***
Второй день Джексон лежал на кровати. Но уже делал успехи: приподнимался, облокачивался на подушку, читал книгу, с чужой помощью шёл до ночного горшка. Он жил в доме матери своего друга Джоя Уилсона, в Рысиной провинции. О возвращении в Санпаву не было и речи, Урсула поклялась лично его застрелить, если он попытается вернуться и снова геройствовать. Анли Пикман оказался верен слову, направил к Мариону знакомого целителя и взял на себя расходы за лечение спасённых из храма людей. Раны заживали, рубцы от пулевых отверстий затягивались, пополняя копилку Джексона новыми шрамами. Тобиан стерёг его покой. Выходить из дома он мог только с лицом Эйтана, но всё равно было опасно. Первым делом, когда кровавая ночь засветилась алым рассветом, Тобиан и Пикман вернули спасшихся людей в родную провинцию к родственникам. Немногих, кто упрямо не хотел бежать от войны, отправили в ближайшие с Санпавой городки Рысиной провинции. Почти обнажённые, без денег и хлеба в кармане, с малыми детьми, разделённые между собой, санпавчане стали беззащитными перед суровым будущем. С Хаша приходили печальные вести. Город был оккупирован войсками, население приравнено к врагу. «Мама, ты стоишь за всеми отнятыми жизнями». Огастуса Тобиан почти не вспоминал. Дядя давно стал для него никем. Мать же… В его ушах звенели крики женщины, к которой он поднёс мёртвого ребёнка. Как страшно забилось у него сердце, когда внезапно её голос оборвался и женщина потеряла сознание. Кровь, она была повсюду: на руках Тобиана, на теле девочки, на лице её матери. «Вот бы так закричала ты, когда бы ты потеряла своё дитя, когда бы тебе принесли его окровавленный и бездыханный труп». Безумно хотелось осуществить свою месть. Застрелить Фредера, оторвать ему голову и бросить к ногам Эмбер. Как это исполнить? Как вообще ему выбраться из этой глуши? Что будет завтра? Тобиан совершенно не знал, к чему готовиться. Урсула с Пикманом отправились к Лофтинскому проверить обстановку, с Урсулой пытался связаться по винамиатису Нейл Байтер. Тобиан сидел на кровати у Джексона и смотрел, как его друг заново учится есть ложкой и не обороняет на передник ни капли. — И додумался же ты отвлечь врага магией света и тьмы! — воскликнул Тобиан. — Применение чужой магии могло тебя убить. Джексон, подавляя дрожь в руке, сделал новый глоток супа. — Враг считает, что зверовещатель подобен манару! — крикнул он с полным ртом еды и расцвёл в улыбке. — Я сразил его удивлением! Зря что ли в Тенкуни жил? Магии света я учился с детства у своего друга Бабиры. Она мне хорошо давалась. У Урсулы были припасены магические зелья для таких случаев: для отвлечения противника. — Кони и собаки тоже были у вас в запасе для отведения внимания? — нахмурился Тобиан. — И для убийства, — ехидно хмыкнул Джексон.— Они были воспитаны, чтобы однажды послушаться моей команды и напасть на врага, на которого я укажу. Я плохой человек, Тобиан. Я использовал даже собак, хотя много лет назад предпочёл оставить в беде своих лучших друзей и пойти спасать моего пса Живчика. Я ужасался, когда Живчик расправился зубами и когтями со своими мучителями. Но запомнил, кто мне ещё сможет быть верен и стать послушным орудием убийства. Тобиан задумчиво кивнул. — Пикмана, когда он вернётся в Тенкуни, ждут разборки с Магическим Братством? — не удержался от волнующего вопроса. — Вполне себе, — Джексон повёл глазами в сторону. — Тенкунец обязан отдавать половину заработанных от манаров деньги стране. Пикману придётся долго доказывать, что меня и женщин он спас даром, не требуя ничего взамен. Он же отказался от вознаграждения за работу той ночью. И я… я даже не знаю, где бы ещё денег достал Пикману за каждое его перемещение. Я верну ему всё. Как бы не было поздно… Братство может не поверить Пикману. — Главой Братства является теперь мыслечтец Тверей. — Такие дела главы Братства не решают! Они мелкие слишком! — махнул рукой Джексон. — Четыре года назад один проходящий маг чуть не попал в кандалы. У вокзала в Хаше он увидел плачущего пятилетнего ребёнка. Родители сели в поезд, а сына забыли на перроне! Поезд тронулся, ребёнок остался на вокзале. Проходящий вернул горе-родителям ребёнка и не взял ничего с них, попросил только приготовить для него пирог. Когда он возвратился в Тенкуни, то его судили за неповиновение Братству. Ему не верили, что он предпочёл деньгам пирог! Хотя этот