Залечь на дно на Солстхейме

Следующее утро для Блёнвенн началось с неприятных забот: Анкариона с самого утра мучило жуткое похмелье, а Корир вовсе пребывал не в духе. Конечно, можно было бы отдать альтмера в руки храмовых целителей и отправиться к скаалам вместе с Онмундом, но нельзя бросать ярла одного. Первым делом девушка раздобыла снежных ягод и попросила воды — такое кислое питьё должно немного облегчить состояние несчастного эльфа. Талморец едва понимал, как он оказался на полу одной из комнат постоялого двора, что происходило вчера незадолго до того, как он потерял сознание, и отчего ему сегодня так плохо. Драконорождённая ждала, что Корир хотя бы из вредности позволит себе несколько язвительных замечаний — однако ярл равнодушно молчал, будто ему вообще было плевать на эльфа. Анкарион, на её счастье, так же молчал, не давал обоим нордам ни малейшего повода даже подшутить над собой, лишь вежливо поблагодарил девушку за заботу и принялся собираться в путь. — И что делать будешь? — негромко поинтересовался Онмунд, заметив, что его знатный сородич после завтрака подавленно расселся на кровати и вот-вот потянется к бутылке. — Поговорю с ним наедине, — решила Блёнвенн. — Пока отвлечёшь как-нибудь Анкариона? Волшебник недовольно посмотрел на девушку — при одном виде чёрной с золотом формы у парня руки дрожать начинали, всё в горле пересыхало, и в животе нехорошо урчало. — Он… вроде так ничего, — успокоила бретонка. — Намного приятнее Анкано. Драконорождённая ободрила юношу поцелуем, заверила, что управится быстро и вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Сейчас ей предстояла слишком личная работа, да и то, о чём они сейчас будут с ярлом разговаривать, не стоит слышать посторонним. — Это всё так странно, — произнёс Корир, глядя в никуда. — Блёнвенн, ты как-то говорила, что до Онмунда у тебя ещё кто-то был. Ты была верна им обоим? — Да. Тут я тебя не смогу понять. — Я должен был сдержаться, просто подождать, пока твоя настойка сделает своё дело. Да, я никогда не был праведником, но почему мне так тошно? Корир поднял глаза, столкнувшись с Драконорождённой взглядом. Ярл попал в западню собственной совести и собственных убеждений — всего, что Блёнвенн ценила в этом человеке. Как же ободрить его, облегчить страдания? Нельзя ведь просто сказать, чтобы он не переживал из-за собственной ошибки! — Потому что это всё дико для тебя. Дико и непривычно. Но это хорошо. Так и должно быть. — Не знаю, как я буду смотреть Тейне в глаза. Мы оба были верны друг другу, хоть и любим друг друга меньше, чем могли бы. — Ты любишь её, а это самое главное. Мирри играла нечестно, когда пыталась привлечь твоё внимание. Что бы ты думал, если бы она просто околдовала тебя, а не надушилась этим телваннийским мускусом? Правитель Винтерхолда горько усмехнулся. — Думал бы о том, сколько зла может принести магия не в тех руках. Впрочем, об этом я и так подумал, когда нашёл дневник сумасшедшей данмерки, что воскресила генерала Кария. И увидел его самого. Мне больно было смотреть на него и разговаривать с ним, а ещё больнее — осознавать необходимость вырвать из его груди сердечный камень. — Ты сделал то, что должен был: подарил этому генералу покой, — Блёнвенн вспомнила свой поход в Лабиринтиан и поединок с Морокеи. Драконий жрец был заложником своего бессмертия, и бретонке всегда казалось, что он намеренно позволил Драконорождённой и её спутникам победить, что он устал от своего вечного бдения… и заслужил Совнгард. — Может, сейчас он смотрит на тебя из Этериуса и благодарит за освобождение. Когда ярл вышел из комнаты готовым к выходу, удивления не смогли сдержать ни Онмунд, ни Анкарион. Юноша, конечно, знал о способности Драконорождённой выводить из хандры очень близких себе людей, даже сам на себе не раз испытывал это — но то, что ещё несколько минут назад правитель Винтерхолда чуть ли не жить больше не хотел, а теперь вполне готов к выходу и выглядит относительно бодрым, выглядело настоящим чудом. — Что она с ним сделала? — тихо поинтересовался альтмер. — Просто поговорила, — спокойно ответил волшебник. — И она так с любым… поговорить может? — Нет, к сожалению. Только с теми, с кем очень близко знакома. Талморец лишь