Ad hanc merdam nimis vetus sum.
— Я слишком стар для этого дерьма.
Я, бурча, скатилась с сидения байка напротив мотеля, подождала, когда Адам поднимет свою задницу и хорошенько пнула в неё коленом.
— Ай! — не по-мужски взвизгнул Адам.
— Не умеешь обращаться с байком — не садись за руль, — я проследила взглядом за почти размытыми движениями чёрного Мустанга 67-го года, лихо затормозившего в метре от нас, и ткнула Миллигана пальцем в щёку. — Ты оскорбил мою малышку!
— Я повернул вправо, как ты мне и сказала!
— Ты дрифтовал! — из Мустанга выползла девушка, как две капли воды похожая на меня, и сурово поправила воротник красно-чёрной пижамы. — Нехило так дрифтовал, на боку куча царапин!
— А кто орал «гони, гони, гони!» мне под шлем? — взмахнул руками Адам. — Когда в следующий раз внезапно решите поиграть в гонки, то, пожалуйста, без меня!
И охотник, гордо подняв голову, повернулся ко мне задом и принялся отцеплять от байка сумки.
Неумно, Адам, предоставлять врагу ту же мишень, но ладно. С Мустангом мы пересеклись ещё за десяток километров отсюда и тут же взялись за любимую игру — гонки немного на выживание, потому что когда раритет подрезает байк и наоборот, остаётся только молиться, особенно на крутых поворотах, да и Миллигана я от адреналина стебу — птенец вырулил прекрасно, в связи с чем мы выиграли.
— М-да, — Бонни, мой личный перевёртыш, оценивающе оглядела меня с головы до ног и запустила пальцы в свои патлы, делая из них ту же растрёпанную паклю, что красовалась сейчас на моей маковке. — Меня полицаи в соседнем штате останавливали и очень интересовались, чего это я за рулём в пижаме рассекаю. Спасибо, кстати, классная вещь, — санитарка из двух разрезанных пижам сшила две новые, вторую из которых я заранее сбагрила подруге из окна клиники. — Но ты мне по гроб жизни должна, дорогая, какого чёрта я вашего призрака сжигать обязана? Копать могилы — занятие до изнеможения хреновое, я перевёртыш, а не охотник!
— Ты мне зубы не заговаривай, у меня охотничий стаж почти три года, а задротский — тринадцать лет, — громко фыркнула я, обнимая подругу за плечи. — Я прекрасно знаю, что перевёртыши не устают. Тем более, такие как ты, которые облик меняют почти мгновенно, радость моя. И потом, — я подняла палец, когда Бонни решила возразить. — Ты давно не ныла, даже когда помогала нам семью оборотней убить. Чё опять не так?
— …Куча червей, — глубокомысленно помолчав, заныла Бонни. — Нескончаемое количество червей! Вся его могила — одни сплошные червяки! Маленькие, средние, большие, склизкие и даже слизняки были! Во-от такие! Прекрати ржать! — она долбанула меня по плечу и полезла в открытое окно Мустанга. — Елена! Я тебе одного в подарок принесла!
Громко взвизгнув, перевёртыш швырнула склизкое нечто в мою сторону. Я с точно таким же визгом отпрыгнула влево, отдавив ногу Адаму, который только отцепил сумки и повернулся к нам.
Адам взвыл, я по-конски заржала, Бонни, спустя пару секунд остервенелого вытирания руки об мою куртку, тоже.
Какое-то время я вообще до Бонни дотрагиваться боялась — вдруг кусок кожи оттяпаю, будет неудобно, по сериалу такие казусы через раз случались. Потом, правда, поняла, что она оборотень другого ранга — того, представители коего могут менять облик почти молниеносно и эпидермис вокруг себя не расшвыривают. Посему сейчас я со спокойной душой упала на подругу и радостно изваляла её в грязи у машины, чтобы она выглядела так же отвратно, как и я.
— Бесите! — рявкнул Адам, отчаянно тряся отдавленной конечностью. Неженка. — Слонопотам ты херов, Елена, сколько килограмм тебе крылья добавляют, двести? — а вот сейчас обидно было. — Елена?
— Да-да? — мило улыбнулись мы с Бонни, синхронно поднимаясь на ноги.