проходящий не был наёмником и не работал на другую страну. В тот день он путешествовал по Санпаве и решил помочь потерявшемуся мальчику. Служение Братству, в котором я могу и не состоять, это ещё одна причина, почему я не остался в Тенкуни. Переведу иностранному манару (манаров с Дирито и Синистры это не касается), что намяукала ему кошка и буду под угрозой измены родине. Зенрут не настоль суров как Тенкуни. Яхив Фарар убил заказчика, спас от смерти своего друга Вильяса, которому был благодарен за спасённую в юности жизнь. И что? Яхива старейшины приговорили к казни. А спасли его от эшафота деньги короля Вильяса. — Если Пикману не поверят, что с ним будет? — спросил Тобиан, забрав у Джексона пустую тарелку. — Его закуют в кандалы и отправят на каторгу, — сказал Джексон после паузы и грозно глянул на Тобиана: — А меня в отместку убьют его родственники. Наконец-то Зенрут посмеётся над моей нелепой смертью! Заговорили о грустном, сменим тему! Принеси мне ещё еды. — Тенкуни всегда так строга к своим людям? — спросил Тобиан, накладывая в новую тарелку лазанью. — Как же тенкунцы терпят законы Братства? — Тенкуни сурово обходится с виновниками векового порядка. Но за своих людей стоит горой. Помню одну историю с тех времён, когда я ещё не был губернатором. Жил в городе в Хаше один раб, который очень сильно хотел стать свободным человеком. Хозяин отказался давать вольную, а бежать раб не мог — ошейник выследит его. Познакомился он однажды с проходящим магом, работающим в Хаше. Раб попросил его о помощи. «Отправь меня в Камерут. Там снимут с меня ошейник, я стану свободным. Всю жизнь буду тебе благодарен! Поселюсь в Тенкуни и буду твоим слугой». Проходящий маг за спасибо не работал, ему нужна плата. Он назвал цену своей услуги. Раб ночью украл у хозяев всё золото, серебро, деньги и принёс проходящему. И маг доставил его в Камерут. На утро хозяева обнаружили пропажу раба и драгоценностей, полицейские увидели на карте след ошейника в Камеруте. Вскоре улики привели полицию к мага, это было не сложно: свидетели видели беглеца и мага часто болтающими между собой. Под угрозой наказания проходящий отказался возвращать украденное. Не он же крал, а то, каким образом деньги и драгоценности оказались в руках раба, не должно тревожить голову тенкунского чародея. На возвращение раба хозяевам маг потребовал ещё большую цену. Тот как-никак уже под защитой Камерута, а похищение человека и передача его будущим карателям — более дорогой вопрос. Таких денег у хозяев не было. Потом и маг сам исчез, вернувшись в Тенкуни. Своего гражданина Тенкуни не признала преступником, подлежащим какому-либо наказанию, и не выдала Зенруту. Тоб, всё, сказы окончены. Принеси мне уже лазанью. Насладиться лазаньей Джексону не удалось. Из Хаша вернулись Урсула с Пикманом. Проходящий не задержался и скрылся, Урсула села на освободившееся от Тобиана место на кровати и приложила ладонь ко лбу Джексона. — Горячий. Ты больше лежи. — Что Байтеру нужно от тебя? — спросил Тобиан. — Не правильный вопрос задаёшь. «Что Фредеру нужно от меня?» — нервно изогнула она брови. — Садись к нам на кровать. Нет, на стул. Я боюсь твоей реакции. Разговор будет не из приятных. Тобиан сел и с осторожностью уставился на Урсулу. Внутри него забурлило. — Твой брат просит, чтобы ты больше не прятался под чужими личинами, — хрипло произнесла Урсула. — Он просит, чтобы ты в комнате вещания раскрыл про себя правду. Ваши родители зашли далеко, Фредер уже не может справляться с ними мирно. Ты его последний козырь. Он просит тебя объединиться с нами для поражения вашего врага. — Ты не забыла напомнить ему, что он мне не брат? — Тобиан сузил глаза. — Я не стану ему помогать. — Брат не брат, а вместе вы боретесь за зенрутский народ, — усмехнулся Джексон. — Фредер, мда, изменил своему первоначальному плану — медленно и осторожно возвращать Тобиана в семью. Что он хочет? Урсула передала слова Уилла точь-в-точь. В первяк Тобиан пройдёт в здание вещание в любом из своих обликов, которое покажется ему самым подходящим, дождётся включения стекла и расскажет о себе правду. Он вряд ли успеет изложить историю своей жизни, ему нужно успеть хотя бы сказать, что он Тобиан Афовийский, который всё это время был жив и прятался под именем Бонтина Бесфамильного. Можно угрожать оружием, можно использовать пропуск, который передаст через Уилла и Байтера