Залечь на дно на Солстхейме

Мирак чувствовал, как каждый Камень освобождался от его влияния, чувствовал, как исчезают накопленные силы. Кровадин медленно разрушает все его планы, уничтожает давнюю мечту вернуться на Солстхейм. Но ради чего тогда она задавала свои вопросы о Тайбере Септиме и Кризисе Обливиона? Разве она не показывала этим своё желание помочь? Вскоре Драконорождённый почувствовал, что в Апокриф вновь кто-то проник — такой же, как и он. Кровадин. Она нашла Чёрную Книгу, ту самую, с помощью которой драконий жрец когда-то связался с Хермеусом Морой. Мирак собрался полететь туда, встретиться, наконец, с архимагом, поговорить с ней, а затем — пленить. Но что-то словно мешало ему, что-то задерживало в пути, и когда норд прибыл на место, он застал лишь раскрытую книгу-портал. Опоздал. Неужели Хермеус Мора начал что-то подозревать и сам выстроил эти козни? Если так, то даэдрический лорд сделает всё, чтобы наделить девушку теми же силами. Он будет беречь её, не подвергать по-настоящему опасным испытаниям. Стражи Апокрифа будут снисходительны и милосердцы к ней. И всё это Хермеус Мора затеял ради того, чтобы посмотреть на смертельную схватку двух Драконорождённых. Мирак почувствовал злобу и отвращение к владыке Апокрифа. Тысячелетия верной службы оказались напрасными, от него желали избавиться, как от надоевшей игрушки или изжившей годы своей службы пастушьей шавки! Возможно, стоит не торопиться брать архимага в плен? Стоит поинтересоваться, к чему она спрашивала о Кризисе Обливиона, спрашивала, не нашёл ли Мирак способ выбраться? В конце концов, пленить и убить её всегда можно, а Камни — заново вернуть в свою власть. Драконий жрец пока что желал лишь одного: доставить Хермеусу Море как можно меньше удовольствия.

***

Заезжать в Воронью Скалу пришлось с восточной стороны, через врата бастиона. Редоранские стражники с удивлением смотрели на немёртвого коня, с не меньшим удивлением разглядывали его всадников. Впрочем, увидев талморца, каждый из них презрительно фыркал — кажется, Анкариону не удалось добиться их уважения. Блёнвенн ловко спрыгнула со спины Арвака и поинтересовалась, не нужна ли талморцу помощь. Тот с вежливой улыбкой поблагодарил, попросил не беспокоиться о нём и сам, пытаясь перенести вес на здоровую ногу, спрыгнул на землю. От нахлынувшей боли эльф зажмурил глаза, искал обо что опереться, пока не нащупал плечи бретонки. Девушка подвела альтмера к ступеням, ведущим зданию Храма. — Вы много знаете об Истребованиях? — негромко поинтересовалась архимаг. — Только то, что это три Даэдрические Принцессы. Драконорождённая добро усмехнулась. Лучше бы Анкариону при разговоре со жрецами молчать, предоставив девушке заливать речь о том, как она чтит Азуру за то, что каждый день та приносит зарю и закат в благословлённый ею Винтерхолд, о том, что дружна с добродетельной Аранией Иенит, которой Мать Розы посылала видения будущего. — Не просто «три Даэдрические Принцессы». А «хорошие Даэдрические Принцессы», — поправила бретонка. — Да уж. Убийства, предательства, интриги — лучше сфер покровительства и не придумаешь, — съехидничал талморец. — В общем, я так понимаю, мне лучше молчать и строить страдальческий взгляд. — В идеале, конечно, вам бы ещё и переодеться. Сами понимаете — бретонка, называющая альтмера в талморском одеянии своим другом, будет выглядеть странно. — Может, обойдёмся без храмовых целителей? — эльф состроил жалобный взгляд. — Фрея меня подлечила, а миколог Тель-Митрина дала парочку снадобий и сказала, что завтра я буду в порядке. — Извините, но