Долго и счастливо

Я усмехаюсь, видя, как Эйприл спотыкается, снимает каблуки и бегом идет в общежитие. Остин стоит около пассажирской двери и с отчаянием смотрит вслед своей сестре. Потом он садится за руль и просит у меня сигарету. Я достаю пачку и отдаю ему последнюю сигарету, которую сам хотел закурить, чтобы снять напряжение. А напряжение у меня появилось тогда, когда я увидел ее. На Эйприл было легкое летнее платье и джинсовая курточка. Платье выгодно подчеркивало ее упругую грудь, открывая прекрасный вид на декольте. Я специально в ресторане не смотрел на нее, чтобы она ненароком не поняла, что я жутко хочу ее. Но больше всего мне понравились каблуки. На ней они смотрятся просто круто! Блин, Кайл, она сестра твоего друга! Эти слова в последние три дня стали для меня как молитва, я вечно их повторяю, когда вижу Эйприл или просто думаю о ней. А думаю я о ней чаще, чем вижу. И мне это вообще не нравится. Точнее я вообще о ней не думать, не видеть ее не хочу. Моя фантазия не выдерживает такого наплыва эмоций и из-за этого мне все время приходится сидеть нога на ногу, либо чем-нибудь прикрывать центр накопления моей чертовой фантазии. Остин закуривает сигарету и блаженно выпускает дым изо рта. Я с жадностью смотрю на сигарету. Друг это замечает и подает ее мне. Я вожделенно затягиваюсь и напряжение тут же покидает мое тело. — Зря я так с ней, — заговорил Остин, после очередной затяжки. — Надо было дождаться удобного случая, а не врываться в ресторан и выяснять отношения. А я вот вообще с этим не согласен. Если бы мы на полчаса опоздали, то все Эйприл бы устроила проводы своей девственности, если она у нее вообще еще есть. Ну, при Остине я, конечно, не стал о таком говорить. — Да ладно тебе, — успокаиваю его я. — Все ты правильно сделал. Просто она не знает кто такой этот Райт. Завтра расскажешь ей и она успокоится. И почему при ком-то, особенно при Остине, я редко когда зову Эйприл по имени? В мыслях это имя звучит гораздо приятнее. Эйприл. Я чуть ли не чувствую аромат этого слова. Он такой весенний, яблочный и нежный… Я трясу головой, боже, Кайл, прекрати! И я прекращаю после того, как докуриваю сигарету. Сегодня намечается вечеринка в честь начала учебного года. Да, вроде бы тоска эта учеба, но нашим только дай повод попить пиво и поиграть в «пив-понг» так они сразу устроят все с размахом. А для нас с Остином это вообще последняя вечеринка в честь начала учебного года. У нас последний год, а потом мы вольемся в «жизнь в костюмах и галстуках», как мы ее называем. Ну, а пока мы все еще студенты, так что надо наслаждаться этим. Я только что вышел из душа и теперь жду, пока Остин погладит мне рубашку. Все обязанности по дому, а это: стирка, уборка, готовка и глажка я преподнес Остину, так как кроме яичницы ничего готовить не умею, а уберусь так, что потом после меня еще раз придется убираться. Но вообще-то Остин сам не очень-то любит все это делать, но, тем не менее, в комнате у него все же лучше, чем у меня. Остин выключает утюг и подает мне темную рубашку в клетку. Я застегиваю пуговицы все, кроме трех верхних и закатываю рукава, терпеть не могу длинные рукава чего-либо, кроме курток. Затем я влезаю в темно-синие джинсы и обуваюсь в кеды. — Надеюсь, Эйприл все-таки придет туда, — говорит Остин, когда мы выходим из дома. — Хотя я вообще не хочу, чтобы она туда шла. Я закатываю глаза и сажусь за руль, Остин садится рядом и продолжает: — Но если будет Эйприл, то будет и Виктория. Она очумелая! Я просто кайфую от нее. Я молчу, мысленно хохоча над другом, но мой смех все-таки прорывается наружу, и я уже не могу остановиться. Одна мысль, что Остин Мур влюбился — кого угодно, кто его, конечно же, знает — может привести в истерику. — Извини, — выдавливаю я, отсмеявшись, — просто… необычно тебя видеть таким. — Посмотрим, когда ты влюбишься, — ехидно подмечает Остин. Я кашляю и чуть не врезаюсь в бордюр. — Со мной такого никогда не случится, — уверенно заявляю я, выравниваясь на дороге. — Ага, конечно, — саркастически усмехается Остин. — Все равно есть на свете девушка, которая покорит твое сердце. Сердце, Кайл, а не то, что у тебя в трусах. Я корчусь и ничего не отвечаю. Ну, уж нет, ни одна девчонка не