— Елена, — повторил Миллиган.
— Чего? — одновременно поинтересовались мы.
— Настоящая Елена! — потребовал охотник.
— Я настоящая Елена!
— Ой, да ну вас нахер, — отмахнулся Адам и, подобрав сумки, направился к двери с позолоченной цифрой «сто тринадцать». — Нафига вы опять в близняшек играете? Снова Сэма хотите попытаться облапошить?
— Ну, мне просто нравится шкура Сингер, — беспечно пожала плечами Бонни, накручивая чёрную прядь на палец. — Но сегодня… Да, так что помалкивай.
— Всё равно не выйдет, — пробормотал Миллиган почти беззвучно.
А это мы посмотрим.
Переглянувшись, мы с Бонни гуськом проследовали за Адамом в номер и, подождав, пока в ванной выключится вода, встали в одинаковые позы плэйбой-моделей, перекинув чёрно-красные хаеры за спину.
— Встречай, у нас опять цирк гастролирует, — скучающим голосом ответствовал Адам, кидая сумки рядом с диваном и устало на него приземляясь, едва Сэм появился из ванной.
— Выбирай себе девушку, Сэмми, — тут же бойко воскликнула Бонни, сладко улыбнувшись.
— Делай это тщательно и с умом, — тем же тоном продолжила я.
— Или наказание будет ужасным, — закончила перевёртыш.
Глаза среднего Винчестера явно начали косить в разные стороны, и Сэм бросил ничего не понимающий взгляд на младшего брата. Тот лишь пожал плечами и ухмыльнулся внезапному косоглазию охотника.
Через час Адам наверняка побежит делать очередную заметку в своём специальном блокноте — хоть искренние заверения Сэму о том, как ему не повезло с девушкой, обрушивались на охотника еженедельно, Миллиган тащился с моих розыгрышей и делал учёт каждого. Уж не знаю, что он из этого хочет получить, но, возможно, однажды мы увидим презентацию с диаграммами и таблицами.
А Сэмми уже давно привык к мозговыносящей бредятине в наших отношениях, да и вряд ли рассчитывал на что-то другое, когда целовал меня сто лет назад у вулкана.
Внезапное воровство сосисок в магазине и последующее бегство от продавца с диким ржачем и метанием тех же сосисок в разные стороны? Норм. Быть облитым горячим шоколадом из большого чана прямо посреди улицы? Это же Елена. Служить моделью для елениных экспериментов с макияжем, а потом ходить две недели с дикой аллергией на сомнительные тени, нанесённые на лоб и щёки? Я ж люблю её. Перебороть свои страхи? Ммм, бля, ладно.
Тогда я заявилась к нему в костюме клоуна и сообщила, что пока он не полюбуется на меня хоть пять минут и не снимет весь боевой раскрас самостоятельно, секса, батюшка, вам не видать. Время тоже выбрала удачное — перерыв в две недели по работе, хотя, пожалуй, логичнее было бы «избавлять от страхов» в более короткие периоды воздержания.
Так что сейчас Сэм, не выказав ни глазом, ни мордой ни капли раздражения, справился с косоглазием и подошёл поближе, пристально разглядывая меня и Бонни. Посмотрел на перевёртыша — та кинула ему одну из моих самых фирменных улыбочек. Потом на меня — я сделала то же самое.
Винчестер задумчиво приложил пальцы к подбородку и понаблюдал, как мы, взявшись за руки, совершили перед ним пируэт. Адам на диване фыркнул.
— Тихо! — одновременно крякнули мы.
Сэм потянулся к Бонни и потыкал её в руку — мы ни разу не говорили ему, что она достаточно сильный шифтер, способный не портить облик. Охотник бесстрастно посмотрел на истыканный объект, что-то там у себя в умной голове подсчитал, кивнул, потянулся к перевёртышу, и… в последний момент дёрнулся вправо и укусил меня за ухо!
— Ай!
— Привет, Бонни, как у тебя дела? — доброжелательно поинтересовался Сэм, тряся ладонь моей подруги в приветственном рукопожатии.
— За что мне такой ботан, — просияла я, вычищая из волос веточки и пыль. — Как догадался, умник?
— Сила любви! — взвыли с дивана.
— Нежности! — вторила Бонни.
