. Вода согревает, мгновенно наполняя тело горячей истомой. Гарри поворачивается в тесной душевой кабине, с мольбой протягивая руку в сторону Луи. Томлинсон путается в штанинах, торопясь, будто даже секундная потеря контакта между их телами приведёт к губительным последствиям для обоих. Луи обхватывает его пальцы, прижимая к своей груди, и мальчик чувствует биение сердца, он закрывает глаза, отсчитывая удары. — Ты выглядишь потерянным, — шепчет Томлинсон, прижимая крохотное тело к себе за талию. В Гарри нет возбуждения, хотя зелёные, обычно яркие горящие глаза, затуманены. — Скажи мне, в чём дело. Мальчик кладёт раскрытую ладонь на гладкий загорелый локоть и ведёт пальцами выше по коже, до плеча, очерчивает шею, медленно, томно, и тут же без предупреждения сжимает рукой сзади. Луи шипит ему в лицо, но манёвр удался, и Томлинсон больше не задаёт вопросы, он лишь сжимает крепче, опуская руки ниже по влажному телу мальчика. Гарри чувствует, как ком беспокойства медленно рассасывается внутри, уступая горячей пульсации сексуального желания. Мальчик просовывает руку между их телами и касается пальцами возбуждённого члена Луи. Его имя с хрипом вырывается из горла парня, и Гарри нравится действовать на Томлинсона так. Луи постанывает, толкаясь бедрами, но Гарри убирает руку, упираясь ею в грудь, по которой стекают быстрые капли горячей воды, и слышит в ответ протестующий стон. — Лу, иди. Подготовь там всё, а я подготовлю тут себя, — Гарри внутренне кривится от собственных слов, он говорит о себе, будто о вещи. Но Луи убирает влажные пряди с его лба, обхватывая ладонями лицо, и Гарри завороженно смотрит в серые, словно осеннее пасмурное небо, глаза. Мальчик чувствует кожей, как накаляется атмосфера вокруг. Ему кажется, капли вот-вот перестанут падать вниз, оторвутся от их тел и взлетят, закручиваясь тугой спиралью - настолько осязаемо напряжение между ними. Но слетающие с его губ слова разбивают магию момента, растягивая тонкие губы Томлинсона в улыбке. — До смерти надоело твоё покрывало. Луи хохочет, делая шаг назад. Он прислоняется к стеклянной двери спиной и, не отрывая своего гипнотизирующего взгляда от Гарри, произносит: — Ладно, в честь твоего первого раза это будет простынь. Гарри поднимает большой палец вверх в знак одобрения, и надеется, что Луи уйдёт. Ему требуется несколько минут одиночества. Томлинсон касается его щеки кончиками пальцев, открывает рот, но в глазах мелькает сомнение, и Луи оставляет при себе слова, что хотел сказать, а Гарри не настаивает. Он закрывает за Луи дверь, дожидается щелчка и медленно опускается на пол. Один вопрос, на который Гарри должен ответить сейчас. Должен, но не может. Собирается ли он заняться сексом с Луи, всё ещё надеясь получить Энди, или это его собственное желание?✷✷✷
Резким движением, которое превратилось за это наполненное тягостным ожиданием утро в подобие нервного тика, Луи открывает створку огромного окна в своей спальне и беспокойно вглядывается в непроницаемую стену дождя. Он сжимает сигарету в тонких пальцах, набирая полные лёгкие сизого дыма, что хоть немного, но успокаивает шалящие нервы. Ветер задувает дым в комнату, но Луи плевать. Всё, до чего он дотрагивается, горчит привкусом тлеющей сигареты. Гарри заходит в комнату, завёрнутый в самое большое бледно-жёлтое полотенце Луи, и на его разгорячённой коже можно заметить мурашки, вызванные холодным сквозняком от окна. Томлинсон не докуривает, щелчком отправляет сигарету в дождь, захлопывая створку. — Иди сюда, — манит он, и