How the fuck are we supposed to know \ Каким образом мы должны узнать When I'm a monster, with the way \ Когда я стану монстром, если You refuse to die \ Ты отказываешься умирать? How the fuck are we supposed to know \ Как мы узнаем If we're in love \ Любовь это Or if we're in pain \ Или агония?
* Тёмный экран домашнего кинотеатра в доме Энди притягивает взгляд. Как чёрная дыра на невообразимых для человеческого разума просторах космоса засасывает в себя материю, сплющивая её, сжимая, так и мысли Гарри летят во тьму и разбиваются о гладкую поверхность, закручиваясь волнением вокруг. Одно из мягких кресел в последнем третьем ряду принимает его замёрзшее тело с гостеприимством, но мальчик бы предпочёл голые доски или холодный бетон, лишь бы оказаться дальше от этого дома. Тут пахнет Луи. В каждом уголке: за плотными занавесками на мокром от дождя стекле, в каждом лепестке свежих роз, в комнате Гарри от деревянного письменного стола. Томлинсон пропитал весь дом, вытеснив запах владельца. Гарри приподнимает ворот футболки, принюхивается, и в отчаянии закрывает глаза - Томлинсон пропитал и его с ног до головы. Темнота поглощает горестный выдох. Где-то в недрах дома возится мама, расстроенно поджимая губы, натирает полиролью кофейный столик или заправляет постель, на которой всё равно никто не спит. Они в серьёзной ссоре, после того, как Гарри ушёл с Луи, не сказав ни слова. Пропал на несколько часов, испарился в дождливом воздухе. А когда вернулся, даже не удостоил маму ответом, лишь хлопнул дверью в свою комнату перед её носом. Она бы простила, стоило ему извиниться, обнять её покрепче, но Гарри поступил с мамой жестоко. Так, как не поступал прежде. Он сбежал второй раз, последовав за сухим сообщением Луи. Постоянное напряжение в отношениях с мамой, неразбериха собственных чувств и пристальное внимание Энди, от которого месяцы назад Гарри пришёл бы в дикий восторг, а сейчас прятался в темноте комнаты для просмотра кино - всё это приводило в растерянность, высасывало спокойствие и мягкость. Мальчик стал раздражительным, нетерпимым. Колкости постоянно крутятся на языке, готовые сорваться в любой момент, поразив свою цель желчным ядом. Несправедливость мира озлобила малыша, и он из последних сил сдерживается, стараясь уберечь остатки своих привязанностей от разрушения. Нежность, подаренная Луи, разъела ржавчиной сердечные ткани. Гарри постоянно возвращается мыслями к тому вечеру, прокручивая в голове восторженные взгляды, ласковые прикосновения. Кожа горит, и если закрыть глаза, можно снова почувствовать сладкую дрожь по всему телу. То ощущение счастья, когда ладонь Томлинсона скользила вверх по спине, сводя с ума влюблённого ребёнка. Чувство полёта всегда сменяется болью удара. Гарри разбивается о реальность, стоит только открыть глаза. Воспоминания растворяются в дожде, а одиночество напоминает, что Луи не принадлежит Гарри. Луи протрезвел и забыл. Но у Вселенной ещё остались испытания для мальчика. Свет вспыхивает внезапно, ослепляя на долгие, полные беспокойства секунды. Яркий, режущий, он бьёт по глазам, выжигая спасительную прохладу тьмы. Громко смеясь, Энди влетает в комнату от дружеского тычка Луи. Они устраивают драку, осыпая друг друга лёгкими ударами, бьющими лишь по самолюбию, да и то вряд ли. Сидя на обломках своей раскрошенной личности, уничтоженной собственными руками, отчаянно моргая, затаив дыхание Гарри наблюдает за их шутливой потасовкой. Луи ловко уходит из-под выпадов Энди, подставляя жилистые, покрытые чернилами запястья, нанося в ответ жалящие удары. Он так чертовски хорош в этой искусственной