— Самоотверженности!..
— Страсти!
— И полное отсутствие самосохранения! — заключили хором младший Винчестер и перевёртыш.
Я закатила глаза.
Слово «любовь» всё ещё не вязалось со мной никаким боком, это скорее… Мазохизм и дыра в пространственно-временном континууме, но пусть пищат, что хотят, холопы отношения именно так и называют.
Я позволила Сэму взвалить мою тушу к себе на плечи; после одной не особо удачной охоты и торопливого исцеления Габриэлем мои суставы решили, что они — шарниры, а вся я — кукла, и вертелись в разных направлениях слишком уж хорошо, что на самом деле было не особо круто, потому что координация теперь тоже страдала. Но Сэму нравилось тянуть меня, как кусок резины.
— У Елены особый аромат, — пояснил Сэм так, будто встречаться со мной — сплошное удовольствие, смертник, блин. Как он вообще там «мой» аромат разобрал, мы ж с Бонни в грязи искупнулись будь здоров. — А вообще, шейпшифтер в друзьях — горе в семье.
После тусовки двухгодичной давности, когда я свалила от Винчестеров, обидевшись, и изображала на Хеллоуин с Бонни ангела и демона, перевёртыш вернулась в мою жизнь как гром среди ясного неба, да так и осталась — я даже сообразить ничего не успела. Сама. Не я бегала за прикольным
нечеловеком, исходя радостью и слюнями, в результате чего
нечеловек становился моим другом, а она сама — нашла Винчестеров, потом меня, заявила, что желает общаться дальше, и, собственно, вот. Я до сих пор иногда невольно думаю, что так хотеть со мной дружить — странно.
— Ай, да катись колбаской, Винчестер, — отмахнулась Бонни, с интересом рассматривая бесхозную шоколадку на тумбочке. Решив, что лежать там ей негоже, девушка молниеносно стянула вкусняшку и засунула её в рот. — И фофще, я туфт, — она сглотнула. — Тут я, потому что надо еленены охотничьи примочки вернуть. Эти два дебилоида спихнули на меня призрака-психа. Когда сваливаете, кстати? Слышала, тут в забегаловке классные бургеры, хотела заскочить.
— Надо у Дина спросить, — отозвался Сэм, махнув рукой куда-то в сторону выхода. — Он в сто шестнадцатом. У нас ещё дело незакончено.
Бонни замерла, не дожевав шоколадку. Я скатилась с плеч Винчестера и перевела взгляд с него на Бонни, а затем мы все дружно уставились на Адама.
Тот, чуть не вывернув челюсть, закрыл рот, причмокнул и непонимающе взглянул в ответ.
— Нет! — рявкнул Миллиган и для убедительности забрался на диван с ногами. — Ни за что, сами с этим разбирайтесь, а меня не впутывайте!
— Ладно, — пожала я плечами и вытянула руку.
Бонни и Сэм снова переглянулись и, вздохнув, подняли кулаки.
Раз-два-три-ножницы. Раз-два-три, я — бумагу, Сэм — бумагу, Бонни — ножницы.
— Ну, слава Чистилищу, — подняла руки шейпшифтер и отошла к Адаму, довольно ухмыляясь.
Я повернулась к Сэму.
Раз-два-три-ножницы. Раз-два-три, я — камень, Сэм — ножницы.
— Нечестно!
— Как, блять, можно быть нечестным в этом? — меланхолично поинтересовалась я, всё ещё не до конца решив, чего хочу больше — увидеть интересность или увидеть, как увидит интересность Сэм.
— Чёрт, — выругался Винчестер и обречённо повернулся к двери. — Учти, Елена, нервы мои не настолько хороши, как твои, и если со мной что-то случится — виновата ты.
— Удачи, — старательно сдерживая улыбку, пожелала я и ободряющее похлопала Сэмми по спине.
Сэм, сгорбившись, поплёлся на улицу, то и дело вздыхая и что-то бормоча себе под нос. В проёме он остановился и, кинув на нас взгляд «ах-чтоб-вас-геморрой-прохватил», свернул налево.