я не думаю, что вам стоит знакомиться с моими друзьями. Знакомить этого талморца с Кориром и даже с Онмундом Блёнвенн действительно боялась. Ладно, Онмунд будет сидеть тихо, спокойно изучать дно бокала, иногда простыми фразами отвечая на вопросы. Либо же юноша просто сделает вид, что захотел почитать книгу и уйдёт в комнату. Но Корир наверняка разразится гневной тирадой, выскажет Анкариону всё, что думает об его расе, в пылу своей злобы приплетёт всем талморцам даже тех грехов, какие они даже не совершали, альтмер в конце концов прекратит сдерживать себя и проявит своё истинное лицо, покажет своё высокомерие и ненависть к человеческим расам во всей красе. И для Драконорождённой это будет хороший эксперимент, доказывающий её правоту в том, что Анкарион насквозь лжив и лицемерен. — Конечно, я вас понимаю. Ваши друзья посчитают, что я самый обыкновенный талморский шпион, пожелают высказать мне в лицо всё, что думают о нашей… партии. Скажут, что вы зря со мной связались. Я готов к такому и постараюсь им объяснить, что мы с вами просто работаем вместе. Бретонка позвала эльфа за собой. Да, это в какой-то степени было и обычной мерой приличия, но почему-то Драконорождённой хотелось верить в хоть какую-то искренность этого альтмера. Да и его компанию девушка просто могла назвать… приятной? — И почему вы начинаете мне нравиться? — в шутку нахмурилась Блёнвенн. — Наверное, потому что я обаятелен и привлекателен? Перед тем, как войти внутрь трактира, Анкарион попросил ненадолго остановиться. Затем он сбросил на землю моток верёвки, перевязь с кинжалом и киркой и снял с себя форменную талморскую накидку, предъявив на обозрение грубую шерстяную рубаху, сшитую самостоятельно. Перевязь с верёвкой вернулись на прежнее место, а роба с перчатками повисла на верёвке, привлекая к себе меньше внимания. Верхний этаж таверны пустовал, лишь жуликоватого вида данмер одиноко сидел за одним из столиков. На нижнем этаже за стойкой трудился хозяин таверны, его помощник бегал с подносом между немногочисленными посетителями. Освещался зал яркими узорчатыми фонариками, какие висели возле пристани, мебель выглядела хоть и грубоватой, будто наспех сделанной из сухих ветвей, но в ней можно было увидеть некую привлекательность. — Чем могу служить? — приятно позвал трактирщик. — Здесь должны были остановиться двое нордов, — напомнила Драконорождённая. Трактирщик оживился. — Конечно-конечно, сэра, они ждали вас, — ответил данмер. — На рассвете они ушли, но просили меня накормить вас, расположить в комнате и, если желаете, приготовить вам ванну, — трактирщик смерил Анкариона едким взглядом. — На вашего спутника, к сожалению, они не рассчитывали. Итак, чего изволите? У нас есть свежайшая зажаренная над очагом фазанья грудка, превосходная похлёбка из хоркера с бататами и рагу с яйцами квама — в Скайриме вы такого никогда не попробуете. И, конечно же, советую попробовать самую лучшую суджамму во всём Морровинде! Мой собственный рецепт, между прочим! — Рагу не советую, — шепнул талморец. — А вот мясо здесь на удивление вкусное. Услышав слова альтмера, тёмный эльф презрительно цокнул. — Похлёбку из хоркера с бататами, пожалуйста, — попросила Блёнвенн. — И парочку фазаньих грудок. И бутылку суджаммы. — Понял. Присаживайтесь за любой свободный столик, вмиг принесём! Бретонка присела за одним из столиков, поставила лук рядом, облокотив его о спинку стула, а рюкзак положила возле ноги. Альтмер присел рядом. Трактирщик услужливо выставил на подносе изящно вылепленную глиняную бутылку и обычную железную