издал многозначительное мычание — но больше вопросов не задавал, словно делал какие-то для себя выводы. — Я могу поинтересоваться, какие у вас дальнейшие… планы? — голос эльфа был всё таким же вежливым и спокойным. — Поговорим со Сторном, — вздохнула Драконорождённая. Ей до сих пор не верилось, что придётся рискнуть жизнью невинного человека. Бретонка чувствовала, что есть какой-то другой способ одолеть Мирака, что можно просто договориться с ним. — Вы говорите это так, будто его жизни что-то угрожает. — Даже если так — этот старик слишком хитёр, чтобы рисковать собой, — заверил Корир. Альтмер с недоумением посмотрел на него. — Простите, но мы с вами, должно быть, имеем ввиду двух разных людей, — Анкарион по-доброму усмехнулся. — Сторн — самый открытый и дружелюбный человек, какого я только встречал. — Кстати, как ваша нога? — поинтересовалась бретонка. — Я вижу, вы уже почти не хромаете. — Да, так и есть. Всё благодаря зельям сэры Мотрен и талантам Фреи. Родись она на материке, могла бы стать превосходной целительницей. Альтмер шел первым, следил, чтобы никто не отставал, и в нужное время делал привалы. Всё меньше в глазах Блёнвенн он походил на обычного юстициара — ведь он ни разу не позволил себе едких замечаний в адрес своих спутников, умело обходил звериные тропы, без труда договорился с воинами Тирска о месте для отдыха и небольшом обеде. До деревни скаалов они добрались под самый вечер. Старика удалось застать возле его дома — шаман выглядел спокойным и умиротворённым, казалось, ему не было дела до того, что происходит за пределами деревни, лишь когда Драконорождённая громко позвала его, он немного оживился. — Ты освободила пять Камней-Хранителей, — без лишних слов понял Сторн. — И раскрыла секрет Чёрной Книги, — добавила Драконорождённая. — Из неё я узнала второе Слово силы, Хермеус Мора сам открыл мне его — как когда-то Мираку. И сказал, что для третьего…  Девушка замялась. В самый ответственный момент она хотела дать задний ход, лишь бы не подвергать жизнь невинного человека опасности. Убьёт ли Хермеус Мора старого шамана или просто поговорит с ним — бретонка не знала. Даэдрический принц непредсказуем, люди для него всегда были лишь игрушками, которые можно в любой момент ради забавы сломать. — Продолжай, — без малейшей тени упрёка попросил старик. — Не бойся. — Для третьего Слова ему нужны секреты скаалов. На лице шамана проскользнула таинственная улыбка. — Что это за «секреты скаалов»? — поинтересовался Анкарион. — Ничего, что было бы связано с силой или властью. Эти тайны, которые наши шаманы передают из поколения в поколения, они лишь учат, как разговаривать с ветром или с землёй. Но таков Херма-Мора — его интересуют любые знания. То, что мы берегли наши тайны так долго, только подогревало его интерес. Но кому-то рано или поздно будет суждено проиграть в этой борьбе, и, видимо, это буду я. Фрея! Старик постучал в окно своего дома; воительница выглянула наружу, чуть поёжилась от холода, затем окинула глазами неожиданных гостей, и едва её взгляд остановился на альтмере, как недовольное и хмурое выражение лица сменилось легкой улыбкой. — Что ты хотел, отец? — Принеси мне Чёрную Книгу. Скаалка испуганно посмотрела на отца. — Отец, ты уверен? — Да. Принеси мне эту книгу. Настало время. Блёнвенн сомневалась ещё больше. Может, стоит просто вырвать книгу из рук воительницы, прочесть самой и отправиться на встречу с Мираком так, без знания третьего Слова? Неужели она с Первым Драконорождённым — с которым они ещё и какую-никакую, но переписку вели — не договорится? Вроде бы, после первого письма он хоть и произвёл впечатление хвастуна, но каким-то излишне агрессивным или глупым он совем не выглядел! Он должен понимать, что Хермеус Мора хочет избавиться от него, и его жизнь сейчас полностью в руках бретонки! — Может, просто отдадите эту книгу Блёнвенн? — боязливо поинтересовался талморец. — Не думаю, что ваша затея кончится добром. — Он прав, отец. Вдруг Херма-Мора… Сторн горько усмехнулся. — Не стоит бояться за меня, глупенькая. Всё будет идти так, как предначертано, и никак иначе. Если Всесоздателю угодна моя смерть — так тому и быть. Если со мной случится что-нибудь, то ты готова к тому, чтобы