Голос крови Крепче камня И сильней огня. Химера «Голос крови»
Лежа на спине и вглядываясь в нечеткие очертания звезд, которые сверкали где-то в темной вышине космического пространства, Люк пытался хоть немного прийти в себя. Эхо того, что он только что прочувствовал, все еще звучало в сознании. Будто порывы штормового ветра, вновь и вновь в мыслях проносились страшные в своей неожиданности картины, и под их ударами уже и так шатающийся взгляд на мир рассыпался, словно песочный замок во время бури. Мысли, поступки, взгляды — что из всего этого правда, и как отличить ее от сотни качественных подделок? Сознание еще не могло ответить на эти вопросы. Но между тем в фундамент нового мировоззрения уже легло несколько бетонных глыб. Магистр Йода на деле оказался манипулятором, отец погиб от меча джедая, а мать — от их же безразличности. А для него самого была уготовлена судьба покорного убийцы-фанатика. И самое страшное, что приковать его к этому пути уже удалось — кровью всех погибших по его вине. Сколько их было? Простых людей, которые лишь выполняли свой долг и оказались не в том месте и не в то время? На полях боя об этом не задумываешься. Там нет понятия «разумный». Весь мир делится на «своих» и «чужих». И каждый верит в свою правду, не желая слышать другого. Впрочем, не всегда — среди воюющих есть еще две категории: идейные вдохновители и наемники. Первые держатся на шаг позади от грязи сражений и выживания, а для вторых единственной мотивацией выступают материальные блага. Но все так или иначе привязаны к стороне, которую выбрали. А уж слепо или осознанно — значения не имеет… Розовые очки окончательно спали только сейчас, осыпав его целым градом острых осколков. Он, Люк Скайуокер, потерял все и ввязался в Альянс, целей которого не понимал, стал массовым убийцей, при этом даже не достигнув совершеннолетия. И все это согласно замыслу одного зеленого подонка, решившего, что он может распоряжаться чужими жизнями. Интересно, смерть дяди и тети в этот план тоже входила? Вероятно. Ибо припомнить, чтобы отряды штурмовиков в разведывательных миссиях были вооружены огнеметами, юноша никак не мог, хотя патрули Империи на Татуине он видел не раз. Это больше напоминало действия пустынных племен, в распоряжение которых с чьей-то легкой руки попало что-то легковоспламеняемое… Но тогда, стоя рядом с Винду у дымящихся развалин, Люк об этом почему-то и не подумал, безоговорочно поверив джедаю-отшельнику. Хоть прошлое уже позади — но что делать дальше, если оно никуда не отпускает, продолжая диктовать его жизнь? В реальность из тяжелых размышлений, уже несколько отошедших от роковых событий последних дней Республики, Люка вернула теплая ладонь, которая легла на его плечо. Впервые Лея выглядела такой уязвимой и такой близкой. Ее глаза были влажными от слез, а все выражение лица составляло квинтэссенцию скорби и боли — значит, и она знала не все. Сами собой с уст юноши сорвались клятвы. В те моменты он уже ни капли не сомневался в том, что исполнит их, какой бы ценой это не обошлось. Месть. Табу для джедая, но долг для сына и брата. И на запреты погибшего Ордена откровенно наплевать. Есть вещи куда важнее обетов с истлевших свитков. Семья, которую он до этого вечера считал полностью утраченной. — Это ведь ты была, — произнес Люк практически без вопросительной интонации. — Ты моя сестра, верно? Лея вытерла глаза тыльной стороной ладони и кивнула с тенью улыбки, проступившей на губах: — Да. Отсюда все и вытекает — кровь и Сила связывают нас воедино с первых секунд. Думаю, ты и сам это чувствуешь. Теперь для Люка встали на свои места все точки над «і». Та странная связь, понимание, привязанность — это все же была любовь. Чистое, платоническое чувство, подоплекой которого стало родство. И его отношение к Лее больше не казалось чем-то неправильным