Перед смертью не налюбишься!

– Дэвид, ты проснулся? Если нет, то подрывай свой ленивый зад, я поднимаюсь к тебе! – Стоун немного расфокусировано посмотрел на телефон, пытаясь сообразить, в реальности ему только что звонил Фил или ему приснилось. Но минуту спустя в дверь позвонили и застучали кулаками, развеивая все сомнения о сне. – Метс! Воскресенье! Тебе чего не спится? – Дэвид поднялся с кровати как спал – в одних трусах и взлохмаченный, но Фила мало интересовал внешний вид друга. В руках он держал нетолстый глянцевый журнал и припечатал его Дэвиду в грудь, как только перед ним распахнулась дверь. – Сейчас и у тебя сон пройдёт. Пятая страница, читай! Стоун, пару раз моргнув, посмотрел на журнал. «Отражение» – было напечатано большими чёрными буквами, отбрасывающими красную тень. Дэвид видел эту надпись сто раз, но, зная репутацию скандального издания, никогда особо не интересовался тем, что в нём пишут. До тех пор, пока не увидел на обложке своё фото – в полный рост, в свете луны и с голым задом. Дэйв, как только сквозь пелену сна к нему пробился здравый смысл, начал судорожно искать пятую страницу. Фил лишь хмыкнул на это и присел в кресло, подпирая голову рукой и массируя висок. «Переворачивается ли в гробу мистер Стоун-старший, к сожалению или к счастью не увидевший своего сына таким? Экстремальный спорт, однополые связи, разгульный образ жизни, пренебрежение всеми нормами морали и приличия, нарушение закона, в конце концов. Что же последует дальше? Употребление наркотиков и торговля ими? Акционеры «Стоун Индастрис» обеспокоены таким поведением главы компании и заявляют, что если дела будут идти подобным образом, то…» – Дэвид пробежал глазами мимо высказываний некоторых старых пердунов, что ещё со времён отца хотели «сесть за руль» его компании, и обратил внимание на фотографии. Вот он вполоборота – как раз так, что видно голый зад и спину; вот они с Нейлом лежат в обнимку; вот Нейл склонился к его паху – явно не в попытке спасти жизнь, отсасывая яд укусившей его змеи. >«Я не понимаю, что с ним происходит, – далее шли слова Элизабет. – Он никогда не был таким. И его внезапное желание развестись… Это было огромным шоком для меня…» – Сука, – прошептал Дэвид, когда увидел в уголке их с Лиз свадебное фото. «Так что же случилось с некогда законопослушным, ответственным, порядочным, примерным семьянином? Неужели большие деньги вскружили голову одному из самых перспективных бизнесменов страны? И какой ещё финт он выкинет в дальнейшем?» – Ну и? – Фил, всё это время наблюдавший за сменой эмоций на лице друга, поднялся с кресла и подошёл к холодильнику, доставая апельсиновый сок и отпивая прямо из пачки. – Что думаешь? – Ничего, – Дэвид какое-то время смотрел в точку перед собой, потом аккуратно отложил журнал и сел на кровать. – Как «ничего»? Ты что, ещё не проснулся? Так я тебе сейчас перечитаю эту хрень ещё раз! Ты рискуешь стать банкротом, Стоун! Я и так лезу из шкуры вон, чтобы убедить этих старпёров, что ты не сошёл с ума! Нужна реакция, Дэйв, опровержение, пресс-конференция, нужно подать на эту газетёнку в суд, в конце концов! – А толку? – Дэвид перевёл пустой взгляд на друга. – Это сделает им только выгодную рекламу. Людям нравится рыться в чужом белье – пусть. И что здесь, собственно, такого? Много кто из акционеров, допустим, занимается экстримом, многие выпивают и практически каждый имеет в любовниках хорошенького паренька. Почему именно с меня такой спрос? – Потому что! Акционерам нужна стабильность! Они заключали контракт с постоянным, ответственным, умным человеком. Многие сотрудничали ещё с твоим отцом! Это их деньги и они вправе