Разные

Витольд не верит своим ушам, когда откуда-то с лестницы доносятся мягкие, едва различимые шаги; заинтересованно вглядевшись в темноту коридора, он не верит и глазам. — Витольд? — Женский голос, ставший до боли ему знакомым, развеивает давящую тишину склепа. Шани проходит в зал, озирается с опаской и интересом; становится где-то в центре, безуспешно пытаясь разглядеть хоть какой-то признак потустороннего присутсвия. Витольд приближается к ней так близко, как еще не был; вглядывается в невидящие его глаза и другие... примечательные части ее тела. Шани вздыхает и качает головой; шепчет под нос что-то вроде "и зачем я вообще сюда пришла", чтобы потом вытащить из небольшой сумочки чуть помятый, но все равно чудно выглядящий венок. — В общем, — она начинает как-то неуверенно и, чтобы перестать искать глазами то, чего нет, останавливает взгляд на собственных сжимающих венок руках, — если ты меня слышишь, Витольд, я просто пришла сказать спасибо. — Конечно, я тебя слышу! В голову ему приходит чудесная мысль — если громче кричать, может, что и получится. — Я слышу тебя, Шани! На миг она поднимает голову и испуганно озирается. — Местечко какое-то не очень романтичное. — Она нервно заправляет за ухо выбившуюся прядь, а затем, снова набравшись духу, продолжает. — Спасибо тебе за вечер, Витольд. Было, в целом, весело. Может быть, с Геральтом... Витольд морщится. Опять Геральт, чтоб ему провалиться. — ...Было бы совсем не так, — она слабо улыбается в темноту; Витольду хочется уткнуться в рыжую макушку носом, прижать эту девчонку к себе... только нет у него ни носа, ни "себя". Чертова смерть. — А это тебе, — она кладет венок на мраморный пьедестал в центре зала, — на память или вроде того. Чтобы ты помнил о "лучшем вечере в твоей жизни", как ты сам выразился. Она, вновь улыбнувшись, замолкает; затем поднимает глаза — на секунду Витольду показалось, что ее взгляд и в самом деле направлен на него, но это было мимолетное — и очень жестокое, — наваждение. Когда она вновь заговаривает, Витольду кажется, что он как никогда понимает приевшиеся слова "пока смерть не разлучит нас". — И обо мне. Она устало касается переносицы, чуть качает головой с какой-то печальной улыбкой. — Как это все глупо, — она тянет руку за венком, но в последний момент останавливается; вновь окидывает взглядом совершенно пустой — для нее,— зал, и, не сказав больше ни слова, уходит. Витольд смотрит ей вслед задумчиво и с досадой; вспоминает поцелуй, который ему больше не повторить, и вкус ее губ, который больше не испытать. В ту неповторимую ночь Витольд в самом деле развлекся как никогда в жизни. И эта маленькая победа — она ведь к нему вернулась! — становится неожиданно горька.