(not) your

Чимину все же удается найти работу, правда в сроки он не укладывается. Чтобы выйти в декрет, надо отработать хотя бы год. Все было бы куда хуже, если бы не темноволосый альфа с пронзительным взглядом и лисьими глазами. Мин Юнги – директор небольшой частной фирмы. Мин Юнги помог Чимину с трудоустройством, и мало того, он пообещал ему декретный отпуск уже через месяц. Мин Юнги – красивый молодой парень, с улыбкой наблюдающий за неуклюжим Чимином. Чимину с ним неловко и непривычно, потому что нравится до чертиков. Только вот у Чимина сердце разбито, метка на плече и ребенок под сердцем. Никому такой Чимин не нужен. Юнги, конечно, другого мнения, но переубеждать беременного омегу невозможно – уже пробовал. У Юнги губы мягкие, а ладошки теплые. Длинные красивые пальцы забираются под толстовку и поглаживают небольшой животик. Чимину приятно до одури, а еще прижаться хочется. Он неловко отвечает на нежный поцелуй и путает пальцы в черных волосах. А потом перед глазами всплывает образ Чонгука и Пака тянет блевать. От себя. От своей омежьей натуры. Потому что Чонгук уже неделю пытается к Чимину подобраться поближе, приносит вкусности и кормит хорошо. Потому что Чонгук пропадает ночами на работе, желая заработать на вещи для будущего малыша. Потому что Чонгук все еще где-то в сердце, которое еле бьется при виде Юнги и заходится при виде Чона. Почему сейчас Чимин жмется к Мину и отчаянно ищет тепла, Пак не знает. Но он просто устал все копить в себе, устал от боли. А неуверенные поглаживания и уверенный поцелуй хоть ненадолго отвлекают. – Простите, что помешал, – рядом стоит Чон и нервно сжимает пальцами ручки пакета. Пак испуганно ойкает и отпрыгивает от Юнги. – Я зайду? А вы тут продолжайте… У Чимина все органы от неловкости и страха скручиваются. У Чонгука боль в глазах и улыбка кривая. – Д-да, – только и выдает Пак, отворачивая лицо от младшего. Юнги провожает Чона взглядом и переводит его на Чимина, притягивая того обратно. – Это кто? – хмыкает Мин и пытается заглянуть в глаза младшего. Пак тушуется, кусая губы, и утыкается лбом в плечо альфы, судорожно выдыхая. – Это… Это отец ребенка, – почти неслышно шепчет Чимин. – И я люблю его, кажется. – В принципе, не удивительно, – усмехается Юнги, запуская пальцы в волосы младшего. – Я рад, что ты вовремя разобрался. – Я запутался, хен. Я устал, – бормочет Пак, поджимая губы. – Просто попытайся хоть немного понять его. Может, ему хуже, чем тебе? По глазам же видно, что любит, – пожимает плечами старший. Чимин непонимающе смотрит на него и отрешенно кивает. Пак нисколько не жалеет о том, что когда-то рассказал Юнги причину расставания со своим истинным. Чимин нисколько не жалеет, что когда-то согласился пойти на первое свидание с Мином. Не жалеет, потому что теперь остро чувствует, как ему необходим Чонгук и как ему чужды чужие прикосновения. Только вот от себя все равно тошнит. И от поступка своего тоже. Пока Чим поднимается до квартиры, совесть внутри тихо грызет. Хочется упасть пред младшим на колени и слезно умолять о прощении. Только вот Пак никому ничего не обещал. Теперь приходит ясное понимание того, что чувствует Чонгук. Правда у Чимина чувства стыда и совести немного притуплены, потому что они уже вроде как не встречаются и верность не хранят. Что творится на душе Чона, Пак боится представить, поэтому тихо ступает по полу и подходит сзади к напряженному Чонгуку. Младший смотрит куда-то в окно и не сразу замечает омегу, поэтому вздрагивает, когда его обвивают родные руки. – Почему не пригласил его на чай? – Чонгук прячет злость и раздражение, стараясь не сорваться. Видеть Чимина в чужих объятиях смерти подобно. – Негоже с начальником чаи распивать, – шепчет Чимин. – И сегодня я хочу провести вечер с тобой. – Прости, – Чон вырывается из объятий, отходит на безопасное расстояние и нервно семенит по кухне. – Я не могу. – Он для меня ничего не значит, – зачем-то говорит Чимин, поджимая губы. – Я говорил тебе то же самое, – хмыкает Чонгук, пытаясь нарезать фрукты для омеги. – Но ты не сравнивай! – возмущается Пак. – В отличие от тебя, я с ним не спал. – Как? – замирает Чон и переводит шокированный взгляд на старшего. – Я думал, что… Он… – Ты подумал, что это он отец ребенка? – удивляется Пак, возмущенно давясь воздухом. – Я встретил его всего пару недель назад! – Да откуда мне знать! – взрывается Чон, швыряя нож на стол. – Я не знаю, что с тобой происходило почти месяц! Я не знаю, куда ты пропал и чем занимался! Я чувствую себя последней тварью, потому что теперь на собственной шкуре понимаю, каково тебе! Меня нереально злит то, что ты успел завести новые отношения, блять, и забеременеть! Чимин сжимает губы в тонкую линию и наблюдает за психующим