Фредер, или придумать красивую легенду. В первяк, в последний день ино Тобиан должен восстать из мёртвых. — Байтер выпустит газету. Он уже пишет статью. — Я посылаю Фредера с его интригами в Чёрный океан, — сплюнул Тобиан. «Что ж ты, придурок, раньше не предугадал мой ответ?» — Фредер знал, что ты откажешь ему в просьбе, когда я расскажу о ней тебе. Встреться с ним послезавтра на вашей ферме, которой управляет Жампер, и обсуди лицом к лицу. В живую вы сможете поговорить о всех ваших обидах и принять выбор. — О чём нам говорить?! — ещё больше растерялся он и вспыхнул. «Вспомнил обо мне, когда меня чуть не убили и истребили треть Хаша! Тобиан появится и решит твои войны и распри?! Лживый мерзавец! — Тобиана может ожидать ловушка, — Джексон приподнял брови. — Меня пугает, что Фредер настаивает на личной встрече, да ещё на ферме. Байтера могли раскрыть соколы и в облике Уилла убедить Тобиана прийти в капкан. — Байтер передал мне знак Фредера, который не состоялся — помолвка с красивой девушкой, — ровным голосом сказала Урсула. — Помолвки не будет, ибо принц разругался с Эмбер в прах. Это даже к лучшему… Я боялась за судьбу девушки. — Всё кончится, когда появится Тобиан, — сказал Джексон. — Фредер потеряет последние крупицы власти, обратится в предателя. Никто из правящей знати не встанет на его сторону. Эмбер умело выкрутится. Тобиан ещё и виноват будет, что его объявили мертвецом в двенадцать лет. Крайне неразумно показывать свои клыки перед людьми, которые хоронят заживо своих детей, сметают деревни и города, берут на службу демонов абадон. Как он видит свой успех? Он рассказал, как правда Тобиана заставит Эмбер сложить оружие перед санпавчанами, как она даст рабам надежду на свободу, а других людей избавит от голода и растущих цен и налогов? — Мать и Огастуса остановит лишь их смерть, — сказал Тобиан, вставая со стула. — Моя правда их не убьёт. Или он надеется, что кто-нибудь из обманутых придворных заколет королеву и герцога ножом? Или я, как подобает изгнанному принцу, вернусь и с мечом наброшусь на жестоких правителей? Я могу так поступить. Но и Фредер лишиться головы. Слова Джексона и Тобиана не зародили в Урсуле сомнений. — Я не знаю, что замыслил Фредер, но я ему верю. Верю, что он лучше нас видит будущее. И мою веру вы не отнимите. Фредер видит дальше нас. Он разгадал, что во мне ещё остались силы и какая-то честь спасти Уилла от рабства. Он знал, как растормошить Уилла, на какие рычаги нажать. Знал, что ты, Тобиан, горишь жизнью. Ты не вздерёшься на веревке, когда тебя спасут с эшафота, а с большей яростью будешь сражаться во имя своих идеалов. Поверьте и вы ему. Тобиан, он просит тебя хотя бы о встречи. Ты всегда сможешь уйти. И Тобиан ушёл. Накинув на плечи плащ, он вышел из дома. Маленький деревянный домик стоял возле поля в конце деревни. От трав веяло прохладой, бодрило после спёртого комнатного воздуха. Тобиан вздохнул и почувствовал, как наливается его лицо кровью. В руке он увидел призрачный ледяной нож. Санпава так и продолжит страдать, пока не закончится война, пока будут живы Эмбер и Огастус. Отдать Санпаву Ишируту и Камеруту — не такая уж плохая идея? Верно он думает? Урсула хочет сохранить её для своего избранного короля, он и Джексон — для людей. За Хашом будут другие города, если не остановить его родственников. Тобиан зажмурился, сжал виски и быстро-быстро задышал, стремясь совладать с собой, отрешиться от личного. Он ведь так мечтал заявить, что зовут его Тобиан Афовийский, он сын своего отца, брат своего брата. Он тот, кем родился и стал. Но как пойти на этот отчаянный шаг, если неизвестно к чему он приведёт? Санпавчане, который полюбил Тобиан, верны Бонтину, а не законному сыну королевы. Рабы тоже верят в бесфамильного вольноотпущенника. Знать и военные смирились, что им бросил вызов оборванец. За принца Тобиана они спросят с Фредера. Какое преимущество будет в его правде? Пожалуй, у него появятся больше возможностей влиться в аристократическое общество Камерута, присягнуть королю-регенту и помогать раздробленной Санпаве стать частью нового государства. Но такое удастся, если Камерут победит в войне. А пока противники будут определяться с абадонами, его закроют в темнице. Или казнят. На сей раз точно. «Фредер спас меня от эшафота, когда все надели по Мариону траур, — подумал Тобиан. — Он вернулся мне дыхание жизни криком Люси». Милые сердцу глаза возникли перед ним как живые. Явственнее и чётче становился образ девушки. Стыдно-то как! Что кричал при ней, что хочет умереть! Тобиан вернулся в дом. Урсула смотрела на него с тревогой. — Мертвец, то есть я, прибудет послезавтра на ферму, — проскрежетал он.***