за них переживать! Дэвид, в последний раз прошу – опомнись! Тебе самому не жаль терять всё из-за… А из-за чего, собственно, Стоун?! Дэвид отобрал у друга полупустую пачку и налил себе сока в стакан. Жаль. Было жаль терять всё. Так жаль, что он закрывался в душе, включал воду и тихо ревел, опираясь лбом о стеклянную перегородку душевой кабинки, чтобы, Боже упаси, никто не услышал. – Собери пресс-конференцию и сообщи им о том, что теперь ты представляешь фирму от моего имени. Ссылайся на… скажи, что у меня бессрочный отпуск по состоянию здоровья. – Ты каждую ночь бухаешь в клубах и прыгаешь с парашютом с каждой удобной поверхности, – Фил поёжился, когда вспомнил последний фокус Дэвида – прыжок с Башни Супермена. – Хорошо хоть не прыгаешь без него! Ещё можешь напиться с утра и завёл себе непонятную зверушку, которой готов отдать огромные деньги только за то, что та подставляет тебе свой зад! – Метс, а может я сам буду решать, с чего мне прыгать, когда пить и сколько платить за то, чтобы трахаться в зад?! Ты мне не мамочка! Хотя, прошу заметить, что даже ей глубоко насрать на то, чем занимается её сын! Если бы не моё «странное поведение», она бы и по сей день курсировала между Парижем и Тибетом, даже не задумываясь обо мне. Вот сюрприз-то будет, если я реально обанкрочусь, а? Прикинь? Покупает она новую сумочку из крокодиловой кожи, а кредитка заблокирована! – Дэвид! – Фил отобрал схваченную Дэйвом бутылку с коньяком. – Не мели ерунды! Ты сейчас просто эгоистичная сволочь, Стоун. Идиот, согласный променять дело своей жизни на чёрт знает что лишь потому, что ему так захотелось! – звонкая пощёчина оглушила обоих. Дэвид с тихим ужасом смотрел на горящую огнём ладонь, переводя взгляд на покрасневшую щёку друга. – Ты ничего не знаешь, – бесцветным шёпотом ответил он, отворачивая голову в сторону. Смотреть Филу в глаза стало стыдно. – Так расскажи мне, Дэйв! Чёрт! Ты понимаешь, что лишаешь работы триста тысяч людей? Они содержат свои семьи благодаря тебе, они рассчитывают на тебя, а ты… Фил подцепил с кровати пиджак и направился к двери. – Кстати, – добавил он, уже схватившись за ручку. – Звонила Моника. Сказала, что ты козёл. Я с ней согласен. Входная дверь захлопнулась с глухим щелчком. Дэвид стоял посреди студии, бессмысленно глядя в окно. Безбожно болела голова. Мысли роились подобно диким пчёлам, чьё гнездо потревожил нежданный гость. Стоун схватил с полки первую попавшуюся открытую бутылку и присосался прямо из горла, чувствуя, как обжигает горло выдержанный коньяк. Мысли. Мысли. Мысли. Дэйву хотелось разбить голову о стенку, чтобы хоть на пару минут отключиться и не думать. О том, что действительно уже кучу времени не общался с матерью, что его отец наверняка сейчас плюётся на него, глядя с небес, что Моника была реально права, обзывая его козлом, ибо так и есть… В руках оказалась вчерашняя, так и не прочитанная папка. Дэвид открыл её, просматривая фотографии, информацию об учёбе, друзьях Нейла: мать – Клементина – действительно занималась гимнастикой. После автомобильной аварии, одиннадцать лет назад, вынуждена была уйти из большого спорта. Младшему брату шестнадцать, сестрёнке двенадцать. Все бабушки и дедушки давно скончались, даже Стефания вместе с «собакой размером с моль». Официальное место практики – журнал «Отражение», копии написанных Нейлом статей, в большинстве скандального характера, зачастую направленных на коррупционные действия членов сената, прокуратуры и в целом известных в городе личностей. Дэвид сделал ещё один глоток, потом ещё, ещё, и рука сама потянулась к телефону, набирая знакомый номер. – Дэйв? – прозвучало шёпотом на