Между войной и миром

Кэти открыла глаза и обнаружила, что сидит на ровно подстриженной мягкой траве ярко-зеленого, сочного цвета, именно такого, какого и должна быть трава. Девушка поднялась на ноги, по привычке проверяя, не делась ли куда-нибудь палочка, и обнаружила у себя в кармане сразу два волшебных орудия. Когда гриффиндорка подняла взгляд, то едва не свалилась обратно на мягкий газон. Она, конечно, понимала, что Флинт не ютится в скромной квартирке на окраине Глостера или Эксетера, но увиденное превзошло все ожидания. Это строение язык не поворачивался назвать домом и даже особняком. Больше всего оно походило на средневековый замок, не королевский, конечно, но принадлежавший кому-нибудь зажиточному феодалу. Перед девушкой возвышалось внушительное трехэтажное здание из грубо отёсанного серого кирпича с башенкой в центре. По стенам вились темно-зелёные лозы какого-то растения, наверное, плюща, хотя – чёрт знает этих аристократов – может, и чего-нибудь более экзотического. Чтобы войти в дом через широкие двустворчатые двери, на вид очень тяжёлые, нужно было сначала подняться на крыльцо с навесом. От серых железных ворот с витиеватым цветочным орнаментом к особняку вела песчаная дорожка. По сторонам её росли тщательно подстриженные кусты, а в нишах между ними уютно расположились деревянные скамейки. Поскольку все окна в доме были завешены тёмными шторами, Кэти решила, что особняк выглядел, конечно, роскошно и запредельно дорого, но всё же очень мрачно. А чего ты ждала от Пожирателя? Занавесок в цветочек и грядок с огурцами? За оценкой открывшегося вида и особняка, в котором Кэти предстояло жить ближайшее время, совсем позабылись размышления о том, что Флинт, без всяких сомнений, должен был её сдать. Гриффиндорка суетливо осмотрелась по сторонам, но не приметила ни одной фигуры в чёрном балахоне. Глупо ведь устраивать засаду на меня здесь. Да, глупо. Если бы Пожиратели были тут, я бы уже пробовала ужас на вкус. – Белл, может, двинешь внутрь? Уверенный голос Флинта вернул её в реальность. Кэти обернулась на звук и в очередной раз оторопела от увиденного: слизеринец комфортно устроился на кушетке, которую без видимых усилий несла на своих тоненьких ручках Джилли. Девушка тряхнула головой и поспешила за домовихой, продолжая осматриваться по сторонам и удивляться (в глубине души – радоваться) масштабам роскоши своей новой жизни. Внутренняя обстановка особняка Кэти, конечно, ничуть не разочаровала, ибо полностью соответствовала его наружному убранству. Переступив порог, девушка не сдержала вздох восхищения. Флинт усмехнулся в ответ. Тут всё завораживало красотой и роскошью, хотя ощущение мрачности не отступало. Пол в холле был выложен тёмно-серой ромбовидной плиткой с замысловатым орнаментом. Тут же начиналась винтовая лестница с крутыми ступенями, уходившая в темноту наверху. Мебели в комнате было немного: шкаф, два небольших бежевых дивана, пара одинаковых стульев с резными спинками и низкий столик, на котором находился единственный источник света – лампа, источавшая тусклое желтое сияние. На стенах были развешены картины в массивных рамах, изображавшие мрачные пейзажи. Ко всему этому было страшно просто притронуться, и у Кэти появилось устойчивое ощущение, что она попала в музей на выставку предметов быта XIX века. – Ещё насмотришься, Белл, – снова одёрнул ее хозяин дома. Кэти зло посмотрела на него, но он проигнорировал ее взгляд. – Сейчас Джилли покажет тебе твою спальню, потом, если ты, конечно, захочешь, проведёт, так сказать, небольшую экскурсию по дому, а то заблудишься, пока будешь спускаться к обеду и загнёшься где-нибудь в коридорах. Не самая красивая смерть, – он усмехнулся, и гриффиндорке пришлось опять напрячь свою силу воли, чтобы не врезать и без того пострадавшему Флинту. – Короче, спрашивай у нее всё, что тебе нужно. В разумных пределах, естественно, – он вскинул брови, вызывая ещё один приступ гнева у Кэти. – Джилли, с сегодняшнего дня ты будешь прислуживать не только мне, но и этой мисс. Я