или противоестественным. Напротив — так все и было бы уже многие годы, если бы в их судьбы не вмешалась когтистая рука Йоды. — Я уже не могу представить жизнь без тебя, — искренне признался Люк, накрывая ладонь Леи своей. В ее все еще влажных глазах промелькнули искры радости. — И не надо. Больше ничто в этой Галактике нас не разлучит. — Почему я не чувствовал эту связь раньше? Как и Силу в принципе, — осознание странности подобного пришло внезапно. Йода твердил что-то о «пробуждении» — но тогда, в первые минуты жизни, Сила точно была. Куда же она исчезла потом? Да и возможно ли это вообще, учитывая ее материальную сторону в виде мидихлориан? — Мейс Винду недаром был одним из верхушки старого Ордена. Судя по всему, он годами поддерживал блок на тебе — ценою своих сил. Такая техника практически не использовалась именно из-за неимоверно сильного отката в сторону того, кто ее применял. — А ты? Как ты жила все эти годы? До этого момента тема прошлого Леи как-то обходилась стороной. И лишь сейчас Люк понял, что ничего не знает об этом. И на Дагоба, и тут, в Облачном городе, создавалось впечатление, что его наставница совершенно отрезана от всех перипетий мира вокруг. Казалось, что она просто наблюдает за ним откуда-то с высоты. Но теперь можно спросить о ее жизни с абсолютно чистой совестью — интерес к этой теме вполне закономерен, учитывая открывшиеся факты. И сестра, ничуть не удивившись, начала рассказ: — Со мной еще более интересная история. Меня удочерила состоятельная семья сенатора-оппозиционера — ему нужна была наследница с хорошими данными. Только он не учел, что я вполне закономерно окажусь форсьюзером. Но отступать уже было некуда — только пытаться скрыть или уничтожить это. В какой-то мере это даже удалось. Мне с детства так старательно вдалбливали, что Сила — зло и опасность, что ментальный блок в итоге я создала себе сама. Правда, весьма хлипкий. Но представь, чем он мне самой грозил. Я была очень болезненным ребенком. Никак не хотела набирать в весе и расти. Моих приемных родителей это очень волновало — но что они могли сделать, уже избрав главным приоритетом заблокировать во мне «способность, которая несет одну лишь опасность»… И в методах ограничений не было. Даже в густых сумерках сада, разбавленных лишь мягкими отсветами фонарей, спрятанных в кустах и клумбах, Люк без труда заметил, что лицо сестры вновь печально. Воспоминания… Какую же силу имеют они даже над такими сильными людьми! За молчанием Леи легко угадывались призраки ее далекого прошлого. Ради того, чтобы разбить тишину, юноша задал вопрос, ответ на который без труда угадал секундами ранее: — Выходит, тебя тоже прятали с какой-то целью? — Именно. В красивой золотой клетке с прицелом на то, чтобы в будущем стравить в бою с Империей. Представь, какой замечательный рычаг давления. Но мне повезло. Видишь ли, отец очень высоко ставит родную кровь. Да, он сумел выжить после сражения на Мустафаре. Не без потерь и изменений, конечно… — Лея опустила взгляд и глубоко вздохнула, сделав короткую паузу, за время которой Люк успел сполна осознать сказанное и впасть в состояние глубокого шока. А девушка, будто не заметив этого, продолжила: — Он благодаря чистой случайности узнал в принцессе Альдераана свою якобы погибшую еще до рождения дочь. Мне тогда было около шести. Сама не знаю, почему я так легко доверилась незнакомому человеку. Наверное, Сила подсказала, что весь тот ужас, что мне о нем рассказывали — ложь. И ни разу за все эти годы я не пожалела о своем решении. Он остался воином и защитником мира. Понятное дело, что наши враги многое сочинили. Что-то из этого правда — сам понимаешь, без крови на руках вершить справедливость редко когда выходит. Часть людей его ненавидит, но большинство благодарно ему и его подчиненным за чистое небо над головой и