Я, Бонни и Адам замерли, и, казалось, даже листья на деревьях застыли, а протекающий кран в ванной прекратил настойчиво капать на психику. Машины перестали шуметь, соседи справа закупорили свою матерную перепалку, сердца остановились — на мир опустилась тишина. Я уверена, что все в этом номере не дышали. Не знаю, нуждалась ли в этом Бонни, но Адам точно старался изо всех сил — нижняя губа прикушена, глаза от напряжения почти выкатились из орбит.
А в следующее мгновение полное отсутствие звуков взорвал крик.
—
Твою мать!
Я где стояла, там и села, сгибаясь в три погибели и утыкаясь носом в грязный ковёр. В следующую секунду дышать стало совсем невозможно — сверху приземлилась Бонни, до этого стойко держащая оборону в шаге от меня, и конвульсивно задёргалась, испуская свист вскипятившегося чайничка.
— Носок! Хоть грёбаный носок на чёртову дверь, козлы радужные!
Адам плакал где-то в глубинах дивана, отчаянно колотя обивку руками, и, кажется, головой.
— Мои глаза! — Сэм влетел в номер и, споткнувшись о мою трясущуюся ногу, благополучно поцеловался с паркетом. — Я вхожу, а они там… И Кас «Здравствуй, Сэм».
Здравствуй, Сэм! А эти невинные синие глаза? Как могут быть настолько невинны глаза, если тебя в зад имеют? Тьфу, блять! — срываясь на косолапый русский мат, глухо запричитал охотник и, повернув голову, впечатался носом в такую же грязную обивку дивана, от которого шли неблагозвучные всхлипы и завывания. — Ненавижу их!
Не, ребят, я решила, это именно то, что я хотела увидеть. Вытерев слёзы, выступившие от смеха, я кое-как поднялась на ноги и пнула истерично почёсывающего глаз Сэма в голень. Ишь, будто гей-порно никогда не видел.
…Не видел же, да?
— Адам? — птенчика видно не было, и я подползла поближе. — Ты жив?
Из-за дивана показалась нога и тут же рухнула обратно. Эй, заведующий мотелем, у нас тут диван Адамом протекает!.. Ладно, птенец жив, воскрешаем остальных. Попытка поднять Бонни успехом не увенчалась, и я, чувствуя, что переподвыподверт Сэма лишил меня последних сил, уселась прямо на перевёртыша.
— Эм… — мы с Бонни одновременно подняли головы и икнули. Соседка из номера справа обвела взглядом пустое лицо Сэма, осмотрела «близняшек» и задержалась взглядом на ноге, свисающей со спинки дивана. — У вас всё в порядке? Мне показалось, что кто-то умирает…
— Жить будем, спасибо за беспокойство, — прохрипела шейпшифтер, выползая из-под меня и закидывая руку мне на плечо. — Не ходите только в сторону сто шестнадцатого номера, а то там порнуха гейская, вам не захочется это видеть.
Соседка густо покраснела и глянула туда, куда её невзначай направила Бонни.
— Или захочется? — прищурилась перевёртыш.
— Нет, конечно! — быстро открестилась девушка и спешно ретировалась.
— Извращенка, — сделала вывод я и, кряхтя, поднялась. — Вставай давай, лично я очень даже хочу посмотреть гей-порно.
НЦы не вышло — как только Бонни, гордо задрав голову, ввалилась в номер Дина, действующие лица моего звёздного ОТП расслабленно повернули головы в сторону двери полностью одетые.
Перевёртыш, почесав маковку, бросила в них моим тапочком — исключительно по просьбе Сэма.
— Ты в курсе, что твой брат чрезвычайно болезненно перенёс потерю девственности своих глаз? — поинтересовалась перевёртыш.
— А нефиг не стучать, — лениво отозвался Дин, скидывая с себя тапок. — Чё те надо, Елена? Я никуда не пойду.
— А очень жаль, потому что…
— …Мы принесли тебе подарок! — с нотками истерики в голосе взвыл Сэм, засовываясь в номер по плечи и помахивая пакетиком.
— …Ребристые презервативы!.. — под Сэмом возник Адам, рассыпая презервативы по полу.
— …Незабываемые ощущения! — гаркнула я, втискиваясь в промежуток между Миллиганом и полом и точным прицелом отправляя одну из пачек в лицо Дина.
— Ненавижу вас! — громыхнул старший Винчестер, вскакивая и пиная кучу гондонов в нашу сторону.
