Залечь на дно на Солстхейме

За учебным боем нордов Драконорождённая с улыбкой наблюдала со своей башни. Мужчины делали перерыв, вели вполне дружелюбную беседу — кажется, оба начинали друг другу нравиться. — Архимаг! Девичий голос заставил Драконорождённую развернуться. Та самая молодая нордка из числа учениц Колетты звала явно не для простого разговора: дверь была заблокирована, в руках нордка держала топор, а от самой ученицы исходила остаточная энергия целого набора заклинаний Школы Иллюзии. В сердцах Блёнвенн обрадовалась: она была права! От всей её паранойи был прок! — Ты из Братьев Бури? Драконорождённая собиралась заболтать ученицу, чтобы затем обездвижить заклинанием паралича и убежать прочь. — Нет, — неожиданно ответила нордка. — Но должна быть. — И ты пришла сюда мстить мне за Ульфрика, так? Блёнвенн держалась уверенно, не желая выдавать страха. Бретонка хотела убедить собеседницу, что Ульфрик заслужил своей участи. А разве не так? Почему он не подумал о возмездии, что ждало бы его за нападение на Вайтран? Почему он не пытался перекупить Лидию, чтобы та велела Соратникам не вмешиваться? В конце концов, он даже не попытался сманить Балгруфа на свою сторону дипломатическим путём! Впрочем, ярл Вайтрана тоже хорош оказался. Но имел ли Ульфрик право вспоминать какие-то древние, отживающие себя обычаи — но при этом даже не соизволить самому явиться на поле боя? Да, Балгруф тоже отсиживался в своём дворце — но он хотя бы делал вид, что руководит своими людьми, а потом организовал похороны погибших, распорядился выплачивать людям компенсацию за разрушенные дома, заставил имперцев помочь с восстановлением города после битвы… — Не только за него. — Прежде, чем мы начнем, учти: Ульфрик поплатился за дело. Знаешь же, что он напал на Вайтран, нарушив мир? Знаешь, сколько семей там хоронили своих близких? А знаешь, что Братья Бури сделали с жителями одной фермы? Я расскажу тебе. Тамошний работник-норд отделался очень легко — парня просто повесили. Хозяина фермы — имперца — они избивали. Долго избивали, и не только ногами. Знаешь, на что было похоже его тело? На кусок мяса. С переломанными костями. Его тоже повесили — но уже мёртвым. А догадываешься, что они сделали с работницей-босмеркой? Её насиловали — а затем размозжили голову. Возможно, за очередную попытку сопротивляться. Руки Драконорождённой едва заметно начали дрожать, перед глазами вновь встали те зверства, что вытворяли Братья Бури над мирными жителями, не успевшими укрыться за городскими стенами. Изуродованные тела мужчин. Истерзанные тела женщин. Повешенные тела детей. Да, Братья Бури не жалели даже детей. А что бы эти звери вытворяли, ворвись они в Вайтран, бретонка даже думать не желала. — Ты могла бы бросить Ульфрику вызов, — спокойно парировала ученица. — И убить его в честном бою. Но вместо этого ты натравила на город дракона и орды нежити. Без Ульфрика Виндхельм стал помойкой хуже Рифтена. Знаешь, что начали делать серокожие в благодарность за то, что мы позволили им жить на нашей земле? Они грабят нас. Убивают тех, кто сопротивляется. Мою сестру… — голос нордки задрожал, а её руки крепче сжимали топор. — Их было трое. Догадываешься, что с ней сделали, раз на следующий день она утопилась? — Думаешь, после всего, что данмеры в Виндхельме натерпелись, они будут любить вас, нордов? Сомневаюсь. Я была в Виндхельме не один раз. И не припомню иного города, где к любому чужаку относились бы с такой неприязнью. — Данмеры заслужили то, как мы к ним относимся. И что они в своей помойке живут, тоже заслужили. Сколько раз Драконорождённая слышала подобное от нордов Истмарка — что, мол данмеры сами виноваты, надо за любую работу браться и радоваться, что им хоть какие-то гроши заплатили, да ещё и ботинок своего нанимателя-норда поцеловать. Вон, аргониане только что сапоги никому не облизывают, но берутся за самую грязную работу, получая за это сущие гроши. И что они получают взамен? Им даже в черте города жить не позволяют, вот и приходится им в холодных доках ютиться. — А тебе не приходило в голову, что