***
— О, эта ебаная работа, — Микки глубоко вздохнул и укрылся простыней. — Согласен, — раздался тихий голос в темноте, и Микки вопросительно поднял бровь. Милкович развернулся в другую сторону и увидел тёмную фигуру, которая сидела на койке и никак не ложилась. Этот парень провел рукой по волосам и глубоко вздохнул, работа и правда уматывала до смерти. — А ты ещё кто? — Микки потер глаза и присмотрелся. Вроде он его видел уже, а вроде нет. «Акцент похож на чертов русский. Наверное, перевезли с России, мне в Чикаго говорили, что тут русских достаточно заключенных», — размышлял Милкович. — Хули ты не спишь ещё? — поинтересовался брюнет. — А ты хули? — так же вопросительно посмотрел парень. — Не охота спать, заебался уже торчать в этом дерьме, сваливать пора. — Смешно говоришь, эти суки поймают тебя, и будешь здесь торчать ещё больше, так что это горелый план, чувак, — Мик усмехнулся. Тот слегка рассмеялся, а Микки стало чуть легче, что ли… он хоть за эту неделю смог нормально поговорить с кем-то, а не сам с собой и со своими мыслями. — Ах, да, не представился, Ян, я русский, но стал жить в Америке, потому что отец был американец, и его пригласили на работу, а мне выхода не было, — парень усмехнулся и оскалился. Он напоминал лису какую-то, будто он хотел чего-то. Он выглядел сильно подозрительно, очень даже. Микки немного нравилось это, эта хитрость и открытость, дерзость, что ли. — Мик, из Чикаго, — тихо сказал Милкович. Ничего лишнего. Теперь он понял, почему так хорошо говорит на его языке. Разговор на этом закончился, Микки отвернулся обратно, и глаза закрылись сами собой. Спать хотелось до безумия, эта работа и правда убивала их каждый раз. Наутро их созывал главный, на всех надевали наручники, по очереди выводили на улицу и сразу направляли на работу в шахту. Нельзя было терять ни минуты, они были слишком дороги каждому, и если будут работать усердно, то могут сократить сроки, а это пойдёт Микки на пользу. Так он быстрее вернётся в родной Чикаго. Микки сразу взял свою униформу и прихватил инструменты, направился на свою точку, как раз ему повезло, ведь он почти закончил там, и скоро его отправят на новое место, это уже плюс. Хотя говорили, что, когда работу тут закончат, будет приезжать служба по исправительным работам Канады. Как говорили журналисты, принуждать тут не могли, ставили условие: работаешь — раньше уходишь, не работаешь — сидишь свой срок. А Микки думал уже о другом. Он заметил, что рядом с ним работал тот самый парень, что ночью с ним разговаривал, тот самый Ян. Ему он с первого взгляда не внушил доверия: телосложение обычное, подтянутый живот, имеются мышцы, но не как у какого-нибудь бодибилдера. Обычный спортивный парень. Когда Микки окинул его взглядом, чуть скривившись, произнес: — Хэй, — на него сразу обратил внимание светловолосый Ян и ехидно улыбнулся, он не сводил взгляда, но успевал работать. — Здравствуй, Мик, — поприветсвовал его Ян, пихнул в плечо и сразу же продолжил работу. На них сразу обратила внимание охрана. Тут не любили пустые разговоры, они считали это херней, которой здесь точно заниматься нельзя, поэтому хватило одного взгляда, и Микки начал тихо их материть и показывать беспалевно факи кому только мог. «Суки блядские. Чтоб вы сдохли уже». Микки уже не знал, какими словами их называть; и так работал до ночи и нихера в замен не получал, а тут ещё и подчиняться надо, нихуя в ответ даже не скажешь, потому что последствия будут ужасными, и это уже знали все, кто пытался оспорить правила или что-то в них поменять. — Даже не попиздишь, — вырвалось у Микки, и на него обратились во внимании карие глаза Яна. Он и правда за ним наблюдал. «Да что ему нужно-то?», — никак не мог понять