Отщепенцы и пробудившиеся

      — Почему вы выкупаете свободу ей, а не мне? Вы обещали, что сделаете свободными меня и мою бабушку! Наша же очередь подошла! Вы обещали, Каньете!       Щуплый взъерошенный юноша кричал во всю глотку. С глаз брызнула слезинка, он стукнул кулаком по серой стене и вновь воскликнул:       — Я жду от вас свободу полтора года!       Нулефер стояла в углу, опираясь рукой о деревянный стол. Она не смела вмешиваться. Явившись одна в штаб отряда с мешочком денег, когда её не ждали, она застала не самую приятную сцену. Невольник из имения Хейлов, трясся, крутил головой и горько кричал: «За что?!» Четырнадцатилетний подросток безумными обречёнными глазами обводил Каньете и других освободителей. Юний был домашним рабом, мальчиком на посылках, даже сейчас он держал в руке какой-то пакет от хозяина и тряс им перед Грэди и Линдой.       — Фанин Каньете, фанеса Каньете, у нас же был уговор… Следующая свобода достанется мне и моей бабушке. Почему она? Ей то за что? Она шла последней в очереди… Мы были первыми. Мы! Не она!       За столом, возле которого стояла Нулефер, сидела маленькая худая женщина и прижимала к себе грудного ребёнка. Глаза у женщины заплыли от синяков, платье выглядело как драная тряпка, женщина укрывалась плащом Тимера и утирала слёзы, боясь поднимать глаза на Юния.       — Юний, ты сам видишь какая у неё беда, — успокаивающим жестом сложил руки Грэди. — Если мы бы помедлили, то господин бы продал её на юг, к Сипинскому океану. Посмотри, что с Энни хотел сотворить её новый возможный владелец. Она вся избита, хотя ещё не стала его рабой! Мы не могли ждать, ситуация была незамедлительная.       — Но я же полтора года приносил деньги в кассу отряда! — губы Юния дрожали. — Когда хозяин брал меня с собой в другие города, я был вашим вербовщиком среди молодёжи. Я же рисковал собой и доставал для вас информацию о хозяевах, рабах, о новых последователях, разговаривал с полицейскими. Если бы меня раскусили, то давно бы повесили! А сколько денег я отдал вам! Своих, которые тайно заработал в отсутствие хозяина, продавая безделушки из дерева! Энни ничего не сделала для отряда, вы о её бедственном положении узнали только от меня. Моя же очередь была, я должен получить вольную!       — Юний, мы не отрекаемся от тебя и обязательно освободим! — воскликнула Линда. — Но ты знаешь, когда возникают непредсказуемые вещи, когда у раба встаёт вопрос жизни и смерти, мы оказываем ему поддержку, минуя обычную очередь. Юний, эта женщина и её семья не могут больше ждать. Энни продали бы на юг мерзавцу, её мужа чуть не до смерти хотели забить, и он до сих пор раб. А дети! Юний, твоей жизни у Хейлов ничего не угрожает, Хейлы одни из самых добросердечных хозяев Рыси, лишний день у них, лишний день на свободе… Ты сможешь вытерпеть. Мужайся, осталось немного. Для семьи Энни дороги каждые часы.       Длинные волосы Юния падали ему на глаза. Он отмахивал вихры с дикой злостью.       — Да? Вы потратили десять тысяч аулимов на Энни и её младенца, сейчас собираетесь ещё больше отдать за её мужа! И ещё двоих детишек Энни выкупить! А потом возникнет ещё один раб, который не может ждать, потом ещё один, и ещё! Этому свобода нужна, у этого жилья нет, на первое время вы снимете ему халупу… другой раб нуждается в лечении, зелья превращения, переезд из города в город. Где ваши хвалёные помощники, занимающие крупные посты? Снова мне ждать не один год?       Грэди своими большими руками взял Юния за худые плечи.       — Мы рассчитываем за шестицу разобраться с семьёй Энни. Ты будешь следующим. Не будь таким жестоким хотя бы ради детей, ребята Энни зимой даже шапок не имеют. Детям очень важна свобода.       Юний отпихнул Грэди.       — Мне четырнадцать, я перестал быть ребёнком для вас, когда поклялся в верности отряду. Моя бабушка, она не ребёнок, и ей можно пренебречь? Она умрёт, так не почувствовав свободы. Тот восьмилетний мальчишка, он выращенный, он не родной сын Энни и Тонни! Его хозяин подселил в комнату к Энни и Тонни, и они привязались к ребёнку, а вы хлопочете над его освобождением, словно он их родная кровь! Почему даже вы, освободители, живёте с мыслями о таком неравенстве к рабам?       Юний вскинул голову и выскочил из зала.       Нулефер провожала его удивлёнными глазами. Она думала, что в Отряде свободу получить просто. Освободители тихо переговаривались между собой. «Бедный парень», — слышалось он них. Грэди Каньете вздохнул:       — Успокоится. Надеюсь, поймёт, что мы не разбрасываемся словами.       — У вас есть очереди? — Нулефер тихо спросила.       На неё оглянулись Каньете, в том числе и молчаливый Тимер. Нулефер не могла себе объяснить почему, но она боялась пронзительного немого взгляда Тимера, в котором не было нотки радости или доброты. Чувствовалось всем телом, что он готов взять её за воротник платья и пинком выкинуть на улицу. Ещё в первый раз Тимер не жаловал ни её, ни Люси, а сегодня его губы разжались, чтобы сказать: «Пошла вон!» Но от резких слов Тимера остановила рука Линды, обнявшая Нулефер и приведшая её в зал к освободителям.       — Да, к сожалению, без очередей никак, — ответил Грэди. — Касса отряда не безгранична, как и наши возможности. Мы сосредотачиваем деньги и силы по рабу. Когда один обретает свободу, мы принимаемся за другого. Но иногда случается и такое, что мы вынуждены пропустить несчастного впереди всех. Жестоко звучит, но некоторые рабы могут подождать, жизнь с их хозяевами вполне приемлема. Но другие буквально выживают, как такой человек будет ждать, пока мы управляемся с остальными? Встречаются хозяева, которые продадут нам раба только за казну небольшого государства. Пока мы накопим денег или пока мы подделаем документы, в это время будет страдать десяток людей. В нашем деле нужна рациональность, хотя она не всегда сочетается с добром.       Нулефер опустила голову вниз. Как, чёрт, всё сложно. Если она хочет быть освободителем, надо понимать их устои, образ жизни, мышление.       — Когда наступит очередь Фьюи и Джины? — спросила она, боясь, что может снова показаться глупой и ничего не понимающий. Но без ответа Нулефер не могла покинуть штаб.       — Если им не удастся самостоятельно договориться с твоим папой, то Отряд освободителей займётся Фьюи и Джиной через полгода, — сказала, улыбнувшись, Линда.       Через полгода… Время для Нулефер летело долго, полгода всегда казались ей далёким-далёким будущим, когда она подрастёт на несколько сантиметров, выучит много нового о мире, листва на деревьях лихо преобразится.       «Полгода… Люси, ты должна дождаться».