Мои опасения, что Кастиэль тотально испортился под влиянием Дина, рассеялись — Ангел медленно наполнялся теми оттенками бордо, какими я любила рисовать закаты. Пока охотник высказывал мне, Сэму, Адаму и Бонни все претензии, кои накопились у него за два года их с Касом отношений, Серафим чуть ли не целиком всосался в диван, но всё же исчез не полностью, как это удалось сделать Миллигану двадцать минут назад.
Всё таки есть в нашем диване дыра, иначе не получилось бы у Адама так ювелирно испариться в подушках и восстать потом из пыли.
— Вот! — закончил, по-видимому, монолог Дин.
Не знаю, слушал ли его кто-то — Адам раздобыл вантуз и наглядно показывал вскипающему изнутри стыдом Касу, как ребристые презервативы выглядят со стороны; Сэм помогал младшему брату, рассказывая все прелести параметров данной резинки (пробовали когда-то, каюсь), а Бонни тихо угорала.
— Здравствуй, Бонни, — робко поздоровался Кастиэль, найдя взглядом самого «не извращённого» присутствующего, чтобы сосредоточиться на нём и не обращать внимания на натянутый на вантуз гондон.
— Богом клянусь, Кас, ещё раз услышу это твоё «Здравствуй» и меня стошнит, — пообещал Сэм и откашлялся, отодвигая ботинком часть рассыпанных по полу презервативов. — Дин, я что зашёл вообще…
— Да, — поднял брови Дин, всем своим видом демонстрируя вызов. Вырос мальчик за последние года, ничего не скажешь, я всё ещё помню, как он отлетал от Каса, как ошпаренный, если их замечали вместе. — Что ты вообще зашёл ко мне, Сэмми?
— У нас дело незакончено.
Дин завис.
— …так что закругляйся со своей большой голубой любовью и загружайся в машину.
Сэм ювелирно увернулся от полетевшего в его сторону ночника и стащил со стула братскую сумку.
— Сучка! — крякнул Дин.
— Козёл, — не остался в долгу Сэм, и у меня потекли слюни.
Почувствовав внезапный порыв, я подскочила к среднему Винчестеру и, встав на цыпочки, чмокнула его в губы.
— Будь осторожен, ладно?
— Фу! — тут же принялся отстаивать свою брутальную честь старший Винчестер. — Закругляйся уже со своей большой розовой любовью, Сэмми, и давай, у нас дело незакончено.
— Волнуешься за меня, Елена? — улыбнулся Сэм.
Когда я переставала выёживаться так, что цветы вяли, любовь во взгляде Сэма становилась почти осязаемой. Ну, или я просто начинала это замечать — спугивать по-идиотски эту осязаемость клоуном на пружинке я тоже любила, потому что это я. А я боюсь такой любви, которой не заслуживаю и оправдать не могу.
— Там всего лишь парочка вампиров, — Винчестер улыбнулся и заправил красный локон мне за ухо. — Так что мы будем в порядке.
— О, бэйби, донт хёрт ми-и, — завывали с заднего плана.
— Я люблю тебя, — Сэм поцеловал меня в лоб и, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.
Как только брат исчез, Дин прекратил гримасничать и потянулся.
— Эх вы, такой секс обломали, — он зевнул, поскрёб в затылке и вывалился на улицу. — Ладно, бывайте. Адам, не хочешь порубить клыкастых?
— Нет уж, увольте, — Миллиган зеркально старшему зевнул и улыбнулся, явно грезя о кровати. — Я покидаю эту обитель порока и иду спать в номер Сэма. В психушке нормально не отдохнёшь — то Иисус хочет присоединить тебя к лику святых, то проходишь испытания по зачислению во фракцию Бесстрашия от Беатрис Прайор, то Елене приспичило подсунуть в кровать своей соседки какашки…
Громкий гогот Дина раздался уже у Импалы.
— Слушай, — голосом, который обычно предвещал какое-то нравоучение, начала Бонни. Не знаю, чего ей неймётся, но перевёртыш почему-то решила, что обязана заботиться обо мне, как о младшей сестре. Самой ей, по её же словам, было за сотню, но, опять же, вела она себя как я, то есть, как идиот в перманентном наркотическом угаре. — Ты хоть раз говорила Сэму, что любишь его?
