Эмма Свон. Трилогия

      Эмма изводила себя мыслями о Реджине. Ночью она не могла уснуть, крутилась и не находила себе места. «А что, если она не знает, — думала Свон. — Вдруг, она находится в таком же неведении, как и я? Ведь если бы в Академии знали, что Темный Жрец может пробудиться, об этом обязательно известили бы учителей. Они бы начали принимать какие-то меры, чтобы обезопасить учеников. Ведь так?», но все это не приносило Эмме спокойствия.       «Но раз знала Галадриэль, значит, Дамблдор точно в курсе. А раз он в курсе, то и Реджина знает. Может быть, именно поэтому ее и попросили заниматься со мной? Тогда выходит, что она еще в прошлом году все знала».       Эмма старалась не накручивать себя. Девушка решила все напрямую спросить у профессора Миллс при случае. А случай этот должен представиться сегодня на их занятии, которое состоится лишь вечером. Свон не могла успокоиться, мучаясь в неведении. Поэтому Эмма подскочила ни свет, ни заря и отправилась прямиком в кабинет Миллс. Студентка постучала, но ответа не последовало. Тогда она открыла дверь и вошла в кабинет. Тишина давила, и Эмма стиснула зубы. Она подошла к маленькой дверке, за которой находилось помещение, оказавшееся таким полезным в момент их с Реджиной страсти. Свон постучала. — Реджина, — тихо произнесла девушка, — это я. За дверью послышалось шуршание. Миллс натянула на себя мантию и открыла. Для профессора эта ночь была такой же неспокойной, как и для студентки. Реджина не закрывала глаза ни на секунду. В ее голове проносилось столько мыслей одновременно, что она терялась и не знала, с чего начать. Ей было невыносимо от самой себя. Она так долго обманывала Эмму, что теперь просто не представляла, как девушка отреагирует на правду. Более того, Миллс ощутила всю силу девушки от проклятой записки и поняла, что темная сторона не просто проснулась в Эмме, но набирает обороты. А это могло означать лишь одно — пробуждение Темного Жреца больше не под вопросом. Теперь оставалось понять, когда это случится. Впервые в жизни Миллс была растеряна и не знала, что делать. — Эмма, — прошептала профессор, виновато уставившись в непроницаемый взгляд студентки. Свон прошла в комнату и села на край дивана. Она подбирала слова, думала, с чего лучше начать разговор. Кроме того, она понимала, что академия не оставит ситуацию с Арвэн в покое. Есть факт проклятья, и с этим надо что-то делать. Хотя это и волновало девушку в последнюю очередь. Миллс прикрыла дверь, развернулась и, облокотившись на холодный камень стены, продолжала молча смотреть на Эмму. Та, в свою очередь, сидела неподвижно, спина была согнута, пальцы нервно теребили край рубашки. Реджина никогда не видела девушку такой подавленной. Она решила, что Свон расстроена из-за истории с эльфийкой. Как же ошибалась Миллс. — Эмма, — начала Реджина слегка дрожавшим голосом, — твоя сила растет. И проклятье свидетельствует тому, что в тебе есть не только светлая магия, но и… — Темная, да, — перебила Эмма. — Я знаю. Эмма подняла голову и посмотрела на профессора. Реджина дернулась. Никогда раньше она не видела столько тревоги во взгляде. Миллс все еще думала, что дело в эльфийке. Ей захотелось успокоить девушку, сказать, что с этой силой можно справиться, и поэтому она села рядом, взяла Эмму за руку и тихо сказала: — Эмма, ничего страшного в этом нет. Поверь, во мне тоже есть сила, которую мне приходится держать под строжайшим контролем. Но этому можно научиться. Почему ты не сказала мне, раз начала понимать, что в тебе просыпается подобная магия? — Почему не сказала? — усмехнулась Эмма. — Хороший вопрос. Девушка отняла свою руку и встала, заняв место Реджины у стены. Студентка смотрела на профессора сверху вниз и не решалась задать вопрос, который терзал ее душу, сердце, разум и каждую клеточку тела. Реджина пыталась понять, что излучают эти потемневшие глаза, но была бессильна. Эмма представлялась ей запуганной девчонкой, которая не знает, что делать со всей этой темной магией. — Эмма, — продолжала свою линию Миллс, — расскажи мне. Расскажи все, что с тобой происходит. Только так я смогу тебе помочь. Это записка с проклятьем очень плохой знак. И сама ты никак не могла научиться подобному. Значит, тебя кто-то учит. Скажи мне, кто это. Это кто-то из профессоров? — Ты ничего не понимаешь, — сухо