Thinking out loud

- Психологическая…травма? Иваизуми поражен (хоть и ожидал этого). Оикава спешно – даже слишком спешно – кивает и вновь протягивает тетрадь. В его каштановых волосах путается паутинка солнечных лучей, и будь Хаджиме чуть менее взволнован этой ситуацией, он бы обязательно заметил это. Не могу говорить. Извини, Ива-чан. На лице Оикавы – миллион извиняющихся улыбок и глубокий страх в глазах. К мячу Тоору даже не пытается прикасаться. Кажется, что внутри у Оикавы умирает сотня-другая тайн, и это на самом деле очень беспокоит. Думаешь, я смогу заговорить однажды? Я даже не помню, каково это. Оикаву словно закоротило. Хаджиме видит это и ему страшно. - Дуракава, конечно сможешь. Такие, как ты, не могут долго рот на замке держать, - вообще-то Иваизуми врет. Очень-очень нагло врет. Психологи словно в один голос твердят: не мечтайте даже. А если и мечтайте, то очень осторожно. Зато тебе теперь спокойнее, да? Я не болтаю и неудобств не причиняю. - Не спокойнее, - Иваизуми рассержен. Боже, они сотни раз говорили на эту тему до этого. – Мне нравится твой голос. И я буду ждать столько, сколько потребуется, идиот. Он врет. Потому что если честно, голос Оикавы словно ластиком стирают из его памяти. Его язвительность, его шутки и споры по поводу и без. Каждая интонация его капитана исчезает. И больше всего Хаджиме боится, что однажды совершенно забудет, как звучит голос Тоору. Оикава мягко улыбается (и это уже достижение, потому что за последние несколько недель это вторая улыбка) и вновь что-то пишет. Знаешь, мне часто снятся кошмары (Иваизуми вздрагивает и внимательно смотрит на парня, но тот продолжает). О том, как мне на голову надевают этот пакет, как приставляют пушку к голове, как проделывают дыру в плече (Иваизуми чувствует холод меж ребер и ежится). Мне бывает так страшно, Ива-чан. А потом я слышу твой голос, и он возвращает меня к мысли, что я справлюсь. Ты что-то говоришь, и я хватаюсь за твои слова, хоть и не слышу их. Пальцы Оикавы подрагивают, и он рвано выдыхает. Иваизуми жалеет, что не может раскатать этих ублюдков по асфальту. И когда я просыпаюсь (буквы становятся все более неровными, но Тоору не сдается), то думаю, что это благодаря тебе я вообще могу просыпаться. Я следую за твоим голосом. - Оикава, эй, - Хаджиме осторожно касается губами лба Оикавы, словно прося остановится. Тот мотает головой. Последние слова выходят слишком смазанными, но Иваизуми читает их с замиранием сердца. Так что пожалуйста говори со мной, Ива-чан. Говори. И тогда я думаю, что однажды смогу ответить тебе.