Время лишений

Год 172 4Э, Скайрим. Хаммерфелл, Элинир. Северное скайримское лето холодное и короткое. Казалось, ещё совсем недавно природа радовалась весеннему солнцу, под которым неохотно таял последний снег, как снова стали подниматься сильные холодные ветра, берёзы и осины Рифта постепенно одевались в золото и багрянец, а норды на полях приступили к уборке урожая. А предательницы не было… В Скайриме не осталось ни одного города, ни одного более-менее крупного поселения, в котором бы Дивад не побывал, даже на самом крайнем севере, где девять месяцев в году метут метели, а остальные три месяца занимает холодная весна, плавно перетекающая в промозглую осень, а жители побережья моря Призраков на вопросы заезжих о лете привычно шутят, что «в этом году лето, говорят, было, но я в тот день уходил в море бить кита, потому пропустил его». Полуразрушенный Винтерхолд, притулившийся между берегом моря и отрогами подступающих к воде гор, надежд не сулил и не оправдал их. В городе редгарды не жили вообще, из студентов Коллегии магов таких было всего два, да ещё один полукровка полуимперец – с ними Дивад быстро свёл знакомство, но они не смогли сообщить ему ничего полезного. Редгарды здесь были птицами редкими, даже караваны из Хаммерфелла не заходили со времён Великого Обвала, а талморцы ненадолго появлялись лишь раз в году, когда стояла тёплая погода. Семейство альтмеров в городе жило, среди студентов длинноухие тоже встречались, но они все были местными, расово неполноценными по их меркам. Подобная картина была и в Данстаре с той лишь разницей, что двое талморцев там обитали постоянно, контролируя ярла и порт, а из редгардов Дивад встретил лишь мальчика-сироту, подрабатывавшего в железорудной шахте. Отец его был матросом на корабле, заболел, его с сыном высадили в Данстаре и уплыли. Отец через несколько дней умер, и восьмилетний Алисан вынужден был зарабатывать на жизнь исполнением мелких поручений шахтёров. Своего клана Алисан не знал, так как, по его словам, всю свою жизнь провёл с отцом в море. Судя по его внешности, родом он был откуда-то с западного побережья Хаммерфелла – в основном только у них встречались такие жёсткие кучерявые волосы, какие были у мальчика. Дивад накормил ребёнка обедом, долго думал, что с ним делать, но в итоге забрал с собой – негоже бросать соотечественника на произвол судьбы. Тем более мальчишка был сильным, ловким, привыкшим к тяжёлой походной жизни и труду – такого охотно возьмёт в ученики любой Храм Воинских Добродетелей. Так что последующие два месяца Алисан сопровождал Дивада и в меру своих сил помогал ему искать предательницу. Впрочем, безуспешно. Ничего не дали и многообещающие Маркарт с Виндхельмом. Точнее, на Виндхельм Дивад сильно не рассчитывал, редгарды его не жаловали за промозглую погоду и холодные порывистые ветра с фьорда, а потому предпочитали здесь не селиться, даже с караванами заходили редко. Талморцы тут обитали – всё же крупный порт, второй по значимости после Солитьюда, и выпустить его из поля своего зрения они не могли. Алисан осторожно поотирался около них, но ничего нужного не узнал. С местными редгардами, в основном мужчинами, женатыми на нордках, Дивад пообщался, но тоже безрезультатно – редгардки со шрамами на лице никто не видел. Вся надежда оставалась на Маркарт, но и там Дивада ждало фиаско. Он потратил на него более двухсот золотых, прожил там почти месяц, верный Алисан шнырял по городу, глазел на жителей и слушал их разговоры, но предательница как в воду канула. В Маркарте она, похоже, не появлялась. А в южном и центральном Скайриме вовсю шла уборка урожая… Единственное место, где видели, правда, давно редгардку со шрамами на лице, был Аинторп[18] – сильно разросшаяся деревня на перекрёстке дорог Вайтран-Маркарт и Фолкрит-Солитьюд. Жило здесь тысячи полторы человек, промышлявших частью отгонным скотоводством, частью торговлей и имевших немаленький навар с содержания постоялых дворов. Упоминание о «располосованной черномазой» услышал от служанки на постоялом дворе сначала Алисан, и уже потом Дивад осторожными расспросами выяснил, что она проезжала через Аинторп в сопровождении талморца не то в конце весны, не то в начале лета. Судя по времени, это было тогда, когда она покинула Вайтран после гибели отряда Атора, но куда они направились, узнать не удалось. Редгардка закрывала лицо, и лишь когда она ела, ей пришлось снять покрывало, и служанка рассмотрела шрамы на её щеке. Это было месяца три назад, а уехать из Аинторпа можно было и в Фолкрит, и в Маркарт, и в Солитьюд. Да и повернуть