Вот те раз. Я промычала что-то неоднозначное, засовывая в рот второй бургер и таращась в телевизор у стойки бара.
«Необъяснимые кратковременные землетрясения продолжают беспокоить жителей Америки. Даже не считая того, что эти явления не приносят почти никаких разрушений и происходят не слишком часто, факт остаётся фактом — что происходит с нашей планетой, если, пусть даже на несколько мгновений, толчок ощущает каждый её житель?..»
— Елена! — рявкнула Бонни, кинув в меня листиком салата. — Когда я последний раз тащила твоё ДНК для превращения, в твоих воспоминаниях и намёка на слова «Я люблю тебя, Сэм» не было!
— Ты чё зациклилась? — вяло поинтересовалась я, ощущая, что сонливость Адама перекинулась и на меня. Сколько я там не спала?.. — Мелодрам в жизни не хватает?
— Я считаю, что если ты влюбилась в одного из самых сексуальных охотников всех времён, и он на сто процентов отвечает тебе взаимностью, то ты тупое чуфырло, если не говоришь о чувствах.
Попридержите коней, милочка, у нас тут матриархат и равенств…так, нет, это, вроде, не из той оперы.
Бонни, вообще-то, похожа на меня больше, чем можно подумать, так что меня весьма повеселил факт её внезапной романтичности. Мы обе выражаем свою привязанность в не особо милых действах и в нежности не нуждаемся, только если уж совсем припрёт или внезапная депрессия накатит. Что ж её в попу-то укололо?
— Чувак, — со значением произнесла я. — Ты хренов шейпшифтер, ходящий в моей шкуре в общей сложности одиннадцать месяцев за два года. Ты прекрасно знаешь, что я просто так словами не разбрасываюсь.
— Ты?! Словами?!
—
Такими словами.
— Адам прав, — тяжело вздохнула Бонни и тоже взялась за второй бургер. — Ты чёртова тупая тарталетка.
Мы этот разговор не закончили, мадама. Фыркнув, я принялась изучать бар.
Думаю, его вполне можно внести в десятку лучших, которые мы с Винчестерами посещали в последнее время. Конечно, по стандартным взглядам, ибо я своим принципам не изменила и обожала «бары на пути Винчестеров» — грязные, с кучей весёлых байкеров, запахом кожи и пива, жульничеством в бильярде и типичные для охотников.
Телефон в кармане завибрировал, и на экране высветилось сообщение от «Папка в Кепке»: «На старт, дочь».
— Бля, — меланхолично обозначила я реакцию на призыв работать мозгом и фантазией, и полезла в сумку.
— Чего?
— Отец отчалил на какую-то серьёзную охоту, поэтому на обозримое будущее семейным бизнесом занимаюсь я, — расшифровала я СМС-ку из трёх слов и, распихав несколько телефонов по многочисленным карманам, приложилась лбом о столешницу. — А это значит, что охотники, звонящие Бобби в поисках липового ФБР и тэ дэ, получат переадресацию на «помощника агента Уиллиса», «помощника офицера полиции» и тэ пэ. А я спать хочу, козу в ваш огород, блин.
Едва Бонни открыла рот, за наш столик вторглось отвлекающее обстоятельство в виде парня лет тридцати с улыбкой-бриллиантами в каждом зубе (фигурально, иначе я б сразу сбежала), светлыми волосами, которые буквально верещали «запусти в нас пальцы!», чистыми голубыми глазами, смотрящими так томно, что у девушек на уровне инстинктов оргазм, наверное, случается, ямочками на щеках и вообще у Дина конкурент, ага. Я с удивлением отметила, что даже слюну не пустила. Старею, наверное, хотя вон Бонни явно сейчас подавится.
Эх, а вот в мужчинах у нас вкусы явно разные — мне то чёрта, то лося…
— Дамы, — волнующим баритоном начал незваный визитёр, удобнее устраиваясь на незанятом стуле напротив меня. — Не желаете ли присоединиться ко мне этой ночью? Я Патрик.
Кто вообще клюёт на девушек, косящих под Харли Квинн? Джокеры если только… Я задумчиво засунула в рот соломинку и смачно всосала в себя шоколадный коктейль.