занять моё место. Дальнейшие увещевания дочери старик будто пропустил мимо ушей. Шаман прижал к себе тяжёлый фолиант, отошёл чуть поодаль от своего дома и открыл первую страницу. Книга словно почувствовала, кто стал её читателем, сама вырвалась из рук скаала, из её страниц появились тёмные, скользкие на вид щупальца, оплетавшие тело Сторна; шаман корчился от боли и стонал, Фрея собиралась броситься к отцу — но её остановил альтмер. — Ты выполнила Моё задание, Соловей, — в воздухе, прямо над Книгой, возникла отвратительная многоглазая тень даэдрического принца. — Позволь же Мне сдержать своё обещание. DOV. Блёнвенн была готова проклинать себя за собственную глупость, за отсутствие смекалки в нужную минуту… Почему она сама раньше не догадалась? Самоназвание драконов является Словом Силы так же, как и JooR, их название для всех смертных! Кажется, почти в любое слово на их языке можно вложить силу, если знать его потаённый смысл, из любых слов можно сложить Крик! Стоило лишь немного напрячь воображение, напрячь волю и разум — и не пришлось бы невинного человека на убой даэдрическому принцу пускать! — Теперь иди, Соловей. Сразись с Мираком. Сразись и одолей его, если тебе нужная Моя помощь. Хермеус Мора растворился в пустоте, а Сторн замертво рухнул на снег. Фрея вырвалась из на удивление крепкой хватки Анкариона и со слезами бросилась к телу отца. — Ты слышала, что сказал Херма-Мора, — прошипела воительница. — Бери эту Книгу! Бери её, ну же! Мой отец пожертвовал собой — не смей сказать мне, что зря! Давай же, чего ты ждёшь? — Фрея, она ни в чём не виновата, это Хермеус Мора убил твоего отца, — Онмунд пытался успокоить шаманку, но той уже не было дела ни до чего. Драконорождённая дрожащими руками подняла Чёрную Книгу и отошла к скамье возле одной из изб. Из-за неё собой пожертвовал неплохой человек — пусть она знала старого шамана лишь очень поверхностно, из-за неё отношения с самими скаалами, возможно, никогда не наладятся. Что делать теперь? Договориться с Мираком, или всё же убить его? Нет. Убить Мирака — значит потакать прихотям даэдрического принца, настоящего убийцы Сторна. Пусть лучше демон получит как можно меньше удовольствия. Девушка отрыла первую страницу, принялась бегать глазами по очередному бессмысленному, вырванному из какого-то общего контекста набору предложений. «Глаза, однажды ослеплённые падающими звёздами наивысшего откровения, всегда будут видеть слабое искажение обескураживающего вопроса, как только Истинное Исследование формирует грани мысли. Остальное — вульгарная фикция, попытки навязать порядок в согласованности сокрытия равнодушного бога…» Как и в прошлый раз, бретонку окутала тьма, и Блёнвенн провалилась в пустоту. — Венн! Норды кинулись к своей подруге, пытались привести её в чувства, но Драконорождённая не слышала их. Её кожа побледнела и похолодела, и мороз не был тому виной; дышала она редко и поверхностно, а сердце едва билось. — Если её не перенести в тепло — она может замёрзнуть насмерть, — припугнул Корир. — Фрея! Шаманка лишь продолжала рыдать над телом отца, ни на что не обращая внимания. — Бесполезно, — заверил Анкарион. — Вы чего уставились, бездельники? — злобный голос деревенской старосты привлёк всеобщее внимание. — Заняться нечем? Нужно Сторна к похоронам готовить! Бальдор, ты забыл, что надо делать? Остальные — оттащите тело в дом! Эльф, ты с Фреей побудь, а вы, чужеземцы… отнесите свою подругу в Большой Зал, чтобы она не околела тут! Альтмер оттащил воительницу внутрь её родной хижины. Онмунд подхватил тело любимой девушки на руки и направился в Большой Зал — но даже в тепле, возле зажженного очага, Блёнвенн оставалась всё такой же бледной и холодной на ощупь. — Укрой её, вдруг поможет, — ярл протянул волшебнику найденную где-то неподалёку медвежью шкуру. — Она же справится? Как никогда сильно юноша ощутил, что может потерять Блёнвенн. Она ведь будет в царстве Хермеуса Моры совсем одна, ей некому будет помочь, и одним богам известно, что её ждёт и сможет ли она договориться с Мираком! Онмунд шептал имена богов, умолял каждого из них помочь бретонке, пусть даже её душа была навсегда потеряна для них. — Она справится, — заверил Корир. — Она должна справиться.

