Thinking out loud

Это происходит в конце декабря. До Рождества чуть больше восьми дней, а Оикава уже успевает достать всех со своими великолепными планами. Иваизуми достается больше всего. Мимо снуют девочки-подростки в пестрых шапках и кидают на Оикаву влюбленные взгляды. И Хаджиме вообще-то знает, что такой же взгляд Тоору невольно отдает ему. И это выбешивает. Самое забавное, что Оикава искренне считает, что Иваизуми не давится словами об этом, как хреновым абсентом. Он, конечно, хочет как лучше, но Хаджиме уже тошнит. И от Оикавы, и от этой собачьей преданности. Нахер надо, думает он в какой-то момент. Иваизуми безумно устает к шестнадцатому декабря. К семнадцатому он просто забивает на встречу с Оикавой и посылает ему смс со словами «хватит. перестань уже любить меня». Оикава не отвечает и, кажется, не приходит в школу. Иваизуми удачно игнорирует это. Учитель раздает неожиданный тест по английскому, так что Хаджиме просто придумывает себе отмазку: учеба. Все начинается восемнадцатого. Хотя, если подумать, для Иваизуми все заканчивается. Утром стоит жуткий холод, температура резко падает. Почему-то вспоминается, что Оикава плохо переносит зиму, и это раздражает до черных точек перед глазами. Еще Иваизуми опаздывает, поэтому если этот Дерьмокава начнет ныть, у Хаджиме будет стоящая отмазка. Вот только Оикавы почему-то опять нет. На третьем уроке приходит больной и закутанный в шарф Ханамаки. Иваизуми меряет его долгим взглядом. - Ты же вчера здоров был, - говорит он, качая головой. Легкие полнятся непонятным страхом. Тот смотрит на него, как на идиота. От этого взгляда что-то едкое просачивается в душу Иваизуми, и он дергает плечом, хмурясь. - Издеваешься? Вчера же меня домой отправили, - ворчит тот, и его голос хриплый-хриплый. Иваизуми морщится. А потом его осеняет. - Слушай, а ты не знаешь, куда Оикава пропал? - Кто? – Такахиро давится кашлем. Иваизуми сглатывает отчего-то вязкую слюну и почему-то вспоминаются следы от чашки Оикавы, когда тот приходит ночевать. Правда, эту чашку Иваизуми разбил. Случайно для всех (и для Оикавы), но на самом деле специально. - Оикава, - Иваизуми говорит почти ласково, медленно, пугаясь собственного голоса. - Не знаю, о ком ты, - недовольно хрипит Ханамаки. Хаджиме видит: он не врет. И это почему-то пугает. Все хорошо, торопливо успокаивает себя Иваизуми. Но, блять, ничерта не в порядке. Поэтому он опять повторяет: - Оикава, - он глотает буквы его имени. Что-то саднит в горле, как кровоточащая ранка. Иваизуми буквально заставляет себя: - Тоору. Оикава Тоору. - Да не знаю я, кто это, - Ханамаки начинает злиться, а потом, заметив Мацукаву, машет ему рукой. Иваизуми не поднимает взгляд от пола. Тьма становится все едче, заполняя все мысли и легкие Хаджиме. Он зябко ежится. Хмурится. Молчаливо кусает губы. - Эй, - Мацукава устало зевает. – Что тут такое? Иваизуми, ты слишком бледный. Заболел что ли? - Оикава. Ты знаешь его? – вместо ответа, резко говорит Хаджиме. Его словно до мяса выворачивают наружу. Почему-то жгуче больно. Парень качает головой. - Это кто? – они с Ханамаки недоуменно переглядываются. Иваизуми хочется перевернуть стол. Закричать. Подавиться словами, но сказать матьвашуэтожеОикава. Он не знает, почему ему обидно. Не то за себя, не то за Оикаву. Всюду на улицах лед. Что-то ломается в Иваизуми с хрустом. Где-то взлетает самолет, и Хаджиме отстраненно наблюдает за серой линией на гладком голубом небе. - Как можно его не знать. Не помнить, - спокойно говорит Иваизуми, пока кровь у него не превращается в лаву. Он в панике, вообще-то. - Молча, - огрызается Мацукава, а потом говорит, обращаясь к Ханамаки: - Пошли в медицинское крыло. Свалишься еще где-нибудь. Иваизуми тянется за журналом. Открывает его и быстро листает исписанные листы. Его сердцебиение уходит в минус. Иваизуми ощущает яростное бессилие, бьющееся горчащими воспоминаниями прямо в висок. Оикавы Тоору нет в списке учеников. Оикава Тоору больше не существует. буквально.