сам дойду до своей комнаты. Надеюсь, – последнее слово он прошептал, но получилось не очень тихо. Флинт осторожно сел на зависшей в воздухе кушетке. Двигался он медленно и аккуратно, но всё равно закусил губу от боли. Да, слизеринец определённо был не в оптимальной форме. Пока он сползал с кушетки, Кэти и Джилли стояли рядом, внимательно наблюдая за каждым движением молодого человека, словно он года три пролежал в коме, а теперь снова учится ходить, и он это подтверждал. По крайней мере, когда Флинт всё-таки слез со своего места и, опасно качаясь, схватился за перила, и девушка, и домовиха дёрнулись вперед, чтобы поддержать его, если понадобится. Слизеринец, конечно, в их помощи не нуждался: он поднимался по лестнице, преодолевая одну ступеньку за другой, пусть и делал это до жути медленно, как старик, судя по всему, прикладывая немало усилий. – Может, всё-таки ляжешь? – спросила Кэти, наблюдая за его мучениями. Слизеринец даже потрудился повернуться, чтобы девушка смогла увидеть выражение его лица. Презрение сквозь боль – пожалуй, так. – Мне не тяжело, Белл, – процедил он. – И прошу тебя: не лезь, куда не просят. Ладно? Кэти в ответ одарила его спину примерно таким же презрительным взглядом. – Джилли, обед через час, – бросил он, делая передышку, и раздраженно добавил: – Идите отсюда. Не упаду же я с лестницы, в конце концов. – А жаль, – тихо сказала Кэти. Джилли повела девушку по другой лестнице (их, как думала Кэти, на всех хватит), чтобы не беспокоить хозяина, находившегося явно не в лучшем расположении духа. Мисс Белл продолжала осматриваться, не пытаясь скрыть восхищение: изображавшая малоизвестные сюжеты мифов и легенд лепнина под потолком, старинные гобелены, красивые бронзовые канделябры на стенах, реагировавшие на звук приближающихся шагов, – все это казалось сном. Кэти не верила, что теперь она будет жить практически в музее. – Спальня юной леди, – услужливо опустив голову, сказала домовиха, распахнув настежь деревянную дверь. Кэти неуверенно перешагнула порог. – Джилли должна готовить обед для хозяина и его дорогой гостьи. Она не может остаться. Если гостья желает переодеться, Джилли приготовила для нее несколько нарядов: они в шкафу. Гостья может чувствовать себя как дома – так сказал хозяин. – Спасибо, – коротко ответила Кэти, отпуская домовиху. Со всеми утренними событиями она, если честно, здорово проголодалась, так что мысль о скором обеде заставила сердце радостно замереть в груди. Гриффиндорка закрыла дверь и опустилась на кровать, сразу отметив, что та поразительно мягкая. Судя по всему, Флинт отвел ей одну из пары сотен гостевых спален, совершенно обычную, однако обычное по мнению слизеринской аристократии всегда означало что-то удивительное для небогатых гриффиндорцев. В комнате имелось два небольших окна с тяжёлыми занавесками красивого синего цвета, что показалось Кэти довольно странным: и Флинт, и его родители были слизеринцами, а любовь выпускников змеиного факультета к сочетанию зелёного и серебристого известна во всем мире, причём, не утихает она до последнего вздоха. Между окнами располагалась кровать, на которой устроилась юная леди (какая из меня леди?). Она походила на те, что были в распоряжении школьников в Хогвартсе – пожалуй, слишком широкая для одного человека, да ещё и с пологом. Непонятно, от кого могла прятаться в пустой комнате Кэти. Только если от солнечного света по утрам. По сторонам кровати стояли две невысокие тумбочки, на одну из которых поместили прозрачную стеклянную вазу с букетом свежих полевых цветов (откуда они взялись в начале марта?). Справа от девушки находился письменный стол со всеми принадлежностями, которые только могли прийти в голову, – пергамент, в том числе и цветной, чернила разных оттенков и штук десять перьев в стаканчике, ясное дело, из чистого серебра. Правую часть комнаты Кэти окрестила территорией красоты: там располагалось трюмо с большими зеркалами и парой сотен ящичков и громадный шкаф. В нём, наверное, и жить можно. Кэти со здоровым