мальчик подходит. Без страха и колебания, с какой-то маниакальной уверенностью в широко распахнутых глазах. Что-то произошло, Луи отчётливо чувствует это в облике ребёнка, но по упрямо сжатым пухлым губам понимает - давить не стоит, Гарри не признается. А Томлинсону оно и не нужно, ему нужно нетронутое тело, отзывчивое на прикосновения и ласки. Гарри обнимает его за талию, прижимаясь щекой к груди, и они замирают на несколько мгновений, которые кажутся вечностью. Руки Луи опускаются на худые, ещё слегка влажные плечи, большой палец обводит тёмную родинку по кругу, а язык облизывает губы в желании поцеловать этот участок кожи. Томлинсон не понимает, что с ним. Он отказывается принимать чувство нежности по отношению к едва знакомому человеку, с которым дальше банального секса заходить не рассчитывал. Но, несмотря на это, он стоит и обнимает дрожащее тело, не спешит заваливать на кровать и жёстко иметь до сорванного криками горла. Гарри действует самостоятельно. Он сжимает Луи чуть сильнее на секунду, а потом резко отпускает, будто боится передумать. Луи смотрит в залитое лёгким румянцем лицо, опущенные в пол глаза, и хочет возобновить объятие. Но мальчик уже развязывает полотенце, растерянно глядя на тёмную простынь странного пепельного цвета. Луи разворачивает его за плечи к себе спиной, ведёт рукой по правой лопатке до ямочки на пояснице. Гарри дрожит, но не напрягается, не каменеет - ему приятна ласка. Ладонь скользит ниже, по бледной ягодице на внутреннюю сторону бедра. Луи сжимает нежную кожу, а второй рукой толкает Гарри в спину. Отвлечённый ласками мальчик неуклюже падает, успевая подставить локти. Но ни звука не вырывается из его плотно сомкнутого рта, а Луи хочет слышать. Он задирает правое колено Гарри как можно выше, и встаёт на колени позади, ни на секунду не прекращая гладить и сжимать. Это нужно не мальчику, это нужно самому Томлинсону. Гарри возбуждён. Луи отчётливо чувствует его бархатистый напряжённый член запястьем, когда просовывает руку между разведённых ног, лаская детский живот. Это током бьёт по всем нервным рецепторам Томлинсона, он чувствует, как дрожит всё тело. В нём нет свойственной ему жадности, нет напора, лишь желание медленно ласкать, вбирая в себя Гарри кусочек за кусочком. — Такой хрупкий, — срывается с его губ в выпирающие на спине позвонки, которые Луи целует медленно, влажно, не оставляя после себя отметин и засосов. Гарри лишь выгибает спину, и стойко молчит. Но когда подбородок Луи царапает его копчик жёсткой щетиной, от мальчика доносится приглушённый стон, а потом скрип ткани зажатой в зубах. — Не сдерживайся, маленький, — Луи игриво лижет длинными широкими полосами верх расселины. — Хочу слышать твой голос. Хочу, чтобы ты кричал от удовольствия так громко, как только можешь. Гарри неразборчиво мычит что-то в простынь, а пальцы Луи уже сжимают обе ягодицы, медленно оттягивая их в разные стороны. Мальчик вздрагивает, подаётся вперёд, будто пытается уползти, но Луи сильный, держит крепко. — Не надо, — на выдохе произносит он, не оборачиваясь. Луи уверен, его щёки горят ярким алым цветом от смущения, и это заставляет Томлинсона улыбаться. Он наклоняется низко, задевая розовую нежную кожу губами и твёрдо произносит: — Ты тут не командуешь, малыш. Я буду делать то, что хочу делать. Он проводит языком вверх, чувствуя лёгкий привкус апельсинового геля для душа, и словно музыка для его ушей - задушенный хрип куда-то в постель. Но Луи знает, Гарри нравится. Просто слишком невинный, чтобы отдаться