***

Завеса между Апокрифом и Нирном приоткрылась — два раза подряд. Живая душа вновь воспользовалась Чёрной Книгой, попав в царство Хермеуса Моры. Кровадин идёт к нему, готовая к битве или переговорам. Мирак надеялся, что именно к переговорам — и нужно вести её, оберегать на этом пути, показав свой дружественный настрой. — SahROT-AaR! Дракон явился на зов без промедления, без ропота приготовился выслушивать все указания, чтобы затем исполнить их. — Найди Драконорождённую и приведи её ко мне. Змей покорно кивнул и взлетел; стоило ли позвать оставшихся двух драконов, бывших у него в подчинении? Они могли бы сыграть хорошую роль в сражении, если переговоры провалятся, да и просто покажут бретонке величие Первого Драконорождённого, станут отличным сдерживающим фактором. Всё же какой бы хорошей волшебницей она себя не считала, сражаться сразу с четырьмя противниками, трое из которых — драконы, практически невозможно. — KRUZiiK-REL! REL-ONIKIV! Ещё двое подчинённых им ящеров прибыли также почти без промедления, без слов поняли свою грядущую роль и с важным видом расселись на колоннах. Осталось лишь отдать верным младшим даэдра приказ провожать девушку к Саротару. И ждать — то, чему Мирак обучился лучше всего. В ожидании драконий жрец обдумывал, что он будет говорить, и что решит сказать ему сама Кровадин. Не склонил ли её на свою сторону Хермеус Мора? Если да, то как переубедить её выполнить приказ демона? Применить Крик? С первого раза на сильных волей — а практически у всех хоть сколько-то одарённых волшебников сильная воля, он или не действует, или его эффект очень быстро прекращается. Потребовать выслушать? Других вариантов Драконорождённый не видел. Что он будет говорить? Как убедит не вступать в бой? Сказать, что не хочет доставлять Хермеусу удовольствие? Да, на это тоже надо надавливать, если даэдрический принц не склонил девушку на свою сторону. Ещё можно давить на то, зачем она задавала все те вопросы в своих письмах, если с самого начала хотела его смерти. Наконец над площадкой нависла массивная чёрная фигура Саротара; дракон приземлился, галантно вытянул шею, позволяя бретонке спрыгнуть на решетчатый пол. И с первых минут драконий жрец заметил нечто иное во взгляде ящера, больше не чувствовал с ним связь, не мог приказать ему… Сам дракон не торопился взлетать, присоединяться к своим сородичам, змей наслаждался прикосновениями недавней наездницы, ластился к ней, словно домашний кот. Неужели Кровадин всё-таки обучилась всем трём словам Крика Подчинения? — Вот я и здесь, господин Мирак, — винтерхолдский архимаг первой нарушила тишину. — Как вы и хотели. — Скорее, как хотел Хермеус Мора, — Мирак осмелился подойти к девушке ближе. — Он ждёт нашего сражения, хочет посмотреть, кто из нас сильнее. Надеюсь, мы не будем доставлять ему такого удовольствия? — Я пришла без оружия, — девушка сделала несколько шагов вперед и будто бы демонстративно расставила руки в стороны. Драконий жрец позволил себе несколько смешков. — Ваш разум и ваш Голос — оружие, которое всегда будет при вас. Что же, если всё же хотите… дать мне бой — ваше право, не посмею отказать вам. Но сначала, может, мы всё-таки поговорим? — Мы не будем сражаться, если вы сами этого не захотите. Бретонка дружелюбно улыбалась, всё так же держала руки расставленными в знак благих намерений. Что же, кажется, есть шанс навсегда вырваться из Апокрифа. — С самого начала нашего знакомства я чувствовал, что вы разумный человек, — с облегчением заключил Мирак. — Вы уж простите, здесь не слишком уютно. Драконорождённые разместились на узорчатой скамье чуть поодаль друг от друга. Блёнвенн пыталась выглядеть расслабленной, но чувства подводили её: она не могла изобразить доверие