энтузиазмом спрыгнула с кровати и распахнула створки шкафа. Почти всю свою жизнь она провела в комнате примерно такого же размера. Одежды внутри действительно оказалось немного, поэтому девушка, прикинув, что у неё ещё целый час в запасе, решила примерить всё. Первым под руку ей попалось длинное тёмно-синее вельветовое платье с колючими кружевами, обрамлявшими декольте. Обязательно надену его. На свои похороны. Далее последовало платье мутно-зелёного цвета из тяжелой и приятной на ощупь ткани, о названии которой Кэти могла только догадываться, доходившее до середины щиколотки. Самая ублюдская длина на свете. Номером три шло ещё одно довольно странное одеяние. Гриффиндорка не осмелилась его как-нибудь назвать. Нечто, что натягивают через голову, хотя, как показала практика, это не так-то просто. Кэти несколько раз запуталась в складках ткани прежде, чем натянула на себя сей элемент одежды. Цвет у него, нужно сказать, был просто замечательный – смесь коричневого, зелёного и чёрного – да, пожалуй, так. Широкие брюки и приталенный пиджак, – единственные вещи ослепительно белого цвета – Кэти решила даже не надевать, дабы не травмировать свою психику, натерпевшуюся и за предыдущие полчаса. Как это часто бывает, согласно закону подлости, лучшим оказался последний наряд, хотя употребление слова «лучший» в данном контексте вряд ли уместно. Правильнее будет сказать «приемлемый». Да, первым и последним приемлемым образом Кэти посчитала шёлковое платье длиной до колена густого синего цвета. Короткие рукава и свободная юбка дарили комфорт, неглубокий вырез не выставлял напоказ все девичьи прелести, а широкая лента в качестве пояса добавляла какой-никакой романтичности. Гриффиндорка несколько минут рассматривала своё отражение в зеркале, после чего решила, что выглядит неплохо, уж по крайней мере, если вспомнить, как она была одета минут сорок назад. Девушка принялась за причёску, но придумывать что-нибудь оригинальное и красивое, а тем более воротить это на голове, у неё не было ни сил, ни желания, так что пришлось просто расчесать волосы. С макияжем дела обстояли совсем печально. Кэти не привыкла с утра проводить по часу перед зеркалом, вымазывая лицо содержимым десятка баночек, но минимум косметики был ей необходим. Проблема состояла в том, что она привыкла пользоваться магловской косметикой. Почему? До семнадцати лет колдовать вне Хогвартса, как известно, запрещено, а хорошо выглядеть хотелось всегда и везде, вот и пришлось учиться управляться с тональным кремом, пудрой, румянами, тушью для ресниц и прочими средствами. Когда раздался громкий хлопок и посреди комнаты материализовалась Джилли, Кэти едва ли не прыгала от счастья Кэти с нескрываемым интересом рассматривала книги на полке над столом. – Юная леди, стол уже накрыт, – проговорила она, чуть поклонившись гриффиндорке. – Хозяин ждет Вас в столовой. Следуйте за мной. Кэти пыталась запомнить путь из своей спальни в столовую. Если вам показалось, что это смешно, попробуйте как-нибудь выйти из скифских залов в Эрмитаже. Ощущение в чём-то схожие. Так, направо и до упора, потом спуститься по лестнице (желательно не переломав ноги), снова повернуть направо и зайти в один… два… третью комнату (она прямо напротив статуи очередного мифологического героя, не побоявшегося залезть на дракона). Ну и тут всё просто: прямо через арку. – Добрый день, Белл, – произнес Флинт, поднял взгляд на девушку и… рассмеялся. Нет, не совсем правильное слово. Он захохотал. Он захлёбывался этим смехом, закрывал лицо руками и вытирал выступившие слёзы, а потом смотрел на Кэти – и начинался очередной приступ его безудержного и беспочвенного веселья. Девушка застыла в арке, недоумённо глядя на Флинта. Не, ну, слизеринцы все, конечно, немного не в себе, но в данном случае, как мне кажется, этого аргумента недостаточно. Да и плевать. Кэти, сделав вид, что не замечает истерики Пожирателя, спокойно подошла к столу и села напротив молодого человека, постепенно приходившего в себя. – Ты в порядке? – спросила