драке, что Гарри совсем не обращает внимания на других людей, увлечённо разглядывая любимого всей душой человека. Элен замечает его первой. Она кивает с улыбкой и пытается привлечь внимание разбаловавшихся парней. Не стоило этого делать. Искренний смех Луи затихает, а тёплые летние глаза за секунду покрываются хрустящей коркой льда. Гарри трёт горло неловким жестом, когда Томлинсон бросает на него безразличный взгляд, и небрежно приподнимает руку, под которую тут же проскальзывает миниатюрная блондинка, жарко прижимаясь к нему бедром. Васильковые глаза Энди настороженные, веселье исчезает из них в миг, когда он перехватывает затравленный взгляд мальчика. — Привет, малец. Голос возвращает Гарри в реальность. — Привет, — несмело отвечает мальчик. — С мамой поругался? Энди садится рядом, взлохмачивая и без того растрёпанные кудри. И пока другие занимают места в первых рядах, Гарри увлечённо разглядывает каждую мелкую деталь в облике Энди. Всё, что угодно, лишь бы не смотреть на Луи. — Слышал, как она кричала? — спрашивает мальчик, и парень кивает в ответ. — Да, у нас не всё ладно сейчас. Гарри потирает шею сзади и краем уха улавливает мурлыкающий шёпот, которым блондинка обращается к Луи. Не смотреть оказывается выше его сил. Шея поворачивается против воли, а глаза увлажняются и болят от желания выплакать всю съедающую его гамму чувств. Девушка преданно заглядывает в серые глаза Томлинсона, яркие губы шевелятся, но Гарри не волнует, что именно она говорит. Он рассыпается разбитым стеклом, со звоном ударяясь об пол, потому что Луи улыбается. С нежностью, так как несколько дней назад смотрел Гарри в лицо. Разница лишь в том, что сейчас он не под кайфом. А потом мальчик вспоминает её. Именно эта блондинка целовала его в губы там, у бара, в первую встречу. Когда Луи сказал “нет”. Энди что-то говорит, пытается отвлечь от горестных мыслей, рассказывает о том, как сам ругался с отцом, сбегая из дома, но Гарри не слушает. Огромным молотом его собственное сердце выстукивает в висках симфонию боли. Голова разрывается от сдерживаемого крика. Гарри ненавидит момент, когда эта самоубийственная идея возникла в его голове. Он хочет повернуть время вспять и избежать близкого знакомства с Томлинсоном. Чувства к Луи душат его. — Давай посмотрим кино! — восклицает Энди, вставая с места. Гарри хочет отказаться, хочет сбежать. Но никто не принимает его возражения, а потом Энди отрезает пути к отступлению, спрашивая: — Разве ты не прятался тут в темноте от мамы? Оставайся. Мы посмотрим фильм, отвлечёмся. И даже если она будет тебя искать, она не заглянет сюда, — тёплая рука гладит мальчика по волосам, и он совсем не знает что ответить. — Дай себе передышку. Лёгкий кивок убеждает Энди, и тот, улыбнувшись, отправляется ставить кино. Гарри вжимается в кресло, стараясь не смотреть на Луи прижимающего девушку к своей груди. Но взгляд возвращается вновь и вновь, против воли впитывая разрушающую картинку в память. Гарри задыхается, и не имеет ни одной возможности объяснить присутствующим, что прятался он вовсе не от материнского гнева, а от горького запаха сигарет и разочарования. От убивающего запаха Луи. Остаётся лишь терпеть. Яркий, сменяющий цвета, свет с экрана преображает лицо Луи. В красных отсветах взрывов он выглядит дьяволом, которому Гарри продал свою душу взамен на мечту, и в лучших традициях адских сделок, получил вовсе не то, что желал. А в голубом свете плещущегося в телевизоре океана Томлинсон похож на ангела. Острые скулы выделяются сильнее, а лёгкая небритость придаёт лицу строгий неприступный вид. Непогрешимый. Но Гарри помнит