альфой, испуганно вжимаясь поясницей в подоконник. Рассказать Чонгуку про ребенка Пак так и не решился, но до него только сейчас дошло, что думает по этому поводу Чон. – Был бы ты умнее, давно бы все понял, – Чимин отводит взгляд и тушуется. Чонгук разъярен и готов убивать. – Я с ума схожу, понимаешь? Я не знаю, как в глаза тебе смотреть! Я понимаю, что сам заслужил все это, что сам виноват, но не могу я смотреть на то, как ты счастлив с другим! Не могу я спокойно относиться к тому, что ты залетел не от меня! – У меня не было никого, – вздыхает Пак, опуская взгляд в пол. – Я не тот, кто сразу же побежит мстить и спать с другими в ответ. Мне обидно от твоих слов. Чонгук почему-то рот открывает, как рыба, выброшенная на сушу, и ни слова произнести не может. Альфа опускается на колени и не сдерживает слезы. Потому что Чимин самый верный и милый на свете. Потому что Чимин всегда был только его. Потому что он, Чонгук, позволил себе сделать больно этому парню, растоптав его чувства. Чонгук громко всхлипывает и к Чимину подползает, крепко обнимая его ноги. Омега пугается такой реакции и не знает, что делать. Чон ревет навзрыд и давится вязкой слюной. Потому что боль изнутри рвет и старые раны тревожит. Чонгук – грязное похотливое животное, которое не может удержать свое любопытство. Чонгук ненавидит себя больше, чем Чимин. И все это время он пытается загладить свою вину, пряча всю боль и отчаяние глубоко внутри. – Чонгук-и? – Пак треплет его за плечо и пугается не на шутку. – Гуки? – Прости меня, – бормочет младший, утирая слезы об толстовку Чимина. – Я не могу все это выносить, сдохнуть хочется. – П-перестань, – всхлипывает Пак, впервые видя такого разбитого и сломленного альфу. – Ты – все что у меня есть. Я с ума сходил, пока искал тебя. А когда нашел, то понял, что не заслуживаю быть рядом, – Чонгук трясется весь, содрогаясь в рыданиях. – Ты должен быть счастлив… А я… Я обещаю, что буду рядом, пока ты не найдешь себе пару… – Не нужен мне никто, – плачет Пак, цепляясь пальцами за рубашку Чонгука. – Зачем? Почему ты это сделал? Почему с ним? За-а-ачем… Пак прямо не спрашивает, но Чон прекрасно понимает, о чем речь. Чонгук замолкает резко, поднимая зареванные глаза на старшего. Чимин сейчас на большого ребенка похож, который потерялся в большом магазине, и от этой картины сердце в груди больно щемит. Омега утирает глаза и обессиленно бьет Чонгука по плечам. Пак за все это время ни разу не решался поговорить на эту тему, а Чонгук не знал, что сказать. – Я злился на тебя, – шепчет Чон, поднимаясь на ноги утирая слезы с пухлых щек. – Я думал, что выебу тебя при первой же возможности от всего того, что было на душе. А когда в постели Тэхен оказался, то… Крышу сорвало, понимаешь? На тебя столько альф заглядывается, а ты всем им мило улыбаешься и лапать разрешаешь. А на тебя-то злость выместить не получается, больно боюсь сделать, а зато Тэхену с легкостью. Не понравилось мне, слышишь? Я просто снял напряжение и дал волю эмоциям. Чимин заглядывает в глаза младшего и видит столько много непонятных чувств, что ими захлебнуться можно. Пак вспоминает свои посиделки в кругу друзей, где молодых альф полно, и понимает, что Чонгук ревновал жутко, особенно когда друзья совсем не по-дружески по попе хлопали и под футболку руками залезали. Но Пак простой как пять копеек, даже и мысли в голове не зародилось о приставаниях, а вот Чонгук… – Идиот, – всхлипывает Чимин и отводит взгляд. – Сам же знаешь, что я только тебя люблю… – Я тоже люблю тебя, – выдыхает Чон и неуверенно приобнимает Чимина, прижимая к себе. – Мы столько дров наломали, что поздно что-либо менять. Поэтому давай найдем тебе хорошего альфу? Этот черноволосый неплохой, кажется. – Заткнись, – судорожно шепчет Чим, цепляясь за рубашку Чонгука. – Для меня сейчас важнее всего мой ребенок. – Наш ребенок, – поправляет его Чон и невольно улыбается. – Когда я рожу, я устроюсь на работу и смогу сам обеспечивать себя и малыша, – бормочет Чим, утыкаясь носом в чужие ключицы и вдыхая родной запах. – А до тех пор будь рядом, пожалуйста. И… – М? – Чонгук ждет, пока Пак наберется смелости, и поглаживает его по волосам. – Не встречайся ни с кем, пока я не разлюблю тебя, – почти неслышно просит Пак, сжимаясь в объятиях альфы. – Мне пока никто другой не нужен, поэтому не думай даже об этом, – вдыхает Чонгук и утыкается носом в мягкие волосы. – Успокоился? Не смей больше плакать, тебе нельзя. – А ты не доводи, – бурчит Чим, вызывая улыбку на губах младшего. И все же Пак – ребенок, которого бросили в гипермаркете. А Чонгук будет тем, кто подберет этого ребенка и за ручку поведет за собой. Потому что Чонгук теперь уверен в своем отцовстве. Потому что ответственность за малыша теперь и на его плечах.