назад в Вайтран ничего не мешало. Но во всех этих городах Дивад был и той, кого он искал, не нашёл. Где она тогда? Или он плохо искал? Но как искать лучше? Или она покинула Скайрим? Из Маркарта дороги в Хаммерфелл и Хай Рок нет, вернее, есть только пешая тропа, по которой рискуют ходить лишь самые отчаянные из местных ричменов. Вряд ли предательница направилась в Фолкрит, зная, что в Элинире её караулят. Разве что двинулась дальше на Хелген и оттуда перешла границу с Сиродилом. И остаётся Солитьюд, откуда можно было уплыть в Хай Рок. Значит, Фолкрит, Хелген, Вайтран и Солитьюд. Фолкрит и Хелген – городки небольшие, на них много времени и средств не уйдёт. А вот Вайтран и Солитьюд… – Работа для наёмника есть? – поинтересовался Дивад у молодого норда, хозяина постоялого двора. – Есть, – с готовностью кивнул тот. – В Разделённом ущелье, на север отседова, некроманты поселились. Ндык скелеты да трупы ходящие уже и сюда забредают. Вот, бумага ярла. Дивад принял из его рук помятый листок, убедился, что ярловы подпись и печать на месте. Интересно, чем занимаются дозорные Стендарра, раз он вынужден выполнять за них их работу? Впрочем, работа ему нужна, потому что денег после Маркарта почти не осталось, так что нужно благодарить Хун Динга, что дозорные сюда не забредают. *** В середине месяца Огня Очага Дивад отвёз Алисана в Элинир в Храм Воинских Добродетелей. Там всё было по-прежнему, разве что алик'рцы постепенно, с уменьшением жары, начали откочёвывать назад в пустыню. Талморцы оккупировали юг и восток, время от времени совершали рейды вдоль восточной границы с Сиродилом, но на север пока не совались. Впрочем, воины мрачно утверждали, что это только до зимы, когда в пустыне станет прохладнее, а в колодцах поднимется уровень воды. Ещё держался Хегат, ещё сражались с альтмерскими отрядами разрозненные имперские центурии и когорты, но талморцы постепенно вытесняли их на север. Старый Оррин, казалось, постарел и осунулся ещё больше, заметнее стал прихрамывать на обе ноги – сказывались травмы, полученные в молодости, однако взгляд его по-прежнему оставался острым и ясным. Приняв Алисана и отправив его с одним из учеников в бурсу[19] искать ему свободную келью, Оррин позвал служанку и велел ей принести чаю и халвы. – Ничего хорошего нас не ждёт, – невесело сообщил он Диваду, коротким кивком отсылая служанку. – Пока всё по-прежнему, но осенью или зимой альтмеры пересекут Алик'р и придут сюда. Элинир укреплён, в горах засеки, баррикады и ловушки везде, где возможно, все подступы к долине перекрыты и контролируются. Мы-то продержимся, тем более, оба урожая в этом году были хорошими, голод нам не грозит. Но не оказалось бы, что бы мы оказались единственными, кто не оказался под талморцами. – Если мы окажемся единственными, кого не возьмут талморцы, – пылко воскликнул Дивад, – мы сможем освободить остальной Хаммерфелл! Оррин тонко улыбнулся, его взгляд потеплел. – Ты прав, певец, ты прав. Недостойно воина поддаваться унынию и складывать оружие до того, как подошёл неприятель. Видно, старость сказывается, раз мне хочется мирной спокойной жизни… Вот поверишь ли ты, певец, что мне не хочется уже войн, боёв, сражений. Мне хочется умереть спокойно в своей постели, в свободной стране, где все люди трудятся на благо родины, а не вынуждены воевать за её свободу. – Война за свободу… – начал Дивад. – Да, – понял его старый учитель, – это наш священный долг. И мы должны его исполнить, чего бы нам это ни стоило… Впрочем, оставим мои старческие мечты. Скажи лучше, певец, как продвигаются твои поиски? Дивад опустил голову и признался, что почти никак. – Плохо, конечно, плохо, – Оррин внимательно выслушал его и пригладил седую бороду. – Однако в Аинторпе её видели… – Это было три месяца назад, почтенный, – возразил он. – С тех пор она могла и покинуть Скайрим. – Не думаю, не думаю… Пока тебя не было, с юга ко мне пробился гонец. Нет, не от почтенного Кемату, а от главы Храма Воинских Добродетелей Танета, почтенного Лакене. – Он жив? – невольно обрадовался Дивад, хотя с главой своего Храма у него были непростые отношения. Он, как и все учителя, не одобрял его страсть к музыке, но если остальные преподаватели смотрели на это сквозь пальцы, то он запрещал музицирование на корню и нещадно наказывал за несоблюдение этого запрета. Однако Дивад знал, что неприязнь неприязнью, а в бою, если нужно будет, они будут прикрывать друг другу спину до последнего. – Жив, хоть и не судьба отныне ему воевать. В том бою за Танет он потерял ногу и руку. Почтенный Кемату жив, но ушёл с