каждый его развратный стон, помнит все кривые полуулыбки. Гарри уверен, что никогда не сможет забыть свою первую сокрушающую любовь. Рэйчел наигранно зевает и что-то говорит. За громким звуком кинофильма мальчик её не слышит, но это и не нужно. Луи улыбается, разрешая, и девушка забирается ему на колени. Стройные ноги, обтянутые светлыми джинсами, прижимаются так плотно к сильным бёдрам Луи, что Гарри чувствует это трение своим телом, чувствует его дыхание на своём лице. Тело бьёт крупной дрожью. Гарри знает, как это - быть на её месте. Вот только он на своём. Наваждение растворяется в потоке громких звуков с телеэкрана. Мальчик моргает, кидает взгляд на Энди. Щека Элен покоится на его плече, он целует её в макушку, выводя невидимые узоры на тыльной стороне ладони. Гарри не чувствует почти ничего. Может быть каплю умиления - ему приятно смотреть на них. Но нежности не место в жизни Гарри. Луи разрушает зачатки светлого чувства и радости за других, целуя мягкие губы девушки на своих коленях. Гарри отчётливо видит, как скользит его настойчивый язык между её губ, она открывает рот чуть шире, позволяет властвовать над собой. Где-то под рёбрами вновь открывается незаживающая рана и кровь, горячая и густая, просачивается через поры кожи. Гарри захлёбывается болью. В бреду, стараясь не шуметь, мальчик поднимается на ноги. Краем сознания он отмечает что в коем-то веке ему повезло - последний ряд, и он может сбежать незаметно. Но жизнь с издевательством смеётся над Гарри, громко в голос. Рука сжимает ручку двери, и вот она передышка от боли, такой желанный глоток воздуха, не пропитанного злым сигаретным дыханием Луи, но Элен вдруг поднимает голову, протягивает руку и бьёт раскрытой ладонью блондинку по плечу. — Среди нас дети, постесняйся, Рэйч. Энди отвлекается от фильма, поворачиваясь в сторону друзей, Элен уже ищет Гарри глазами в полутьме комнаты, но всё внимание мальчика приковано к Луи. Томлинсон откидывает голову назад, поворачивается и смотрит прямо в глаза, с вызовом, с издёвкой. Гарри даже в темноте видит этот жестокий блеск. — Где ты нашла ребёнка? — сипло говорит он, заставляя Гарри вздрогнуть, сжаться всем телом в тугую пружину в ожидании правды, что вот-вот готова соскользнуть с губ Томлинсона. Странное поведение Луи не поддаётся объяснению, да и времени на анализ нет. Энди ставит кино на паузу, поднимается из мягкого кресла - Гарри будто в замедленной съёмке видит как руки Элен соскальзывают с его тела - и поворачивается к Томлинсону лицом. Свет вспыхивает внезапно, заливает помещение, будто хочет подсветить все грязные тайны, вытащить их наружу, разрушить. Но некоторые вещи не должны быть произнесены никогда. Луи это не волнует, поэтому когда Энди произносит “Объяснись” напряжённым голосом, он улыбаясь и, глядя другу прямо в глаза, произносит, едко выделяя последнее в предложении слово: — Я трахаю этого “ребёнка”. Бум. Пространство разрывается, дробится, идёт рябью. Голова Гарри кружится, а мысли в панике мечутся в голове, словно испуганные птицы, бьются в черепную коробку. Руки сжимают ручку и он так сильно хочет уйти, но васильковые глаза прожигают дыру: — Не вздумай сбежать, — зло чеканит Энди. Сердце заходится в бешеном стуке, и ком подкатывает к горлу. Перед глазами пролетают реалистичные и легко вообразимые сценарии развития событий. Каждый из них является концом света для Гарри. — Объяснись, Томлинсон, — повышает голос Энди. Синие глаза ярко сверкают, а губы складываются в жёсткую линию. Гарри с ужасом понимает, что история, которую он начал, касается не только его. Она не оставит прежним никого из