уверенность в будущем. Со времен Республики в этом аспекте мало что изменилось. Разве что, возможностей стало больше. — Так он имперский адмирал? — спросил Люк, немного придя в себя. Сказать, что новость подбросила его на седьмое небо на третьей световой скорости — значило не сказать ничего. И даже мелкие нюансы вроде этого не могли омрачить его радости. Он уже давно понял, что к Альянсу его наставница уж точно никакого отношения не имеет, а к Империи относится вполне спокойно. Не один раз во время дискуссий на тему оправданности политического режима Лея одерживала над ним блестящие победы. Ее аргументы, подкрепленные историческими фактами и неожиданными вопросами-ловушками, заставляли поломать голову над ответами. Но он еще не мог найти в себе силы для окончательного признания своих заблуждений. — Бери выше. Главнокомандующий. И регент — до моего совершеннолетия. Люку показалось, что в небе под ногами внезапно образовалась дыра, и он стремительно сорвался вниз. Вариантов быть просто не могло, а шутить бы Лея уж точно не стала. Так значит… — Вейдер… А ты — императрица? Ни первое, ни уж тем более второе никак не хотело уложиться в сознании. Пусть Альянс перестал казаться путем к миру и процветанию, но Империя лучше от этого не становилась. Как может Лея, милая, добрая и понимающая Лея быть правительницей этого государства? Конечно, даже повстанцы не могли сказать об императрице чего-то объективно плохого — но ее призрак, из тени возвышающийся над всеми бесчинствами и ущемлениями никуда не исчезал. И созданный в сознании Люка образ никак не соответствовал тому, что он видел. — Нет, пока только наследница, — спокойно уточнила сестра, будто речь шла о каком-то сущем пустяке. — Что в этом, в сущности, такого, что должно что-то изменить? Наиболее интересный парадокс состоит в том, что с момента смерти Палпатина решающую роль в жизни государства вновь стал играть Имперский Сенат. Я прислушивалась к его решениям, лишь изредка пользуясь правом вето — когда понимала, что добра обычным гражданам это не принесет. И чем мне ответили на эту мягкость? Террористической группировкой, которая уже не первый год несет смерть и ужас. Что такого планировали ее лидеры, если единственным путем к цели стали кровь и боль тысяч невинных, а не аудиенция и проект для рассмотрения? Как ни старался, Люк не мог найти ответ. В словах сестры не было причин усомниться — даже принцесса Органа упоминала, что дипломатические методы не были опробованы. Но все же — «Звезда Смерти», уничтожение Алдераана, ужасная политика по отношению к не-людям… Об этом тоже нельзя так просто забыть. А Лея после затянувшейся паузы продолжила свою проникновенную речь: — Если ты понимаешь, чего не хватает Империи для улучшения жизни в ней — дай мне об этом знать, и мы придумаем, как это решить. При всем своем уважении — разве я похожа на человека, который желает зла народам, по воле судьбы оказавшимся под моим протектом? Мы с отцом пытаемся привести к процветанию миры, на существование проблем в которых десятилетиями закрывались глаза. Признаюсь, проще было бы, если бы при этом нам не приходилось защищаться от разного рода террористов. Второй болезненный укол осознания произошел именно сейчас. Вейдер. Его отец, отважный защитник Республики… и главнокомандующий, который прослыл настоящей машиной для убийств. Возможно ли это вообще? Лея, очевидно, решила дать ему время на осмысление: — Думаю, на сегодня с нас обоих хватит, — произнесла она, поднося ближе к глазам крошечный циферблат наручных часов. — Утро вечера мудренее. Нам стоит выспаться, а завтра ты задашь мне все свои вопросы. Кивнув, Люк встал на ноги. Он искренне сомневался, что вообще сумеет заснуть в таком состоянии, но от предложенного тайм-аута отказываться не стал. Сестра права — надо многое обдумать и решить. Ведь