***
В доме Свалоу начинался завтрак, от Уилла не было весточки две шестицы. Разговаривали дети последний раз в третинник, а шёл уже второй четверняк. Оделл и Ханна с важными лицами принимали трапезу, беря новое блюдо из рук молчаливых рабов, Элеонора копошилась только с первой ложкой каши. Старшая сестра была бледна и сидела за столом только из-за уважения к родителям. За целый месяц Оделлу и Ханне так и не удалось выведать от неё хоть что-то про несчастную любовь. Отец и мать всё прекрасно понимали: Элеонору предал возлюбленный маг. Кто был этот человек? Юноша с их семейного завода по созданию винамиатиса или заезжий очаровательный путник? Тайна оставалась закрытой для родителей. Сама же Элеонора закрылась в себе ещё больше, но стала посещать праздничные вечера в домах соседей и не отмахивалась от комплиментов мужчин. Аппетита не было и у Нулефер. — Дочка, что случилось? — спросил тревожно Оделл. — Только не говори, что и тебя бросил маг! Эх, женщины, как же сложно с вами! — Папуля, — подмигнула Нулефер, — если с нами тяжело, то вы можете с мамой родить мальчика. Я всегда мечтала о братике. Мама и отец переглянулись и улыбнулись. — Нет, доченька, куда нам? Мне и маме за пятьдесят лет, поздно нам рожать. — А вот неправда! — стукнула Нулефер по столу ложкой. — Рожают люди и в пятьдесят. — Но мы не родим, — властно сказала Ханна. Звук её строгого голоса означал одно — тема закрыта. Тишина воцарилась за столом. — Внимание, подданные зенрутской короны! Срочная весть! — вдруг раздалось со стены. Большое магическое стекло, висевшее прямо над столом, засветилось. — Кто пробудил стекло? — прикрикнул Оделл на рабов. Невольники пожали плечами. Элеонора силой мысли попыталась погасить взбешённый прибор, но он не слушался, на стекле возникла голова вещателя. И в эту минуту Оделл с Ханной содрогнулись, они поняли, что стекло никто не трогал, а это было вестником беды. В последний раз прибор загорелся самостоятельно, а вернее, по воле правительства, шесть лет назад, когда на королеву Эмбер совершили покушение. Каменное лицо вещателя подтверждало их догадки. — Подданные зенрутской короны! — произнёс вещатель тревожным голосом. — Из дворца исчез принц Тобиан Афовийский! Последний раз принца видели позавчера утром на прогулке в королевском саду. Поиски королевских магов не увенчались успехов. Её Величество королева Эмбер и Его Высочество герцог Огастус объявили награду любому, кто знает о месте нахождении принца, — три миллиона аулимов. И на этой фразе стекло погасло. Ханна жестом приказала рабыне подать стакан воды и растерянно проговорила: — Его похитили! Безусловно, похитили! Это или мерзкие освободители, или шпионы Камерута! Элеонора отодвинула в сторону тарелку с бисквитом и вальяжно облокотилась на спинку стула. — Не соглашусь, мама. Парень захотел внимания к себе, вот и сбежал, чтобы о нём заговорили. Тяжело же быть вечно вторым: ни трона тебе, слава обойдёт стороной, сиди у брата в тени. Уже не первый раз этот Тобиан выкидывает шалости. Каждый месяц что-нибудь новое услышишь от него, в том числе и побеги. Нира! — позвала она рабыню. — Я сейчас отправляюсь на прогулку, скажи, пожалуйста, Рибелу, чтобы подготовил летающую карету! — Да, и мне тоже карета нужна! На лошадях которая, мы с Люси в город поедем на ярмарку, пусть Рибел нас отвезёт! За сестрой из стола выскочила и Нулефер. Хоть и тяжко ей было на душе, что исчез Уилл, но у Нулефер хватало и других забот. Она забежала к себе в комнату, чтобы из домашнего халата переодеться в летнее кисейное платьице и спустилась вниз. На кухне её давно поджидала Люси. Недовольным и боязливым взглядом подружка смотрела на Нулефер. — Может, не надо… — негромко взмолилась Люси. — Надо! — шикнула Нулефер. — Ты хочешь увидеть освободителей? А? — Хочу, очень хочу, но давай не сегодня, а в другой день. Страшно же, — Люси замяла подол платья. — И в другой твой день снова перенесём? У нас может не быть вообще возможности попасть в штаб Каньете, они возьмут и уедут, а мы останемся с носом. Не трусь, я с тобой! Люси обречённо вздохнула. Будь поблизости незнакомец, он бы решил, что злая госпожа отчитывает за что-то свою маленькую рабыню. Люси робко стояла в углу и глазами просила: «не надо, пожалуйста». Но этот незнакомец не догадался