Просто останься

— Фишер, пошел... Трой чуть кивает, отдавая команду, и золотистая отросшая пружинка качается у виска. У Ника чешутся руки — потянуться, заправить за ухо, скользнув невзначай по щеке, что оцарапает вчерашней щетиной, а сам Трой непременно выдохнет быстро и опустит ресницы. Мазнет языком по нижней губе. Блять. Я ненавижу. Ненавижу. Сука, я тебя ненавижу, Трой Отто. Я не могу, не имею права быть слабым, не могу вот так терять голову из-за тебя и все мысли, что концентрируются исключительно на тупых плотских стремлениях, и вся кровь, кажется, приливает в одно только место. Я... блять, я просто не должен. — Никки, не спи. Заходим с востока. Ребята уже на позициях. Это правильно, и я первый вызвался добровольцем и встал рядом с тобой. Мы сколотили команду, мы отобьем твое [н а ш е] ранчо обратно. Мы рассеем орду мертвецов, упокоим. Мы вернемся домой, и снова будет крыша над головой, и ночные патрули с тобой рядом. Снова будет что-то свое, понимаешь, Трой, понимаешь? Место только для нас. Убежище, где мы не будем приживалами или чужими, помехой. Ты и я, Трой, остались лишь мы. У тебя остался лишь я теперь, когда Джеремайя и Джейк мертвы, когда моя мать, за юбку которой ты пытался держаться так долго, неизвестно где. Ты будешь скучать по ней, Трой? Будешь думать о Мэдисон Кларк долгими холодными ночами, разглядывая серебристые капельки звезд на низком, будто уляпанном кровью неизвестного чудища небе. Ты будешь? После того, что она сделала, Трой. После того, как пыталась раскроить молотком твою голову. А ты смотрел на нее, как дебил, моргал и не верил. И если бы я не оттолкнул тебя, Трой... Сука, сейчас ты лежал бы там, с пробитым виском, и ледяная вода хлестала бы из пробоин, скрывая твое уже остывшее тело, и рыбы отщипывали бы от тебя плоть кусочек за кусочком. А голубые глаза все смотрели бы и смотрели сквозь холодную водную толщу. Неподвижные и блестящие, как стекло. Ты лежал бы там, а я... что бы было со мной, я просто не знаю. Я не знаю, как жил бы без тебя дальше, ты слышишь, Трой? Я. Не. Знаю. Совсем. — Ник? Ты все еще здесь? Не вижу привычной усмешки, не вижу в глазах ни искорки, ни тени веселья. Непривычно сосредоточен, и возле рта залегают глубокие тревожные складки. Ты потух, Трой. Только что тебя погасило? Смерть любимого брата, что так долго был тебе больше, чем родная кровь, родной человек, тот, кто стал всем твоим миром. Тем самым, что рухнул в момент, когда его укусили. Ты и сейчас порой ночами стонешь то имя. Я слышу, Трой, я слышу все-все. Я тебя чувствую, знаешь. Ты же у меня под кожей, мужик. Ты — ты мой гребаный мир. Только я ведь не Джейк, и тебе все равно, ты и не заметишь, если меня вдруг не станет. Я могу просто исчезнуть, а ты... А ты просто будешь жить дальше. — Никки? Что, блять, с тобой происходит? Не отключайся. Это всего лишь разведка боем сегодня, но мне нужен каждый. Мне нужен ты — рядом. Кларк! Ты злишься, психуешь и дергаешься, ты готов меня придушить. Что же, это лучше, чем апатия, равнодушие, правда? Это лучше, чем твое тяжелеющее дыхание в темноте, вжимающее в матрас горячее тело, поцелуи-укусы и всхлипы. И ни намека на чувства или что-то еще. Просто бешеный трах в свете смеющихся звезд. Просто плоть, потому что тебе это нужно, чтобы оставаться в рассудке. Просто губы, что шепчут имя брата, кончая. Он всегда будет стоять между нами, а я... Я без тебя уже не могу, не могу отказаться. — Смотри на меня! Что ты творишь? — Все нормально. Нормально, Трой, я задумался на минуту. — Ты же помнишь, что тут орда, какое, блять, задумался? Жить надоело?! Орет и трясет за плечи, и взгляд... это опять взгляд безумца, и что-то похожее на отчаяние, там, на самом донышке глаз. — Тебе не поебать? — Мне никогда не будет наплевать на тебя, недоумок. Как я без тебя, Никки? Зачем все это, если вдруг ты... Не закончит, но в лицо дохнёт каким-то непроходящим ужасом и мольбой. Будь со мной, п о ж а л у й с т а будь. Н е б р о с а й . И руки, что сомкнутся на лопатках всего на мгновение, сухие губы ткнутся в шею, скользнет щекой по щеке. — Что бы ты там себе ни придумал. Ты нужен мне, Никки. Не верю. — Все хорошо, Трой. Пойдем, Фишер и другие нас уже потеряли. — Я правда... — Я понял. Я понял, и, может быть, я поверю. Может быть, я смогу. Когда-нибудь. А пока... ты только живи, Трой, ладно? Ты только будь р я д о м . Хоть так.