данмеры и так изо всех сил стараются, чтобы на хлеб себе заработать? И что далеко не все из них злобные и ленивые? И если нет, то зачем тогда ты приехала в Винтерхолд, где даже управитель — тёмный эльф? — Довольно уже болтовни. Не успела нордка броситься в атаку, как в неё полетело заклинание паралича, но тут же словно разбилось обо что-то, не причинив не малейшего вреда. Ученица, кажется, надела защитный амулет и выпила необходимые зелья, чтобы лишить Драконорождённую её главного оружия — магии. Только вот против ту’ума мало кто способен выстоять. Следовало сшибить нордку с ног Безжалостной Силой. Добежать до неё, пока та будет приходить в себя от удара. Угостить пинком в живот. Снять амулет. И уже тогда оглушить заклинанием паралича. Может быть, её Крик услышат, и прибегут на помощь. Если нет… В любом случае, простое везение волшебнице сейчас очень нужно. Девушка вновь бросилась в атаку, оставив за своей спиной дверь. Можно Крикнуть, не боясь, что ученица разобьётся насмерть, вылетев за ограду. — FUS-RO-Dah! Нордка, словно готовая ко всему, пригнулась и сгруппировалась, и Криком её лишь немного оттащило назад. Из-под её рубахи выбился амулет, целительница, всё так же оставаясь в боевой стойке, вновь спрятала его. Блёнвенн, воспользовавшись замешкой, укрепила своё тело заклинанием железной плоти и приготовилась творить заклинание оберега, которое бретонка надеялась использовать в качестве щита. Да, он будет способен выдержать лишь один удар — но это будет лучше, чем совсем ничего. Нужно будет выявить нужный момент и применить другое слово силы, которое заключит ученицу в крепкий ледяной панцирь. — Ты правда думаешь, что моя смерть решит все проблемы? Блёнвенн увернулась от следующего удара. — Нет. Она успокоит мою совесть. Нордка вновь атаковала; лезвие топора столкнулось с оберегом, разбив его — но не причинив бретонке никакого вреда. — Тебя схватят. — Плевать. Целительница вновь бросилась в атаку, Драконорождённая увернулась, соскребла с каменных перил горсть снега и бросила противнице в лицо. Нордка заслонилась, растеряв внимание. Самое время атаковать самой — и архимаг надеялась, наконец, стащить с её шеи амулет. Целительница, однако, ухитрилась схватить свою жертву за запястье, Блёнвенн едва успела вырваться и вновь отскочить в сторону. — Ярл казнит тебя. — Нет. Нордка, убрав свой топор, разбежалась, столкнувшись со своей жертвой. От удара бретонка потеряла равновесие. Обе девушки летели вниз, в главный двор Коллегии. — FeiM! Говорят, что во время полёта с высоты перед глазами проносится вся жизнь. Блёнвенн теперь точно знала, что всё это — ложь. Падение было настолько быстрым, что бретонка успела лишь выкрикнуть Слово Силы. Ту’ум смягчил падение, Драконорождённая не почувствовала даже боли, хотя тело всё так же подчинялось ей. — Пропустите! — Архимаг! Блёнвенн уже могла различить голоса, узнать их обладателей. Тупой, немой страх, возникший за те короткие мгновения, уже прошел, и девушка, наконец, поднялась, отряхивая снег. — О, боги! Испуганный голос Колетты Маренс заставил Драконорождённую вспомнить, что падала она не одна. Бретонка повернула голову, на окровавленный снег. Тело нордки превратилось в сплошное кровавое месиво. Её голову размозжило о каменные плиты, суставы перекосило, ученическую робу разорвало по швам. Кровь и частички мозга разлетелись по округе, окропив не только снег и каменные плиты, но и колонны и даже стенки каменного колодца. — Мы слышали Крик, — произнес Толфдир. — Что произошло? — Она меня убить пыталась. — Что? Она? — испуганно вопрошала преподаватель Восстановления; её голос вот-вот бы сорвался на крик. — Конечно, она нордка из Виндхельма, немного расистка, но… нет, я… я не могу в это поверить! — Госпожа Маренс, придётся поверить. Она пыталась убить меня. Хотела за Ульфрика отомстить. Древиса Нелорена и некоторых особо впечатлительных учеников пришлось увести подальше, чтобы им не пришлось созерцать вид разбившегося тела. Подоспевший Дж’Зарго испуганно мялся неподалёку, Брелина виновато косилась на подругу, Энтир переменно