Милкович. — Хм, а хули, можно и тихо же, — с азартом сказал парень и ударил по камню со всей силы так, что осколки полетели по сторонам. — Допиздимся, и здесь проведём всю свою жизнь, — Микки вымещает свою злость и ненависть к этому месту на работе. Зато пользу приносит этим скотам, которые держат их здесь. Им сказали срок, когда надо будет закончить очищать местность для железных путей. Надо было уже устанавливать телегу для перевоза угля и железа. — Не волнуйся так, — Ян быстро закончил со своей работой и подмигнул, Микки это взбесило, чертов показушник, только уже даже не смазливый, как Йен. Микки сразу вспомнил своего Йена, того, которого он правда полюбил. Да, сам Микки Милкович полюбил Йена, этого пидора, как он говорил. Микки и правда был готов ради него на все. Даже Френка не убил, а сдался гребаной полиции, чтоб отсидеть в тюрьме, просто размышляя надо всем. Он хотел избавиться от смешанного чувства влюбленности, он никогда не признавал, что чертов пидор, но сейчас можно точно сказать, что он сучка пидоровская. Был сучкой Йена Галлагера. «Боже, Йен, небось ебешься со своими хахалями», — так и крутилось в голове Микки. Это ему не даст покоя никогда.***
— Беги, — раздался громкий крик Карла в сторону Липа, который схватил ящик с пивом и выбежал с магазина, направляясь прямо к Йену. За ним сразу же побежал охранник магазина и следом владелец. Не раз у него уже так воровали, и все оставались безнаказанными. Как всегда, в общем-то. В этом городе, в этом районе было нормально воровать. Стиль жизни выживающих бездомных, малозарабатывающих, просто воров. Но владелец без боя никогда не сдавался, всегда была надежда на спасение своей продукции. — Блядские Галлагеры, — он орал на всю улицу, но уже было привычно, это же Галлагеры, у них часто такое происходит. Йен перехватил Липа и, показав средний палец мужику, свернул за угол. Мужчина следом свернул, но было уже далековато, а Йен лишь ускорил темп, хоть и выглядел уже не так здорово, но бегал довольно-таки быстро по сравнению с Липом, который поспевал сразу за ним. Они быстро удрали от охранников, громко смеясь, раскрыли банки пива и с удовольствием начали поглощать содержимое, переводя дух. Адреналин зашкаливал, и хотелось еще. — Йен, тебе вообще нельзя, ты принимаешь таблетки, и тебя разнесет с одной банки, — Лип хотел было забрать банку, но Йен быстро увернулся и выпил полностью содержимое. Ему было плевать сейчас, потому что было просто охуенное чувство. В голове образовывался туман, улыбка не сходила с лица, и он громко смеялся. Алкоголь быстро разгонялся по организму, бил в голову, и Йен чувствовал опьянение. И правда, разносило от одной банки, в чем-то был плюс этих таблеток. Хоть что-то. А ведь этот случай напомнил момент с Микки, все происходило почти так же, но не случилось одного: они не успели сходить на заветное свидание, от которых его сейчас просто тошнило, да он каждый гребаный раз ходит с Калебом на эти свидания, а толку? Лучше бы они уже дома были у него, занимались полезным делом… А сейчас он ловил кайф со своим братом, после столь длительного времени. — Не начинай, Лип, ты же не Микки, — рыжий усмехнулся и обнял парня за плечи. Игриво посмотрел в глаза, хотя почти ничего не видел: на зрачки будто наложили плёнку. — Только одна банка, и мы домой, аха, — Лип обнял брата в ответ и громко рассмеялся, впрочем, как всегда было при сумасшедших встречах братьев. — Договорились, чувак, — Йен сделал большой глоток и осушил банку, после кинув её трехочковым в корзину, на удивление попав в неё, и с усмешкой произнес. — Я ещё даже и не пьян. — Да, я вижу, что шатается от одного бордюра к другому, — Филипп придержал брата, когда тот незаметно открыл следующую банку