отрядом дальше на запад, и гонец пробиться к нему не смог. Так вот, почтенный Лакене передал, что предательница – это Иман ан-Нури из клана Суда, дочь ростовщика Виламона ан-Нури. – Я не удивлён, – пробормотал Дивад. Виламон ан-Нури, один из богатейших жителей Танета, пользовался в городе не лучшей репутацией, давая деньги в долг под очень большие проценты и беспощадно стрясая деньги с должников, невзирая ни на что. Не один человек стал нищим из-за того, что не смог вовремя отдать долги и вынужден был продавать своё имущество и дом. Вёл он дела и с альтмерами, явно симпатизируя им, поэтому старейшины Танета, когда талморцы высадились в Хаммерфелле, на всякий случай взяли его под стражу и заключили в тюрьму, а заодно арестовали и его имущество, оставив Иман лишь один небольшой дом в городе и назначив скромное содержание. Для избалованной девушки, привыкшей ни в чём себе не отказывать, это оказалось невыносимым, и, открыв ворота города захватчикам, она, видимо, таким способом попыталась отомстить старейшинам, освободить отца и получить назад всё их имущество. – Зачем же она бежала? – спросил Дивад, отщипывая несколько крошек халвы и кладя их себе на язык. Во рту сразу разлилась блаженная сладость. – Испугалась, что жители Танета ей отомстят, – Оррин тоже, не торопясь, рассосал кусочек халвы, – и была права. Говорят, талморцы дали ей рекомендательное письмо, но вот куда и кому – доподлинно не известно. Да и было ли то письмо – никто не уверен… Но это ладно. Почтенный Лакене пишет, что ему удалось выяснить, что Иман получила обычное женское домашнее образование, разве что вместо сиродилика её учили альтмерскому языку. – Выходит, – задумчиво кивнул Дивад, – бретонского она не знает, значит, скорее всего, в Хай Рок она не поплыла. К тому же она сразу могла бежать к бретонской границе… Но нордского она тоже не знает, почему она тогда бежала в Скайрим, а не Сиродил? По-имперски она ведь кое-как говорит. – Насчёт этого мы можем только предполагать. Возможно, понимала, что в Сиродиле её будут искать в первую очередь, и хотела замести следы. Возможно, не хотела бежать в провинцию, охваченную войной. Возможно, в Скайриме есть кто-то, кто мог её спрятать – вспомни, что скорее всего у неё есть рекомендательное письмо от талморцев. – Значит, она или в Скайриме, – подытожил Дивад, – или в Сиродиле. А в Сиродиле её искали? – Искали. Когда послали ваш отряд в Скайрим, чуть позже отправили такой же отряд в Сиродил, но там Иман никто не видел. Наши агенты предупреждены о ней, и как только она появится в Бруме, нам тут же сообщат, но пока тихо. Значит, предательница в Скайриме. Но где? Фолкрит и Хелген перед поездкой в Элинир они с Алисаном ещё раз проверили, Иман там не было. Значит, осталось повторно проверять Вайтран и Солитьюд. – Учитель, – Дивад отставил пустую чашку, – как быть мне? Я не нашёл предательницы, но грядёт зима, а зимой Скайрим… непроходим, там снега выпадает столько, что закрыты все перевалы, а дороги в долинах заносит так, что конь идёт по брюхо в снегу. Ещё есть немного времени, пока не кончится осень, но что мне делать зимой? Оррин задумчиво посмотрел на него. – У тебя есть возможность на зиму осесть в каком-нибудь городе? Дивад хотел было уже покачать головой и сказать «нет», как вдруг замер, поражённый пришедшей ему в голову мыслью. Потом в прострации кивнул: – Есть, учитель. В Солитьюде. – В Солитьюде? Надо же… Значит, если не найдёшь Иман до зимы, оставайся в Солитьюде, а весной приступай к поискам. – Но как же… Я могу быть нужен здесь, на родине, в войне против талморцев. Взгляд Оррина стал жёстче, в голосе зазвучали осуждение и сталь: – У тебя приказ Атора искать предательницу. Ты не выполнил этот приказ, поэтому, если не желаешь потерять свою честь, обязан его выполнить. Дивад на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к крикам попугаев в парке, прилегающем к Храму Воинских Добродетелей. Сам Оррин приказал оставаться на зиму в Солитьюде! А значит, у него есть возможность учиться в Коллегии Бардов. Пусть не три года, пусть только год, но и это – невероятно щедрый дар судьбы! Он открыл глаза, поднял их к узорчатому потолку и прошептал короткую молитву благодарности всем богам. Хун Динг, неисповедимы пути твои… ________________________________________ [18] Аинторп – поселение выдуманное. На перекрёстке столь значимых дорог просто обязан быть населённый пункт, а в игре там – ничего, вот автор авторским произволом его и добавила. [19] Бурса – общежитие при семинарии. Здесь – общежитие для учеников Храма Воинских добродетелей.