сейчас его судьба вновь может в корне изменить свое течение. До гостиной через лабиринт залов и террас они дошли рука об руку. Никто больше не проронил ни слова — слишком много было сказано до этого. И ни один из доводов разума не был способен пересилить ту любовь, которая уже горела в душе Люка. Лея может ошибаться касательно идеальности Империи — но от этого она не перестает быть его сестрой. Он сам, откровенно говоря, наделал за свою жизнь куда больше ужасных ошибок, чем она могла совершить даже теоретически. Но даже после всего этого семья готова принять его. В тот момент, когда дверь, ведущая в спальню, вернулась на свое место, скрыв силуэт Леи, Люк уже понимал, что сделал свой выбор.***
Для Дарт Энджел небывалым облегчением было бы узнать об этом в те минуты, когда она, мигом утратив напускное спокойствие и уверенность, беззвучно сползла по стенке. Этот вечер порядком вымотал ее — не самые простые техники Силы в сочетании с эмоциональным напряжением привели к тому, что сейчас она была готова заснуть хоть на полу. Но мысли все равно не желали успокаиваться. Все ли она сделала правильно? Второго шанса уже не будет, а плата за возможную ошибку… О ней Лея боялась даже задуматься. Ведь что останется делать, если Люк не примет их сторону и попытается бороться? Только взять на себя и кровь, и бремя самого тяжелого убийства. Прижав к вискам прохладные подушечки пальцев, она тряхнула головой, пытаясь прогнать жуткие образы, которые встали перед глазами. Этого не будет — и от химер, порожденных внутренним пессимизмом, необходимо оградиться. Да, ее приучили всегда иметь четкий план действий на случай худшего из возможных исходов, но сейчас это требовало чрезмерных усилий над собой. Тьму спальни разрезала только серебристая дымка лунных лучей, но включать электрический свет Лея не стала — ее глаза успели привыкнуть к полумраку. Да и вставать, или же применять Силу к выключателю не хотелось. Тарал, покрутившись рядом с хозяйкой, вскоре отошла, а спустя пару минут вернулась, таща в зубах подушку. Теперь риск остаться ночевать прямо на мягком ковре вырос в разы. Но после короткой медитации Лея все же нашла в себе силы встать и добрести до кровати. Расплетать волосы или переодеваться она не стала. Смутно понимая, что отдых сейчас будет лучше и полезнее любых размышлений и анализа реакций брата, Дарт Энджел даже не пыталась бороться с подступающим сном — напротив, он был принят с распростертыми объятьями. В ногах тихо мурлыкала Тарал — если забыть обо всем, то может показаться, что вокруг Бисс, а не Беспин. Кто знает, как скоро она вернется туда… Впервые за много ночей Лея заснула по-настоящему, никому не являясь и ничего не передавая при помощи ментальной связи. И ее покой ничто не прервало до самого утра. Даже будильник проиграл неравный бой ситху, желающему досмотреть сны. Назойливое устройство, повинуясь Силе, улетело куда-то в бездну газового гиганта, а девушка, перевернувшись на другой бок, продолжила крепко спать. Немногим хуже выспался и Люк. Три четверти часа у него ушло на то, чтобы пройтись по переплетениям мыслей и фактов, а в итоге вернуться к изначальному выводу. Какой бы ни была Империя сейчас — у него появился реальный шанс ее улучшить, притом абсолютно мирным путем. С вопросом об отношении к Лее-императрице на этом была поставлена жирная точка. Раздвоением личности сестра вроде бы не страдает, и, в таком случае, она действительно не может быть кошмарной диктаторшей. А вот отец… Тут дела обстояли сложнее. Уж слишком прочно образ Вейдера был связан в сознании Люка со смертями боевых товарищей. Хотя нельзя забывать — они тогда были по разные стороны баррикад. Умом юноша понимал, что знает лишь главнокомандующего Имперского флота, а никак не человека. Так разве можно делать какие-то выводы о нем при практически