Give Me!
15 марта 2016 г. в 16:04
Я впервые немного растерялась. Клиента в обмороке я оставила в коридоре и пошла за нашатырем. Привести в чувства, взять деньги, отдать товар. Обычно — три или четыре грамма героина, два грана Эмми и десяток экстази. Куда в него столько лезет?!
Клиент ожил, стал барахтаться, чтобы встать. Почти удалось, но головой о тумбочку приложился не вовремя. Упал обратно. Стал что — то бормотать.
— Говори внятнее, я не дешифровщик.
— Пожалуйста, пожалуйста…
— Деньги давай, все вынесу.
— У меня…я…у меня нет сейчас…
Этим все и заканчивается, к сожалению. Рано или поздно деньги заканчиваются у всех.
— Ну иди тогда и ищи деньги. Тарифы не изменились.
Он тут же ожил еще больше. Глаза «в ломке» сразу приобрели цвет. А в руках появилась дрожь.
— Ты что, не понимаешь? Ты вообще видишь меня?
— Вижу, но не понимаю. Без денег ничего не получишь.
Он встал, держась за стенку. Поправил волосы, что не мылись, наверное, неделю.
— Ты вообще знаешь, кто я?
— Мне все равно, кто ты.
— Дай мне дозу!
Таких я видела. Клянчат дозу любыми способами. А я ведь думала, что у этого всегда есть деньги.
— Дай мне чертову дозу!
— Нет.
Он уже насупил брови. Глаза сверкали наркомански гневно. Из светло — коричневых стали почти черными.
— Деньги.
— Да нет у меня твоих денег! Я прошу всего одну дозу, мать его. Пожалуйста.
— Нет.
По правде говоря, ломало парня крепко. Такие еще здесь не бывали. Абстинентный синдром — штука страшная.
— Дай мне хоть что — нибудь, умоляю.
— Я не даю в долг.
Тогда он стал на колени. Убрал сваленные пряди пергидрольных волос с лица, сложил руки в позу молящегося.
— Прошу тебя. Я знаю, ты добрая, ты можешь помочь.
Нарик сделает что угодно, лишь бы получить дозу, это известный факт.
— Нет, сказала же. Я в долг никогда не даю.
Он хотел, было, что — то сказать мне, но не вышло. Он схватился за живот, свалился на бок. Дыхание участилось заметно, губы кусались до крови.
Ломка иногда бывает приступами, я слышала. То ничего, то совсем плохо.
Парень почти стонал. Наверное, он испытывал нечеловеческую боль сейчас.
— Умоляю тебя, умоляю.
Мне показалось, что это его первая ломка. Будто он еще никогда не проверял ее на своей шкуре. А ведь сидит уже пять лет. Говорят, что сел сразу после переезда сюда из Европы.
Кряхтя, снова поднимается.
— Вода хоть у тебя бесплатная?
Будто меня отчитал школьный учитель за разбитое в коридоре окно. Только вот что странно: я не ученица уже, мы не в школе, а разговариваю я совсем не с учителем, а с типичным торчком, который пришел ко мне за дозняком.
— Можно мне стакан воды, пожалуйста?
Абсолютно смущенная своими же ощущениями, я кивнула и пошла на кухню. Я никогда еще так много не размышляла, как тогда. Пришел обычный клиент, просит в долг, я отказываю. Он богатый ведь. Неужели кран ему перекрыли? Ломка, видать, дикая, а я ведь могу помочь. Зачем он вообще сел на наркотики?
Нельзя так рассуждать. «Зачем он сел?» может превратиться в «Мне следует ему помочь.» Я не жалею своих клиентов. Жалеют ли кассиры покупателей в супермаркетах? Вряд ли.