Просто останься

Наверное, именно так распадается сознание после контузии. Наверное, именно так звенит в голове черное нечто, отключая все прочие звуки, стирая грани реального. Наверное, именно так шатается земля, а деревья, дома, заброшенные машины с обочин кидаются под ноги. Наверное, именно так земля с размаха бьет плашмя по затылку, пытаясь отправить в нокаут. В который раз. Тщетно. "Это плохое место для нас, Ник. Для тебя, давай убираться отсюда. Надзиратели собрались захватить дамбу, ты слышишь? Твоя мама... Мэдисон в опасности, Никки..." Этот голос, он доносится отовсюду, заставляет волоски на руках подниматься дыбом и давиться собственным вдохом. Этот голос, он звенит вокруг, перекатываясь, как эхо, многократно отраженное от стен бетонных тоннелей. Он врезается в позвоночник с разбега, чтобы воткнуть в мозг раскаленную иглу. Этот голос... Призрачный, как дымка миража над несуществующим озером в пустыне. Ник помнит, он видел такую, когда умирал. Тогда Трой точно также приходил к нему и протягивал руки. Предлагал ему воду и избавление от мук. Тогда... Может быть, я и сейчас умираю? — Ник, сынок? Ник, я прошу... посмотри на меня. Мэдисон... Отчего-то вспоминается сжимающая рукоять молотка белая женская рука, влажный хруст и отчаяние, раздавившее что-то внутри. Как давит многотонник попавший под колеса жалкий орех на какой-нибудь трассе. Где-то в Техасе... или Вайоминге. Это вообще может быть важным? "Мы предупредим их всех и уедем. Помнишь, собирались куда-то подальше? Найдем себе остров. И больше не будет банд мертвецов и борьбы за ресурсы. Ты, я, море, рыба и, может быть, чайки. Кокосы... как я мог забыть про кокосы? Знаешь, они бывают офигительно вкусными..." Такой непривычный Трой. Он будто бы переродился рядом с ним, Ником. После того, как Ник спасал его столько раз, после того, как убедился, что уже не один. Но сейчас Троя штормит и качает. Может быть, дело все в том, что и в нем взорвалось, надломилось что-то? Нечто важное, отвечающее за целостность всего. Иначе почему, Ник видит его здесь, как в тумане? Почему сквозь него просвечивают очертания домов и та самая треклятая дамба где-то сзади? — Ник? Что с тобой, милый? В Мэдисон столько тревоги, что слезятся глаза, и хочется протянуть руки и спрятать лицо у нее на груди, как в детстве. Она непременно будет пахнуть молоком и домашним печеньем, рождественской индейкой и тем соусом по секретному рецепту бабушки... Она обязательно... — Мама... Мам, что-то с Троем. Поможешь? Я, блять, никак не пойму, что случилось. Мы мчались на помощь к тебе, он разведал... сообщил. Ее ладони грубее, чем он помнит, а от разорванной у ворота кофты остро несет порохом, ржой и сладковатой кровью. Так сильно, что мгновенно начинает тошнить. Она почему-то замирает, как от испуга, на пару секунд прекращает дышать. — Мам... Трой? Посмотри... я клянусь тебе, никакой больше дури. Мам, он нужен мне, больше всех. Ему так плохо, мам, я же вижу... чувствую, как будто режут меня изнутри, как будто в вены кислоты накачали. — Ник. Сынок? Мне... ох, мне так жаль. Она плачет? Зачем-то отталкивает его сильно и далеко. Так, что он больно ударяется бедром о какую-то балку и сдирает ладони до крови. — Мама? Ты не поможешь? Трой... Она кричит что-то с неожиданной злостью. Орет, как дурная, и плачет почему-то при этом. Почему она плачет? Все ведь живы, а Джейк... что же, Джейка жалко, но Трою тут хуже всех, и... Трой... Крутит головой, пытаясь высмотреть, увидеть, найти. Ничего. Словно был, да растаял в косых лучах заходящего солнца, узкой полоской пробивающихся сквозь щель в стене. Того же оттенка, что кровь на руках. Кровь... кровь на руках Мэдисон Кларк. На руках, на молотке, что глухо грохнулся оземь рядом с ним, Троем Отто, упавшим срубленным под корень деревцем. Срубленным одним четким, безжалостным, сильным ударом. Трой. Нет. Нет, не может... "Знаешь, ты такой обалдуй, тебя стоило бы выдумать, не будь ты реальным. Пришел и похерил все мои планы на будущее, гребаный Кларк. Какого черта, Никки, мы с тобой так похожи? Какого, блять, черта я не могу, совсем не могу от тебя оторваться?" — шептал это и что-то еще, бормотал неразборчиво в губы. Слизывал вдохи и выдохи, глотал вместе с воздухом, пил и никак не мог утолить свою жажду, провоцируя ее, разжигая... Трой... все будет хорошо, сейчас станет легче. Сейчас, Трой. Я сейчас еще минуточку полежу и помогу тебе сам, раз уж мама не хочет. Еще минуточку, Трой... Вот только перестанет так сильно тошнить.