такому удовольствию целиком. Томлинсон прикусывает кожу на попе, оставляя едва заметные следы собственных зубов, и клянётся сам себе, что заставит мальчика потерять голову от удовольствия сегодня. Луи фиксирует непослушную вёрткую попу в руках, улыбаясь словно маньяк. Он не привык дарить такие ласки, но Гарри он хочет. Он хочет вылизать его до помутнённого сознания, когда мальчик даже всхлипнуть не сможет. Луи хочет свести его с ума удовольствием. Эти мысли отодвигают на задний план собственное возбуждение, заставляя сконцентрироваться на податливом теле в руках. Томлинсон приподнимает его, сильнее раздвигая ягодицы, и под шумные протесты и попытки уползти влажно целует сжатые мышцы. Гарри охает, задыхается, а когда Луи чуть прикусывает это место зубами, подаётся назад. — Быстро ты сдался, — шепчет парень, массируя подушечкой большого пальца влажное от собственной слюны колечко мышцы. А Гарри стонет, низко, хрипло, сжимая простынь пальцами и зубами. Луи меняет палец на указательный и мягко надавливает, погружая в Гарри, отчего мальчика пробивает едва заметной дрожью. — Лу, — между короткими вдохами тянет Гарри. — Ещё? Томлинсон не дожидается ответа, тело мальчика говорит за себя - он горит и трясётся, едва дышит и тихо скулит в матрас. Луи проталкивает палец глубже, обводит вокруг языком, а потом толкает и его внутрь вместе с указательным пальцем. Луи толкается, вылизывает по краям, а Гарри дрожит всё сильнее, извивается. Он тугой, нетронутый, и это сносит крышу. Томлинсон останавливается лишь на секунду, чтобы добавить ещё один палец, и снова обвести колечко по кругу широкой влажной полосой. Луи просовывает вторую руку вниз, сжимая член Гарри пальцами. Он скользкий и мокрый, мальчик течёт в его руках, и Луи вспоминает, наконец, о себе. Он резко ведёт по члену, вгоняя пальцы глубже, и Гарри выгибается, хватая его за влажную чёлку, оттягивая его лицо от своей попы. Луи будто в бреду видит эти малиновые губы, совершенно безумный взгляд, чёрный и глубокий, потерянный в пространстве. Томлинсон поддаётся очарованию обезумевшего от удовольствия Гарри. Он готов смотреть на это лицо часами, но пухлые губы шепчут, а пальцы до боли сжимают волосы в кулаке. — Жёстче, жёстче, жёстче, — словно заведённый повторяет малыш, и Луи понимает, что он на краю, осталось только столкнуть. И парень делает это с удовольствием: грубо сжимает член, трахая двумя пальцами тугую попку. Гарри натурально кричит, выплёскивая из себя сперму на дорогие простыни Томлинсона, прижимая его щёку к своей спине. Гарри требуется не меньше минуты, чтобы вновь начать управлять окаменевшим телом: он отпускает многострадальные волосы Луи, и медленно опускается на живот. Томлинсон осторожно вытаскивает пальцы, вытирая их об уже испорченную простынь и осторожно нависает над замершим малышом. — Ты в порядке? — спрашивает он. Но Гарри молчит, поэтому Луи осторожно переворачивает его, убирая волосы с лица. Глаза ребёнка закрыты, а губы наоборот приоткрыты, и парню хочется поцеловать его, медленно, глубоко, так, чтобы соприкоснуться языками в глубине влажного рта. Нельзя. — Совсем нет, — произносит Гарри. Томлинсон отвлекается от разглядывания его губ, и переводит взгляд выше. Мальчик медленно открывает глаза: взгляд мутный, расфокусированный. — Это было ошеломительно. Мне нужно несколько минут. Луи кивает и ложится рядом, не обращая внимания на влажные и сбитые простыни, на собственное желание, на слабое чувство внутри, шепчущее о том, что всё катится в бездну слишком быстро, чтобы