кружку, Драконорождённая попросила принести ей ещё одну — неприлично было оставлять спутника голодным. Немного позже данмер принёс остальной заказ и с улыбкой пожелал приятного аппетита. Девушка позволила себе мимолётную ухмылку: интересно, откуда у Корира с Онмундом взялись деньги, раз они позволили купить себе хорошее расположение этого тёмного эльфа? Ухмылка, однако, в тот же миг сменилась обеспокоенностью: не могли ли эти двое куда-нибудь влезть? — Угощайтесь, — девушка протянула альтмеру мясо и налила в кружку суджаммы. В глазах Анкариона мелькнуло удивление, словно такого поступка от бретонки он не ожидал. Эльф пододвинул к себе тарелку с едой и принялся отрывать кусочки мяса руками, забыв о нормах этикета. — Блёнвенн, вы только что сделали меня самым счастливым альтмером на свете, — на лице талморца показалась искренняя, счастливая улыбка. В ответ Блёнвенн улыбнулась, но её разум не покидало беспокойство о товарищах. Драконорождённая поглядывала на выход, иногда замирала в ожидании, сердце начинало биться быстрее, а руки — едва заметно дрожать. — Не изводите себя, — посоветовал Анкарион. — Вы ничем не можете помочь своим друзьям. В конце концов, они оба — взрослые люди, и в состоянии позаботиться о себе. Девушка недовольно вздохнула: наверняка талморец едва себя сдерживает от остроты насчёт природной нордской отчаянности! — Вы, бретоны, слишком эмоциональны. — Извините уж, такими получились, — пробурчала она и жестом подозвала трактирщика. Хотелось взять настойки Колетты, выпить хотя бы немного. И, возможно, получится напоить ей альтмера, чтобы тот вырубился скорее. Затем выпить эликсира силы и притащить его к храмовым целителям — чтобы не мешался и не смущал никого. — Можете проводить меня к комнате, где остановились мои друзья? Хочу сложить там свои вещи. Данмер проводил гостью к одной из комнат — где ничто, кроме пары рюкзаков, не выдавало присутствия хозяев. Ни брони, ни оружия на месте не было, небольшой запас зелий тоже исчез, да и одной склянки с успокоительным так же не было! Ещё и меч откуда-то взялся — двуручный, несуразный… Да куда же эти двое нордов влезли-то? Бретонка оставила оружие в комнате, взяла ещё две склянки с успокоительным и вернулась в общий зал. — Не желаете выпить? — Драконорождённая откупорила одну из склянок; Анкарион вопросительно посмотрел на неё. — Это настойка по особому рецепту нашего Мастера Восстановления. Альтмер лишь жестом попросил налить себе и сделал глоток. — Крепкая, — заметил он. — Наверное, быстро наповал срубает? — Да. Зато помогает забыть о страхах и душевных болях. — Значит, много этой настойки мы пить не будем. Завтра ведь нам к Фрее идти. Талморец доел оставшееся мясо. — Дичь здесь действительно замечательно готовят, — заметил эльф. — Возможно, я просто давно не был в более приличных заведениях, чем таверна забытого богами шахтёрского посёлка, и потому сейчас буду рад любому. Блёнвенн едва заметно улыбнулась: кажется, стакана суджаммы и половины неразбавленного флакона хватило, чтобы у альтмера начал развязываться язык. Возможно, сейчас он хотя бы намекнёт, зачем именно его отправили на Солстхейм, что именно Талмору нужно от скаалов? — Готовят здесь действительно прилично, — ответила девушка. — А скажите, сколько вы уже прожили здесь, на Солстхейме? — Всего лишь один год. Знаете, после всего, что я пережил, начинаешь ценить элементарные удобства вроде крыши над головой, нормального ужина и хоть сколько-то нормальной кровати. Но в тоже время такая жизнь закаляет, заставляет учиться думать по-другому, не