Корова и её телята, отмахиваясь от жалящих мух, щипали молодую траву. Жужжали пчёлы, прилетевшие с пасеки в поисках нектара. Рос душистый тимьян, в его густой траве едва заметны были раздробленные камни, через щели которых пробивались ростки новых соцветий. В зарослях тимьяна притаился деревянный сарай. Строительные инструменты, мешки для зерна, лошадиная упряжь, брошенные детские игрушки — чего здесь только не хранилось! А ещё возле лопат, кирок, вил и кос накренилось набок мраморное изваяние Супругов-Создателей. Год назад королева планировала построить маленький храм, который смог бы посещать Фредер, когда бы заезжал на ферму. Но с сыном королева поссорилась, строительство храма отодвинула в будущее, изваяние пылилось в сарае. — Цубасара убежала, — хмуро провёл бровями Фредер. — Она наше прикрытие и защита. — Она ещё вернётся, когда почувствует незнакомый запах, — ответил Уилл, напрягая воду, обволакивающую его под одеждой. Фредер обернулся к нему: — До появления Тобиана остаётся минута. Пообещай мне сейчас, что встанешь в сторону и не вмешаешься, чтобы не произошло. Если он захочет меня зарезать — ты не двинешься. Ему я разрешаю расправиться со мной. — Не понимаю! — повёл Уилл плечами. — С чего у тебя такие мысли? — Обещай! — встряхнул его Фредер. Заявленная минута ещё не прошла, как послышался привычный хлопок. У стен сарая возникли Тобиан и Урсула, с ним был знакомый по военным сводкам тенкунским наёмник Анли Пикман. В длинном белом платье Урсула должна была казаться невинной и юной, белый цвет молодил её без того прелестное лицо, но синяки и кровоподтёки на лице, круги под глазами, исцарапанные руки производили впечатление замученной женщины. Фредер впился глазами в Тобиана. Как давно он не видел брата! И это знакомое с младенчества лицо! — Пикман, можешь уходить. Мы тебя позовём. Тобиан, приняв истинную сущность, сделал шаг вперёд. Стал ещё выше, цвет лица потемнел, светлые отцовские, нестриженные и нечёсаные волосы из-за ветра закрывали глаза. Он не боялся разоблачения, уже на ферме показал, как его зовут. — Тоб, спасибо, что ответил на просьбу. Первый шаг был от Уилла. Скромный юноша подошёл к старому другу и протянул руку. Тобиан посмотрел на него, показал добрую улыбку и ответил на рукопожатие крепким объятием. — Я забыл, когда меня называли так. Тобиан отцепился от Уилла и направил взор на Фредера. Братья пошли друг другу на встречу. Неожиданно Тобиан рванул, схватил Фредера за волосы и кулаком свободной руки врезал ему в нос. Фредер отшатнулся. Второй кулак вонзился в висок. Тяжёлый удар прошёлся по животу. Дыхание спёрло. Ногой по опущенным плечам Тобиан бросил Фредера на землю. Не теряя времени, он стал наносить удары по лицу и животу. Тобиан сопел как обозлённый бык. Колотил, не щадя. Кровь с лица Фредера забрызгала его одежду, его волосы, залепила его глаза. — Ты его убьёшь! — воскликнула с ужасом Урсула. Уилл выпрыгнул перед ней и закрыл проход к братьям. — Фред просил не вмешиваться. Дай Тобиану отомстить, — он поздно понял слова Фредера. Лицо принца походило на кровавую отбивную. Глаза заплыли. Фредер руками цеплялся за землю, вонзая под ногти траву и дёрн. — Ненавижу тебя! Ты меня предал! Заклеймил как скотину! Ненавижу тебя, тварь! Удар за ударом. Костяшки Тобиана были разбиты. Шатаясь, он поднялся и занёс над окровавленным лицом Фредера ногу. И услышал рычание. Теребя когтями землю, на прямых задний лапах к месту битвы шла Цубасара. Она смотрела на Уилла, не понимая, что ей делать: спасти человека, от которого пахнет Уиллом, или остановиться, ведь сын не вмешивается в драку и не защищает соплеменника. — Абадона, — прошептал Тобиан. — Пустоглазка. Это моя мать, — ответил Уилл и подбежал к израненному Фредеру. Глаза, нос, губы — всё было разбито. Фред стонал, но странно — улыбался! Тобиан будто заворожённый подошёл к Цубасаре. Обвёл взглядом её огромное тело, серую шерсть, покрытую свежесмятой травой, большие лапы. — Что у неё скрывается в глазах? Уилл, она считает тебя своим сыном, попроси её постоять и не двигаться. Я дотронусь до её глаз. — Ты