можно было повернуть назад или просто остановиться. Слишком поздно. — Луи, — зовёт мальчик. Томлинсон мычит что-то неразборчивое в ответ, не открывая глаз. Тогда Гарри находит его руку своей и сжимает пальцы. — Мы не закончили. Луи улыбается, приподнимается на локте и смотрит долгим взглядом на разрушенного уставшего ребёнка. — Ты будешь слишком чувствительным. Давай отложим? Луи собирается подняться, но тонкие пальцы оборачиваются вокруг его запястья, останавливая. — Нет! — твёрдо произносит мальчик. — Сейчас. Он самостоятельно развязывает Луи руки, стирая последние границы и моральные барьеры. Он просит Томлинсона сделать это с собой, трахнуть его девственную задницу. Прямо сейчас. Луи поднимается резко, одним рывком, отчего пальцы Гарри разжимаются на его запястье. Он нависает над притихшим ребёнком, коленом раздвигая дрожащие ноги. — Тогда приготовься стонать. В тебе ещё есть силы? Луи понял ещё в прошлый раз, что разговоры в постели нравятся малышу, и он комментирует свои действия, задаёт вопросы, озвучивает их общие желания. Он возбуждает Гарри, почти не дотрагиваясь до его тела, лишь звуками собственного голоса. — Хочешь мой член внутри? Ведь ты даже не смог полностью взять его в рот. Он большой. Твёрдый, — Луи наклоняется ниже, шепча в самое ухо, дотрагиваясь до него губами. — Твоя маленькая задница справится? Гарри не отвечает, он поворачивает голову в сторону и оставляет поцелуй на щеке Луи. Их тела совсем близко, и Томлинсону стоит огромных усилий сдерживать себя от животной страсти, что клубится внутри багровыми облаками. Луи больше не хочет быть нежным. Его возбуждение пульсирует болью, а Гарри такой доступный, распростёртый под ним, растянутый. Луи стонет от последней мысли, вытягивает руку и на ощупь пытается найти ту самую баночку в ящике рядом с кроватью. Гарри обхватывает его торс ногами, упираясь пятками в поясницу - он требует близости, нуждается в нежных касаниях. Луи не отказывает. Наклоняется и целует грудь, сжимая губами твёрдые соски. Гарри хрипит под ним, извивается, его член снова стоит, влажный, поблёскивающий каплями смазки и спермы. — Трахну тебя так хорошо, что ты навсегда запомнишь, кто был у тебя первым. Луи щедро размазывает лубрикант по собственному члену, не глядя, не в состоянии отвести шального взгляда от опухших губ мальчика. Тот облизывается, закусывает поочерёдно то верхнюю, то нижнюю, сглатывает и шепчет, тихо, едва слышно: — Не забуду, тебя не забуду. Томлинсон отмахивается от детского откровения, полагая, что оно вызвано лишь моментом. Он придерживает бедра Гарри ладонями, прижимаясь головкой к сжатым мышцам. Мальчик выдыхает, обхватывает его вспотевшую шею руками и кивает. Луи входит мучительно медленно, несмотря на обилие смазки. Гарри узкий, горячий. Болезненно-приятный. Сводящий с ума. Томлинсон замирает, выпускает воздух с шипением сквозь сжатые зубы, и только тогда решается заглянуть Гарри в лицо. Оно бледное. Его черты изломаны болью, глаза широко распахнуты, влажные, глядящие в никуда. Луи понимает, ему больно. Томлинсон и сам чувствует боль внутри этого девственного тела, поэтому он склоняется ниже, стараясь не тревожить ту часть тела, что соприкасается с Гарри. Луи не хочет делать больнее. — Малыш? — его губы в дюймах от губ Гарри. Парень чувствует, что это нужный момент. Луи хочет поцеловать Гарри. Но мальчик вздрагивает, чувствуя чужое, горчащее сигаретами и пороком дыхание на губах. Он вжимается в матрас головой, стараясь отстраниться и твёрдо произносит, глядя в