***

      Полгода, шесть месяцев, представлялись вечностью. Даже эта прошедшая крохотная шестица была для Нулефер незабываемым долгим периодом, которому нет конца и края. С ней Уилл, счастью Нулефер не было конца.       Дети проводили время вместе с утра до вечера, разлучаясь лишь на ночь. Да уж, а раньше ночь была их единственным временем для разговора. В их друж­бе начался новый период, понимала Нулефер. Хотя сек­ре­тов у Уилла не убавлялось. Он по-преж­не­му скры­вал свою историю, так, нап­ри­мер, за про­шед­шую шес­ти­цу У­ил­л на­от­рез от­ка­зывал­ся приг­ла­шать Ну­лефер в гос­ти и по­казы­вать, где жи­вёт. Хо­дит под но­вым именем и с другим лицом и не со­бирается да­же на ми­нуту прев­ра­щать­ся в са­мого се­бя. Уилл па­ничес­ки бо­ял­ся, что его уви­дит кто-ни­будь пос­то­рон­них, да и зелье прев­ра­щения нуж­но бе­речь. Не так-то прос­то за­полу­чить чу­жую ма­гию. Из­вле­чение ма­гии из собс­твен­но­го те­ла — про­цесс слож­ный, бо­лез­ненный, его мо­жет вы­пол­нить толь­ко опыт­ный вол­шебник, и то рис­куя на шес­ти­цу слечь в пос­тель. По­это­му зелье с чу­жой ма­ги­ей сто­ит бе­зум­ных де­нег, и на рын­ке его не ку­пишь. А зелья прев­ра­щения, с по­мощью ко­торо­го мож­но без­на­казан­но со­вер­шать мо­шен­ни­чес­тво и да­же убий­ства, во­об­ще вне за­кона. Но, нес­мотря на по­доз­ри­тель­ность и ос­то­рож­ность, У­ил­лард стал ве­сёлым маль­чиш­кой, ко­торый на­чинал жить спо­кой­ной мир­ной жизнью. Нулефер даже умудрилась притащить брыкающего Уилла к себе домой и познакомить с родителями и Элеонорой.       — Но только не рассказывай им, что я маг! Пусть твоя семья думает, что я манар, как и все, — попросил «Дик».       В пятийник Нулефер снова звала Уилла к себе в гости, но он предпочёл многолюдному дому Свалоу их тихое убежище с Нулефер возле реки. Вот только Уилл на сей раз отказывался обучать Нулефер магии, не интересовался играми, он по стеклу смотрел скачки. Уилл постоянно брал с собой стекло и винамиатис. «Хочу быть в курсе всех событий», — говорил он, когда слушал вещателя. В Зенруте шёл грандиозный турнир по конным скачкам, и им увлекался Уилл.       — На турнире состязаются на­ез­дни­ки Тен­ку­ни, Ка­меру­та, Иши­рута и Зен­ру­та. Я хочу посмотреть на скачки. Все зенрутчане, у кого есть стекло дома, сейчас смотрят турнир. Великое соревнование!       «Да, небывалый турнир», — согласилась Нулефер. У неё дома тоже вся семья припала к стеклу, и подружки скачки обещали посмотреть.       Гон­ки ещё не на­чались, и ве­щатель, что на­ходил­ся на аре­не, пред­став­лял зри­телям на­ез­дни­ков, их ко­ман­ду и глав­ных учас­тни­ков со­рев­но­вания — ло­шадей. Ве­щатель по­дошёл к пос­ледне­му учас­тни­ку.       — А те­перь, — вос­клик­нул он, — мы поз­на­комим­ся с ле­ген­дарным…       — Прос­ти­те, что вры­ва­юсь!        Нек­то вы­тол­кнул ве­дуще­го с кар­ти­ны. Это был взъ­еро­шен­ный маль­чу­ган.        — Принц То­би­ан! — закричала Нулефер.       Маль­чик за­дыхал­ся, ли­цо его пок­расне­ло, он спе­шил. Взгляд у прин­ца был взвол­но­ван­ный, но при­выч­но бес­печный. Одет маль­чик был сов­сем не в ко­ролев­скую одеж­ду: съ­ехав­шая на­бек­рень шап­ка и не­ряш­ли­во на­детая ру­баш­ка с заг­ну­тыми шта­нами. Но вид прин­ца го­ворил толь­ко од­но: он счас­тлив.       — По­ка у ме­ня есть вре­мя, я хо­чу пе­редать при­вет ма­ме, дя­де Огас­ту­су и бра­ту Фре­ду! — вос­клик­нул То­би­ан и по­махал ру­кой. — Хо­чу всех вас, что мою семью, что под­данных Зен­ру­та, ус­по­ко­ить — ме­ня ник­то не по­хищал. Так что не нуж­но па­ники. Ма­ма, дя­дя Огас­тус, Фред, прос­ти­те, что со­вер­шил та­кой под­лый пос­ту­пок, но си­деть в зо­лотой клет­ке мне уто­митель­но. Со мной всё хо­рошо — я ус­тро­ил­ся на кое-ка­кую ра­боту, имею кры­шу над го­ловой. Жи­ву под дру­гим име­нем и внеш­ностью, так что ме­ня уз­нать ник­то не смо­жет. Лет че­рез пять я вас обя­затель­но на­вещу, а по­ка бу­ду да­вать о се­бе знать в нас­то­ящем вре­мени, как се­год­ня.       То­би­ан по­махал ру­кой и ти­хо про­гово­рил:       — Ма­ма, бра­тиш­ка, дя­дя — я вас силь­но люб­лю, но, к со­жале­нию, мне не да­но ко­ролев­ской вы­дер­жки, по­это­му я и сбе­жал. Не под­ни­май­те па­нику. Вся стра­на ста­ла сви­детель­ни­цей — я жив, ме­ня ник­то не по­хищал! А те­перь по­ка, че­рез ме­сяц я сно­ва по­кажусь!       Быс­трым прыж­ком То­би­ан по­кинул ра­ди­ус стек­ла и вско­чил на ле­та­ющий са­мокат. За од­но мгно­вение, по­ка лю­ди с хо­рошей ре­ак­ци­ей повыскакивали с кре­сел, дёр­ну­лась ох­ра­на ип­подро­ма, кто-то крикнул: «Держите принца!» Тобиан улетел с арены.       Стра­на бы­ла пот­ря­сена. Что тво­рилось в до­мах лю­дей, ос­вя­щён­ных све­том стек­ла, на нес­час­тной аре­не, где приш­лось пе­ренес­ти скач­ки на три ча­са! Но ес­ли соб­равшим­ся на скач­ки бы­ло не до прин­ца, сос­тя­зание важ­нее, то ря­довые под­данные Зен­ру­та толь­ко и де­лали, что пе­ремы­вали кос­точки наг­ло­му маль­чиш­ке, пос­мевше­му бро­сить семью. Ведь до появления принца Тобиана на скачках все считали, что его похитили! Ко­ролевс­тво Зен­рут каждый день сот­ря­сали нес­конча­емые вес­ти о млад­шем сы­не ко­роле­вы Эм­бер. По­яви­лись не­кие сви­дете­ли, ут­вер­жда­ющие, что ви­дели прин­ца в Санпаве, на гра­нице Зен­ру­та с Ка­меру­том. Но име­на этих сви­дете­лей по­чему-то скры­вали. В на­роде хо­дила мол­ва, под­креп­ля­емая со­об­ще­ни­ями из вес­тей, о по­хище­нии прин­ца ка­мерут­ча­нами. И тут Тобиан, живой и невредимый, заявляет на всю страну о своём побеге!       Принц То­би­ан зат­ро­нул даже семью Сва­лоу. Эле­оно­ра с Оделлом на сле­ду­ющий день, как ис­чез принц, пос­по­рили на ты­сячу а­ули­мов, что же ста­ло с маль­чиш­кой. Оделл был уве­рен, что пар­ня похити­ли, но дочь нас­та­ива­ла на по­беге, в чём и ока­залась пра­ва, вы­иг­рав при­лич­ную сум­му день­жат.       — Им не удас­тся за­полу­чить То­ба, не на то­го на­пали! — при следующей встрече засмеялся Уилл.       — Ты так думаешь? В столице самые лучшие сыщики работают. Тобиан просто из дворца сбежал, прячется где-то в Конории. — Нулефер должна была засмеяться над наивностью друга, но его уверенные слова только пугали её. Уилл говорил так, точно умеет предсказывать будущее.       — Ты думаешь, это простой побег негодного мальчишки? Ошибаешься. Не всё так просто, подруга. Ты и частицы всей правды не знаешь, которую замалчивают. Но не вини себя, и взрослые умные люди мало о чём подозревают. Открою маленькую тайну — тебе врут. Правда сокрыта от простых подданных Зенрута.       