и стал быстро поглощать спиртное. — Ну ты сучка, Йен Галлагер, — Лип вырвал банку и следом сигару. Ему просто не очень хотелось тащить брата совсем на своём горбу до самого дома, да и ещё спускать с крыши. Он все-таки не машина, тоже выпил ведь. Поэтому, дав смачную пощечину, он подмигнул рыжику и стал спускаться вниз. Йен, немного придя в чувство, сразу зашагал за кудряшкой и, несильно шатаясь, кое-как вышел из здания. — Куда направился? — Йен чуть ли не кричал на всю улицу. Настроение было охуительным, хотелось делать все. — Может, навестить Микки? — Йен ехидно улыбнулся, как он умел. — Ты ебу дал? Он же уехал в Канаду, точнее там заключенных держат, и все, служба исправительных работ, такие дела, — Лип слегка улыбнулся в ответ и увидел, что Йен развернулся в сторону магазина. — Так, на сегодня хватит, погнали домой через парк, — Лип дернул на себя рыжего, а тот повиновался. — Дом так дом, — тихо сказал Йен, а затем громко произнёс буквально три слова. — Любовь — это война! После этих слов Лип прикрыл глаза, глубоко вздохнул и все понял. Именно тот парень так говорил…***
Рабочий день закончился. Наконец ебаный отдых, хоть когда-то он наступит, хоть целую ночь он проведёт в спокойствиие, без ебания мозгов, без тупых разговоров шёпотом на стороне, близких контактов с инструментам, которые уже снятся Микки в страшных снах. До того омерзительно здесь находиться. Выдав новую форму, охранник вышел с камеры и оставил парней наедине, сам стал сзади и принялся строго следить за порядком, ну как строго… это сильно сказано. Остались Ян с Микки, они смотрели друг на друга, как два барана на новые ворота, но все-таки первый подал голос блондин, что было неудивительно. А Микки лишь глубоко вздохнул, чтобы не врезать ему по челюсти, чтобы не пиздел больше. — Ты вечно такой хмурый, — Ян поднял русые брови с пирсингом на одной из них и улыбнулся. — А ты до чертиков жизнерадостный, хотя, если вспомнить ту ночь, — Милкович саркастично поднял свои брови и ткнул в него пальцем, при этом как всегда приоткрыв рот и продолжая смотреть. Так длилось с полминуты, пока Микки не развернулся и не плюхнулся на койку, беря свою заточку и не начиная выцарапывать закорючки. Блондин лишь усмехнулся и присел на койку. Он был не тем, кем казался, совсем не тем, не таким простым, каким должен был быть. В его жизни произошло многое, но это он раскрыл бы только нужному ему человеку. Поэтому он просто сжал виски своими длинными пальцами, устремил пронзающий взгляд в пол и думал. О многом, о том, что нам ещё не ведомо. Микки же все это время, как ни странно, за ним наблюдал, как вздуваются вены от напряжения, как пальцы на ногах захватывают бетон. И так полчаса, чертовы полчаса он пялился на этого уебка Яна, который его доставал. — Блять, — тихое эхо прошло по комнате. — А? — Микки недоуменно поднял взгляд с его колен на скрытое за руками лицо. Вот сейчас все было паршиво, даже и не понять ни черта. К чему это было? Ответа не последовало, лишь снова тихое: — Спокойной ночи, Микки Милкович. Он понимал одно, что ему везёт на сумасшедших. Каждый день кто-то сумасшедший появляется в камере. Практически всю ночь Микки ворочался на месте, не мог найти себе удобную позу для сна. Постоянно ему мешали спать разные мысли, да ещё и подрочить хотелось до безумия, а это херовое чувство, хоть и такое желанное, но пришлось смириться и просто успокаивать себя тем, что скоро утро и что он не один в камере. — Ох, охуенно же теперь, — с сарказмом произнес Милкович и с силой прикрыл глаза. Утро будет тяжёлым, а выспаться надо бы, неважно с какими мыслями в голове. Наутро в камеру зашёл охранник, настоящий амбал с наручниками. От одного его вида умереть охота, либо не видеть