глаза Луи своими выворачивающими сказочными глазами цвета авгитового минерала: — Двигайся. Луи отрицательно трясёт головой в разные стороны, но Гарри сжимает руку в кулак, и, едва сдерживая слёзы, бьёт Томлинсона в грудь. — Давай, Лу. Трахай, как привык, — Гарри дёргает бёдрами, смещая своё тело по отношению к Луи, вызывая сноп искр перед глазами от накативших ощущений. — Двигайся, чёрт возьми! Гарри впивается короткими ногтями в шею, другой рукой тянет за волосы, причиняя боль. Но Луи знает - это ничто по сравнению с тем, что испытывает мальчик под ним. Томлинсон ждёт, невероятно долго ждёт, ощущая собственное напряжение каждой клеточкой тела. Все его мысли концентрируются на сдерживании инстинктивного движения бёдрами, что принесло бы ему такое восхитительное удовольствие. — Пожалуйста, — хрипло молит ребёнок. Последнее разумное, что делает Луи - это мысленно благодарит Гарри за эту просьбу, а потом его сознание застилает пеленой страсти, и тело выходит из-под контроля. Он подаётся бёдрами назад, и толкается внутрь, ловя задушенный хрип губами. Мальчик выгибается, отталкивает, вымученно стонет, но Луи уже не сможет остановиться, даже если захочет. Он не хочет. Жар внутри Гарри сводит с ума, лишая остатков воли. Луи жмётся ближе, раздвигает ноги мальчика шире, чтобы коснуться груди, покрытой тёмными родинками и холодным липким потом. Его движения становятся быстрее, хаотичнее. Он упирается одной рукой в матрас за плечом Гарри, второй бездумно водя по дрожащему, скованному телу. Его пальцы касаются соска, и Луи инстинктивно сжимает его, немного потирая. Гарри открывает рот, из которого не доносится ни звука, но его спина едва заметно выгибается. Луи слетает с катушек. Он подхватывает хрупкое тело, буквально насаживая на себя, закидывая обе руки Гарри себе на плечи. Мальчик хватается, будто тонущий, и это подстёгивает Томлинсона. Он рычит в шею, постоянно меняя угол проникновения, ища то самое ощущение для малыша в его руках. И находит. Гарри задыхается, но жмётся ближе. Его возбуждённый член зажат между их телами, и Луи чувствует, как влажно он скользит по его прессу с каждым толчком. Это приятно. Так чертовски хорошо, что Томлинсон едва сдерживается - ему хочется впиться зубами в бледное плечо Гарри и кончить глубоко и ярко, громко, до звёзд перед глазами. А мальчик лишь подстёгивает, извивается в его руках, подставляясь под толчки. — Я почти, — шепчет он куда-то в скулу Луи. И парень чувствует, как дрожит маленькое тело. Он сжимает крепче, двигается резче, но чего-то не хватает им обоим, и Томлинсон прижимает малыша к стене, удерживая его лишь на своих бёдрах. Он опускает руку и дрочит Гарри так же быстро, как двигает членом внутри него, а сам завороженно смотрит в лицо. Зелёные глаза зажмурены, и совсем не понятно, больно мальчику или хорошо, он кривится и скулит. Луи опускает взгляд туда, где его член исчезает внутри Гарри и это настолько хорошо, что он кончает, прижимаясь лбом ко лбу Гарри. Луи хрипло дышит, двигаясь ещё, но медленнее, и почти не замечает, как мальчик кончает ему в руку. Несколько секунд он приводит дыхание в порядок, мягко выходит из Гарри и отстраняется, но мальчик, обессиленный и разрушенный, падает ему в руки. И Луи забывает обо всём на этот вечер, позволяя малышу остаться в его кровати. Он заворачивает их в одеяло, прижимаясь горячим животом к холодной спине, и крепко прижимает Гарри к себе. Луи чувствует пустоту внутри, а внутренний голос настырно лезет в сознание с вопросом: А что чувствует Гарри?