бы, что месяц назад Люси и Нулефер вдвоём готовились к рискованной идее — познакомиться с Каньете. Хотя для Люси идеи Нулефер были только в тягость, она наблюдала страх и переживание своих родителей, когда те что-то говорили про конспирацию освободителей, но Нулефер в отчаянный для Люси момент всё и говорила: «Ты трусишь? А ну не трусь! Назову тебя слабачкой. Люси, ты увидишь самих Грэди и Линду Каньете, ещё гордиться собой будешь! Испугаешься сейчас — всю жизнь плакать из-за своей нерешительности будешь. Я же не просто так к ним иду, ради тебя стараюсь». Маленькая девочка кивала решительным словам своей подружки. Да, возможно, Нулефер и права: отец и мама вон как трудятся, как рискуют, видясь каждый раз с Каньете, и всё для своей свободы. Она хуже их? Но лучше бы Нулефер забыла про освободителей. Нулефер Свалоу и не подумала даже забывать, вот ещё. Весь месяц вечера она посвящала Уиллу. Днём же узнала про освободителей. Фьюи и Джина мало что рассказали своей госпоже, из их слов она поняла, что Каньете строго скрываются от посторонних людей. Других сведений из них нельзя было выудить, не пытать же. «Слушай, — сказала Нулефер Люси. — Расспроси маму и папу про всё, узнай, где живут Каньете, как к ним попасть, чем можно помочь. Но не говори, что я тебя попросила. Фьюи и Джина взрослые люди, и они думают, что всё смогут, но сами чуть не попались, окажись на моём месте Элеонора, я… даже не знаю, что с вами было сейчас! Так что, Люси, верь мне, моя помощь окажется вам ещё полезна, но я должна познакомиться с Отрядом». И пока Люси выполняла её наказ, Нулефер тем временем следила за её родителями. Фьюи и Джина с усадьбы Свалоу выбирались в город хотя бы раз на шестице по поручениям хозяев или вместе с ними. Если Оделлу нужно было что-то купить в городе, он передавал список и деньги Фьюи, Ханна иногда, когда была занята, посылала Джину за побрякушками. Раз в шестицу рабы получали выходной день, и, беря с собой дочь, уходили в город отдохнуть. Нулефер вычислила дни, когда родители Люси посещали Рысь, и следовала за ними. Весной ещё удобно было прогулять школу, отыскать знакомую повозку и пойти за Фьюи или Джиной, с наступлением каникул Нулефер отправлялась в Рысь говоря, что едет в гости к подругам, а сама оставляла кучера и искала Фьюи с Джиной. Их след часто заканчивался на улице Праздника 9, у обычного жилого дома, невзрачного на вид. Рабы заходили за ворота, звонили в звонок, затем пожимали руку мужчине, который вечно держал во рту трубку, и скрывались за дверью. Нулефер узнала — дом принадлежал какому-то фанину Маресу, фанин купил его у прошлых хозяев шесть лет назад и две большие комнаты — на нижем и верхнем этаже — сдавал под деньги. Пару раз Нулефер заметила Фьюи и Джину на рынке в компании толстых мужчины и женщины. Рабы передавали им конверт. Казалось бы, покупают ленты для госпожи Элеоноры, но за ленты они расплачивались конвертом Нулефер, в котором она отдала Джине свои карманные деньги. Скоро и Люси явилась с радостными новостями: родители рассказали, как можно попасть в штаб Каньете! Оказалось, нужно знать пароли и ответы, так отличают своих от шпионов, обращённых в друзей зельем превращения. Для каждого освободителя был свой пароль, время от времени он сменялся на новый. Люси выведала дату, когда Каньете будут в штабе на собрании — как будто специально для Нулефер в этот день Фьюи и Джина должны были помогать Свалоу с подготовкой званого торжества в честь юбилея своего завода по созданию винамиатиса. — Вот и пойдём! — обрадовалась Нулефер. — Потом, потом… Потом пароль другой будет, тебе во второй раз родители вдруг и не проболтаются, и с собрания освободителей твои родители нас с тобой в два счёта выгонят, если будут там! «Я тоже стану освободительницей, наверное, это моё призвание!» — гордо говорила себе она. Знакомство со вторым рождённым в Зенруте магом, Уиллом, и столкновение с Отрядом освободителей в тот же день — это, должно быть, знамение. «Вот для чего мне дана была магия! Для помощи Отряду!» От её глаз родители скрывали тенкунских магов, запрещали развивать силу, пугались, когда Нулефер долго пребывала в компании незнакомых детей без их пристального наблюдения. Освободители, появившиеся в Рыси, как ножом порвали полотно, закрывающее