так, как написано в инструкциях. — В этом вы правы. Такая жизнь меняет. Получив одобрение собеседницы, Анкарион решил продолжить свои объяснения дальше, он будто бы перестал замечать всё вокруг: — Я вообще считаю, что учения с жизнью вдали от центра, без постоянного снабжения, должны стать нормой для всех солдат. С удовольствием сбрасывал бы этих штабных умников в какой-нибудь глухомани, и в руки давал лишь огниво, кинжал и топор, — альтмер недобро ухмыльнулся. — Большая часть из них, уверен, даже с такой экипировкой не проживёт без посторонней помощи и неделю. Но если бы наше руководство придерживалось такой программы подготовки, многие из убитых агентов могли бы выжить. Тот же Ондолемар, например. — Я не совсем вас понимаю. Как… подготовка к выживанию в диких условиях помогла бы выжить Ондолемару или другим убитым агентам? — Я не верю, что Ондолемар не чувствовал никаких признаков готовящегося переворота. Знать всё, что творится в городе — его работа. В конце концов, просто так на должность Второго Эмиссара не назначают. Но почему-то он не ушёл вовремя, не сохранил жизнь себе и своим подчинённым. Я думаю, он просто побоялся, что не сможет долго протянуть в горах. А ведь Предел — не худшее место для выживания. — А как же Изгои? Анкарион позволил себе ехидно засмеяться. — Изгои — последняя проблема, о которой бы я волновался. И которую талморцы, вероятно, сами и создали, — про себя предположила Драконорождённая. — В таких ситуациях на первый план выходит другое. Я бы больше беспокоился о том, где найти укрытие на ночь, как избежать встречи с хищниками или как переправиться через горные реки вброд. В конце концов, нужно поскорее переодеться во что-нибудь неприметное и придумать убедительную легенду для местных жителей. Блёнвенн знала, что форма талморского юстициара — не сама практичная и удобная вещь, чары на ней — не самые лучшие, а характерный покрой не позволял ни с кем спутать её обладателя. Только вот бретонке всегда казалось, что юстициары ни за что не расстанутся со своей формой, она для них — предмет особой гордости, символ принадлежности к высшему классу среди высшей расы. — Не обижайтесь, но мне иногда кажется, что для талморцев форма слишком много значит. — Да, многие из нас действительно слишком привязаны к ней. Но для меня это лишь несколько кусков ткани и кожи, не слишком удобно скроенные и не слишком хорошо зачарованные, к тому же. В конце концов, форму всегда можно новую получить, а вторую жизнь никто не подарит. — Вы думаете совсем не как талморец. — Жизнь иногда преподносит множество сюрпризов, — эльф принялся обводить пальцем края кружки. — Я попадал в ситуации, в которых необходимо было забыть даже о том, что я — чистокровный альтмер. Когда перед вами стоит лишь одна задача — выжить, ваше происхождение никого не будет волновать. Многие мои коллеги этого, к сожалению, не понимают. С каждым словом Анкарион внушал Драконорождённой всё большее уважение. Он действительно казался непохожим на своих коллег. Его не интересовала хорошая карьера, расовая принадлежность собеседника тоже будто была ему безразлична. — Может, ещё по суджамме? — с невинной улыбкой предложила девушка. — Мне показалось, что мы с вами прекрасно и без выпивки поддерживаем беседу. Прошу прощения, если утомил вас своими разговорами. — Нет-нет, что вы, — бретонка пыталась выглядеть убедительной и дружелюбной. — Скажите, что привело вас в Талмор? — То же, что и всех остальных — хотел получить больше власти, но вместо этого пришлось лазить по забытым богами уголкам Тамриэля. — А