том конце. – Хочу, чтобы ты приехал прямо сейчас. – Но мы договаривались, что я сегодня не смогу… – У тебя же нет никой бабушки Стефании, правда, Нейл Уинсли? – Дэвид, я… могу всё объяснить. Я завтра приеду и… – Сейчас! Ты приедешь сейчас! Я плачу тебе огромные деньги, твою мать! Чтобы через полчаса был у меня! – телефон с грохотом разбился о стену. Дэвид посмотрел на рассыпавшийся гаджет и тихо засмеялся, прикрывая глаза и вновь присасываясь к бутылке. Адская смесь ярости, обиды, безысходности… Ему хотелось биться в истерике, разгромить в хлам квартиру и выброситься нахуй из окна, чтобы не мучиться больше дурацким ожиданием собственной смерти. Нейл опоздал на два часа. Бледный, уставший. Чёрная рубашка была расстёгнута почти до половины, в глазах злость и холод. Но Дэвиду было всё равно. Он просто втащил парня в квартиру, захлопывая дверь, и прижал его лицом к стене. Больно прикусив мочку уха, он потянул за волосы. Нейл не сопротивлялся. Он послушно раздвинул ноги шире, когда Дэйв стянул с него штаны вместе с бельём, и молча прогнулся под сильной рукой. Дэвид не совсем понимал, что делает. Хотелось забыться, хотелось сделать что-то такое, чтобы не думать. Хотелось сделать Нейлу так же больно, как сейчас было ему. Он вскружил ему голову, дал возможность взлететь и заставил так больно упасть. Нейл сильно закусил губу, когда Дэвид, плюнув на пальцы, вошёл в него сразу двумя, прошептал что-то пошлое и стал двигаться резко, больно. А потом, лишь расстегнув молнию на штанах, заменил пальцы членом, наблюдая, как растягиваются неразработанные мышцы, как плоть, сантиметр за сантиметром, погружается в… такое… любимое тело. Любимое… Это слово привело в действие пусковой механизм. Злость захлестнула с головой, и Дэйв резко подался вперёд, слыша, как хлопают яйца о промежность, как стонет Нейл. Дэвид хотел забыться на эти грёбанные три месяца, хотел окунуться в море безумия, почувствовать радость жизни, а что получил взамен? Влюбился как подросток. Так, как ещё, наверное, никогда в жизни не влюблялся. Он потянулся рукой к паху любовника. Нейл не был возбуждён – и не удивительно. Стоун только дико улыбнулся и продолжил двигаться всё резче и сильнее, даже не пытаясь причинить меньше боли. – Доволен, сучёнок? – шептал Дэвид, прижимаясь к Нейлу всем телом, сильнее вжимая его в стену, с удовольствием слушая тихие болезненные стоны. – Отомстил, малыш? За папочку своего, суицидного? Сейчас ты у меня отработаешь всё. Буду иметь тебя, сколько смогу, как захочу и чем захочу. Шлюха! – на последнем слове он сильно схватил Нейла за локти, больно выворачивая руки в плечах, и вновь начал двигаться, не замечая, конечно же, как по щекам парня текут слёзы, как тот закусывает губы, чтобы не кричать. И больно, чёрт, как больно. И дело ведь не в теле, дело в душе. Намного больше страданий приносила грязная брань Дэвида, чем его действия. Дэйв не продержался долго. Кончил бурно и протяжно, все ещё продолжая двигаться в парне, пока член полностью не упал. Тяжело дыша, он уткнулся Нейлу между лопаток, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота, как сильно болит голова – так, что, кажется,сейчас лопнет. Дэйв улыбнулся устало и печально. Лучше бы лопнула. Потому что, как только он немного очухался, пришёл в себя, он осознал, что только что сделал. Он отступил шаг назад, ещё один, бесцветно глядя в спину парня. Перед глазами медленно плыла комната, и Дэвид схватился за голову, зарываясь ладонью в волосы, сильно сдавливая, пытаясь прийти в себя. Не получалось. Последним, что удалось разглядеть, был повернувшийся Нейл. Заплаканный, с глазами полными ненависти и презрения.