Нулефер от магии и людей. Они были неведомы, таинственны, представлялись страшными, чуть ли не с волчьими клыками, но так близки — Фьюи и Джина, заботливые няньки Нулефер, заодно с ними. Она придёт и встанет рядом с Каньете, её посвятят в члены Отряда, и дальше перед глазами пронесутся Рысь, Санпава, Конория. Раз за разом она будет видеть мечтающих об освобождении людей и оказывать им благородную услугу, на которую не способна она сейчас — простая Нулефер, прячущаяся за спины родителей и сестры. Всё начнётся с рабов Свалоу. Нулефер жутко надоело раздавать всем обещания, что она выпросит у отца и матери для них вольную, нужно лишь подождать долгие годы до её взросления, но слово человека из отряда, — свободного человека! — будет громким, имеющим силу. Нулефер по себе знала, что такое жить в неволе — теперь в Отряде найдётся место для её магии. Нулефер взяла Люси за руку и повела за собой. Она заскочила к родителям, попросив у них сто бимов или пять аулимов, на которые можно было бы купить шесть вкусных пирожков, в случае если она проголодается. На самом деле Нулефер хотела пожертвовать эти деньги казне освободителей. Сумма была маленькой, но это всё, что могла попросить Нулефер, не вызвав подозрений у родителей. По дороге она пересеклись с каретой Элеоноры. — Садись ко мне, — сказала Элеонора. — Пока вы доедете до Рыси, я уже в городе буду. — Нет, мы сами, вдвоём с Люси на ярмарку едем, — отказала Нулефер, соврав сестре. Да, на лошадях они доедут до Рыси за час, а поездка на летающей карете займёт минут тридцать, но потом ещё от Элеоноры не отвяжешься, начнёт сторожить и воспитывать какой походкой должны шагать уважающие себя девочки по улице. С кучером всё просто: скажешь ему, чтобы занял себя час-другой, он и найдёт себе развлечения в компании таких же кучеров-рабов, не поинтересуется даже, с кем и где проводила время госпожа Нулефер. Летняя Рысь представляла собой сказочную и беззаботную картину. В центре города, где высадили девочек, расположилась ярмарка. Здания украшали яркие вывески, зазывающие посетителей: театр «Муза», ресторан «Созвездие», парикмахерская «Очаровашка». Повсюду гуляли отдыхающие от работы люди: компашки неразлучных друзей, влюблённые парочки, семьи с детьми. За ярким магазином хозяин за что-то бил раба. В углу плакал маленький ребёнок, по всей видимости, сын этого невольника. В ритм их криков играла весёлая скрипка, гудели напившиеся мужики, лапающие помятых девчонок, обращая на себя недовольные презрительные взгляды принципиальных мамаш. Они с детьми гуляют, а тут устроили публичный дом! Боги, это пьяницы покалечит неокрепший разум их ребёнка! По тротуарам ходили люди, по дорогам ездили повозки и кареты. Средства передвижения были самыми разнообразными. Рядом с каретой, запряженной красавицами-лошадьми, по воздуху, на высоте пяти метров, летели кареты без колёс и без лошадей, сквозь окошко было видно, как мужчина положил палец на сверкающий камень и внимательно смотрит на дорогу. Большие экипажи обгоняли самокаты, как ездящие по земле, так и летающие по воздуху. По повозке легко можно было определить уровень средств человека. Повозками с винамиатисом обладали лишь знатные особы, такие кареты стоили баснословных денег, а каждые пять лет нужно было менять винамиатис. У Свалоу были как обычные экипажи, так и волшебные. На каретах с винамиатисом ездили Оделл и Ханна, а с недавних пор такой езде научилась Элеонора. Обычно Нулефер в школу ездила в карете с лошадьми, которой управлял раб. Только свободному совершеннолетнему человеку разрешалось управлять повозкой, работающей на винамиатисе. Нулефер и Люси разглядывали город и не переставали восхищаться гению человеческого ума и миру, в котором они живут. Кареты с лошадьми — символ прошлого, про которое их внуки сложат легенды, повозки с магическим винамиатисом — вот оно, настоящее, в котором они родились. Они взяли в руки газету, в ней на главной странице была представлена модель нового экипажа, которому не нужны были ни лошади, ни магия — он работал на паровом двигателе. Будущее не за горами. — Так, — важно сказала Нулефер. — нам нужно перейти на Лиловую улицу и свернуть на север. Я вчера слышала, что Элеонора собирается на ярмарке погулять, не попасться бы ей на глаза. — Не беда, если