ещё безумнее Фреда, — удивился Уилл. — Цубасара, замри! Странное существо послушалось сына. Тобиан протянул палец к пугающим глазницам. «Это зверь. Это обычный зверь. Зверь. Зверь». В руку стрельнуло, боль прошлась от пальца до плеча. Из больших тёмных точек Цубасары на него взирала тьма, не имеющая начала и конца, не знающая границ своих сил. Из тьмы и скрытой в ней магии состояла сущность Цубасары. Тобиан рухнул на землю. — Значит, всё сказанное про абадон — правда. Я наивно верил, что их превращению есть научное объяснение. Я убеждал себя, что они вообще выдумка тенкунцев, желающих ещё раз показать, кто управляет миром. Мне не врали. И боги существуют. А я на протяжении семи лет отрицал их существование. Боги живее, чем мы все. Я насмехался над нашими богами, а должен был уверовать в них. Теперь верю. Боги, вы истинны. — В сарае мраморная статуя Создателей, — сказал Уилл, смывая с Фредера кровь. — Помолись им, тебе станет легче. — Да, помолюсь. Среди тёмных инструментов боги светились тонким светом, мрамор блестел в луче отворённой двери. Супруги, взявшись за руку, смотрели прямо на Тобиана. У Создателя чувствовался умудренный глубокий взгляд. Кудрявая борода, плотные волосы, мощная спина, неприкрытая одеждой, — бог возвышался над могучими людьми. Любой бы силач задался вопросом, в огромном пальце Создателя сил больше чем во всём моём теле? Творец бытия держал посох, готовым вот-вот ударить об землю и расколоть её вдребезги. Создательница была красива и изящна. Её голову покрывала тончайшая мраморная вуаль. С глаз текли слёзы, наверное, со времён, когда её Муж был убит любимой Дочерью. Под ногами Создательницы прорастали фиолетовые цветочки, платье было окроплено в молниях. — Здравствуйте, боги. Я верую в вас, — Тобиан сказал с разочарованием. В одно мгновение он взметнул киркой и оторвал Создательнице голову. — Что ты делаешь?! — поразилась Урсула. — Показываю богам, которые существуют, как я к ним отношусь! — Проклятие богов… — тонким голосом остерегла Урсула. — Они уже всех прокляли, — презрительно зажмурился Тобиан. — И оставили на растерзание своего проклятия. Я безразличен богам. Как и ты. Как и каждый, кто просит у них помощи. Чтоб их растерзали на их же псарне! Уилл привёл в сарай изуродованного Фредера. Тобиан расположился на тюке сена. — Что мамочке скажешь? Кто тебе личико расквасил? — Пустоглазка Цубасара. Я ударил её по лицу, когда она порвала мою тетрадь. Цубасара уселась возле Уилла и Фредера, высунув язык. Вот уж кто получал удовольствие от чужого шума. — Итак, посвяти меня, Фред, в свою новую интрижку, — Тобиан не смягчил отдающий ненавистью голос. Фредер выплюнул комок крови. Говорить причиняло ему боль, он думал, как бы не лишился зубов. Видя, что состояние друга не позволяет вести разговор, за Фредера ответил Уилл: — Когда ты исчез, Эмбер жутко горевала. Она под давлением Фреда старалась меняться в лучшую сторону, но не затихающая война, поражения на фронте, которые не давали ей выставить абадон на запланированную местность, уничтожили все усилия. — Улучшений не было. Мать сперва вымаливала прощение у богов, потом вымаливала Тобиана у меня! — перебил Фред. — Для победы в войне Эмбер готова пожертвовать городами и сёлами Санпавы. Она ненавидит её жителей, поклоняющихся Мариону, а не ей. Герцог только и хвалил решения королевы. Эмбер узнала, что ты жив, тем самым забрала у Фредера главный козырь. Когда ты присоединился к Мариону, она ещё больше разозлилась. Получила присягнувших на служение абадон и почувствовала себя вправе сравнивать людей с землёй. Заложник Сиджед принёс ещё уверенности и оттолкнул от советов Фредера. А убийство губернатора Бейли внушило, якобы Санпава полна предателей, которых нельзя прощать. У Фреда была надежда, что королева добрее и справедливее герцога, но после убийств в Козьей Лилии и Хаше он убедился в обратном. У Фредера не осталось рычагов, чтобы Эмбер хотя бы к его просьбам прислушивалась. Если мы будем бездействовать, от Санпавы останутся трупы, рабы не снимут ошейники, а нищета поглотит все провинции. Помоги своему брату. — Фредер мне не брат! — остервенился Тобиан. — Я отказываюсь от него. Фредер медленно провёл по нему стылым взглядом и одобряюще кивнул. — Считаешь себя самым преданным человеком, самым обиженным судьбой? — фыркнул Уилл. — Плохо узнал ты санпавчан, плохо общался с казокварскими