его больше никогда. Хотя, не смотря на то, какой он амбал, он был бесшумный и, заперев за собой дверь, он откашлялся. — Микки Милкович, вас вызывают, — громко раздается в комнате, и Микки вопросительно поднимает брови домиком и закусывает губу. Это было до ужаса неожиданно, он даже успел вздрогнуть. Что же он натворил за это время такого, что его уже вызывают к главному? Без слов на него надели наручники и провели по большому белому коридору прямо в нужный кабинет, где его ждали. Он был уже готов к самому худшему в этой жизни, но не к такому повороту событий. Может, его молитвы были услышаны.***
— Что с Йеном? — с места сорвалась Фиона и увидела разбитые в кровь руки, уставшего и пьяного парня. То, как от него воняло спиртным, можно было почувствовать на другой стороне планеты. Та даже Микки его уловил бы. — Мы слегка выпили, а он стал ебашить стену и что-то кричать, я точно не помню, но слова какой-то песни, — Лип вдохнул. — Я его отведу наверх, поговорю, — он тонко намекнул, что потом все расскажет всем, но не сейчас. Фиона кивнула, и Лип осторожно довел брата до комнаты, снял с него джинсы, куртку и грязную футболку. Уложил на кровать, а сам присел рядом и посмотрел в больные глаза Йена. Они были до ужаса красными от ветра, от слез, которые так и лили по его щекам. Хотя сам Йен этого не замечал, ему было абсолютно поебать на это все. — Слушай, Лип, — Йен взял его за запястье и притянул ближе так, что Филиппу пришлось лечь рядом, после чего Йен отвернулся от него. — Да, — Лип чуть вздохнул, перевёл дух и был готов. Рыжий молчал, молчал он минут десять, обдумывая, хотя, что сейчас можно обдумывать, когда он настолько пьян, что лежит, и у него текут, сука, слезы. Затем он накрылся одеялом с головой и тихо, очень тихо произнёс что-то невнятное. — Повтори, — кудряшка приоткрыл одеяло и посмотрел внимательно на брата. Неужели упадок духа снова, за эту неделю он третий, но никто не придавал этому внимания, он быстро проходила. А тут… снова… — Я стал более счастлив с Калебом, — Йен перевернулся лицом к брату и стал смотреть ему пристально в глаза, не отрываясь, будто считал его густые ресницы. — Я не знаю, что со мной происходит, — не выдержал рыжий Галлагер и со всей силы ударил об стену так, что это услышала и Фиона и с перепугу осмотрела всех сидящих за столом, которые уже выдвигали планы спасательной операции. — Все уже поняли это, — Филипп толкнул парня в плечо и сжал его руку. Но только Липу удавалось его понимать до конца. Йен не знал, что говорить дальше, мыслей накопилось много за эти дни, особенно с последней встречи в тюрьме с Микки. После того времени все поменялось, хоть он иногда и вспоминал Милковича, но сразу в голову забивал Калеб со своими ласками. — Я безнадёжен, а еще поступаю как последний идиот, — рыжий прикрыл глаза и с силой сдавил пальцами уголки глаз от слез. Он же парень все-таки, какие к черту слезы. — Спи лучше, протрезвей, а мне надо вниз, — Лип укрыл парня и хотел было уже направиться вниз, но на прощание тихо произнёс. — Хоть что-то ты признал в этой жизни, Йен. Не забывай себя настоящего. На этом их разговор закончился, и Лип спустился с уставшим видом вниз, где его уже поджидают заинтригованные братья и сестры с блокнотом. Но Липу совсем не хотелось пока ничего говорить, хотелось завалиться на диван и смотреть десятый сон, собственно, это и сделал кудряшка. — Завтра обсудим все, — Фиона вздохнула и сложила руки на груди. — А теперь, марш спать, уже поздний час, а завтра некоторым в школу, а некоторым на работу, — на этом и закончилось все. Фиона поцеловала Липа в макушку и поднялась на второй этаж, тихо зашла в комнату Йена и поцеловала его в щеку. Завтра предстоит многое обсудить и узнать.