полном отсутствии достоверной информации? Но тепло, с которым сестра отзывалась об отце, уже склоняло чашу весов в сторону того, что за пределами театров военных действий Вейдер в корне меняется. Решив, что завтра он непременно расспросит Лею об этом, Люк перестал мерить спальню шагами и улегся в кровать, Силой задернув шторы. Надо хорошо отдохнуть — вон, сестра уже крепко спит, раз в Силе с ее стороны царит такая тишина. Двусторонность связи Люк уже осознал, но пользоваться ею для чего-то более глубокого еще не научился. Ментальные практики он пока знал лишь в теории — но всему свое время…***
Следующий день начался для Люка куда позже обычного. Солнце уже вовсю обливало Облачный город своими лучами, когда он, переодевшись и приведя себя в порядок, вышел на террасу, которая обычно использовалась для трапез. Леи, на удивление, там еще не было. Дроид предложил подать завтрак на одну персону, но юноша решил подождать. Стоя у прозрачного ограждения, он полной грудью вдыхал свежий воздух, наполненный ненавязчивым ароматом цветов, растущих на клумбах, и с легким нетерпением поглядывал на дверь. Ему столько всего хотелось обсудить с сестрой! Но пока из живых существ в его распоряжении была только Тарал. Акул, вальяжно лежащая на одном из шезлонгов, могла выступить разве что молчаливой слушательницей. В ее интеллекте Люк не сомневался — он успел насмотреться на то, как четко она исполняет все приказы сестры, но делиться мыслями все равно не стал. Лея вышла довольно скоро. Девушка стремилась сохранить видимость бодрости духа и спокойствия, хотя на самом деле оно сейчас казалось чем-то недостижимым. С настороженностью и волнением она следила за братом, но все эти чувства сошли на «нет», стоило ему заговорить. Банальное приветствие принесло уверенность в том, что все прошло так, как надо. Улыбка, легкая радость — слава Силе, все обошлось. Окончательно понятно это стало, когда Люк чуть несмело обнял ее и в одной из фраз назвал «сестренкой». После такого можно было с чистой совестью выдохнуть. Какие бы вопросы ни последовали дальше — главное уже сделано. Завтрак закончился довольно быстро. Вскоре они уже сидели в «учебном саду» — так прозвала это место Лея, и медитировали на циновках. После этого обычного утреннего ритуала Люк перешел к главному из своих вопросов: — Можешь рассказать мне об отце? — Я лучше покажу, — с улыбкой Лея прикрыла глаза, вновь уходя в легкий транс. Сейчас у нее была одна цель — устроить брату «разрыв шаблона». Показать ему обычного человека, чья должность требовала твердости, вне кораблей и полей боя. Без каких-либо проблем она нашла в своей памяти целый калейдоскоп ярких и теплых воспоминаний из детства. Зачем пытаться передать все лишь словами, если можно просто показать, изредка комментируя? Вот она — еще принцесса Альдераана. Первая встреча с отцом. Зоопарк. Цирк. День Империи, совпадающий с ее Днем рождения. Тарал. Обучение Силе — к нему отец тоже прикладывал руку, и чаще всего Асоке потом приходилось нивелировать последствия. Хотя был ли в этом вообще смысл, учитывая задушевные беседы с Палпатином, который о «светлости» знаний не беспокоился вообще? Бегущие года. Разлуки. Связь в Силе, помогающая легче переносить периоды миссий. Долгожданные встречи по их окончании. Подарки из далеких миров — и интересные истории о каждом из них. Россыпь мелких, будто и вовсе незначительных эпизодов, от которых так и веяло теплом, сделала свое дело. После того, как Лея открыла глаза, вернувшись в реальность, ей стало абсолютно ясно, что своей цели она достигла. Это только подтвердил вопрос брата: — Мы сможем встретиться вживую? Я хотел бы попросить прощения за все, что натворил. И у него, и у тебя. — В этом нет нужды. Все мы ошибаемся — главное уметь признать это. Касательно встречи — устроить это будет совсем несложно.