смотрел то на бретонку, то на погибшую нордку, будто бы желая что-то сказать. — Венн! Онмунд радостно прижал к себе любимую девушку, ощупывая и оглядывая её. — Не ранена? — поинтересовался Корир. — Нет. Я в порядке. В голове Драконорождённой стоял странный хаос. Мысль о том, что нужно послать родным девушки весточку перебивалась другой — что дочь и сестра этих людей пыталась убить архимага, которую ненавидит половина Истмарка, если не половина Скайрима. Да, для неё эта ненависть не была открытием, она готова была к гневным письмам, злобным выкрикам вслед, даже ожидала, что какой-нибудь обезумевший от своей злобы Брат Бури набросится на неё с оружие наперевес. Пожалуй, да. Она ждала удар от Брата Бури, самопровозглашённого истинного норда, сражающегося за призрачные идеалы Ульфрика Буревестника. Но никак не от ученицы Коллегии, пусть и нордки из Виндхельма — да и мстила она не столько за казнённого ярла Виндхельма, сколько за личное горе. — Вы двое, — правитель Винтерхолда позвал мастеров Изменения и Разрушения. — Разгоните всех отсюда, а затем нам всем надо будет поговорить. И пусть тело уберут куда-нибудь. — Мой ярл, — с фальшивой, наигранной улыбкой позвала архимаг. — Вам не нужно… — Это касается и меня тоже, — перебил норд. — Онмунд, уведи её. Мы скоро подойдем. Молодой волшебник повёл бретонку в покои архимага, их общие товарищи направились следом, несмотря на попытки старших отправить их заниматься делами. — Прости нас, Венн, — извинилась Брелина. — Если бы мы знали, мы бы поговорили с ней! Отговорили бы её! Данмерка испуганно держала руки на груди, виновато смотрела на подругу, оглядывала товарищей, будто ждала от парней чего-то. — Ну, одной нордкой-расисткой меньше, конечно, — небрежно бросил каджит. — Но Брелина права. Прости, что не послушали тебя. В голосе сутай-рата не чувствовалось искренности, будто он на самом деле не думал не перед кем извиняться, просил оставить себя в покое. Теперь общие взгляды обратились на босмера. — Что? — с недоумением поинтересовался Энтир. — Я не знаю, что там произошло между тобой, Блёнвенн, и Ульфриком, но… Лесной эльф замялся, поймав на себе общий недовольный взгляд. — Из-за того, что эта нордка набросилась на неё и погибла, у нас могут быть проблемы, — фыркнула Брелина. — А мы могли бы это всё предотвратить. — Ну и что бы мы сделали? Онмунд, скажи, если я не прав: вам, нордам, если чего в башку втемяшится — хрен выбьешь! Тем более, если эта из Виндхельма была, то нас она бы в жизни слушать не стала. — Все прекрасно знают, что в Винтерхолде расистам тяжело приходится, — парировала данмерка. — Вон, даже ярл смирился, что его город не только для нордов домом стал. Может, и с этой девушкой нам бы как-нибудь удалось поговорить? Бретонка злобно оглядела своих товарищей. Да, они в итоге оказались неправы, а её приступ паранойи имел какой-то смысл, но что теперь исправишь? Нордка-целительница мертва, вся Коллегия (а то и весь Винтерхолд) будет судачить об очередном покушении на архимага, а легату Телендасу погибшая бы ничем не помогла. — Мы рассуждаем ни о чём, — вступилась Драконорождённая. — Эта девушка пыталась убить меня, теперь она мертва, а мне придумывать, что её родным написать. На лестнице послышались шаги, и в покоях архимага показались те, кто в состоянии будет серьёзно помочь бретонке хоть как-то сгладить сегодняшнее происшествие. Хотя бы на бумагах. — Вам пока что лучше вернуться в Зал Достижений, — со вздохом попросила Блёнвенн. Молодые волшебники покинули комнату. — Прости, что задержались, — извинился Толфдир. — Решали, куда перенести тело. Драконорождённая жестом попросила посетителей рассесться по стульям, приготовила лист бумаги и перо с чернильницей. — Что её родным писать будем? — поинтересовалась она. — Написать что-нибудь мы всегда успеем, — успокоила Фаральда. — Скажи, она что-нибудь говорила тебе перед тем, как напасть? — Ничего интересного, — хмыкнула Блёнвенн. — Всё то же самое насчёт Ульфрика, Виндхельма и данмеров. Про небольшие подробности, что превращало месть погибшей нордки в личное, бретонка