Нулефер вспыхнула:       — Да откуда ты это знаешь? Скажи ты наконец, кто, кто ты? Тоже мне — хороший друг, даже довериться мне не можешь. Я ничего про тебя никому не расскажу.       — Я не могу… — Уилл резко перестал смеяться. — Ну, не могу… Ладно, Нулефер, я обещал научить тебя новым приёмам. Продолжим?       Нулефер фыркнула. До чего странный этот Уилл! Он пугался, уходил в разговоре в сторону, когда она докапывалась до его жизни. А иногда вдруг начинал умничать и рассказывать государственные премудрости. Что могло развеселить Уилла в побеге принца Тобиана и так резко заставить его замолчать? «А если Уилл и есть Тобиан?» — внезапно осенило её. И через мгновение эта мысль показалась Нулефер крайне глупой. «Нет, Уилл здесь, со мной, а Тобиан в Конории был на скачках».       — Ладно, давай учиться, — сказала Нулефер заметным недовольным голосом. — Но не смей прятаться от меня под улыбкой. Я напугала тебя, очень напугала, когда спросила, почему ты уверен, что Тобиана не найдут.       — Чем займёмся, ученица? — Уилл сделал вид, будто не расслышал её последние слова.       — Я хочу двигать предметы водой!       Уилл тихонько засмеялся, это немножко обидело Нулефер. «Что я такого сказала?» — озадачилась она. Но Уилл спокойно поднял с берега сероземельник размером с кулак, который когда-то принёс сюда поток воды, протекающий мимо шахты, и закинул в речку. Камень повис на воде и не тонул. Уилл тогда сделал жест рукой, каким подзывают кошку или собаку, чтобы погладить, и вода отделилась от реки. Она нежно окутала камень и полетела в сторону Уилла, ласково положила ему в руки камень, а затем упала вниз, растёкшись по земле.       Уилл встал перед Нулефер и голосом учителя проговорил:       — Для начала немного теории. Как ты знаешь, каждый тенкунец, ну, кроме нас, рождается с определённым даром. Не человек выбирает магию, а магия человека. Не всегда тот или иной дар пригождается в жизни, поэтому мудрые родители обучают своего ребёнка только базовым техникам. Станет ли он изучать свою магию в дальнейшем — зависит от его стремлений и интересов, ведь ненужный дар легко может превратиться в бремя. Но маг должен обладать основными умениями. В нашем случае ими являются: способность управлять водой как собственным телом, ты уже давно этому научилась самостоятельно, потом идёт способность высыхать, не дышать под водой и главная техника — передвигать предметы с помощью своей силы. Перемещение — одна из самых значимых техник, без неё маг воды — ничто. Это была первая техника, которую я выучил. Попробуй теперь ты поднять этот же камень, — Уилл передал сероземельник Нулефер. — Пока ничего я тебе говорить не буду. Скажу лишь, что я научился ей за день. Но ты, Нулефер, если постараешься, можешь выучить за час. Попытайся поднять камень с земли.       Нулефер положила камень на землю и серьёзно сосредоточилась. Над камнем нависло облако воды, отделённое от речки. Она опустила его на сероземельник и тут же подняла. Ничего не произошло. Нулефер фыркнула и попробовала свои силы снова. Камень мирно лежал на земле. Уилл уплетал пирожок, принесённый с собой, и наблюдал за подружкой, которая отчаянно работала, но всё было без толку. Она не сдавалась, использовала все приёмы, которые знала и могла. То брала большое количество воды, то пробовала маленькую струю. Нулефер подбрасывала камень и пыталась словить его в воздухе. Но камень даже не пошевелился. Через час она выбилась из сил, от её стараний изменилось лишь одно — земля под ногами превратилась в грязь от воды.       — Уилл, ты дал мне не тот предмет. Сероземельник очень тяжёлый, я должна учиться на чём-нибудь лёгком.       — Хорошо, дам я тебе лёгкий предмет.       Уилл вытащил из кармана штанов лист бумаги и превратил его в лодочку. Он положил поделку на реку и кивнул Нулефер. Она сосредоточилась. Там, где безмятежно плавала лодочка, появлялась гора. Гора становилась всё выше и выше, но тоньше. Наконец на воздухе оставалась лишь маленькое облачко, на котором плавала бумажная лодка.       — У меня получилось! — закричала от восторга Нулефер.       — У тебя получилось отделить воду от реки и больше ничего, ты не подняла лодку, — хмыкнул Уилл. — В этом и весь фокус. Неспроста я дал тебе тяжёлый камень. Если вдаться в науку, то можно сказать, что плотность бумаги меньше плотности воды, вот она и не тонет, в отличие от камня. Сейчас ты наивно подумала, что совершила чудо, однако произошёл простой научный факт. Нулефер, ты не должна обманывать себя. Я намеренно помучил тебя около часа, чтобы ты попалась на простую уловку в первый и последний раз. Запомни, магия не терпит лжи.       Уилл вытянул правую руку Нулефер и положил на неё свою.       — Я уже говорил: магия — это наш инструмент, наш помощник. Мы должны слиться с нашим верным помощником и другом в одно целое. Стать единым. Мы не должны о нём думать, магия — это и есть мы. Например, когда ты копаешь землю лопатой, ты же не думаешь о лопате. Ты думаешь о той яме, которую хочешь выкопать, и о земле, которую нужно тебе убрать. Так и здесь, думай о камне, а с водой стань единым целым. Представь, что перед тобой стоит друг, вам поручено выполнить важную миссию. Если тебя будет волновать только способности друга, то твоя половина работы окажется невыполненной, а без тебя и работа товарища окажется напрасной.       Нулефер создала длинную и толстую нить, её тут же обхватила струя Уилла. Мальчик не отпускал девочку, Нулефер через его прикосновение чувствовала каждую каплю. Струя образовала руку, прозрачную длинную руку, состоящую из воды и неотделимую от Нулефер.       — Единство. Единение, — мягко шептал Уилл.       Нулефер направила руку на камень и обхватила его пальцами.       — Я чувствую его! — потряслась она. — Он такой шершавый, холодный, жёсткий. Словно я его своей рукой трогаю!       Нулефер гладила сероземельник. Никогда ещё серый грязный камень не был столь манящим и красивым. Внутри парило спокойствие, единение с силой превращало в родную стихию весь мир для девочки. Нулефер перестала наслаждаться и начала учиться. «Я поднимаю его. Хоть он и тяжёлый, но это же возможно мне, магу». Она зажала пальцы и взмела ими вверх.       Сероземельник покоился на земле. Сжатый водный кулак парил в воздухе.       — Ты усомнилась в себе. Ты дала разуму власть над силой, — без осуждений сказал Уилл. — Это нормально. Нулефер, ты должна верить. Вера в себя, вера в ближнего — это позволяет людям жить. Вера в свою силу — вот что позволяет магу называться магом. А в вере не должно быть месту малейшей лжи и незначительному сомнению. Когда ты это осознаешь, тогда ты и выучишь приём, которым ловко орудуют малыши. Только после этого ты можешь узнать настоящее мастерство. Тяжёлый сероземельник не даст тебе обмануть себя, в отличие от лёгкого клочка бумажки. Эта техника одна из самых лёгких. Держать водой предметы, чтобы они не намокли, — это посложнее. Могу научить, вдруг тебе придётся работать с ценными бумагами.       Уилл сложил водой из бумажной лодочки журавля и водной струёй мягко положил его на руки Нулефер. Журавлик был сух. Не требовалось даже открывать рта, Уилл понял, что Нулефер согласна, и начал обучение.       Оно продолжалось до позднего вечера. Если бы не способность к самовысыханию, из Нулефер можно было бы выжать целую реку. Она так и не научилась поднимать водой камень, но зато она делала успехи в другом искусстве: могла в течении пяти минут извлечь из бумаги воду. Для новичка это было неплохо. Правда, Уилл успел напомнить про великую Урсулу Фарар, освоившую эти навыки за три часа. Любимая учительница Уилла начинала немножко нервировать Нулефер.       — Ты хоть бы познакомил меня с ней, я тогда бы своими глазами убедилась, что твоя Урсула великая женщина.       — Невозможно, — ответил мальчик. — Я теперь не Уилл, а мой учитель не Урсула.       — Ну вот, опять тайны, — проворчала Нулефер. — Ты — ходячая тайна, сестрица моя всё молчит, не рассказывает, что с ней приключилось, я теперь состою в Отряде освободителей и скрываю это от мамы с папой, из дворца принц Тобиан сбежал.       При упоминании имени принца Уилл побелел, его плечи сжались, руки приникли к груди, он обернулся назад, прислушиваясь к звукам леса. Странное поведение Уилла продолжалось секунды две, не больше, мальчик повернулся к Нулефер и постарался посмотреть на неё равнодушными глазами. Но от Нулефер уже не скрыть было его лжи.       — Ты расскажешь мне, кто ты такой, или нет? — Нулефер устала терпеть. — Мы друзья или кто? Я тебе доверила свою главную тайну, никому я не рассказывала, что я маг, а тебе сказала! А ты не можешь объяснить мне, кто ты такой, чёрт побери! Уилл, я не предам же тебя, буду молчать, скрою любую твою тайну…       — Да не могу я! Не могу! — прокричал Уилл. — Я боюсь… Мне нельзя даже общаться с тобой, я даже нашими играми ставлю себя под угрозу… А ты говоришь — раскройся…       Нулефер готова была поджать губы и обиженно уйти, но если она уйдёт сейчас, возможно, завтра Уилла больше не увидит. Сжав гордость в кулак, она обняла друга, положила голову на его плечо. Холодный ошейник не щекотал её щёку как в прошлый раз, однако Уилл оставался таким же забитым и осторожным.       — Я буду молчать, ни маме, ни папе не выдам тебя. Я не рассказала им про наши с тобой способности и твою историю сохраню. Уилл, если ты будешь молчать, мы… Мы не сможем называться друзьями.       От её слов Уилл вытянулся в лице.       — Ладно… Но, не спрашивай больше меня ни о чём.       Уилл присел на камень и обнял руку Нулефер. Он заёрзал, не зная, как начать разговор, прислушивался к каждому шороху, убеждаясь, что они с Нулефер одни на поляне, и, наконец, заговорил тихим голосом.       — В моей истории всё наоборот, чем у тебя. Я помню большой страшный дождь, который шёл, наверное, несколько шестиц и затопил землю. Помню, как била молния, и я боялся поднимать глаза на небо. Я родился в Санпаве, моими хозяевами были мелкие торговцы, еле тянувшие своё дело. Помимо своих детей и двух рабов — моих отца и мамы, они кормили ещё и меня. Лишний рот, помню, звали они меня так. С пяти лет я ни на день не расставался с ошейником — оружием подчинения. Как только рабу исполняется пять лет, хозяева обязаны надеть на него ошейник, который будет расти вместе с ребёнком всё его детство и юность. Я помню этот страшный дождь, грохочущее небо, а меня зачем-то вытолкнул хозяин во двор, что-то я должен был принести ему с улицы. Я очень боялся намокнуть. И вдруг вода перестала на меня капать, когда я просто представил, что она меня не трогает. Я тогда обрадовался, побежал в дом похвастаться перед мамой и папой, но магия исчезла, и появилась она лишь спустя несколько дней. Так происходит со всеми магами. Но лучше бы она умерла у меня в первый день. Я показал свои способности родителям. Они строго-настрого приказали мне молчать, скрывать их ото всех. Но я не слушался, дурак! — с болью закричал Уилл. — О моей «ненормальности» узнали скоро и хозяева. В их глазах я стал чудовищем, пришельцем. Они боялись меня. Хозяева не знали, что со мной делать. Продать — значит создать неприятности и для других. Обратиться в газету — никто не поверит, каждый день люди пишут, что якобы они являются магами или маги их знакомые, но такие известия никогда не подтверждаются. И тогда хозяева обратились к властям, имея в руках доказательство своей правоты — меня. Таким образом, про меня узнала и королевская семья.       Уилл шаркнул ногой по земле. Его лицо было мрачнее самой тёмной ночи, казалось, на нём видны морщинки, как у старика. Уилл схватил с земли маленький камушек и с яростью швырнул его в воду, и тут же испуганно оглянулся по сторонам, словно боялся, не заметил ли кто его приступа злости.       — Это был обычный день, я играл вместе с мамой и папой в нашей комнате. Но тут вошёл он, — Уилл замолчал и, проглотив застрявший комок в горле, продолжил: — Герцог Огастус Афовийский. Это был последний день, когда я видел маму и папу. Герцог Огастус купил меня и забрал во дворец. Он сделал меня телохранителем своих племянников. Вот твоё предназначение — быть слугой, опорой и телохранителем Фредера и Тобиана, сказал он, защищай принцев ценой своей жизни, люби и ставь их выше себя.       — И ты стал телохранителем? — в ужасе спросила Нулефер.       — Нет, если только будущим… Я мал ещё для работы телохранителем, но меня тренировали каждый день. Мой хозяин, герцог Огастус, каждый день указывал мне на моё место. Он бил меня, пробуждал ошейник, наверное, больше тысячи раз за эти пять лет. Может, если бы не герцог, мне бы и нравилось жить во дворце, но я не могу полюбить своего мучителя.       — А как к тебе относятся принцы? — сочувственно погладила Нулефер Уилла по щеке.       — Они стали моими единственными друзьями, — с теплотой и гордостью произнёс Уилл, вставая с камня. — Если бы не они, ошейник с меня не был бы снят. Нулефер, я рассказал тебе свою историю. Молчи, умоляю тебя, не погуби меня! Я больше не раб! Я свободный человек! Я скоро найду и освобожу моих маму и папу! Но обо мне никто не должен знать!