них. Страх за Энди и Элен перекрывает боль от потери собственной самостоятельности, на секунду Гарри чувствует жгучую ненависть к объекту своего обожания. Эта ненависть толкает вперёд, даёт возможность огрызнуться. — Зачем? — тихо произносит он, отпускает настрадавшуюся дверную ручку, делает неловкий шаг в сторону Луи и произносит то же слово, но уж гораздо громче. Злее. — Зачем? Луи пожимает плечами, осторожно подталкивая Рэйчел со своих колен. Девушка поднимается, переводя удивлённый взгляд с ребёнка на Томлинсона и обратно. Энди взглядом указывает Элен на дверь, и она, подхватив под руку подругу, без лишних вопросов покидает комнату. — Помогаю тебе. Ты всё никак не можешь набраться смелости, поэтому я решил просто рассказать другу, чему ты научился. Он не сможет устоять, когда узнает, как хорошо ты умеешь принимать и на какой самый грязный секс согласен, — Луи улыбается лишь губами, а глаза полны льда. — Как я уже говорил тебе, ты отличная шлюха. Слово бьёт по лицу, и Гарри даже слышит звук удара, и жжение на щеке. Кожа горит от стыда, а чёрная дыра в груди достигает своего максимального размера. Сосущая пустота затягивает сознание во тьму, и больше всего на свете мальчик хочет отключиться, потому что всё, что происходит сейчас - слишком много для него. Нужна передышка. Но никто не собирается её предоставлять. Энди хватает Гарри за руку, чуть ниже локтя, и слегка сжимает. Он понимает что должен ответить, Энди ждёт, когда он опровергнет слова Томлинсона, он верит в то, что Гарри не такой. Но он не способен посмотреть в глаза другу, в глаза парню, которого боготворил с раннего возраста, на которого ровнялся. Которого так сильно подвёл. Мальчик боится разочарованного взгляда синих глаз. Но и солгать он не может. — Нет, он не врёт, — хрипло говорит Гарри, разглядывая носки своих кроссовок. — Что между вами происходит? — задаёт Энди очередной вопрос, и в его голосе столько усталости, что хватило бы на весь мир. Гарри тоже её чувствует. Кости ноют, а глаза закрываются сами собой, и всё, чего хочется - это лечь и уснуть. Забыть обо всём. — Между нами? — насмешливо тянет Луи. — Нет, мой друг. Между вами. Гарри попросил научить его трахаться, чтобы он мог залезть в твою постель. Энди отдёргивает руку так, будто Гарри превратился в ядовитую змею. Мальчик оступается от силы рывка, поднимает взгляд вверх, и смотрит в лицо друга. Лучше бы он этого не делал! Жалость сменяется гневом, перерастая в презрение. Энди открывает рот, и Гарри уже знает, что услышит. — Это правда? — Да, — он закрывает ладонями лицо, отчего голос звучит глухо. — Так всё начиналось. Он не уверен, что кто-то услышал окончание его фразы, скорее всего им это и не нужно было. Хватило его емкого и разрушающего “да”. — Значит так, — начинает Энди. Голос подводит его и он откашливается, прежде чем продолжить. — Гарри. Я думаю, что виноват в случившимся не меньше вас. Возможно, я дал тебе надежду, дал шанс трактовать моё к тебе отношение подобным образом. Это было ошибкой. Оцепенение рождается в кончиках ногтей Гарри. Оно медленно ползёт вверх по рукам, сковывая тело, и когда Энди в своей обличающей речи доходит до самого страшного, самого болезненного - Гарри уже всё равно. Он готов выдержать эти грубые слова, не сломавшись при всех. — Поэтому сейчас я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно, — Энди касается его подбородка пальцами, вздёргивая голову вверх, заставляя смотреть в глаза, полные гнева и разочарования. — Я относился к тебе с симпатией и доверием, но ты его предал. С сегодняшнего дня я не хочу видеть тебя здесь. Я поставлю в известность