и встретимся с ней, — улыбнулась Люси. — Госпожа Элеонора в трауре, не до тебя ей. — Да уж, траур, — хмыкнула Нулефер. — Ночью слёзы льёт, что я даже в своей комнате слышу её. Днём ходит как будто ничего не произошло и у мамы спрашивает: «а сын фанесы Лир не женат? А Джо Докир отменил свадьбу?» Не пойму, что у Норы на уме! — Хочет забыться… и не может, — Люси вздохнула, жалея Элеонору. — Ой, а помнишь, как к госпоже Элеоноре в том году сватались? Шестидесятилетний дядюшка её подруги сделал госпоже Элеоноре предложение и подарил ей кольцо. Но господин Оделл его пинком выгнал. — Помню, — засмеялась Нулефер. — Элеонора его кольцо сохранила себе на память! Ну, пригодится теперь. Всё это время она же невестой была… мага какого-то… — Вы о ком сплетничаете? Не надо мной ли? — раздался за спиной голос. Нулефер и Люси вздрогнули. Они застыли, боясь оборачиваться назад. Вспомнили на свою голову! Элеонора развернула перед собой маленькие дрожащие фигурки и острым взглядом вцепилась в них. Рядом с ней стояло двое красавцев-юношей — сыновья губернатора. Молодые люди тихонько посмеивались, переглядываясь меж собой, Элеонора не собиралась тратить время на смех. — Из дома вон и начинаешь сплетничать про сестру? Я говорила тебе или нет, чтобы ты не упоминала больше… то, что со мной случилась? А? Где кучер Рибел, он должен за тобой присматривать в городе. Нет, я поражаюсь тебе, Нулефер! Элеонора не повышала тона, не угрожала расправой, но её строгий ритмичный голос всегда пугал попадавшуюся на проказах Нулефер. Властный тон, непоколебимая уверенность в своей абсолютной правоте, сестра одним видом подавляла у неё волю. Нулефер зашаркала ногой, не лезли и извинения, и детская ложь в своё оправдание. — Нулефер, берегись! Люси резко рванула её в сторону, у Нулефер от хватки подружки порвался рукав кофты. Мимо девочек пронеслись на бешеной скорости два летающих самоката, которыми управляли подростки, лет по пятнадцать-семнадцать. Парни не замечали никого на своём пути и неслись, точно молнии, на высоте около метра. — Бежим! — шепнула Люси. — Госпожа Элеонора отвлеклась! И они понеслись. Элеонора лишь успела крикнуть девочкам остановиться. Но они не слушали её. — Идиоты! Не смотрят, куда несутся! — крикнула уже за соседними домами Нулефер в сторону умчавшихся парней. — Что взять с болванов? — вздохнула Люси. — Скорость детям не игрушка. Моя мама говорит, когда-нибудь они долетаются, прибьют кого-нибудь или сами убьются. Сколько уже смертей случилось от летающих самокатов? — Люси, спасибо, что жизнь спасла! — Нулефер обняла её. — Я у тебя в вечном долгу теперь. Убедившись, что Элеонора потеряла их след, девочки направились к освободителям. У дома на улице Праздника было безлюдно. Нулефер и Люси набрали полную грудь воздуха и вошли через калитку. На пороге сидело двое мужчин. Один был тот самый «жилец», который пропускал к себе Фьюи и Джины, второго мужчину Нулефер видела впервые. На его шее висел ошейник раба. Держа друг дружку за руки, Нулефер и Люси медленно подошли к мужчинам. — Вам кого? — свободный человек поднял бровь. — Я Люси. Дочь Фьюи и Джины. Мы пришли с вами познакомиться, — проговорила с волнением Люси. Нулефер заранее сказала, что первой все разговоры начинать будет Люси, ибо она — одна из них, рабыня и дочь освободителей. Мужчины переглянулись между собой, помимо удивления в их глазах появился испуг. — Она кто тогда? — свободный указал на Нулефер. — Нулефер Свалоу, — в детских маленьких глазёнках засияла гордость. — Вы знаете Фьюи и Джину, поэтому слышали, возможно, и видели моих родителей Оделла и Ханну Свалоу. Они хозяева Фьюи и Джины. Я их дочь. Месяц назад я случайно узнала про вас, Джина выдала тайну. И вот я здесь, я хочу познакомиться с вами и помогать. Вам страшно, я же хозяйская дочь, но, честное слово, мои родители, хозяева Фьюи и Джины, о вас правды не знают. Я не допущу этого, я с вами. Но я хочу попасть во внутрь штаба, и Люси тоже. — Девочка, — свободный мужчина поднялся на ноги. — Девочка, — расплылся он в улыбке. — О чём ты? Мы не слова не поняли из того, что ты произнесла. — Люси, какой у твоих мамы и папы пароль? — Э-э… Пароль: «Звездопад ночью будет». Ответ: «Неужели принцесса Лиира обронила кувшин?», — пролепетала Люси. — Пароль поменяется на