девушка даже с лёгкой ноткой сарказма. – Или тебя напоили какими-то сомнительными зельями, чтобы оправиться от заклинания? – Дело вовсе не в этом, Белл, – теперь он говорил совершенно спокойно, но на губах по-прежнему играла улыбка. – Просто дело в том, что платье, которое ты выбрала для нашего первого совместного застолья, – ночная рубашка моей почившей матери, – Флинт снова усмехнулся. Кэти даже не нашла, что ответить. Она лишь удивлённо подняла бровь, глядя на Флинта, а потом критически осмотрела свой наряд еще раз. Какая это нахер ночная рубашка? В ней можно и на бал сходить. Блин, ну и позорище. В Кэти клокотала смесь обиды, злости и негодования, словно смола в чугунном котле, и деть все эти чувства было решительно некуда. Хотелось то ли зарыдать, то ли побить посуду, то ли хорошенько врезать Флинту. – Я попрошу Джилли впредь вешать ярлыки на одежду, чтобы ты понимала, что и куда надевать, – он опять улыбнулся и перевёл тему: – Можно есть, Белл. Конечно, я не должен тебя допускать к столу в таком виде, но ничего, надеюсь, ты усвоишь урок. На мгновение Кэти безумно захотелось дать волю чувствам: подняться с места и, бросив что-нибудь язвительное на прощание (а может, промолчав), покинуть столовую с гордо поднятой головой, и она бы обязательно так и поступила, если бы не жуткий голод. Есть хотелось до смерти, а поиграть с Флинтом в эти кошки-мышки она ещё успеет. Впрочем, от тяжёлого взгляда гриффиндорка удержаться не смогла. – Как ты себя чувствуешь? – спросил слизеринец и потянулся за блюдом с ростбифом, но на лице отразилась гримаса боли, и Флинту пришлось чуть сбавить резкость движений. – Неплохо, – глухо ответила Кэти. – А тебе лучше? – Какая трогательная забота, – усмехнулся он. – Просто правила приличия, – честно сказала гриффиндорка. – Да, мне лучше. Сока? – он поднял графин с апельсиновым соком. Девушка кивнула. – Спасибо, – Кэти смущенно улыбнулась. – Если бы ты знала, какая ты забавная… Может, ещё скажешь «смешная»? Я в шуты, Ваше Величество, не нанималась, так что идите в задницу со своими замечаниями, которые вы наверняка считаете милыми. А если это такой способ подкатить ко мне, то знай, Флинт, он мудацкий. – Ты тоже ничего, – буркнула она после недолгой паузы. – Ты так считаешь? – он даже отвлекся от тарелки с овощным рагу. – Нет. Кэти так действительно не считала. Точнее, она даже никогда не задумывалась, насколько симпатичен Маркус Флинт: гриффиндорское сердце не позволяло. Он был слизеринцем, капитаном квиддичной сборной, охотником, забивавшим Оливеру, Пожирателем Смерти, – короче, не давал ни единого повода задуматься о своей привлекательности. – Жаль, – Флинт как-то двусмысленно улыбнулся. И как же это я сразу не догадалась: ты притащил меня сюда, чтобы превратить в свою игрушку! Сначала попытаешься выбить из меня добровольное согласие, потом начнёшь шантажировать тем, что сдашь Пожирателям, а когда я всё-таки откажусь, просто возьмёшь силой. И после всё равно сольёшь какой-нибудь Беллатрисе. Я раскусила твой не очень хитроумный план, да? Гриффиндорка отвела испуганный взгляд от его лица и дрожащими руками положила на тарелку кусок яблочного пирога. – Будешь? – ее и саму удивил собственный голос – сиплый, словно бы она съела с десяток эскимо на двадцатиградусном морозе. – Давай, – улыбка сошла с лица Флинта. – Всё хорошо? – Предельно. – Кэти попыталась улыбнуться и протянула слизеринцу тарелку с пирогом. Больше они не разговаривали. Гриффиндорка судорожно обдумывала то, что вертелось в её голове, сразу пытаясь найти выходы из возможных ситуаций, но их, похоже, не было, а Флинта молчание мало волновало: он продолжал свой обед как ни в чём не бывало, лишь изредка поглядывая на девушку, правда, совершенно безразлично. Кэти это, естественно, отметила и немного успокоилась. Впрочем, вполне вероятно, что в смягчении её взглядов сыграли свою роль и божественно вкусный ростбиф, и яблочный пирог. Ну отпустил он провокационную шуточку, да. Ну и что? Вспомни, сколько ты такого от близнецов и Ли