твою мать, впредь она должна приходить на работу без тебя. В Гарри даже нет слёз. Он кивает, как только пальцы отпускают его лицо, а потом переводит взгляд на Томлинсона. Тот лишь разводит руками. — Мне жаль, малыш. Не выгорело. Но зато ты, наконец, знаешь правду, и не будешь мучить себя ложными надеждами. Снисходительный спокойный тон Луи забивает последний гвоздь в крышку гроба. Гарри выдыхает застоявшийся в лёгких воздух, не отводя пристального взгляда от человека, в которого влюблён страшной, разрушающей, самой искренней первой любовью. Странный гул в голове сменяется распирающим изнутри вакуумом. Гарри отворачивается, пошатываясь, словно пьяный, доходит до двери. Ещё несколько усилий, и он оказывается в холле, а громкий щелчок за спиной отрезает разочарованное дыхание друга и напряжённое молчание Луи, запирая их в комнате, куда мальчик никогда не сможет вернуться. Для Гарри наступает долгая громкая тишина.✷✷✷
Напряжённая тишина душит. Луи чувствует её тяжесть на плечах, а холодные пальцы крепкой удавкой затягиваются на шее. Он должен что-то сказать. Разрушить застоявшееся молчание между ним и лучшим другом, но напряжённая поза Энди, ссутуленные плечи, сжимающиеся кулаки - всё говорит о том, что Луи лучше не открывать рот. Если он, конечно, не хочет схлопотать по роже. В этот раз уже всерьёз. Луи не хочет. Не хочет, но и не может смолчать. После оглушительного признания, сброшенного в центр комнаты подобно атомной бомбе, явившего свою ужасающую, опустошительную мощь, Луи выжат до суха. Внутри гулкая пустота, съедающая заживо. — Ты чем думал, Томлинсон? — кричит приятель. Кулак врезается в плечо, принося с собой боль, тупую, пульсирующую. Луи отступает назад, слегка сутулясь. — Чем ты думал, затаскивая в койку ребёнка? — А всё тем же местом! — Луи потирает место удара и болезненно морщится. — С каких пор потрахаться для нас стало большим делом? Ты где-то на стороне морали набрался? — Он ребёнок, Томмо. Энди сокрушённо зажмуривается. Он всё ещё не верит в произошедшее. Всё кажется затянувшейся шуткой. Луи вот-вот засмеётся, Гарри выскочит из-за двери, попросит прощения за глупый не продуманный розыгрыш, и жизнь вернётся в свою колею. Но Луи не смеётся. У губ появляется жёсткая складка, придающая лицу злые, гротескные черты. — Видел бы ты, как этот ребёнок занимается сексом. Энди бьёт сильно. Со злостью. Вкладывает в удар все запутанные эмоции, что пузырятся внутри, разрывая грудную клетку. Боль, пронзающая скулу, тонет в сожалении. Мысль о том, что Гарри ещё может получить то, чего так сильно хочет, ослабляет. Луи падает навзничь в одно из кресел, и хочет издевательски засмеяться не над ситуацией - над собой. Он почувствовал странную лёгкость внутри, когда Энди разозлился. Когда он не ответил малышу “да”. Сейчас она испарилась в накалённом воздухе комнаты. Луи больше не уверен, что Энди не хочет мальчика. Но может оно к лучшему? Первая волна собственнической ярости пройдёт, и на смену придёт такое нужное спокойствие. Мысли о мальчике покроются налётом пыли и ненужности. Со временем. В конце концов, он перестанет волновать Томлинсона. Луи только на это и рассчитывает. — Вау, — произносит Луи, а Энди лишь закатывает глаза. — Ты ударил меня. — Скажи спасибо, что не убил, — зло выплёвывает друг. — Ты хоть знаешь, сколько ему лет? — Да какая разница? — не выдерживает он. — Пофиг вообще. Ты один всё носишься с ним, будто он невинный малыш. Ты глаза-то раскрой пошире. Он пожирает тебя взглядом при встречах, ловит каждое произнесённое тобой слово, и постоянно пытается дотронуться! Он влюблён по уши, и будь ты чуть