сможет влюбить меня в себя. Я ни за что не поддамся ни одной из них. Уж лучше жить одному и иметь в свободном доступе кучу девушек, чем жить с вечно недовольной нахалкой, которой нужны «серьезные отношения». Даже со Сью мы не состоим в отношениях. Около общежития, где будет проходить вечеринка, уже набилась куча машин и народа. Мы с Остином вылезаем из машины и идем в сторону входа. Я замечаю множество соблазнительных взглядов, которые направлены в нашу сторону. О да, сегодня будет горячая ночка. Но, кажется, Остин так не думает. У него на уме блондинка Виктория, а не куча девчонок, готовых тот час броситься на него. В доме столько же народа, сколько и на улице. Я пробиваюсь через толпу в сторону кухни, где обычно бывают наши друзья. За барной стойкой сидит Медисон, позади нее стоит Тайлер — ее парень. Я со второго курса, как только они начали встречаться, поражался их отношениям. Что не неделя, то новая ссора. И каждый раз одно и то же: либо Мед говорит, что больше не вернется к Тайлеру, либо наоборот. И главное, все это они высказывают нам. Хотя я их обоих даже не пытаюсь слушать, мне эти сопли даром не нужны. Рядом со стойкой стоят еще двое наших друзей: Стивен и Брайан. — Ну, наконец-то, — радостно приветствует нас Стивен и пожимает мне руку. — Сколько лет сколько зим. — Прошло всего лишь два месяца, — говорю я, чмокая в щеку Медисон. Она единственная девушка, которую я ну вот никак не хочу. Нет, она красивая, но уже занята. Да, меня это еще ни разу не остановило, но она девушка моего друга, а это запрет. — Слышал, твоя сестренка поступила к нам, — говорит Брайан Остину. Я нервно дергаюсь и прикусываю язык. Мед это замечает и странно улыбается. Я делаю вид, что не заметил ее улыбки и стараюсь вести себя как прежде. — Ага, — кивает Остин, беря стакан с пивом, — та еще проблема. Кстати, она должна сюда скоро прийти, если уже не пришла. Я смотрю в сторону гостиной, где толпится народ. Но среди такого столпотворения я не могу точно сказать тут она или нет. Но внезапно несколько человек отходит в сторону, и я замечаю рыжие волосы, а потом и их обладательницу. На Эйприл черные кожаные штаны, которые она позаимствовала у своей соседки, разумеется. Наверху тот топ, который она надевала в среду, а на ногах белые кроссовки. Тут, кажется, Виктория уже ничего не смогла сделать, зато с прической и макияжем явно поработала. Волосы Эйприл были начесаны и убраны назад, макияж и дерзкий и женственный одновременно. Я застыл на месте и никак не могу отвести от нее взгляд. Она, похоже поняв, что на нее кто-то смотрит, поворачивается и натыкается на меня. Она стоит не так близко, но я все же вижу, что щеки ее наливаются естественным румянцем. Боже, я хочу смыть с нее всю косметику и посмотреть на эти прекрасные розовые щеки еще раз. Отрывает меня от моих мыслей ворчание Остина. Я отлепляю своя взгляд от Эйприл и смотрю на ее старшего брата. У него тоже покраснели щеки. Он заметил Викторию. Я поворачиваю голову назад и только сейчас замечаю, что рядом с Эйприл стоит и ее подружка. А вот она снарядилась по высшему разряду. Коротенькое платье, высоченные каблуки, ну, в общем, Виктория Пирс, что тут еще сказать. — Я нормально выгляжу? — спрашивает меня Остин. Я усмехаюсь. — Высший класс! — отвечаю я и хлопаю его по плечу. Остин хватает меня под локоть и тащит в гостиную. — Пойдешь со мной. Я и хочу остаться на кухне, и хочу пойти вслед за другом. Но тут просто без вариантов, когда тебя тащат туда, куда ты хочешь. Мы останавливаемся около них. Я смотрю поверх плеча Эйприл. Я очень сильно хочу посмотреть на нее, но не делаю этого из чистого упрямства. — Привет, — каким-то странным голосом здоровается Остин. — Привет, — говорит Виктория, и голос у нее чуть выше, чем обычный. Скоро эти голубки утонут в море любви. Фу, блин! Эйприл ни со мной, ни с Остином не здоровается, и меня это бесит. Ладно, она обиделась на брата, ну, а я-то здесь причем? Я все-таки перевожу на нее взгляд, но черт, она не смотрит на меня! Да не может быть такого, чтобы девчонка не смотрела на меня! Это удар по моему самолюбию. — Привет, Эйприл, — первым заговариваю я. Она поднимает на меня свои голубые большущие глаза, но в них читается недоумение.