(not) your

Когда думаешь, что ты сильный, когда ты уверен в своих чувствах, то у тебя и вправду все получается. Но стоит только подумать о возможном провале, как твои руки опускаются, и все идет по пизде. Чимин пытается устроиться на работу, но пока это не получается. Через пару месяцев живот уже не позволит так резво двигаться, поэтому найти хоть какой-нибудь уголок необходимо позарез. Только вот не везде есть возможность выйти в декрет. Многие варианты работы сходят на нет. С Чонгуком Чимин больше не пересекался. О своем переезде Чим сообщил только брату. Пак выбирается из квартиры только для поисков работы и походов в магазин. К счастью, токсикоз отпустил на второй неделе, поэтому сейчас Паку в разы легче. Ну, как сказать. Внутри все еще все в развалинах, шрамах и рваных ранах, но Пак упорно продолжает идти вперед, он ведь обещал. Обещал. Ровно до тех пор, пока не столкнулся с Чонгуком, по глупой судьбе, в мини-маркете на углу. Чонгук смотрит неверяще, а Чимину хочется вскрыться прямо здесь и сейчас, чтобы запятнать парня своей кровью и оставить на нем клеймо – «сука». – Привет, – звучит как-то глупо и неуместно. Чимин лишь криво усмехается, пытается унять дрожь в теле и предательские слезы остановить. Чимин смотрит на младшего и не узнает в нем того радостного и вечно улыбающегося альфу. Потому что перед ним точно такой же сломанный парень, который пытается ползти с переломанными костями. Чонгук слишком резкий и неожиданный. От ударившего в нос любимого и родного запаха слезы катятся ручьем, а тело содрогается в рыданиях. От любимого и желанного Чонгука веет уютом и домом. А еще болью. Потому что перед глазами Чонгук, трахающий друга. Потому что перед глазами Чонгук, закатывающий глаза. Потому что… – Не прикасайся, – слишком громко и надрывисто. – Уходи! – Нет, – упрямо мотает головой Чонгук и лишь крепче прижимает Чимина, сдерживая его порыв и попытки сбежать. – Я так долго искал тебя… Два месяца, Чимин. Ебаных два месяца. – Три года, Чонгук, – шепчет вмиг притихший Чимин. – Три ебаных года, Чонгук! – Я… Я не знаю, что мне сказать, чтобы ты простил меня, – как-то совсем отчаянно и до боли невозможно. Чимин не может вот так просто простить то, что было. Чимин не сможет, даже если захочет. – Просто не появляйся в моей жизни, я счастлив и без тебя, – Пак сглатывает комок в горле и сжимает дрожащие пальцы в кулак, пытаясь выглядеть правдоподобно. Но вся выдержка катится к чертям, когда Чонгук заглядывает в глаза слишком внимательно и с нотками недоверия. – Ты нашел другого? – одними губами шепчет Чон, до боли сжимая плечи омеги. – Скажи мне! Чимин захлебывается обидой и негодованием, смотря на младшего сквозь слезы. Сказать правду не повернется язык, Чимин не маленький, сам справится. – Да, – судорожно выдыхает Чимин. – И он точно не будет трахать моего друга на нашей кровати. – А… как же я? – Чонгук смотрит взглядом побитого щенка и губы до побеления сжимает. – Как же наша любовь? Мы жениться собирались… – Вспоминай об этом всякий раз, как будешь ебать моих друзей, – выплевывает Чим и дергается слишком сильно, вырываясь из чужого захвата. По очередной глупой случайности Чимин не удерживает равновесия и летит прямо на стеллаж позади. Чонгук пытается поймать его, но пальцы задевают лишь куртку, не успевая схватить. К омеге сразу же подбегает консультант и помогает морщащемуся от боли Чимину встать на ноги. Пак сжимает зубы до боли и зажимает небольшой порез на руке – жжется сильно и слезы никак не перестают течь. – Осторожнее, пожалуйста, в Вашем положении надо беречь себя, – взволнованно щебечет молодой человек, отчего Чимин давится воздухом, а Чон почти оседает на пол. – Ну чего Вы, не пугайтесь. Просто я по запаху сразу понял – срок небольшой… Нервы не выдерживают, поэтому Чон хватает старшего за руку и выводит из магазина, заворачивая за угол и вжимая Пака в холодную шершавую стену. Омега жмурится и сжаться пытается – страшно очень от злобного взгляда. – Беременный?! – почти рычит Чон. – Чей ребенок?! – Тебя не касается, – выпаливает Пак и дергается, отчего его вжимают лишь сильнее. Близость любимого тела кружит голову, отчего хочется уткнуться в крепкое плечо и, наконец, дать волю эмоциям. Хочется вышвырнуть все сломанное прямо в лицо альфы. – Я тебя спрашиваю! – бесится Чонгук и больно сжимает скулы Чимина, заставляя смотреть в глаза. – Это от твоего нового ебаря? – Больно, – скулит Чим, после чего хватка слабеет. – Ответь мне, – шепчет младший, заглядывая в глаза любимого. – Я хочу знать. – Ребенок не твой. У него нет отца, – хмыкает Чим и хлюпает забитым носом. – Тогда им буду я, – уверенно заявляет Чон и отпускает омегу, придерживая его, когда тот чуть не валится на подкосившихся ногах. – Я не знаю, как загладить свою вину, но ребенка я помогу вырастить не из-за этого. – Я сам, – дергается Чим. – Не сомневаюсь, – хмыкает Чон и отступает от старшего. – Я слишком сильно люблю тебя, чтобы бросать в таком состоянии. Мне плевать, кто там у тебя и в каких вы отношениях. Этот ребенок мой и точка. – Уходи, – хрипит Чимин, чувствуя, как подкатывает истерика. – Убирайся! Не твой он! Не твой! – Я уйду, если ты пообещаешь успокоиться, – Чон поджимает губы и смотрит слишком взволнованно. – А еще позволь мне помочь. Просто помочь. Я не буду лезть в твои отношения. Просто… – Я подумаю, – хлюпает Чим. – Я найду тебя и сообщу свое решение. Чонгук мягко улыбается и делает шаг к старшему, отчего тот шарахается. Чонгук замирает, смотря с болью и непониманием, а потом опускает взгляд. – Береги себя и моего малыша, – просит Гук прежде чем уйти. Пак провожает его невидящим взглядом и недавно порезанное запястье закусывает. Чимин скатывается по стене спиной и прижимает к груди колени, утыкаясь в них носом и громко рыдая. После этой встречи утопиться в собственной ванне хочется в разы больше. И Чимин бы даже попробовал, если бы не ответственность. Сам виноват. Но это ребенок только его. Его и ни чей больше. Не было никаких Чонгуков. Чимин громко всхлипывает и сжимает дрожащими пальцами волосы до боли, желая вырвать их с корнями. Потому что изнутри опять зудит и жжется очень. Потому что Чонгук опять ворошит то, что только улеглось. Потому Чимин понимает, что сам не справится.