умнее, ты бы заметил это давно! Луи слетает с катушек. Голос повышается с каждым произнесённым словом, и уже нет сил сидеть. Он вскакивает на ноги, а адреналин подогревает кровь, когда Луи хватает друга за плечи, впиваясь пальцами в кожу сквозь тонкую ткань рубашки. Багровая пелена застилает глаза, гнев возвращается с новой силой. Своим шокирующим заявлением Луи пытался вытащить из себя комок ненависти, застрявший в груди. Ничего не вышло. Что-то странное происходит с ним последние недели. Он злится на Гарри, отчаянно сопротивляясь своим мыслям о мальчике, которые атакуют сознание с завидной настойчивостью. И он бесится, теряя контроль над ситуацией, над собственной жизнью. Грязные капли этого неблагородного чувства попадают на друга, который оказывается слишком слеп, чтобы заметить влюблённость такой силы. Но где-то глубоко в подкорке изъеденного эгоизмом сознания Луи знает: всё случившееся — лишь его вина. Он согласился на дурацкое предложение в погоне за удовольствием без обязательств, а получил навязчивые мысли и море беспочвенной злости, в которой он готов утопить всех троих, лишь бы не тонуть одному. Он просто не в состоянии контролировать весь тот спектр эмоций, что овладевает его телом в присутствии мальчишки. — Я как последний идиот повёлся на его невинный зад, и теперь втянут в эти ваши, — Луи отталкивает друга и делает в воздухе жест рукой, выдающий его нервозности, — эти ваши брачные танцы. Энди вскидывает голову, удивлённо вглядывается в злое лицо друга, не решаясь произнести то, что так настойчиво крутится в голове. Но мысль никуда не уходит, укореняется, и вязкой тягучей каплей сползает с языка. — Да ты ревнуешь, брат. С животным рыком Луи сметает разбросанные по столу диски. Жажда крушить селится в его руках, которые теперь тоже не подчиняются воле хозяина, вслед за разрозненными мыслями, пропитанными присутствием мальчишки. — Ты, кажется, не слушал. Это не касается меня никаким образом! — срывает голос Томлинсон. — Поэтому ты бесишься? Потому что тебе похуй? — не остаётся в долгу друг. Они кричат на весь дом, и Луи знает, их услышат все, но это не волнует его. Он уверен, Гарри больше нет в здании. — Всё это зашло слишком далеко, — внезапно тихо отвечает Луи. Он опускается на пол, спиной упираясь в кресло, и закидывает голову назад. Сердце в груди колотится как сумасшедшее, и нет никакого средства успокоить его. Луи заперт в собственном теле, наполненном противоречивыми, слишком сильными для его приземлённой натуры эмоциями. — Блять, это какой-то дурной сон. Этот мальчишка со своим дурацким предложением. Тяжёлый вздох рядом, и надёжное плечо приятеля упирается в тело Луи. Энди садится рядом, сгибает колени и упирается в них локтями, ероша собственные волосы: — Надо быть полнейшим кретином, Томмо, чтобы согласиться. — Да я вроде не был никогда особенно умён. Именно ты всегда сохранял рассудок, когда нас несло, — улыбается Луи. Время течёт всё медленнее, останавливается, а потом поворачивает вспять. Энди кладёт руку на колено друга и крепко сжимает. Нити привязанности натягиваются, связывая воедино двух полных противоречий людей, сминая условности и морали, сшивая души. Дружба побеждает кипящую внутри ярость, огнём выжигая ненависть в сердцах. — Что будешь делать со своими чувствами? Усмешка выходит жалкой, и Луи прячет лицо в ладонях. Он не собирается биться в эту стену головой, в попытке получить толику внимания от Гарри. Он не станет слабым. — Забуду, как страшный сон. Энди достаёт из низко посаженых джинсов пачку сигарет, но не предлагает Луи - достаёт лишь одну, затягивается от всей души, и только