к Мираку так, как следовало бы. Драконий жрец отталкивал от себя — возможно, дело было в его маске, скрывающей глаза. Девушка давно поняла, насколько важно видеть взгляд собеседника — это помогает понять, о чем хотя бы примерно он думает. Да, у бретонки не всегда это получалось, ведь некоторые её собеседники превосходно скрывали свои истинные чувства. — Вас пугает моя маска, не так ли? — догадался драконий жрец. — Да, — призналась Блёнвенн. — Она пугает меня. Но мне интересно, от кого вы прячетесь за ней? — Я просто слишком привык к ней, чтобы снять. Но, госпожа архимаг, я отвлёкся. Давайте перейдём к делу. Это предложение понравилось бретонке — задерживаться в Апокрифе ей совсем не хотелось. Этот мир душил её и угнетал. Совсем неудивительно, что Мирак жаждет вырваться отсюда! — Разумеется. Если у вас есть какие-то вопросы ко мне — задавайте, я отвечу. — В своих письмах вы спрашивали, знал ли я способ, которым Манкар Каморан открывал врата в Обливион. Почему вас это интересовало? Блёнвенн поняла, почему Мирак не снимает свою маску. Он скрывает своё неумение оставаться хладнокровным в любой ситуации, боится, что по одному взгляду или дрогнувшему на лице мускулу его прочтут, как открытую книгу. Странно, что за проведённые среди высшего жречества драконьего культа годы он не научился полностью контролировать свои чувства. — Мне стало любопытно, отчего вы только сейчас дали о себе знать, и был ли у вас шанс выбраться из Апокрифа раньше. — Так скажем, я не мог себе этого позволить. — Вы собирались использовать Камни Солстхейма в качестве Якорей для создания Врат? — В какой-то мере, да. Мой план вы частично нарушили. Стоит ли продолжать задавать Мираку вопросы напрямую? Бретонку мучило любопытство, хотелось расспросить драконьего жреца обо всём — но не будет ли это ошибкой? — А какую роль в вашем плане должна была сыграть я? Древний норд снова позволил себе презрительно усмехнуться. — И почему же вы уверены, что я планировал… использовать вас? — Зачем иначе вам… предупреждать меня о своём существовании и о том, где именно вы сейчас находитесь? — Хорошо. Признаюсь, что для завершения моего ритуала мне нужна ваша кровь.  Желательно, побольше — настолько, что такая кровопотеря бы вас убила. Бретонка едва сдерживала свои чувства. Неужели Корир в очередной раз оказался прав, приказав ей подстраховаться и выучить третье Слово, уравнять шансы? Только вот не похоже, чтобы Мирак так сильно желает убить её, ведь иначе они бы сейчас не разговаривали. — Я надеюсь, вы всегда понимали, что в любом случае без боя я бы не отдала вам большее количество своей крови, чем поместилось бы в небольшой кубок. — Не сомневался в этом. С каждой своей фразой Мирак всё больше отталкивал от себя девушку, всё больше казался неприятной личностью. Он высокомерен даже с теми, от кого ждёт помощи, а к более слабым, чем он сам, наверняка относится с нескрываемым презрением. — Но вы хотите выбраться из Апокрифа, так что я — последний человек, которого вам следует убивать. — Допустим, я вам поверил. Только как вы собираетесь вытащить меня отсюда? — Я знаю способ открытия врат Обливиона. Блёнвенн решилась на блеф: Огма Инфиниум, конечно, подсказала, как открывать стабильные врата в Обливион, однако проверить эти знания на практике пока что не удалось. — Но вы, разумеется, не станете делиться им со мной прямо сейчас. — Конечно. Могу лишь сказать, что для него нужен Сигильский камень, который сейчас находится очень далеко от меня. Но поверьте: мой способ не потребует ничьей крови. — Вы говорите это так, будто желаете поставить мне условия. Драконий жрец был прав, сказав это. Однако у Блёнвенн у нему было лишь одно условие. — Всё верно. Сами понимаете, если я скажу, что