— Я Бонни, — премило улыбаясь (у Бонни на моём лице как-то получалось сделать действительно красивую улыбку), выдохнула перевёртыш и слегка покраснела. И как только она это делает? — А это… — она указала на мою перекошенную от наслаждения коктейлем физиономию и пообещала все муки Ада взглядом. — …сестра моя, Елена.
Патрик, несмотря на мою моську фюрера в стадии завоевания Европы, поцеловал сначала мою руку, потом руку Бонни. Кавалэр, етить.
В кармане очень кстати завибрировал телефон, на котором бисерным почерком было выведено «ФБР», и я, вытерев рот, сразу сделалась чрезвычайно серьёзной и нажала на зелёную трубочку.
— Главный помощник Уиллиса, Картер, ФБР, — гаркнула я в мобильник, игнорируя заинтересованный взгляд Патрика. — На данный момент он на задании. Агент Бомер? Да, конечно, он один из лучших наших агентов. Если вы хотите распутать это дело, вам придётся дать ему полную свободу действий. Да, отлично.
— Значит, стражи порядка? — мягко поинтересовался Патрик, когда я засунула телефон обратно в карман, и пальцем погладил мою руку. — Это очень интересно.
— Патрик, мой парень — двухметровый охотник со стажем в жизнь, а я — хуйло на ножках, ты уверен, что оно того стоит? — нежно спросила я.
— А вот я совсем не против! — выпалила Бонни, явно опасаясь, что я испорчу ей всю малину, и потянула Патрика за рукав пиджака. Осторожней, бабонька, у таких мажоров потенциально ничего ни за душой, ни в штанах. — Пока, сестрёнка!
И я осталась в гордом одиночестве, потому что Патрик, наверное, всё же не совсем дурак, а, может, он маньяк, охотящийся на двухцветных девушек, но тогда ему не повезло.
Ухмыляясь, я полной грудью вдохнула терпкий запах дерева и пива и, запихав в рот остатки бургера, кинула на стол деньги. Глянула в окно — синее предзакатное небо и длинное шоссе, по которому мы скоро поедем на следующее дело или куда-нибудь отдохнуть. В груди сладко закололо.
«Елена, вернись, пожалуйста, в номер Дина, мне нужна помощь. Кас» — высветилось на моём основном телефоне.
Устало улыбнувшись, я потащилась к выходу, давя бегемотский зевок. Четыре, что ли, дня без сна — давно я так не бодрствовала и, как назло, нарасхват. Ещё б Дин вернулся, так хочется застать Ангела в объятиях старшего охотника…
Помотала головой, прогоняя сонливость. Попрыгала на месте. Дала себе мысленную пощёчину, которая, кажется, воплотилась в жизнь. Помахав удивлённому мужчине на заправке красным хвостиком, я решила довести дело «псих» до конца и совершила восточный кувырок в сторону мотеля, убедившись, что это действо выглядит как спонтанное самоубийство об асфальт.
Мужчина спешно скрылся в магазинчике, а я, почувствовав прилив бодрости, вытащила из кармана надрывающийся Металликой телефон.
— Кепка-младшая у аппарата.
— Ценная наследственность бородатого алкоголика! — оглушительно закудахтали с той стороны. — Улепетнул на свиданку?
— Здаров, ошибка охотничьего рода, — гавкнула я, когда Гарт немного сбавил громкость своих восторгов. — Танцует танго с кицунэ, наверное. Что надо?
— Слушай, как утанцевать до смерти чёртову Тульпу? — со стороны горе-охотника послышались странные возгласы и крики. — Я поджёг дом, где она обосновалась, но меня, кажется, сейчас догонят и посадят в тюрягу.
— Твою мать, Гарт, как ты ещё жив? — тяжело вздохнула я. — Что там вообще?
— Да в этом городке испокон веков верят в мёртвого бородатого старца-каннибала, убивающего подростков в одной из заброшенных квартир трёхэтажного дома. А пару недель назад какой-то дебил догадался нарисовать знак Тульпы на стене квартиры в шутку. Теперь детишки мрут, местные газеты только о бородаче и говорят, а я щас умру от того, что бегу уже десять минут. Они создали фан-сайт, Елена!