где вам приходилось тяжелее всего? Здесь, на Солстхейме, или где-либо ещё? Анкарион неожиданно рассмеялся. — Нет. Солстхейм — это просто рай по сравнению с многими передрягами, в которых мне пришлось побывать. Тяжелее всего было на море. Пираты хитры и коварны, их тайные лагеря разбросаны по множеству мелких островов, а за свою жизнь и свободу они сражаются до последнего. Пару лет назад корабль, на котором я должен был приплыть в Скайрим, разбился у берегов какого-то небольшого острова в Абессинском море. На первый взгляд, там приятно было ожидать спасения — на острове была пресная вода, у побережья можно ловить рыбу, а с деревьев — срывать съедобные плоды. Но кто знал, что пираты устроили там свой лагерь. Они взяли нас в плен, с одним из товарищей по несчастью я попытался сбежать, но нас обнаружили, моего спутника убили, а мне пиратский главарь зачем-то решил дать немного форы — видимо, посчитал, что если не он или его головорезы убьют меня, это сделает остров. Я сбежал и сумел вернуться на Алинор, и меня не убил ни остров, ни эти пираты. Всё-таки этот альтмер произвёл очень приятное впечатление — потрёпанный жизнью, он выглядел единственным из всех представителей своей партии, кто вызывал к себе настоящее сочувствие. Он сказал, что учился у жителей тех краёв, где ему приходилось побывать — и Блёнвенн стало интересно, чем Анкарион платил своим учителям. Выполнял ли он приказы добросовестно, предавая доверие тех, кто выручал его? Драконорождённая надеялась, что выпивка достаточно ослабила волю талморца, и что на этот вопрос он ответит хоть сколько-то честно. — Ну, а что привело вас сюда? — эльф решил перевести тему. Что наврать талморцу, Блёнвенн не знала. Конечно, можно было бы просто сказать, что она с друзьями просто в экспедицию отправилась, но альтмер просто обязан будет задать вопросы о Мираке, о связывающей их драконьей крови… В конце концов, почему его до сих пор не заинтересовала необычная броня на бретонке, её необычный меч и кинжал, и почему Камни Солстхейма она освобождала одна, без друзей? Может, просто значения не придаёт? — Научная экспедиция, — всё-таки соврала бретонка. Девушка уже раздумывала, о чём следует сказать правду, а о чём — соврать, но две крепкие фигуры в доспехах, появившиеся возле входа, отвлекли её. Наконец-то, пришли! Живые! Драконорождённая подскочила, кинулась на шею любимому, затем крепко обняла Корира и лишь потом разглядела друзей. На лицах обоих красовались кровоподтёки и синяки, у Онмунда так вообще поддоспешник на плече порвался и запачкался кровью… Всё-таки влезли куда-то! — Вы… вы где пропадали? — ахнув от испуга, поинтересовалась бретонка. — Ты не поверишь! — браво ответил Онмунд. — Мы нашли новые залежи эбонита, сразились с драконьим жрецом, спасли Воронью Скалу от порождений пепла, раскрыли заговор… Драконорождённая удивлённо посмотрела сначала на молодого волшебника, затем перевела взгляд на Корира. Ярл выглядел угрюмым и подавленным, словно что-то терзало его. — Так, сейчас вы мне всё-всё рассказывать будете, — девушка с притворным недовольством сложила руки на бока. — И очень подробно. — Расскажем, — вздохнул ярл. — Только ты сначала объясни, что за эльф рядом с тобой сидит. Что сейчас будет происходить, Блёнвенн уже догадывалась: уставший правитель Винтерхолда начнёт высказывать своё недовольство ко всему подряд до тех пор, пока его как следует не накормить и не налить кружку эля. — Это Анкарион, он помогал нам. — Талморец — и помогал? — Корир едко поднял бровь. — Пойдём тогда познакомимся с таким необычным