следующей шестице. — Девочки, какую чепуху вы несёте? Пароли, явки, я в войнушку играю? — мужчина схватился за голову. — Нулефер, давай уйдём, — Люси потянула её за рукав. — Значит, так, — заявила Нулефер. — Я месяц шпионила за Фьюи и Джиной, я не уйду на самом интересном. Для вашего блага меня пропустить, иначе я запрещу Фьюи и Джине приближаться к Отряду освободителей. Почему одни свободные люди, выходцы из рабовладельческих семей, состоят в Отряде, а я не могу? Я жду. Я, между прочим, уже узнала, как выглядят Грэди и Линда Каньете — они тучные такие люди, их лица висят в полицейском участке, а я видела, что на нашем рынке Джина общалась с похожими на них людьми. Мне найти фанина Мареса и сказать ему, что в его доме собираются непонятные люди? Хотя, подозреваю, что фанин Марес один из ваших. Раб отозвал свободного человека в сторону и что-то шепнул. Не разобрать. Свободный махнул рукой, замотал головой. — Бесполезно, — вздохнул раб. — Донесёт. Донесёт, богами клянусь. Либо случайно проболтается, нельзя отпускать. Пусть они решают, что с ней делать. А эта, Люси, она вроде не чужая. Они решат, а мы поможем, если что. «Хотят нас убить!» — мелькнуло у Нулефер. Но она сжала твёрдо руку дрожащей Люси и подошла к мужчинам. Вдруг раб больно схватил её и потащил за собой в дом. Свободный человек остался снаружи. Всё, вот и встретится она с освободителями! С восторгом Нулефер представила себе комнату, полную отважных людей. Раб тащил их в конец дома, в углу стояла большая бочка, а рядом на полу была дверца подпола. Раб открыл дверцу и толкнул девочек. «Точно убьют!» — у Нулефер заколотилось сердце и впервые она пожалела, что пришла к освободителям. Родители были правы: они убивают людей. Раб рукой подтолкнул их вперёд, в спину девочек уставился револьвер. Было темно, душно, каменная лестница уводила вниз, виляя змейкой. «Мы, наверное, сейчас под бакалейной лавкой, которая через дорогу». Девочки, придерживая друг друга, пытались не упасть. Люси нашептывала слова молитвы, Нулефер молча шла за рабом. Скоро длинный коридор закончился, дав место огромной железной двери. Когда отворились двери, девочки на миг раскрыли рот: пред ними предстал маленький подземный город, полный множества помещений. Комнаты с закрытыми дверями, какие-то лазейки, уходящие прямиком в земляные стены, чадящие факелы заместо ламп с винамиатисов. Раб привёл девочек к стальной, расписанной узорами двери и позвонил в звонок-колокол. Сию минуту вышли трое людей. Толстый мужчина пятидесяти лет с тёмными волосами, через плечо у него висела сумка, как у почтальона, что-то жующая женщина, его сверстница, пышная и краснощёкая, и курносый юноша, белокурый, мускулистый, с крепкими мужскими жилками на руках. Юношу Нулефер видела первый раз, но тех мужчину и женщину она узнала. С ними встречалась Джина на рынке! Их лица находятся наравне с другими преступниками! Вне всяких сомнений, Каньете. — Кто это? — спросил мужчина. — Утверждают, что рыжая — дочь Фьюи и Джины. Чёрная — Нулефер Свалоу, дочь её господ. Они выяснили наши пароли. Чёрт знает, не думаю, что это ряженные зоркие сокола, но, Грэди, я побоялся их отпускать. Что делать? На лице Грэди появилась опечаленная улыбка. Неутешительно он пожал плечами. — Фьюи говорил мне, что младшая Свалоу выведала о нас. Он клялся и божился, уверял, что Нулефер симпатизирует освободителям, но опасается её любопытства. Убери револьвер, нет здесь зорких соколов. Только двое невыносимых соколят. И что мне с вами делать? Дети, вы нас сдадите за считанные секунды, — Грэди положил руку на голову Люси и погладил по волосам. — Ох, Люси, какой ты нежный цветок. Проклятый император, как я рад тебя видеть, но не в этом месте! — Мы будем молчать! Клянусь! — заголосила Люси. — Молчать-то будете, — вздохнула женщина. — Но свои мысли не скроете от магов-мыслечтецев. Это целая наука как их обмануть, в каждом городе у королевы свои наушники наставлены. Ну, чего уж плакать? Научим вас, научим… Я Линда Каньете, а это наш сын Тимер. Люси, твои замечательные родители — наши друзья. Юноша хмуро кивнул Люси. Нулефер, стоявшая в стороне, почувствовала себя забытой, и решила исправить ситуацию. — А я Нулефер Свалоу! Здравствуйте, фанин Каньете и фанеса Каньете, — поздоровалась она с