рабами. Между прочим, Фред спас тебе жизнь. Будь благодарен ему, что дышишь, а не лежишь в чужом гробу. — Он меня обманул! — рявкнул Тобиан. — Я доверился Фреду. Попросил отойти и позволить мне взять мою судьбу в мои руки. Но он мерзко использовал меня. Кто я теперь? Заклеймённый неудачник. Я хотел умереть с этим клеймом как с символом, что только я управляю своей жизнью. А жить с клеймом так противно и позорно! Как тебе такое спасение жизни: не говорить ничего, втянуть в свою игру Люси в который по счёту раз, ждать последнего момента, когда меня заклеймят и… спасти! Можно мне было рассказать, что Джексона спасёт Урсула, и я могу вообще не идти на казнь вместо него. А коли так необходимо меня отправить на эшафот, так и спасти от него возможно было до клейма! Я не буду слушать жалких прощений от Фреда. Никогда не прощу, что обошёлся со мной как вещью. — Я не собираюсь просить у тебя прощение и признаюсь: я использовал тебя, — произнёс Фредер. — Ты верно сказал «как вещь». Клеймо нужно, чтобы отличать тебя от меня, чтобы знать имя настоящего спасителя Джексона Мариона. Ноги Тобиана нестерпимо жгло желание вновь наброситься на Фреда. Но зачем он сюда пришёл: драться или разобраться в мотивах принца. Он сдержал поступающую брань. — Почему тебе нужно моё появление на публике? Ты хочешь мести семье или справедливости? — Месть и справедливость. — Как ты их получишь? — раздражённо буркнул Тобиан. — Мама найдёт, кого обвинить во всех несчастьях. А дядя пойдёт срываться на других, что делает он всегда, когда зол и унижен. Раскрытие моей тайны ставит перед тобой три проблемы. Сохранить Санпаву и её людей от гнева и мести Афовийских. Добиться, чтобы мама отменила рабство, несмотря на предательство обоих сыновей. Остаться престолонаследником династии, а тебе ясно было сказано матерью, что она в этот же день лишит тебя наследных прав. Вот расскажи, что после моих слов во дворце вещания, остановит Огастуса отправить карательные войска в Санпаву? — До боя, определяющего победителя, осталось меньше месяца, — сказал Фредер. — Тридцать первого герматены абадоны станут людьми. Зенруту и Камеруту необходимо поторопиться. Абадоны не придут в восторг, если встретят свой долгожданный день не дома, а в поработивших их странах, ещё даже не повоевав друг с другом. А тридцать первого герматены человеческий облик примут все абадоны до единого. Только представь, как беззащитны станут короли, когда разгневаются на них абадоны. Хозяин Санпавы определится в ближайший месяц. Я мало верю, что победит Зенрут. Он сражается один против союза Камерута и Иширута. Эти страны крепки, а Зенрут раздавлен изнутри. Мрачные настроения уже проникли в армию. И у Камерута несравненное преимущество, что двести лет его войска занимали Санпаву и построили свои базы. Камерут наступает не через границу, а из сердца Санпавы. После попытки казнить Мариона местное население, которое ненавидело камерутчан, стало охотно открывать им двери и помогало выигрывать битвы, удачных сражений на стороне Зенрута по пальцам посчитать. А если Зенрут и победит в войне, оставит Санпаву, ему предстоит большая задача по восстановлению провинции и доверия. И… — У Зенрута ещё есть время поквитаться с Санпавой, — прервала его Урсула. — Убийство Бейли обернулось убийством города. От дальнейших разрушений остановило появления Тобиана. Теперь Тобиан в Конории, после вещания он будет в руках Эмбер. Санпава потеряет последний щит. Ваше Высочество, как сбережёте её от Эмбер? Я уверена, если Зенрут выиграет войну, Эмбер захочет построить новую провинцию на месте старой. Поймёт, что войну проигрывает, то подарит врагу голые земли с трупами. — Пожалуйста, Урсула, не перебивайте меня. Не люблю, — Фредер повысил голос. — Цубасара лучше вас знает правила этикета. Цубасара, сидевшая за спиной Уилла, повела ушами, засопела, отозвалась на имя и прыжком прискакала к Фреду. Она ждала, что с ней затеют игру, подала мохнатую лапу. Фредер дотронулся до её пальцев, сжал с лаской. — Хорошо, когда родитель лишён разума и живёт в теле животного, раз в году становясь человеком. И вдруг отдёрнул от себя Цубасару. — Завтра, когда ты будешь во дворце вещания, я буду на заседании парламента. Если ты не забыл, в последний день месяца, обязательно на заседании присутствует королева и подводит итоги месяца. В последнее время я тоже принимаю участие в