талморцем. Бретонка боялась, что сейчас ей придётся терпеть ворчание Корира, затем расставаться с приятными иллюзиями насчёт Анкариона, а под конец вечера окончательно испортить себе настроение, выслушивая гневную перепалку обоих. — Давайте вы хотя бы доспехи снимете, — посоветовала архимаг. Альтмер делал вид, что терпеливо ждёт возвращения новой знакомой и её друзей, но Драконорождённая предполагала, что он лишь готовится к грядущему разговору. Немного оживился он лишь когда Блёнвенн с товарищами вернулась за стол. — Гелдис! — браво позвал трактирщика Корир. — Принеси нам на четверых скаальского мёда! Трактирщик послушно кивнул, принёс ещё две кружки и две уже откупоренные бутылки. Корир принялся разливать медовуху. — Мне, пожалуйста, не надо, — вежливо попросил Анкарион. — Блёнвенн сказала, что ты помогаешь ей. — Да. Так и есть. — Ты, я надеюсь, понимаешь, что без видимости уважения хорошего сотрудничества не бывает, — талморец в ответ глухо замычал. — Тогда пей до дна. Анкарион с глубоким вздохом всё-таки осушил свою кружку до дна и недовольно посмотрел на ярла Винтерхолда. Бретонка готовилась к грядущей перепалке, обдумывала, кем ей притворяться сейчас — чрезмерно смирной овечкой или жизнерадостной легкомысленной девицей, обрадованной встречей с друзьями? Всё-таки, наверное, лучше легкомысленной девицей — нужно прижаться к Онмунду, держать его за руку, а затем пытаться разряжать накаляющуюся атмосферу шутками. — Ох, я же вас друг другу так и не представила, — Блёнвенн невинно улыбнулась. — Анкарион, это мои друзья, Корир и Онмунд. Господа, это Анкарион, самый приятный талморский юстициар, которого я встречала. Он помогал нам с Фреей освобождать Камни Солстхейма. — Рад встрече, — талморец учтиво кивнул. — Значит, говоришь, помогал ей и Фрее? — Корир разливал новые порции медовухи по стаканам, альтмер вновь пытался возражать, но безуспешно. — Не ожидал, должен признать. Видишь ли, наше знакомство с Фреей прошло не лучшим образом, а у тебя, как я понял, такой проблемы нет. Анкарион с удивлением посмотрел на ярла. — Какие проблемы вообще могли возникнуть со скаалами? — недоумевал он. — Дружелюбнее народа, чем они, я в жизни своей не встречал! Конечно, с Фреей у нас не всё гладко было, но и всё гладко ни у кого никогда не бывает. Онмунд хихикнул. — Наверное, Фрею лучше вообще не злить, — предположил он. — Если так случится, то она будет не первой женщиной, решившей убить меня, — фыркнул Анкарион; в глазах юноши блеснуло любопытство, альтмер позволил себе сделать ещё несколько глотков медовухи и оттянул горловину рубахи вниз, продемонстрировав белёсый прямой шрам от шеи до ключицы. — Вот, смотри: это мне одна одна редгардка на память оставила — полоснула меня кинжалом, подумала, что я бросаю её. Горячая штучка была, и хитрая, и своих предала, и нас в конечном итоге тоже ни с чем оставила. А вот это, — талморец обнажил левый бок, — от моей сослуживицы, в самом начале моей карьеры дело было. Застукала меня со служанкой-омом и от обиды шарахнула молнией. Молодой волшебник с недоумением посмотрел на нового знакомого. — Ты никогда не видел омов? — поинтересовался Анкарион; Онмунд в ответ помотал головой. — Каджиты вообще удивительная раса, но при общении с некоторыми их видами возникают очень неприятные конфузы. Например, альфиков часто путают с обычной домашней кошкой, а некоторых женщин-омов принимают за юных босмеров. Юноша сдавленно хихикнул. — У вас такой жизненный опыт богатый, — восхищённо произнесла Драконорождённая; эльф в ответ горделиво кивнул. — Прошу