***

      История Уилла потрясла Нулефер. Она ожидала выслушать страшный рассказ, что его забрали у свободных родителей и силой превратили в раба, думала, что Уилл принадлежит какому-нибудь офицеру из королевской охраны или придворному учёному. Но Огастус, сам герцог, завладевший маленьким мальчиком? Мир становился всё более пугающим и необъяснимым. Что делать с такой правдой Уилла — без понятия. Казалось раньше, Уилл откроет все свои секреты, то Нулефер достучится до истины своего происхождения. Но просвет не появился.       Знать бы хоть что-то про себя, возможно, вот тогда стало бы полегче. И Уиллу бы помогла. Что, если в её даре невольно виновата кровь, происхождение родителей? Магия не разбрасывает свои отростки по всему миру, когда захочет. Дочь рабовладельцев, сын рабов, — общее у них должно ведь быть! Но как подобраться к папе и маме и задать прямой вопрос — расскажите о себе, ваша правда поможет мне, — Нулефер не представляла.       Прошедшие три дня Оделл и Ханна были свободны, вечера всегда проводили дома в окружении дочерей. Нулефер только в своих мыслях подходила к ним с вопросом: «Мама, папа, где вы родились? Есть у нас родственники?» В семье Свалоу с недавних пор повисла занавесь отстранения. Элеонора витала в каких-то сожалениях о прошлом и мечтах о будущем, Нулефер ощущала дикую вину, что за спиной родителей помогает Отряду освободителей. Родные люди в самый нужный для разговора момент становились чужими. «Я боюсь, а вдруг разболтаю про Уилла… и про освободителей», — ловила себя на тяжком озарении Нулефер, когда мама подзывала её и обнимала худой тёплой рукой.       Ласки родных приносили только боль.       — Добрый вечер, сестрёнка, как погуляла? — вечером в комнату к ней заглянула Элеонора.       — Хорошо, не заметила, что день пролетел, — Нулефер ответила ей честно.       — Ты была с Диком, новым своим другом? — любопытствовала сестра.       — Да, — Нулефер нахмурила брови, когда Элеонора села к ней на кровать и взяла в руки расчёску.       — Фу, Нулефер, ты когда в последний раз причёску делала? Дай хоть я тебя причешу. Нулефер, ты дома теперь вообще не бываешь, ты всё с Диком время проводишь? — Элеонора нежно провела по спутанным волосам. — Где вы гуляете? Мальчику от ближайшего посёлка до нашего имения идти очень далеко, его кто-то привозит к нашим землям или ты сама ради него проделываешь путешествия?       — Он… да, в деревушке живёт, мы на половине пути встречаемся и гуляем по дороге. Никуда в лес не заходим!       Нулефер налилась краской. Уилл не говорил, где он живёт, он прилетал к Нулефер на самокате и прятал его в тернистых кустах.       — Четыре дня назад Дик тебя позвал в Рысь. Где вы пересеклись? Рибел хоть потом отвёз Дика до дома? Чем вы, кстати, в Рыси занимались, я так не спросила у тебя, когда ты вернулась домой. Занята была.       — Нет, он попросил меня оставить его в Рыси. Его потом забрали родители! — крикнула Нулефер. Как ей не хотелось врать, но Элеонора не дала выбора.       — Вот как, — Элеонора произнесла в раздумье. — А чем вы в Рыси занимались? Поиграть можно и у нас дома, где вы в городе гуляли? Мне интересно.       Такие вопросы были не свойственны Элеоноре. Переживать за младшую сестру — всегда пожалуйста. Но друзья Нулефер никогда не волновали её. Нора иногда только фырчала, видя, что сестрёнка общается с дворовыми невольниками.       — Нам надоело гулять возле нашего имения! Выбрались с Диком в город на людей посмотреть, посмеяться над чем-нибудь смешным, побегать на рынке. Вот. Ты меня допрашиваешь?       — Нет, Нулефер, нет, — улыбнулась Элеонора. — Я опасаюсь, вдруг вы следите за мной. Наша встреча в Рыси, когда вы с Люси посплетничать решили, мне показалась не совсем неожиданной. Ну ладно, спокойной ночи!       Элеонора, поцеловав её перед сном, покинула комнату, улыбаясь. Нулефер оставалось только гадать, к чему вела она разговор. «Записала меня в шпионки, не верю я ей», — надулась Нулефер.       Спустя полчаса к ней заглянула Люси.       — Госпожа Элеонора ушла? Меня никто не услышит? — тихо спросила она.       Нулефер мотнула головой. Певчий голосок Люси, чтобы подслушать, надо специально навострить ухо, приоткрыть дверь и просунуть голову. Люси подошла к кровати и аккуратно присела. Медленная, тихая, гладкая походка подружки постоянно вызывала у Нулефер неловкую зависть.       — Нулефер, папа сказал мне, завтра фанины Каньете выкупают семью Тонни и Энни. Я знаю, ты хочешь посмотреть, как работают освободители, поэтому рассказала тебе. Хочешь, завтра сходим к ним. Меня не особо тянет в их тёмный штаб, но я хочу посмотреть на воссоединение семьи. Если ты пойдёшь, то и я пойду с тобой.       — Ты ещё сомневаешься во мне? — Нулефер подскочила как заяц. — Конечно же! Я буду одна из первых у… ну, ты понимаешь… у штаба, — вовремя остановив свои крики, Нулефер перешла на шёпот.

***

      На следующий день утром Нулефер быстро успела собраться и поесть. Она крикнула родителям дежурную фразу, что с Рибелом и Люси едет в Рысь и остаётся в городе под присмотром кучера. Мама с отцом пожелали приятного отдыха, но Элеонора оторвалась от чтения новой газеты и спросила:       — К Дику?       — Нет, обещала день с Люси провести! — «Теперь каждый мой шаг проверять будет! Раньше она была добрее».       В Рыси девочки оставили кучера у его любимого кабака, они были за него спокойны: Рибел никогда не позволял себе лишнего, он трезвым и рассудительным человеком дожидался до вечера госпожу, травя тем временем байки с весёлыми друзьями. Нулефер и Люси поплутали для отвлечения чужих глаз по городу и пришли к штабу Каньете.       За воротами стояла небольшая группа людей. Два охранника — свободный и раб — мужчина с женщиной по имени Джей и Эмилли, состоявшие в Отряде, Грэди, Линда и Тимер Каньете. И ещё несколько человек. Освободители были одеты по парадному. Мужчина в праздничном сюртуке, женщина в атласном платье, на голове у неё лёгкая шляпка. Тимера украшал высокий цилиндр с длинными полями, из рукавов тёмного сюртука выступали белые манжеты. Лишь Грэди и Линда были одеты в простые суконные костюмы. Из-за спины Тимера показалась маленькая тень.       — Уилл?! — закричала Нулефер.       За освободителями мелькал Уилл в нарядном костюме и с галстуком.       — У­илл! Ой! — Нулефер очнулась. — Дик, что ты здесь де­ла­ешь?       Её крик привлёк внимание прохожих, освободители разом обернулись. Уилл побледнел и сел за порог дома.       — Ну за­чем? Я же просил! Не называй меня Уиллом!       И он обхватил руками голову.       — Ты тот мальчик с моего дня рождения? Тебя теперь Дик зовут?! — Лю­си удивлённо вскинула брови.       Ну­лефер об­ня­ла Уилла.       — Прос­ти, по­жалуй­ста. Я за­была. Я не дам те­бя в оби­ду, не бой­ся. — Но У­ил­лу не ста­нови­лось луч­ше от её лас­ко­вых слов. — Ник­то те­бя не выдаст. Ос­во­боди­тели сво­их не пре­да­ют. За Лю­си не вол­нуй­ся, она сох­ра­нит сек­рет. Так ведь, Лю­си? Он не может называться настоящим именем.       Люси улыбнулась в ответ, обескуражено поглядывая на мальчика. Ох не похож на Уилла с её праздника! Где добыл он зелье превращения?       — Зачем вы здесь? — басом спросил Тимер. — Вы мешаете!       — Хочу быть рядом, когда вы выкупите Тонни и их с Энни детей.       — Не получится, дети мои, — улыбнулся Грэди. — Мы не можем взять маленьких девочек с собой на освобождение. Видите ли, хозяин Тонни — человек непростой, он председатель учётной палаты в Рыси. Джей давно вошёл в круг его друзей и подбирался маленькими шагами, чтобы рабовладелец ему, как другу, сбавил цену и вообще согласился продать Тонни, Энни и детей. Сегодня решающий день, на обед к себе председатель пригласил Джея и его семью. На этом дружественном ужине должна состояться сделка.       — А он что будет делать? — ткнула Нулефер на Уилла.       — Я играю роль племянника, их воспитанника, — более-менее Уиллу полегчало, но его продолжало трясти.       «Уилл смелый, — подумала Нулефер. — Но почему он не боится выходить к председателю, а со мной до сих пор недостаточно открыт?»       — Девочки, оставайтесь внутри, если хотите дождаться счастливого финала. — сказала Джина. — Мы вернёмся через несколько часов, а вы пока можете посидеть в штаб. Хотите нам помочь — достаньте бинты, лекарства, подготовьте постель для Тонни. Ему… необходимо лечение. И поддержите Энни.       В штабе было многолюдно. Освободители ходили туда, сюда, обсуждали будущие выкупы невольников, переговаривались про написание статей в местные газетёнки, до которых ещё не добралась столичная цензура. За столом сидела Энни и, сложив руки в ладони, молилась богам. Девочки усердно принялись выполнять поставленную работу. Люси расстилала постель, наливала в кувшин воду, готовила влажные примочки. Люси не знала, что случилось с Тонни, и стеснялась спрашивать про него у взрослых.       — Детей тоже выкупят! Надо было конфет принести! — она вспомнила не вовремя и немного расстроилась.       Нулефер не спрашивала подругу, но видела, зачем Люси так рвалась сегодня в штаб, который ей не понравился в первую же секунду. Взглянуть в глаза спасённым людям и улыбнуться вместе с ними. Быть может, видя, что их ошейнику осталось недолго держаться на шее, Люси воодушевлённо представляет, как спадает ошейник и с неё. «Да, а я хотела увидеть не финал, я хочу посмотреть на само освобождение, — вздохнула Нулефер. — И так всё идёт медленно и мучительно: сейчас рабов только выкупят, когда они поправятся, их отведут в комитет, новые хозяева подпишут вольную, а чиновники снимут ошейник, через месяц-два они получат дом, работу. Боги, для вас время — вечность, но люди страдают от ожидания конца!»       — Вы не пошли? — спросила Нулефер Линду. Супруги Каньете тоже хлопотали в штабе.       — Нет, — ответила Линда. — Наши лица стали известны, нам нельзя самим, как раньше, вести переговоры с крупными рабовладельцами. Так что каждому члену отведена своя роль. В этот раз в роли новых приятелей рабовладельца выступают Джей и Эмилли, они никому неизвестны и никто не заподозрит, что они состоят в Отряде. Тимера тоже никто не знает, если Джей и Эмилли не справятся, Тимер молвит слово. Тимер также позовёт целительницу, если всё будет очень худо.       — У вас нет целителей! — удивилась Люси.       — Уже есть, — Грэди засмеялся. — Нулефер, учительница твоего друга имеет связи с миром магов и нашла для нас такого важного человека. Мы её выручили с убежищем, она нас с целителем.       — Урсула… Она не появится сегодня здесь? — горячая надежда загорелась у Нулефер.       — Нет, фанеса Фарар предпочитает не рисковать. Дик тебе рассказывал про них с Фарар, а?       Он мигнул глазом, и Нулефер ответила кивком.       Прошло шесть часов. Люси засыпала, прислонившись щекой к высохшим полотенцам, Нулефер разглядывала крапинки на стенах. Шероховатость стен, их неровности при свете фонарей превращались в сражающихся друг против друга людей, в животных, бегущих с поля боя. Спустя полчаса изучения стен воображение Нулефер рисовало лучи огня, водные залпы, выстреливающие из людей. Но то была просто фантазия, гранитные стены не несли никакого смысла.       — Приехали! — закричал Грэди.       Люси проснулась, за ней подскочила Нулефер. Через маленькое окошко в земле, выходящее люком на улицу, они увидели, как из кареты выскакивают троих худеньких бледных детей, выходит Уилл, следом выбираются Тимер с Джеем и вытаскивают мужчину. У раба не стояли ноги, он с трудом перебирал ими, повиснув на теле освободителей. Косые глаза мутно смотрели в землю.       — Бедный, — прошептала Люси.       Тонни занесли в дом. Он не в состоянии был спускаться в подземелье, но для него была приготовлена постель на первом этаже дома.       — Станет получше, мы поселим его под землёй. Нам долго нельзя находиться наверху, агенты Зенрута найдут нас даже по нашим мыслям, — сказал девочкам кто-то из освободителей.       Уилл с улыбкой кивнул Нулефер: получилось. И больше он не мог ничего произнести. Мальчик стойко шёл сзади мужчин, но, прикоснувшись к его руке, Нулефер почувствовала, какой стала она влажной от пота.       — Дети, уходите в другую комнату! — приказал Грэди.       — Я не уйду! — отважно заявила Люси.       Она была настолько мала, что протиснулась через кучу освободителей к Тонни с намоченной тряпкой. И тут Люси вскрикнула:       — Мама!       Нулефер тоже пролезла, услышав её крик. Она сдержалась, закрыв рукой. Спина, руки и ноги Тонни были куском мяса. Он, похоже, потерял много крови и лежал в полуобморочном состоянии. Тонни не мог говорить и не слышал даже голоса жены.       — Заступился за детей, — буркнул Тимер. — Тонни считал, что господин их продаст в другой город. Мы не предупреждали Тонни о выкупе. По его радости господин мог бы догадаться, что что-то не так с этим рабом. Что, птенцы, тяжело смотреть на истинное рабство? Оставайтесь, коль не неженки. На посылках будете.       Сообщили о приезде целительницы. Она приехала с Эмилли. Целительница одета была не для работы с больным, умирающим человеком: белая блуза и серая юбка до пят, наспех завязанные волосы в хвост. По лестнице она спускалась без обуви, дабы не терять времени из-за каблуков. Женщина вздрогнула, когда увидела избитого Тонни.       — Мда… Я не смогу целиком его исцелить, — сказала она, ощупав всё тело Тонни и осмотрев раны. — Кровь остановлю, раны зашью, но шрамы останутся до конца жизни. От них невозможно избавиться. С постели Тонни не скоро сможет встать.       Женщина опустилась на пол, её белое платье обагрилось кровью. Тонни окружил жёлтый, тёплый свет.       — Вы не сможете его излечить полностью? — с надеждой прошептала Люси.       — Нет, я заживляю раны. А тут всё… больные кости, сердце слабое, я чувствую, оно плохо перегоняет кровь… желудок... у раба слабый слух и зрение. Я бы хотела избавить его ото всех болезней, но моя магия ограничена ранами. Девочка, только пятеро человек обладали силой исцелять абсолютно все болезни и в самых тяжких формах. Последний из избранных, Юрсан Хакен, жил сто лет назад.       Нулефер с Уиллом стояли в углу, за спинами освободителей, и лишь по эластичным жестам целительницы, имя которой даже не знали, определяли, что вроде бы… Тонни становится легче. Люси ничего не боялась, ни крови, ни её мерзкого запаха, ни стонов Тонни, ни слёз его жены. Положив руку на плечо целительницы, Люси смотрела в глаза рабу, а тот всё равно не видел её.        — Вы такая молодец, госпожа! — воскликнула Люси. — Вам не жалко своих сил. Вы уехали в другую страну и живёте в Рыси, не в Конории, помогаете таким… нам.       — Мой муж зенрутчанин. — вздохнула без тени грусти женщина. — В Тенкуни наша пара всем будет мешать. Так, Грэди, поверните его на правый бок, здесь нужно заживить. Тенкуни озабочена численностью магов, а я в браке с манаром рожу непременно манара. В Тенкуни за наш брак я и мой муж должны каждый год платить большие штрафы. Тенкуни не хочет у себя новых манаров. Магу нельзя даже просто переспать с манаром. Узнают — плати штраф. Тенкуни нужны большие многодетные семьи с магами, у меня десять братьев и сестёр, мои братья и сёстры ради денежных поощрений создали по шесть детей. Я и мой муж-манар — лишние в магической стране. Тимер, нужны бинты!       — Почему нельзя магу и манару просто спать вместе? — Люси перевела маленькие изумлённые глаза на целительницу. — А если у людей нет второй кровати? Зимой и дети, и взрослые спят на одной кровати.       Нулефер минуту назад хотелось плакать. Но сейчас она хихикнула.       — Люси не знает, чем мужчина с женщиной в постели занимаются, — она шепнула Уиллу. — Нора полгода назад рассказала мне о взрослой жизни. Уилл, ты-то знаешь про постель?       — Знаю, меня принц Тобиан просветил, — шёпотом ответил Уилл.       Зрачки у Тонни застыли на жене, он моргал, старался выговаривать какие-то слова. Но изуродованная спина покрывалась лишь тоненькой сеточкой кожи. Целительница не останавливалась, чтобы стереть с лица пот. Влажными тряпками пот с неё убирали Люси и Линда.       — Юрсан Хакен был сильнейшим? — задумчиво произнесла Нулефер. «По-моему, эта целительница тоже сильнейшая!» — А как он стал одним из лучших?       — Изучал себя и свои способности до полного изнеможения! — воскликнула целительница. — Честно, способности Хакена — загадка для учёных и магов. Хакен обладал такой тягой к овладению своей магии, что заставлял вздрагивать всех своих современников. Жажда сохранять жизнь, неумолимая, бесконечная и жестокая жажда отдавать людям себя — я бы так сказала! Хакен нашёл свой путь в тридцать лет, в молодые лучшие годы он был незаметным морским лекарем. Всё изменилось, когда Хакен попал в плен пиратам. В те времена пиратство было мировым бичом. Хакен год провёл у них на корабле пленником, наблюдал разврат, убийства, насилие — все людские пороки. На свободу Хакен бежал новым, преобразившимся человеком. Я много повидала, но даже представить не могу, что видел Хакен у тех пиратов. Наверное, худшие из грехов. Но на землю Хакен вернулся не озлобившимся животным, а целителем, возлюбившим всё человечество.       — Я бы хотела родиться целителем, — Люси положила руку на подрагивающее плечо Тонни. — Жаль, я манар.       — Не говори так, девочка, — целительница посмотрела на неё ласковыми глазами. — Не зря мы проз­ва­ли вас ма­нара­ми — «ма­яки» на древ­нем тенкунском языке. Мы так и не смог­ли соз­дать энер­гию из ни­чего. Вы, не об­ла­да­ющие са­мой сла­бень­кой ма­ги­ей, всег­да опе­режа­ете нас. Нам не нуж­но тво­рить, всё не­об­хо­димое мы можем заколдовать за миг. Но вам, ма­нарам, для жиз­ни нуж­но раз­ви­тие. И в этом вы вы­ше нас, ве­ликих и мо­гучих.       Жёлтый солнечный свет исходил от рук женщин. «Это какое чудо», — чуть не закричала Нулефер. Хоть магия целительницы ни для кого не было чудом, необъяснимой, выходящей за гранью разумного вещью, но любое соприкосновение с магической сущностью для Нулефер была как встреча с богами. Вот, какой бы она сейчас была, если бы не страх родителей, если бы не враждебность мира к манарам, родившимся в Зенруте! Своей водой она бы напоила жаждущих, затушила лесные пожары, подступающие к деревням, она бы смыла с земли жестоких рабовладельцев. Нулефер смерила освободителей изучающим взглядом. Красивые, сильные, жертвенные! У неё сперва был другой образ о них. Образ, списанный со сказок и древних легенд. Но настоящие герои незаметны. «Это неправильно. Их должны знать все и слагать про них легенды», — огорчённо подумала она. Приди же день, когда освободители прекратят прятаться в крысиных подземных норах и выйдут к людям. «Жажда сохранять жизнь, жажда сохранять жизнь», — Нулефер твердила эти слова. Освободители ничуть не меньше целителя Юрсана Хакена жаждут спасти человечество, но боги не одарили освободителей могущественной магией. Нет, разум богов и их идеалы никогда не будут понятны.       — Освободители, не бо­итесь оказаться в тюрьме?       До Нулефер донёсся знакомый голос. От удивления она согнулась в ногах.       Элеонора Свалоу.       Сестра стояла на пороге двери, с ней был худой, сгорбленный, что-то мычащий Юний. Рука Элеоноры твёрдо впилась в его плечо.       — Это моя сестра… Элеонора, — слезло слабое эхо с губ Нулефер.       — Простите, я не хотел… Простите, я не хотел, — выл Юний.       Освободители встали на ноги. Их лица были каменными, но тотчас побелели. Только целительница не дрогнула, продолжая лечить больного. Элеонора смерила любопытным взглядом комнату, прошлась глазами по кучке освободителей и произнесла с должным уважением:       — Вижу, я не вовремя, у вас здесь тяжелобольные люди лежат. Ну, выйдем из комнаты, оставим врача с пациентом. Поговорить можно и в подземелье, оно пустует пока что.       Элеонора схватила за руку оправдывающего Юния и увела за собой из комнаты. Освободителям оставалось идти за ней следом. «Не может быть!» — перешептывались они. «Не может быть», — стонала Нулефер, таща за собой испуганную Люси. Сзади них шёл молчаливый Уилл и смотрел в мёртвую точку.       Элеонора остановилась на лестнице, ведущей в подземелье.       — Вы знаете, как это называется? Преступление! Я готова сама вас растерзать, не дожидаясь полиции! Вы губите жизнь моей маленькой сестре, показывая ей эти ужасы и совращая её неокрепшее сознание!       — Как ты узнала про нас? — протянула Нулефер.       — Это бы­ло нес­ложно, — Элеонора показала в улыбке белоснежные зубы. — Ты стала странно себя вести. Пропадала из дома, прогуливала школу. Да, я знала об этом, я встречалась с твоими учителями. Когда мы столкнулись с тобой в Рыси, и ты отзывалась обо мне нехорошими словами, ты так быстро внезапно исчезла, я осознала — у тебя появилась тайна. Я всё-таки напала на ваш с Люси след, вы покидали этот самый дом фанина Мареса. Дальше было проще. В твоих вещах я нашла газеты, книги про рабство и освободителей. Ты никогда не увлекалась сложной общественной литературой. Неожиданно стала клянчить у родителей деньги в больших количествах. Я следила за тобой. Но ты либо пропадала в лесу в зарослях, где мне тебя не найти, либо бежала к этому дому. В конце своего пути я применила женские чары, — Элеонора засмеялась и погладила по щеке дрожащего Юния.       — Простите! Но фанеса Элеонора обещала мне свободу! — вскричал Юний. — Простите! Она… она освободила меня… Свалоу дала мне свободу… Простите, братья, сёстры!       Юний судорожными руками расстегнул пиджак и ткнул на пустую шею.       — Простите! Я провёл её в штаб, я поклялся ей. Это моя плата. Простите! Она освободила меня! Но я не сказал лишнего! Пароль, вход… Всё, я не сказал лишнего!       — Да, — кивнула Элеонора. — Юний оказался слабым звеном в вашем Отряде. А у меня оказались деньги и хорошие отношения с его хозяином, я смогла исполнить мечту мальчика и выкупить Юния и его престарелую бабушку. Зря вы набираете детей в свои ряды, на их слабую психику можно грозно надавить. Юний, ты такой ещё неопытный… А у нас разница с собой в шесть лет. Не верится, мой милый мальчик.       Нулефер и Люси стояли, прижатые к стене. Элеонора то обмеряла их наказующим взглядом, то победоносно оборачивалась на Каньете.       — Вы вызвали полицию? — выступил вперёд Грэди.       — Нет. Это будет потом. Сейчас я хочу узнать, кто завербовал мою сестру. Юний путается в словах, то одного из вас обвинял, то другого. Говори сейчас, укажи пальцем, кто привёл Нулефер в Отряд. Или ты, Нулефер, сама назовёшь имя твоего просветителя?       — Нет. Нет… нет, Нора, — Нулефер сжала кулаки. — Я не скажу.       — Вот он! Это он! — неожиданно закричал Юний.       Его тонкий палец оказался у лица Уилла. Юний схватил мальчишку за галстук и толкнул к Элеоноре.       — Он! Он! Дик! Он выдал тайну Отряда вашей сестре! Дик заманивает в Отряд других детей. Он, он… Грэди, Линда, Тимер, простите меня, умоляю вас!       Нулефер и Люси ошарашенными округлёнными глазами смотрели на Юния. Он лгал, дабы заслонить Фьюи и Джину! Парень трясся как перед восхождением в петлю.       — Да, это был я! — Уилл шагнул вперёд и отважно заслонил своей спиной Нулефер и Люси. — Я втянул Нулефер в Отряд, у твоей сестры много денег на помощь Отряду, и она хороший, смелый человек!       Он стоял как взрослый мужчина, закрывая собой подруг. «Уиллард, ты попадёшь в беду», — взмолилась Нулефер. Уиллард, язык её не поворачивался назвать приятеля ласковым коротким именем.       — Забирайте сестру и вашу девочку Люси, мы вас не потревожим, — сказал настойчиво Грэди. — Что вам нужно от нас?       — Поговорить на прощание, — Элеонора усмехнулась. — Я внимательно изучала ваши программы, наслушалась сладких речей от Юния, насмотрелась на ваше обращение с Нулефер и с моей рабыней Люси. Вы хорошие люди, похвально, не застрелили двух маленьких девочек. Но у них могло оказаться не доброе сердце, а звериные предательские клыки. Я не понимаю од­но­го, по­чему вы де­ла­ете со­бачью бес­по­лез­ную ра­боту? Вы тут хо­тите рабс­тво от­ме­нить, урав­нять все слои на­селе­ния, убе­дить как-то пра­витель­ство под­нять за­работ­ные пла­ты, но толь­ко бла­город­ны­ми ре­чами это сде­лать не­воз­можно. Ну, мо­жет, лет че­рез трис­та лю­ди к вам прис­лу­ша­ют­ся, но толь­ко не сей­час. На од­но­го заб­лудше­го че­лове­ка ещё мож­но пов­ли­ять, вы­рас­тить де­тишек двад­цать с ва­шими принци­пами. И всё. Моя сес­тра раз­де­ля­ет ва­ши убеж­де­ния лишь по­тому, что в своё вре­мя ро­дите­ли из­ба­лова­ли её, ме­ня же они вос­пи­тывали как нас­ледни­цу семьи, су­ровую и хо­лод­ную, так что ме­ня бы вы ни в шко­ле, ни в дру­гом мес­те не пе­ре­убе­дили. Пос­мотри­те на того покалеченного мужчину! На его жену, убитую горем, на трёх детей, у которых не было детства! — она махнула рукой в сторону комнаты, где целительница работала всё ещё с Тонни и его семьёй. — Вы точ­но так­ же за­кон­чи­те свою про­поведь о брех­не вро­де ра­венс­тва, как Рутская империя, о которой вы любите упоминать! Ра­ботай­те по-дру­гому! Возь­ми­те лю­дей в сил­ки! Зас­тавь­те се­бя бо­ять­ся! Хо­тите от­ме­нить рабс­тво, так зас­тавь­те лю­дей это сде­лать! Бе­рите в за­лож­ни­ки де­тей чи­нов­ни­ков, под­ры­вай­те эко­номи­чес­кое бла­госос­то­яние стра­ны и сва­ливай­те всю ви­ну на су­щес­тву­ющий строй, уби­вай­те в про­тив­ном слу­чае. Вот сей­час у вас сло­жилась край­не хо­рошая воз­можность на­давить на короле­ву — про­пал принц То­би­ан. Най­ди­те маль­чи­ка и выд­винь­те ко­роле­ве свои ус­ло­вия. Ес­ли ей до­рог сын, то она от­ме­нит всё что угод­но, а ес­ли нет, то хо­тя бы че­рез То­би­ана отом­сти­те за сво­их то­вари­щей. Шесть лет назад один несчастный раб, простой раб, который не слышал про тайные общества, чуть не изменил историю Зенрута, выстрелив в королеву Эмбер. Вы никогда не добьётесь перемен, если продолжите улыбаться врагам. Только всё больше служивых псов и зорких соколов будут охотиться за вами.       Эле­оно­ра вста­ла и схва­тила за ру­ку сес­тру.       — Ну как, вы сог­ласны с но­вой прог­раммой?       — Что за бред ты не­сёшь? — вос­клик­нул Ти­мер. — Мы не со­бира­ем­ся ни­кого уби­вать.       — Не тыкайте мне, хам! — фыркнула Элеонора. — Вы всё рав­но на­зыва­етесь прес­тупни­ками, хо­тя ни­каких прес­тупле­ний вы не со­вер­ша­ете. Так что ни­чего вы не по­теря­ете, ес­ли нач­нё­те дей­ство­вать гру­бо, но эф­фектив­но.       Элеонора замолчала и сердито взгля­нула на Ну­лефер, ещё злее она впи­лась в Лю­си. Нулефер сделала шаг назад. Вот-вот Элеонора ударит её! Но Элеонора присела на колени и прижала сестру к своему телу. Она сжала её так сильно, что у Нулефер заболела грудь. Элеонора не отпускала её.       — Милая моя, сестричка, — Элеонора заговорила незнакомо нежным голосом. — Ты плохо закончишь! Эти люди не могут быть твоими друзьями. Тюремные кандалы, петля, эшафот, ошейник на твоей шее как у раба и страшные пытки… Я не хочу тебя терять, Нулефер, я запрещаю тебе общаться с этими людьми. Ты в опасности.       Она встала и прокашлялась.       — Каньете или, выражаясь вашим языком, фанин Марес, сей­час же зак­ры­вай­те свою ла­воч­ку или пе­реби­рай­тесь все в другой город. Я не потер­плю, что­бы моя млад­шая сестра об­ща­лась с ва­ми. На первый раз я вас прощаю.       Эле­оно­ра взяла Нулефер за ру­ку, больно схватила за плечо Люси и вместе с девочками покинула штаб освободителей.