супругами. — Привет, Тимер, — и протянула юноше руку. Но Тимер окинул её злым взглядом, от которого Нулефер стало не по себе. — Фанин Каньете, — пробурчал Тимер. — Я старше тебя в два с половиной раза. Где твои манеры? — Простите… фанин, — испугалась Нулефер, — я просто хотела познакомиться… — Тимер не сговорчив, — шепнула на ухо ей Линда. — Не отвлекай его. — Уяснила, дочь рабовладельцев? — шикнул парнишка, оказавшийся взрослым мужчиной. — Простите, — снова извинилась Нулефер. Она осторожно отошла в сторону, кратко окинув Тимера. У Грэди и Линды есть взрослый, двадцатипятилетний сын знала она от Люси. Но сын никак не походил на своих родителей. Грэди и Линда были темноволосыми, упитанными, грузными люди. «Как я!» — вспыхнула Нулефер. Тимер был коренастым, мужественным, сложен так, словно он хочет вступить в схватку со львом на арене. Его волосы светлые, но серые глаза, смотрящие на незванных девочек исподлобья, были мрачнее тучи. — Проходите, посмотрите наши королевские тайные палаты, — усмехнулся Тимер. За Грэди и Линдой Каньете была ещё одна комната. В ней находились люди. Но только сидели там не решительные бойцы, знаменосцы свободы и правды, комната была похожа на больницу. Нулефер всмотрелась в лица людей и теперь уже она прижалась к Люси. Раненые люди лежали на койках. У одного мужчины не было глаза, на его месте красовалась длинная полоса от кнута, у другого не хватало руки. Рядом с ними стояла женщина, лицо которой уничтожила кислота. Рабы, приходила первая мысль. Но у этих рабов не сиял на шее ошейник, они все до одного были вольноотпущенниками. В соседней комнате доносились крики, там на кровати лежал человек, если можно было назвать это обезображенное существо: лицо, руки, ноги превратились в куски мяса и крови, спина была изъедена кнутом, лишь шея, где совсем недавно сидел ошейник, оставалась нетронутой. Над мужчиной копошились женщины, обтирая его тело спасительными мазями. А свободные члены отряда вовсе не были похожи на мускулистых красивых мужей, какими их представляла Нулефер. В очках, с засученными рукавами мятого пиджака, они походили не на героев легенд, а на полевых военных врачей или писарей. Унылое лицо освободителя, рождённого свободным человеком, истинно напоминало каменную плиту врача, прошедшего следом за своими солдатами бой. Две женщины сидели за столом, уткнувшись в бумаги, у одной волосы были подстрижены под мужчину, а вторая, миловидная блондинка, заколола их наверху, скрыв от людей свою красоту. Тридцать освободителей, не считая раненых людей на койках, присутствовало в штабе. Всех этих людей собрала единственная цель — стремление уничтожить рабство. И никто не хватался за оружие при виде Нулефер Свалоу. — Вот что совершают твои родители с несчастными рабами! — басом воскликнул Тимер. — Нет, мои родители никого не били! — закричала Нулефер. — Нулефер права, господин Оделл и госпожа Ханна хорошие! — поддакнула Люси. К девочкам опустилась Линда, присев на одно колено. — Но то, что они поддерживают существующую систему, не спасает их от греха. Вы слышали легенду о том, будто бы элита Рутской Империи отбирала магию у своих подданных? Нулефер и Люси мотнули головой. — Так вот, боги покарали всех людей, кто закрывал глаза на тиранию правителей! — Линда поднялась. — Но наша жизнь не легенда, без магии прожить можно, а без свободы жизнь превращается в существование. Если рабство не искоренят, у мучителей заберут не удовольствие, а жизнь. Линда похлопала девочек по щекам и повела их в зал, следующий за больничной палатой. Это было просторное помещение, обвешанное разными плакатами, отнюдь не прославляющими королеву, промышленников и их деятельность. Если бы не каменный потолок и глиняные стены, то зал Каньете можно было попутать с каким-нибудь клубом, которых так полно в Рыси. Но мрачное освещение и стойкий холод приносили существенную лепту в собрание Отряда. — Меня всё время пугали освободителями, — Нулефер не могла отвести глаз от столь красивых стен. Серые плиты, над которыми ходят не подозревающие люди, воодушевляли её. Не привыкшая к мраку Люси неловко держалась за её спиной, Нулефер же перестала хватать подружкину руку за поддержкой — она выросла в таинстве и тени, скрывающиеся ото всех освободители тоже её стихия. — Вы то