прощения, я могу выйти? — неожиданно попросил альтмер. — Мне что-то нехорошо стало… Анкарион принялся нащупывать опору, пока без сознания не рухнул на столешницу. — Этого я и дожидался, — вздохнул Корир. — Спасибо, что угостила его своим зельем, работу мне облегчила. Такого хода от ярла бретонка не ожидала — оставался спокойным, дождался, пока талморец не опьянеет и не отключится! — А теперь рассказывай, как у вас там всё прошло. Я ведь надеюсь, ты не полностью этому эльфу доверяешь, и не обижаешься, что я решил вывести его из разговора? — Не обижаюсь, — ответила девушка. — Но ещё немного, и я начала бы ему доверять. — Он — талморец. Им нельзя доверять ни при каких условиях, тебе ли этого не знать? Ладно, рассказывай. — Камни мы очистили. У Нелота я тоже была, вместе с ним мы достали Чёрную Книгу. И я узнала, что Чёрные Книги — это портал в Апокриф, и я была там. — Ты видела Мирака? — оживился Онмунд. — Нет. Но я поговорила с Хермеусом Морой. Он научил меня второму слову силы бесплатно, в награду за то, что я повеселила его, пока добиралась до… выхода из этой книги. И обещал научить третьему в обмен на то, что я приведу к нему отца Фреи. Ярл задумался, будто бы обдумывал услышанное. — Всё слишком хорошо складывается, — произнёс он. — Скажи, этот демон не говорил, чего Он ещё хочет? — Он хочет избавиться от Мирака моими руками, — ответила волшебница. — И в обмен на это он покажет, как расторгнуть сделку с Ноктюрнал. Норды переглянулись. — И что ты думаешь делать? Помогать даэдрическому принцу Блёнвенн не хотела — ведь это обозлит на неё скаалов. Да, избавиться от власти Ноктюрнал очень хотелось, Хермеус Мора правильно сказал, что не место Драконорождённой в Вечнотени. Но на этот счёт у девушки уже были кое-какие идеи: она знала, что морфальский придворный волшебник исцеляет от вампиризма, разрывает договор смертного с самим Молагом Балом, возможно, он сможет разорвать договор и с Ноктюрнал, подарив ей другую душу? — Я не знаю. Наверное, попробую договориться с Мираком. — Это опасно, — предупредил Корир. — Мираку тоже что-то нужно от тебя. Он может навредить тебе, иначе почему он связывался с тобой не как с архимагом Коллегии Винтерхолда, а как с Драконорождённой? Почему он так хотел выманить тебя на Солстхейм поскорее? — И что посоветуете? — Хермеус Мора навязал тебе правила игры, — вздохнул молодой волшебник. — Я даже не знаю, как обойти их. — Как думаешь, Хермеус Мора убьёт отца Фреи ради нужных себе знаний? — поинтересовался ярл. — Не знаю, — грустно вздохнула бретонка. — Хорошо. Что даст тебе это третье Слово Силы? — Хермеус Мора сказал, что это уравняет мои шансы в битве с Мираком. Но я хочу попробовать договориться с Мираком без боя. Правитель Винтерхолда вновь задумался. — Раз это уравняет твои шансы, тогда сделай то, что приказал демон, — посоветовал он. — А затем делай то, что задумала, но держи в уме, что Мирак может обмануть тебя и попытаться убить. Холодный, спокойной тон, которым Корир советовал отправить невинного человека на убой даэдрическому принцу, пугал бретонку. Ей казалось, что человека, ценящего человеческую жизнь и не горящим желанием исполнять прихоти даэдрических владык, словно подменили. В проходе показались две массивные фигуры в костяной броне, отвлекшие Драконорождённую от жутких мыслей. — Советник Морвейн желает видеть вас двоих у себя, — вежливо объявил один из них. — Мы проводим вас в его поместье. Девушка может пойти с вами. Блёнвенн с недоумением оглядела своих друзей. — По дороге мы тебе всё объясним, — довольно произнёс Онмунд.