отрезала Эмма. — Тебя действительно волнует, кто научил меня делать проклятья? И это все, что тебя гложет? Тон Эммы становился все более холодным и злым. Девушка поняла, что Миллс думает совершенно в другом направлении. Поэтому она наконец-то решилась задать свой главный вопрос. — Реджина, ты знала? — у Миллс сжалось сердце. Она поняла, что Эмма все знает, и сейчас ей никак не отвертеться. Вот и настал момент истины. Реджина взяла себя в руки, вдохнула и спокойно спросила: — Знала что? Глаза Эммы сверкнули. Она могла больше не задавать вопросов. Виноватый взгляд Миллс выдавал ее с потрохами, как бы сильно она не старалась его скрыть. Свон усмехнулась и покачала головой. — Серьезно? — пожав плечами, спросила Свон. — Ты будешь продолжать мне врать? — Эмма, — менее уверенно отвечала Миллс, — я не понимаю, о чем ты. Профессор не могла сама себе объяснить подобное поведение. Давно бы уже рассказала, все объяснила Эмме, что это делалось ради ее блага. Может быть, Свон бы поняла, вошла в ее положение. Они вместе решили бы, что делать дальше. Но Ренджина просто не могла произнести эти слова вслух. Ее рот словно не повиновался ей. — Реджина, — Эмма скрестила руки на груди, чтобы хоть как-то успокоить себя. Выходило у нее с трудом. — Прекрати играть со мной в эти игры. Просто признайся. Скажи, что ты все знала с самого начала. Что не говорила мне, потому что тебя попросил Дамблдор или Гермиона, я не знаю. Скажи хоть что-нибудь! Под конец Эмма почти кричала. На ее глазах появились слезы. От бессилия. Она прекрасно видела правду в виноватых глазах Реджины, но никак не могла понять, почему профессор продолжает ломать эту дешевую комедию. Миллс только качала головой и уже не смела поднять взгляд на девушку. Ей словно на физическом уровне было не открыть свой рот и не сказать правду. Реджина понимала всю глупость этой ситуации, но ничего не могла с собой поделать. Тело ломило, пальцы скрутились в тугой узел, ноги тесно прижимались друг к другу, а в горле вырос такой комок, что им смело можно было бы убить сотню орков. — Реджина! — заорала Эмма. Девушка подскочила к профессору и схватила ее за плечи. Как ни трясла Свон Миллс, та молча продолжала кивать головой и молчать. — Реджина! Ответь хоть что-нибудь! Ты понимаешь, что делаешь со мной? Ты, человек, которого я так беззаветно полюбила! Да скажи же ты мне хоть слово! Эмму обуревали эмоции. Она трясла женщину, пытаясь добиться от нее признания. Свон не заметила, как Реджина прижала девушку к себе. Миллс крепко стиснула в объятьях студентку, пытаясь ее успокоить. «Если она мне все сейчас расскажет, мы вместе решим, что делать дальше, — думала Эмма. — Наверняка ей просто запретили говорить мне. Она не могла мне рассказать. Не могла. Сейчас она признается, и все будет хорошо». По щекам девушки текли слезы. Она тихонечко всхлипывала, и Реджина прижимала ее ближе к себе, гладя по спине. «Я не могу, — пронеслось в голове Миллс. — Я просто не могу». — Эмма, — поборов комок в горле, прохрипела Реджина, — ты сейчас очень эмоционально неустойчива. Темная сила в тебе разгорается все сильнее и… — Что ты несешь? — Эмма в ярости оттолкнула от себя профессора, и Миллс упала на диван. — Реджина, ты в своем уме? Я тебя умоляю, скажи мне правду! Свон бросилась на колени перед Миллс и обхватила ее ноги. Она зажмурила глаза и молилась, чтобы Реджина сделала правильный выбор. Но в голове у профессора слишком быстро проносились мысли, и она не могла сосредоточиться. Все ее тело изнывало от желания признания, но что-то мешало ей произнести те самые нужные слова. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — шепотом произнесла Реджина, чем поставила точку в попытках Эммы добиться признания. Девушка встала. В ее взгляде не было ненависти, злобы. Глаза студентки потускнели и смотрели сквозь профессора. Свон чувствовала опустошение. Она не понимала, почему Реджина так с ней поступает. Эмма не находила объяснений этому поведению, но силы у нее кончились. Она больше не хотела продолжать бесполезные попытки. Эмма закрыла глаза и глубоко вдохнула. Выдохнув, она почувствовала, что все кончено. Ее отношения с Реджиной, занятия в Академии, ее простая и спокойная жизнь. Всего этого больше нет. Она не могла оставаться рядом с этой женщиной, поэтому молча вышла, даже не посмотрев на Реджину.