слышала! А они ещё и что-нибудь совсем пошлое могли сказать, Флинт в руках себя держит. Да и в конце концов, ты же симпатичная девушка, Кэти, нравишься мальчикам, так что успокойся и доедай пирог. – Чаю? – он задал вопрос так неожиданно, что гриффиндорка едва не поперхнулась. – Не откажусь – ответила она, прожевав пирог. – Только без сахара и молока, пожалуйста. – Да я и не собирался, – Флинт пожал плечами. – Извини, что так хорошо о тебе подумала, – не удержалась от дурацкого подкола Кэти. Слизеринец кисло улыбнулся ей в ответ, но ничего не сказал. – Спасибо, – поблагодарила его девушка, принимая чашку горячего чая. Это окончательно расслабило Кэти. Она сидела, откинувшись на спинку стула, с чашкой, от которой исходил едва уловимый аромат бергамота, и казалось, все трудности, которые ещё с утра играли важнейшую роль в её жизни, утонули в веках. Будто бы исчезла война, закончились убийства, а Волан-де-Морт выпрыгнул из реальности и приземлился куда-то между строк учебников по Истории магии. – Белл? – Кэти вздрогнула и очнулась. – Я понимаю, что ты очень устала, но за столом, да ещё и с чашкой кипятка в руках лучше не спать. Давай Джилли покажет тебе дом, а потом можешь делать всё что тебе заблагорассудится. Гриффиндорка кивнула. – Я тебя покину, – Флинт плавно отодвинул стул. – Не спеши, спокойно допей свой чай и отправляйся гулять вместе с Джилли. До встречи. Не очень уверенными шагами слизеринец отправился к себе, оставив Кэти наедине с Эрл Греем и собственными мыслями. Что тебе от меня нужно, Флинт? Почему ты позволил жить в своем доме члену Ордена Феникса? В том доме, о существовании которого не догадывается ни один Пожиратель и даже сам Волан-де-Морт (если, конечно, верить твоим словам). Зачем тебе спасать мою никчёмную, бесполезную жизнь? Просто жест благодарности? Верится с трудом. Хотя если бы тебе припёрло меня пытать или насиловать, ты бы уже наверняка начал. К чему эта прелюдия в виде хорошей спальни и шикарного обеда? Так и не разобравшись в мотивах Маркуса Флинта, Кэти спокойно допила чай. Едва она сделала последний глоток, в столовой появилась Джилли. – Юная леди готова отправиться со мной? – поинтересовалась домовиха. – Готова! – бодро и весело ответила девушка. С первого мига пребывания в этом доме (для начала – пребывания на газоне перед домом) у Кэти сложилось впечатление, что она попала в музей, а эта экскурсия лишь его усилила. Джилли провела гостью по всем трём этажам, подробно рассказывая, что находится за той или иной дверью, иногда открывая их, чтобы девушка полюбовалась убранством. Итак, в особняке Флинта имелись: покои самого хозяина, занимавшие три комнаты, спальня его родителей, заходить в которую категорически запрещалось, по одной гостиной на каждом этаже, две просторных столовых с примыкавшими к ним кухнями, несколько кабинетов, огромный танцевальный зал, около десяти гостевых спален и библиотека. Кроме того, из большинства комнат, расположенных на втором и третьем этажах, можно было попасть на небольшие уютные балконы с изысканной деревянной мебелью и красивыми цветами. Ну вот и нахрена такой большой дом? Куча одинаковых комнат, и в большинство из них, могу поспорить, Флинт не заходит годами. По-моему, куда лучше просторная квартира в центре Лондона, ну, или маленький уютный домик в пригороде. Гриффиндорка отпустила Джилли и окинула взглядом библиотеку. Да, она могла бы даже с хогвартской сравниться. Со всех сторон девушку обступили казавшиеся бесконечными книжные шкафы и полки. Они тянулись вверх, направо и налево, как бы обволакивая, не отпуская случайного посетителя. Посреди огромного зала было место для чтения: диван и три кресла приятного бежевого цвета и тяжёлый письменный стол со старинной лампой и полным комплектом необходимых для конспектирования принадлежностей. Именно в этой по-настоящему волшебной комнате Кэти провела весь день, а потом и весь вечер, обещавший, к слову, быть довольно интересным, в компании «Легенд о Мокровме» и нескольких чашек отборного английского чая.