вы мертвы, но Камень Дерева будет оставаться в вашей власти, скаалы заподозрят неладное. — Хорошо. Я освобожу Камень Дерева. Даю вам своё слово — иных гарантий, к сожалению, у меня нет. — Будем считать, что, как норд, вы дорожите своей честью, — Блёнвенн протянула своему древнему предшественнику руку. — Как зовут тех двух драконов? — Крузикрел и Релоникив, — Мирак пожал бретонке руку в ответ. — Будем считать, мы заключили сделку по нордскому обычаю, а эти драконы стали тому свидетелями. Я освобождаю Камень Дерева, а вы, в свою очередь, по возвращению в Винтерхолд вытаскиваете меня из Апокрифа. — Всё верно. Надеюсь, пока я долечу до отражения этой Книги и вернусь в Нирн, Камень будет свободен? — Да. Вы успеете. Девушка поднялась на ноги, подошла к Саротару, всё не решившемуся присоединиться к сородичам на колоннах и уже собралась взобраться ему на шею. — Госпожа Кровадин, признайтесь: что пообещал Хермеус Мора в обмен на мою жизнь? — Сказал, что поможет мне исправить одну ужасную ошибку, — расплывчато ответила Блёнвенн. — То, что вы пошли на службу к Ноктюрнал? — догадался Мирак. — Вы ведь маг, а не вор, и в Вечнотени вам не место. Блёнвенн усмехнулась. Стоит ли сказать, под каким именно знаком она родилась? Вор ведь всегда давал ей знать о себе. Она не искала приключений — приключения будто сами находили её, а удачи ей пока что хватало, раз из всех передряг она выходила живой. — Возможно, я стану первой, — парировала девушка. — Знаете, вы понравились Саротару. Так и быть, я… уступаю вам его. — DOV KOS NI ZaaMME. Из-под жреческой маски раздался смех. — Этот язык уже мало что значит для меня, госпожа Кровадин. Но мне всё же приятно, что вы знакомы с ним. Подчиняясь приказу своей наездницы, Саротар взмыл в воздух и покорно направился к площадке, на которой располагалось зеркальное отражение книги. Змей летел неторопливо, будто не хотел отпускать Драконорождённую. Когда дракон всё же приземлился, он привлек к себе внимание, легонько толкнув девушку в спину. Блёнвенн улыбнулась — насколько всё же Саротар отличался от остальных знакомых ей дова! Отчего-то он представлялся бретонке эдаким неуклюжим, не самым привлекательным, но милым толстячком, немного глуповатым, но каким-то… по-своему добрым? — Ты же вернёшься за нами? — с какой-то надеждой в голосе поинтересовался змей. — Конечно, вернусь, — девушка погладила дракона по чуть шершавой шкуре, состоящей из мелких чешуек. Стоило прикоснуться к книге, как её снова настигло это неприятное чувство падения в пустоту, и очнулась она уже в доме, где они ночевали в самый первый день пребывания на Солстхейме. Её друзья, дежурившие неподалёку, тут же оживились и кинулись к ней. Онмунд заключил любимую в крепкие объятия, Корир теребил за плечо, сжимал её руку, норовил выхватить из объятий юноши и прижать к себе. — Камень Дерева свободен, — подала голос Фрея. — Это значит, что Мирак… — Он мёртв, — соврала Блёнвенн. Скаалка вздохнула. — Спасибо тебе, что отомстила за моего отца. И что спасла наш народ, — голос шаманки задрожал. — Фрея, мне очень жаль… — Не нужно жалости, — отрезала Фрея. — Моего отца она не вернёт. Скаалы разрешили своим гостям переночевать в Большом Зале. В Воронью Скалу было решено возвращаться ранним утром, едва первые лучи солнца забрезжили на горизонте. Чёрную Книгу Драконорождённая решила забрать с собой, чтобы затем отдать её Нелоту — в Коллегии Винтерхолда ей не место, а старик Телванни наверняка будет рад пополнению в коллекции. — Ты соврала им, верно? — уверенно спросил Корир, едва деревня скрылась за холмами. — Мирак на самом деле жив, и ждёт, пока ты освободишь его? — Да. Он жив. Я освобожу его, когда мы вернёмся в Винтерхолд. — Смотри, не пожалей об этом.