***

Только Эмма вышла за дверь, как Реджина осознала всю глубину идиотизма своего поведения. Она кинулась на дверь, но та не поддавалась. Женщина изо всех сил дергала ручку. Она намеревалась догнать девушку и все ей объяснить. Только вот дверь была заперта. Тогда Реджина крутанула ладошкой в воздухе и переместилась. Но все вышло не так, как Миллс того ожидала. Оказалась она не в своем кабинете, а в темном помещении. Здесь пахло сыростью, и было так темно, что Реджина не могла разглядеть собственной руки. Вдруг она почувствовала, как ее тело сковывает. Реджина попробовала пошевелиться, но не могла даже руки поднять. Зажегся факел, и перед ее лицом оказалась женщина. Миллс хотела дернуться, но у нее ничего не вышло. — Тише, профессор, — усмехнулась женщина. — Из моих сетей еще никто не вырывался. — Кто ты такая, черт побери? И где я? — ругалась Реджина. Голос остался единственным, что было подвластно Миллс. Все остальное было сковано. — Я та, кто займет твое место, — женщина улыбнулась, а ее глаза сверкнули дьявольским огоньком. — Это что еще значит? — Реджина продолжала бесполезные попытки освободиться из невидимых оков. — Это значит, что ты поможешь мне выбраться отсюда, и я наконец-то смогу в реальной жизни познакомиться с Эммой. — Не трожь ее! — заорала Миллс. — Какое беспокойство, — расхохоталась женщина. — Ты бы лучше думала о девчонке, когда обманывала ее. Женщина подошла к Реджине и сдернула с нее амулет. Провела над ним рукой, и талисман превратился в прекрасную золотую брошь в виде маленькой вишенки. После того, как женщина надела брошку, она махнула рукой, и вокруг Реджины образовалась клетка. — Сама понимаешь, необходимая мера предосторожности. Реджина могла двигаться, она резко подскочила к решетке и обхватила прутья руками. — Не приближайся к Эмме, а не то… — А не то что? — улыбнулась незнакомка. — Ты меня убьешь? Реджина со злостью запустила огненный шар в женщину, но клетка была зачарована, и шар разбился у ног Миллс. Она попробовала еще раз, но все произошло в точности, как и в первый раз. Тогда Реджина попробовала переместиться, но и этот фокус не удался. — Неужели ты думаешь, что я настолько глупа, что поместила бы тебя за обычную решетку? — Выпусти меня, — закричала Миллс, стреляя в женщину яростными взглядами. — Еще чего! И испортить праздник? Послушай меня внимательно, Реджина, — женщина близко подошла к клетке и пристально посмотрела на Миллс с нескрываемой усмешкой, — у тебя был шанс. Теперь моя очередь стать настоящей наставницей Эммы. И поверь, я уж не облажаюсь так, как сумела это сделать ты. — Тварь, — прошипела Миллс. — Если с головы Эммы упадет хоть волосок… — Ой, перестань уже сыпать своими угрозами, — незнакомка закатила глаза и громко прыснула. — Кстати, если тебя интересует, кто займет твое место, то можешь не переживать. Я — Тенебрис Ноктис. Думаю, ты прекрасно знаешь меня, и рассказывать про себя будет излишним. — Не может этого быть, — ужаснулась Реджина. Она отошла от решетки. Миллс действительно прекрасно знала, кто такая Тене. Она была правой рукой Темного Жреца, и по преданию, когда он погрузился в вечный сон, Тенебрис наложила на себя заклятье, которое погрузило и ее в вечный сон. Только вот Тенебрис была настолько умна, что смогла связаться со своим господином. Он ей подсказал, как пробраться в сон Эммы и что делать. — Может, моя хорошая, — улыбнулась Тене. — А теперь успокойся. Твоя роль в этом спектакле сыграна. На этих словах Тенебрис испарилась, и Реджина осталась одна. Она не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Если за дело взялась сама Ноктис, дело плохо. Женщина ни за что не допустит промаха. По легендам она была самой хитрой, мудрой и безжалостной волшебницей.