похитите меня, то убьёте, то зарежете всех рабовладельцев в округе. Не верю. А поверила, когда ваш охранник достал револьвер. Но скажите, ваш Отряд освободителей пытался убить королеву Эмбер шесть лет назад? — Нет, не мы, — Линда сжала кулаки. — Но повесили всех собак на нас. Королеве и её свите не объяснить, что человек, доведённый до отчаяния, со дна дотянется до гор. Его дочь изнасиловал и убил хозяин. Отец дошёл до дворца в поисках защиты, но его вытолкнули, не пустили за ворота. Через шестицу королева Эмбер пожаловала насильнику новый классовый чин, ведь он был неплохим чиновником. После убийства этого отца и его друзей, которые решили отомстить за девочку вместе с ним, Отряд освободителей отказался осуждать рабов. И поэтому мы расплачиваемся по сей день. — Нулефер, Люси, — сказал Грэди, — почему вы хотите стать частью отряда? Не лукавьте, ответьте прямо. Мы ценим юные головы, но в наших рядах ваша жизнь может оказаться слишком короткой. — Я хочу быть похожей на папу с мамой и на вас, — Люси воскликнула тоненьким голоском. — Несправедливо, что одни страдают, другие наслаждаются страданиями. Я почти не знаю настоящих лишений рабства, но… но мне больно слушать печальные рассказы моих знакомых ребят, истории взрослых об их невольной жизни. Мои мама и папа выращены магами в лаборатории, страшно, когда говорят, что Боги даже не заметили их и моё появление. Я верю, что для Богов все люди равны. — А я просто хочу быть освободителем и всё! Я не различаю людей по ошейникам на шее, и не понимаю, почему так ужасен мир. Люси — моя подруга, у меня ещё есть друг и он раб. Это хорошо? Нет. Я должна исправить несправедливость, — твёрдо заявила всем Нулефер. Про себя она произнесла: «Я по себе знаю, как это — бояться людей, прятаться, обманывать. Моя мечта увидеть Тенкуни и жить, не скрывая свою магию, никогда не сбудется». — Эх, Нулефер, не задирай высоко нос, — произнёс Грэди. — Мир мы не в состоянии изменить, только можем сделать его чище и лучше. Что есть самый страшный грех? Нищета, голод, братоубийство, насилие над женщиной, гордыня, алчность, война? Я не могу выбрать что-то одно из вечно соперничающего списка. Но рабство собирает в себе все людские, общественные, государственные пороки. Кто-то воскликнет, что он свободен и его это не касается. Но Зенрут разрушается под своей несостоятельностью, где на человеческой спине держится вся экономика. Освободите людей, и они сами пойдут работать, дадут стране новые головы. Негде рождаться золотым самородкам! Люди увядают под кнутами и ошейниками глупых господ. Наш отряд стремится уничтожить эту язву в человеческой природе. Мы с Линдой с детства, как и вы, узнали своё призвание. Священники и отцы воспитывали нас в любви к людям, говорили: накорми сироту, утешь вдову, помоги обездоленному. Кто и сирота, выращенный подобно овощу, и вдова в чужом доме, и бедняк, ограбленный судьбой? Раб. Грэди разразился бурной речью, к нему присоединилась громкоголосая Линда. Их речь услышали люди из больничной палаты и пришли в зал послушать своих лидеров. Со слов Каньете стало известно, что шесть лет освободители не знали покоя, не ведали жизнь свою без страха. Они объездили, обошли и даже облетели всю страну, её дремучие углы, где можно было отыскать позорное рабство, освободители забыли давно про сладкую жизнь, деньги им были нужны для одной цели — покупать несчастные души, дарить им свободу, учить вольной жизни, находить юные сердца и прививать отвращение к рабству, похищать из лабораторий выращенных детей. — Работы у нас ещё много! — воскликнул Грэди. — Она не закончится, пока последний раб не получит свободу. Многие организации, подобные нашей, выступают за радикальные меры, но страхом и силой ничего хорошего не создать. Только через доброе слово можно научить человека чему-то светлому. — А почему бы нам просто не вырезать королевскую семью? — поднял единственную руку безрукий мужчина. — Разве не она была источником моего рабства? Не королева ли и герцог своими законами разрешают рабство? — Согласна! — крикнула изуродованная женщина в толпе. — Рабство будет действовать, пока его не уберут из Конституции. А это под силу только королеве. Линда кашлянула, привлекая к себе внимание. — Ровно 1280 лет назад народ думал точно так же и