обсуждениях в ложе Королевского совета. И я напомню парламенту, кто виноват в отчуждении Санпавы. Ненавистную политику королевы и герцога против Санпавы поддерживают только Геровальд и Иги, ведь им нужна эта земля. Наши аристократы, промышленники, землевладельцы, банкиры до объявления Мариону смертного приговора тянулись в Санпаву, развивали территории, находили новые залежи сероземельники, строили заводы, вкладывали деньги и получали прибыль. А когда любимец парламента Огастус за явное чужое преступление приговорил Мариона к смерти, промышленники и банкиры оказались в растущих убытках. Бессмысленная резня в Хаше взбудоражила даже парламентариев «Братьев Зенрута»: у некоторых погибли или пострадали родственники и друзья в Хаше, военные не ставили границ между бедняком и промышленником, когда хаотично стреляли в людей на улицах. Я напомню, что за их денежными потерями, за сорванными сделками лежало решение Огастуса преступным путём казнить Мариона, а королева только разводила руками. Королева и герцог дерзко плюнули на конституцию и законы своего же государства, и в конце концов потеряли Санпаву. А королева Эмбер оказалась слаба даже перед своим сыном Тобианом, не остановила его. И принц, непозволительно превращённый в бастарда, убежал от королевы к Джексону Мариону. Нас с тобой могут арестовать, запереть в ужасном подземелье, но в конце поражение придёт к Эмбер и Огастусу. Тобиану пора воскреснуть. Я — будущий король, а ты мой брат и наследник. Что-то дрогнуло в лице Тобиана, в его рассерженных глазах. Сколько шансов у Фредера, что он сможет оттолкнуть парламентариев от «королевской четы»? И если сможет, чего это будет стоить? Не нового ли переворота в попытке парламента свергнут монархию? Он посмотрел на Цубасару. Пока Фредер объяснялся, пустоглазка ходила вокруг них четверых, от скуки убивая время. Она была зла, что не ей уделяют время, и ловила слова людей. О чём таком важном они говорят, что даже про неё забыли. Тобиан положил ей руки на загривок. «Проклятые мы с тобой создания». — Вы сможете реабилитировать Джексона? — спросила Урсула, напомнив обоим братьям о своём присутствии. — На Джексоне вины не меньше, чем на Эмбер и Огастусе, — усмехнулся Фредер. — Он не захотел благородно сдаться и поднял бунты, настроил людей против столицы, дабы спасти свою шкуру от эшафота. Эту цепочку, начавшуюся с возгласов санпавчан в поддержку Мариона и превратившуюся в создание вооружённых отрядов, сковал он. В итоге Санпава горит. Будь у Мариона больше чести и любви к своим собратьям, он не поднял бы целую провинцию на спасение своей жизни. Его бы казнили честным судом за организацию Зимнего восстания, и в Санпаву не вступил бы ни один карательный отряд. — Что будет с рабами? — спросил Тобиан. — Парламент за рабство. Если он возьмёт маму за руки, то она не отменит рабство. Ведь такой закон королева не сможет издать без согласия с парламентом. Фредер ответил не сразу, ему потребовалось чуть больше времени, чем раньше, чтобы сказать первые слова. — Вот тут придётся постараться тебе. На свете есть только один человек, который сможет повлиять на Эмбер, разбудить в ней умирающую совесть и даже поссорить её с Огастусом. — Мама меня не будет слушать. Они никогда меня не любила. Фредер резко сделал шаг вперёд к Тобиану, Цубасара напугано вскинула голову. — Отмена рабства, как и моё престолонаследие, лежит на тебе. Я сам не подозревал, как сильно мама тебя любит. И как будет страдать, когда потеряет тебя. Она ещё до конца не верит, что тебя чуть не убила. Ты своим появлением наконец это докажешь. Только ты сможешь повлиять на неё. — Ты её любимый сын, но она даже тебя не хотела слушать. — Теперь ты любимый сын. — Говоря иными словами, главную задачу ты перебрасываешь на меня. Фредер отрицательно помотал головой. — Как Тобиан войдёт во дворец вещания? — спросил Уилл. Фредер подошёл к ведру, на котором лежала его сумка, вытащил твёрдую бумагу и печать со своим именем. — Фамилия Рапп тебя устроит? Я написал: «Пропустите фанина Раппа к вещателю Рицу Шейму». Тобиан забрал у него бумаги, сунул в карман брюк и замер, наблюдая на Цусабарой, которую утомили сложные человеческие разговоры. Она прилегла возле ног Уилла и зажмурила глаза. Нет-нет, да и встряхивала она головой, когда слышала какой-то звук. Тобиан молчал. Молчали и Урсула с Уиллом. От него ждали ответа, готов ли он признаться