Thinking out loud

Оикава ненавидит себя. Себя и свою ебаную особенность. Он не различает цвета. От слова вообще. Только редкие оттенки серобелочерного. И иногда Тоору хочется вырвать себе глаза. Но самое смешное, что все остальные люди с таким дерьмом уже нашли человека, который подарил им цветной мир. Это огромная редкость – найти кого-то на всю жизнь, кто принесет в твою жизнь краски. Их единицы, и Оикава стал одним из них. Теперь он подыхает от боли. Особая отрасль врачебной практики научились определять многое об этой болезни-благодати. Они даже способны определить, встретишь ты человека, который тебе даст увидеть мир в красно-желто-кораллово-изумрудно-апельсино-лимонных цветах. У Оикавы такого человека нет. И никогда не будет. Лучшие специалисты сказали так, и у Оикавы в его семнадцать нет причин не верить в это. Просто потому, что врачи сказали: твой человек погиб, ты его потерял. Как же он разбит. - Сегодня такой закат, - тянет Куроо рядом. Оикава вздрагивает. Ха-ха. Серый с оттенком черного. У него, конечно, есть эта гребаная книга по определению цветов. Психологи любят подобное дерьмо. Оикава нет. - Прекрасный закат, - издевательски плюется Тоору. Он не любит показывать свою особенность, но с Куроо он знаком лет с пяти, наверно, так что плевать. - Извини, - тот тяжело вздыхает, запрокидывая голову назад. – Кстати, Кенма сказал, что приведет какого-то парня. Оикаве кажется, что серое солнце раскосо смотрит прямо на него. Воздух пылью бьет прямо под ребра. Тоору не любит знакомиться с новыми людьми и объяснять им: я не вижу цветов, потому я неудачник, и да, я ненавижу это. Ненависть ластится к ногам, и Оикава смотрит, как серые облака растворяются на небе темно-асфальтового неба. Он уже научился сопоставлять цвета и отличать, где истинный серый, а где нет. Он вздыхает и ложится на траву. Она светлее, чем небо на пару тонов, но темнее облаков. Оикава думает, что умрет в двадцать шесть. Видеть мир в одном и том же цвете подлость гребаного бога. И Тоору ненавидит все это. - О, вот и Кенма, - Куроо машет рукой и, кажется, поднимается. Оикава закрывает глаза, чтобы не видеть оттенки серого и блядскую жалость в глазах. Он уже устал давиться ею. Голоса чертовски четкие. Тоору слышит, как его друзья пытаются объяснить новому парню его проблему с цветами. Тот отвечает что-то не ясное. Оикава мысленно считает до десяти. В жилах у него стынет кровь, но он убеждает себя, что сможет перетерпеть эту встречу. - Ты Оикава Тоору, да? – кто-то стоит прямо над его головой, и Оикава злится. – Я Иваизуми Хаджиме. Это вообще-то нетактично, рассматривать его вот так. Но Тоору не видит его лица, поэтому давит в себе злость и только потом открывает глаза, сталкиваясь с Иваизуми взглядом. Через мгновение небо над их головами взрывается для Оикавы лилово-красным цветом с именем Хаджиме где-то под ребрами. Оикава тихо смеется.