растерзал императора Неонилиаса. Знаете, что произошло в тот же день? Рутская империя пала! У всех на устах праздник Первое лореамо — день, когда началась новая эра, когда мир узнал о магах Тенкуни. Но мы забываем о Тридцать первом герматены, день падения империи, после которого люди многие годы жили стаями, как звери, и только вождь Йосем Окровавленный, нарёкший себя выжившим сыном Неонилиаса, смог объединить народы. Освободители не могут опускаться до уровня наших древних предков. Мы должны оставаться людьми, человечными и добродетельными. — Отряд освободителей не станет объявлять революцию? — влезла во всеобщий гул Люси. — Нет, — ей ответил молчаливый Тимер, стоявший всё время в стороне. — Отряд освободителей не достиг уровня, на котором можно устроить масштабную революция. Мы любители, хотя в наших рядах состоят и весьма влиятельные люди. Вот они способны учинить кровавую переделку. И если революция грянет, Отряд освободителей пожертвует своим пацифизмом и окажет революции помощь. Нулефер страстно слушала глав освободителей. Пронзительные голоса Грэди и Линды кружили ей голову. «Вот это люди!» — пришла вдруг к ней мысль. Да, она нашла своё призвание, своё место. Нулефер казалось, что прямо сейчас она и освободители выйдут на улицы городов и разнесут своё сильное слово в толпу. Конечно, Грэди и Линда правы, время, терпение, каждая частичка своей души, вложенная во всеобщее дело — медленный и благородный труд. Она согласна на него! Изъест всю себя, раскроется, в конце концов даже удивит себя — она ведь часть отряда. Нулефер боялась раньше, что противники рабства ворвутся к ней дом и перебьют её близких. Но то ложь, созданная отцом и матерью для утешения самих себя. Правда выше и благороднее. Наступит день, когда она возьмёт за руку Люси, к ней подойдёт Уилл, избавленный от ошейника, и она тоже сожмёт его тёплую ладонь. А по дороге будут идти счастливые, улыбающиеся люди, воссоединившиеся отцы и дочери, выращенные сироты обретут не хозяев, а приёмных родителей. Ни будет ни господ, ни живых орудий труда, только люди — сплочённые и прекрасные.***
Прошло десять дней. Нулефер приняли в ряды Отряда освободителей. «Уши дочки Свалоу нам окажут большую помощь», — сказал Грэди. Её попросили без причины не заходить в штаб, не привлекать внимания, не думать вообще об Отряде на многолюдных улицах города. Всё же, она мала. Нулефер и простых слов Каньете «ты одна из нас» было достаточно. Она уже не бегала каждый день на речку, мечтая побыть в одиночестве со своей магией. Не злилась на Элеонору и родителей за их постоянные напоминания, чтобы она больше бывала дома и не гуляла с детишками рабов. Нулефер заметила, что даже поменьше стала есть. Не хватало времени, нужно было достать какую-нибудь газету, облачающую рабство, и почитать статьи, найти денежку для Отряда. Во вторяк Нулефер твёрдо решила пойти на реку. Не ради себя, а ради Уилла она должна повышать свои способности. Выполнение обещания, данное рабу, тоже долг освободителя. Нулефер представляла тёплый ветер, пробегающий по её волосам, суету юрких водомерок, блаженное витающее на реке одиночество. Но сегодня, к великому разочарованию, по берегу болтался какой-то черноволосый мальчишка в лёгкой рубашке и штанах. — Ты ещё кто? — Нулефер разозлилась. За такое долгое время захотела побыть одной, и не дали ей! — Уйди, пожалуйста, я специально здесь прячусь, когда хочу, чтобы люди оставили меня в покое. Мальчик только усмехнулся. — Хорошо, уйду, если настаиваешь. Черноволосый мальчуган взмахнул рукой и тут же от воды отделились несколько больших шаров, которые в воздухе образовали слово: «Нулефер». «Только лицо у меня будет другое». — Это ты, Уилл? — завизжала Нулефер и бросилась к нему на шею. — О, Уилл, а почему ты другой? У тебя иное лицо! Волосы изменились, нос стал меньше, уши увеличились, голова овальная! Уилл, это ты, я угадала! Уилл, где твой ошейник? Мальчик ответил подружке лучезарной улыбкой. Уилл был другим: черноволосым, загорелым, счастливым, а, главное, нет ошейника! Но это был тот самый Уилл, друг Нулефер, талантливый маг воды. — Нулефер! — воскликнул Уилл чужим голосом. — Зови меня Дик, с этого дня моё имя — Дик. Моя учительница дала мне свободу! Я свободный человек, Нулефер! Мы больше не разлучимся!