в том, что жив. — Я тебе всегда завидовал, — сказал Фредер. — Ты был свободнее меня. Был смелее. Добрее. Честнее. Улыбчивый, шутливый… Я мечтал стать тобой. Но нужно идти своим путём. Наш жребий давно уже брошен. Принять свою судьбу и встать рядом с тобой — вот чего я теперь хочу. Неважно, возненавидишь ты меня или сумеешь простить, я буду помнить наше детство и нашу дружбу, надеюсь, и ты сохранишь образ улыбающегося и доброго маленького Фреда, который боится пауков. — У меня есть выбор отказаться от встречи с вещателем и скрыть мою тайну? — Конечно, есть, — улыбнулся Фредер. — Взвесь всё и реши для себя, чего ты хочешь. Ты хозяин своей судьбы, тебе решать, как поступить. Останешься ты человеком с чужими лицами или примешь настоящее имя — это твой выбор. Я за тебя его совершать не буду. — Я откажусь, вернусь в Санпаву с проходящим, — прошептал Тобиан, — но статья Байтера всё равно завтра выйдет. Она уже написана и обрабатывается в его подпольной типографии. Неважно, какое я приму решение насчёт публичного признания у вещателя, завтра Зенруту в любом случае станет известна правда. Так, Фред? — Так, Тоб, — признался Фредер. — Мою судьбу решаешь всё-таки ты. — Тебе даётся выбор идти к вещателю или нет. Я не заставлю твои ноги подняться силой на ступени дворца. — Я навещу завтра вещателя, что поделать… за меня всё решили. Умри мучительно, Фред, поскорее, — устало проронил Тобиан и повернулся к Уиллу: — Ты хоть спрячешься? Ведь ты тоже один из изменников. — Теперь я ни за что не оставлю Фреда и тебя, — искренне возмутился Уилл. Тобиан не оценил стойкости друга. На Уилла первым сорвётся Огастус. Цубасара с обожанием смотрела пустыми глазами на своего сына, не понимая, в какую яму летит Уилл. Не пройдёт и года, как она опять останется без детей. — Скажи Уиллу, чтобы он ушёл с проходящим Пикманом в Тенкуни! — крикнул он Фредеру. — Я сын королевы, и то боюсь, что Огастус меня убьёт на законных основаниях, обвинив в измене. Что сделают с рабом… тебе и самому понятно. — Согласен с Тобианом. Тебе лучше уйти. Огастус уже сегодня рассвирепеет, когда увидит меня избитым. Ты не защитил меня, не спас меня, провалился как телохранитель, когда на меня набросился буйный зверь: я ведь скажу, что побои нанесла Цубасара, только её могу обвинить в своих синяках. Твоё участие в нашем с Тобианом заговоре Огастус также не простит. Конечно, это твой выбор. Я не отошлю тебя, если ты сам не захочет уйти. Сможешь выкрутиться — встретишь тридцать первое герматены с матерью, возможно, даже с сестрой. Не сможешь — Цубасара не найдёт даже твою могилу. Тобиан почувствовал в носу запах сосновой смолы. — Уилл, я навещал могилы твоих кровных родителей в Хаше. Убирался на них. Тебя ведь не похоронят с отцом и мамой, а скинут в общую яму с бездомными и безродными. — Вы оба бесите меня настолько сильно, что я думаю, как бы вас прикончить, — сказал Уилл. — Но я вас люблю наравне с Цубасарой и сестрой. Вы моя семья. Как же я вас брошу? Семья. Такое сладкое и тёплое слово. Тобиан стиснул вверх рубашки, вспоминая утраченный медальон. «Благослови, отец». — Тобиан, сколько человек ты убил в Санпаве? — неожиданно спросил Фредер. Тобиан с удивлением поднял на него глаза. — Ни одного. Можешь не верить. Я прошёл перестрелки с солдатами, побывал на военном сражении, дрался с солдатами в Хаше, но никого не убил. Всякий раз, когда я хотел убить, то пуля моя промазывала, то противник уклонялся. В Хаше, когда у меня была возможность зарезать врага, меня в последний миг забрал Пикман. Я ещё не вытер молоко с губ, как бы сказали военные. Да… Убийства обходили его стороной. Он предпочёл смерти для Дриса Казоквара унижение и муку на оставшуюся жизнь. Не смог пристрелить врагов во дворце Пината Кэувса, а когда забивал мятежника ногами, то был остановлен Фредером. Стрелял в охранников в комитете по рабам — все пули причиняли не смертельные раны. Так и на войне, так и в Хаше — всевышняя сила, неподвластная Тобиану, отчаянно не хотела, чтобы он становился убийцей. Даже Фредера, которого он мечтал так рьяно уничтожить, как не мечтал ни о чьей другой смерти — лишь избил. — Тобиан, я желаю тебе завтра удачи, — проговорил Фредер мягким голосом из давних воспоминаний. — Что-нибудь скажешь мне? Это наша последняя встреча перед твоим возрождением. Тобиан был занят: Тобиан смотрел в глаза Цубасаре и проклинал богов.