пока что решила промолчать. — И всё? — Корир едко поднял бровь, почувствовав, что девушка что-то недоговаривает. — Она не из Братьев Бури. — Конечно, не из Братьев Бури, — вступилась Колетта. — Девочка вообще сюда пришла ещё до того, как Винтерхолд на сторону Империи перешёл. Не сказать, что у неё был большой магический талант, но с теоретической подготовкой у неё всё прекрасно было, и целительницей она могла бы стать не из худших. Не понимаю, что ей в голову такого взбрело? — Её сестру изнасиловали данмеры из Квартала Серых, — Блёнвенн решила открыть и остальные детали разговора с погибшей нордкой. — Она обвинила в этом меня. Свела всё к тому, что при Ульфрике бы подобного не случилось. Драконорождённая поймала себя на мысли, что начала сожалеть о том, что произошло в Виндхельме. Да, одолеть Ульфрика в честном поединке она бы в жизни не смогла, не хватило бы ни навыков, ни силы. Смогла бы Лидия? Девушки обсуждали этот вариант. У Буревестника был весомый козырь — ту’ум, которым он спокойно бы смёл Предвестницу. С другой стороны, обычным оружием оборотня даже в своем человеческом облике не убить. Не убить, но можно ранить, и Ульфрик имел бы право пожелать вести бой до первой крови, а не насмерть, мог бы принудить противницу сдаться. Подруги побоялись так рисковать, и предпочли более безумный, но безопасный для себя на тот момент план. Волшебница ничем не рисковала, пробираясь по земле в пустеющий дворец Исграмора — заклинания позволяли отпугивать призванную немёртвым драконом нежить, а нордка была в полной безопасности на спине Дюрневира. Теперь же… Про участие во всём этом безумии Предвестницы знали единицы, и все они способны держать язык за зубами. Была ли теперь в безопасности Брелина, как создательница шуточного заклинания? Данмерка известностью не пользуется, да и к приступу паранойи, поразивший бывшую сокурсницу, серьезно не отнеслась. Значит, тёмной эльфийке нечего бояться? Блёнвенн от всего сердца желала, что это было так. Пусть жители Виндхельма ненавидят лишь её. Пусть особенно отчаянные пытаются убить лишь её. С кем-то из них она будет справляться, а если нет… Что же, Сумеречная Гробница ждёт своего стража. — Раз так, то советую вам похоронить эту девушку здесь, а её родным написать, что с ней… несчастный случай произошел, — посоветовал правитель Винтерхолда. — Лучше «без вести пропала», — возразил мастер Изменения. — Меньше вопросов будет, если они захотят тело забрать. — Подожди, разве вы своих погибших за городом не сжигаете? Вроде, вы своего прежнего архимага так похоронили. И его помощницу. Корир помнил ту странную процессию, выходившую из стен Коллегии. Ярл тогда не разглядывал лица, понял только, что несли мертвецов, а затем за городом вспыхнуло пламя погребального костра. Да, правитель Винтерхолда знал, что данмеры сжигают своих покойников, но позже ему рассказали, что вторая похороненная в тот день была бретонкой. — Мы хороним наших погибших здесь, только если уверены, что родственники не смогут забрать останки на родину, — поправила Фаральда. — Но я согласна с вами, ярл. К праху в урне меньше вопросов будет. — Значит, хороним её здесь, — заключила Блёнвенн. — А её семье напишем, что она погибла от рук бандитов. Велев своим советникам подготовить всё необходимое для похорон, бретонка попросила оставить её одну. Девушка стащила с полки успокоительное зелье, вылила весь пузырёк в кубок и предпочла выпить его неразбавленным. Обжигающая горечь привычно расползалась вниз по чреву. Давно Блёнвенн не испытывала ничего подобного — наедине с возможным убийцей, без помощи друзей, ещё и лишенная главного своего оружия — магии. Бретонка обратила взгляд на ящик стола, где хранились письма от первого Драконорождённого. В голову пришла сумасшедшая мысль: съездить на Солстхейм и познакомиться с Мираком лично. Но как можно бросить всё? Взять с собой Корира с Онмундом? Ярл Винтерхолда тоже не захочет оставлять свой город, особенно в такие времена. Оставалось лишь ждать, когда всё хоть как-то уляжется само собой, и пока сидеть тихо, ни во что не влезая.