после этого протягивает другу. Луи с благодарностью забирает сигарету из уверенных пальцев Энди. Руки самого немного дрожат. — Он не нужен мне. Я привязан к Гарри, как к младшему братишке, — странная вина скользит в голосе Энди, и он пытается выжечь её горячим дымом сигареты. — Если от этого станет хоть немного легче. — Не легче. Луи поднимается на ноги. Не смотрит на друга вновь, эмоции берут верх опять. Хочется врезать как следует по идеальному лицу приятеля, а потом придушить Гарри, чтобы хрипел и задыхался. Луи сжимает голову ладонями, ненавидя всех и вся. Ненавидя себя. — Заварили вы кашу, — вздыхает Энди, тоже поднимаясь. — Блин, и я ещё идиот. Знал я о его влюблённости. Он мне сам сказал ещё весной, а я проигнорировал, думал, минутный порыв. Лишь сжатые зубы и напряжённая линия челюсти выдают внутри сдерживаемое бешенство. Луи не хочет слышать больше ни слова о чёртовой влюблённости Гарри в своего лучшего друга. Но Энди и не собирается говорить об этом. Он ведёт совсем к другому. — Думал, когда он узнал о свадьбе, то уж точно понял - шансов нет. Несколько слов разрушают мысли окончательно. Колени подгибаются, но Луи стоит на ногах, лишь рукой облокачиваясь на друга. Он так чертовски устал от этого длинного разговора. — Какая свадьба? — хрипит чужой голос со стороны, и Луи руку даст на отсечение, это произнёс не он. Но в комнате больше никого нет, и Энди смотрит на него пристально, разгадывая спрятанные за прикрытыми веками эмоции. — Я женюсь на Элен. Думал пригласить тебя выпить по бутылочке пива, предложить быть моим шафером. Но не успел, — Энди разводит руками, а потом приободрившись какой-то своей мысли, продолжает. — Так что сейчас спрошу. Согласен? Будешь моим шафером? В полной прострации, Луи кивает. Ему даже удаётся выдавить неловкую улыбку и приобнять приятеля. Уставший мозг пока не осознаёт в полной мере грандиозность данной новости, лишь пытается связать всё это с разговором о Гарри. — Он знает? — отстраняется Луи и видит лёгкий кивок. — Мы столкнулись с Гарри у ювелирного. Я был на эмоциях и мне хотелось поговорить хоть с кем-то. Так что я выложил ему всё как есть. Мысль, смутная, не сформированная, в большей степени состоящая из надежды, а не логических предположений, рождается в сознании, отодвигая усталость и эмоциональную вымотанность на задний план. Луи позволяет себе расслабиться, взять передышку. На некоторое время он подчиняется воле обстоятельств, сжимает друга в крепких объятиях, ещё раз искренне поздравляет. — Я должен кое-что выяснить, ладно? Я позвоню тебе потом, — бросает он, направляясь к двери. Кеды стучат по ламинированному полу, отдаваясь пульсацией в висках. Напряжение не желает покидать тело, а все мысли крутятся лишь вокруг мальчика. Луи в последний момент вспоминает о том, что должен отвести Рэйч домой, но сил на это уже не хватает. Он даже за руль не собирается садиться, вызывает такси, и всю дорогу до собственной квартиры сочиняет текст сообщения. В голову не приходит ничего путного, всё не так и всё не то, поэтому Луи останавливается на самом простом и действенном варианте - он пишет время, и добавляет “не опаздывай”, а потом в изнеможении откидывается на сиденье. Крепкий сон и стакан скотча - то, чем лучше не пренебрегать перед завтрашней встречей. Луи понадобится вся его выдержка, чтобы не разрушить ребёнка до конца, или самому не разбиться о мальчишескую безответственную любовь к Энди. Он не предполагает, что сердце Гарри уже у него в кармане, и совсем не думает о том, что будет делать с взаимностью мальчика. И может именно поэтому он совершает эту чудовищную ошибку.