Я на пару минут задумалась, слушая, как Гарт забивается в какую-то дыру и тяжело дышит.
— Взломай фан-сайт и добавь информацию, что призрак можно убить солью или, там, серебряными пулями. Только сначала удостоверься, что информация дошла до поклонников этой страшилки, — я ввалилась в 116-й и подняла палец, когда растрёпанный и взволнованный Кас открыл рот. — Ты тупой, как табуретка, знаешь? Спорю на шевелюру Сэма — эпично ввалился в дом с канистрой бензина и даже не постарался не попадаться на глаза общественности? — из трубки послышалось нечто, напоминающее «угумс», и я снова закатила глаза. — Если ты трезвонишь, то пожар потушили и Тульпа осталась. В следующий раз жги, не сверкая своей тощей задницей! Уяснил? Дерзай, балбесина. Я люблю лохотронить народ, но Гарт — отдельная тема, — сообщила я в потолок, закидывая сумку на диван и приземляясь рядом с Ангелом. — Что произошло, бриллиантовый мой?
Ёрзанье Кастиэля и его мутный, бегающий взгляд напомнил мне тот золотой день, когда Серафим решился рассказать мне, что любит Дина. Поностальгировав пару секунд, я пододвинулась ближе, скинула обувь и ткнула пятками Ангела в каменный живот, пряча ступни под плащом. Кас вздохнул, принимая обязанность греть мои оледеневшие конечности, и уставился в противоположную стену.
— Я тут решил кое-что сделать для Дина… — издалека начал Серафим, нервно вцепившись в мои икры.
Я задумчиво почесала старый ожог в виде ладони на руке и, получив разряд холода, послуживший новым зарядом бодрости, ткнула пальцем нашего застенчивого кавалера в щёку.
— Ну!
— И для этого мне нужна твоя помощь, потому что вы с ним похожи, и… — Кас нахмурился, переводя на меня взгляд чистых синих глаз. — Ты сродни Купидона для нас, вот я и подумал…
— Это я уже поняла, дальше! — не услышав смущённого бормотания в следующие три минуты, я схватила Кастиэля за нос и потянула на себя. — Кас! Два чёртовых года! Я что, опять щипцами должна из тебя вытаскивать признания о Дин-о?
— Хорошо, — пропыхтел Кас и дёрнул голову назад, вырываясь из моей хватки и впечатываясь затылком в стену. Стена дрогнула, с потолка посыпалась штукатурка. — Все эти месяцы Дин первый звал меня куда-то, всё устраивал и буквально не давал мне что-то сделать. Я подумал, что мне очень хочется организовать сюрприз самому, чтобы он запомнился на всю жизнь. Но я до сих пор не очень разбираюсь в ваших пристрастиях и не уверен в том, что надо сделать…
Запищать от восторга мне не дала лампа, которая внезапно взорвалась с такой силой, что осколки превратились в пыль и осели в наших волосах. Возбуждённые до беспредела крылья внезапно попёрли из спины и впечатали меня в потолок с такой отдачей, что я не успела даже вытащить меч Архангела из-за пояса, громко пискнув. Ежа мне в попу, что ж творится-то, а!
—
Касси-и-и-и!
— О, нет, — застонал Кастиэль, опуская лицо в ладони.
Можно было и не спрашивать — крылья начинали выходить из-под контроля, только если в радиусе перемещения образовывались «особые» люди специального назначения, переполненные энтузиазмом.
Из ниоткуда вывалились два тела, сопровождаемые настолько куриным кудахтаньем, что, будь у кур уши, неминуемо б завяли.
— Не прошло и двух лет! — заголосил Габриэль, вознося руки к моим крыльям, разметавшимся по потолку. — Два года надрыва немногочисленных извилин старшего Винчестера, и Кастиэль решил облегчить своему парню задачу!
— Я, кажется, попал в Рай! — сгребая разбросанные по полу презервативы и прижимая их к груди, воскликнул Бальтазар. — Кругом сплошные презервативы! Сплошные! Касси, ты не девственник?!
— Это твой первый опыт устраивания свиданий, — с маниакальным блеском в глазах затараторил Фокусник и, схватив готового провалиться сквозь землю Кастиэля за шиворот, вздёрнул его на ноги. — Всё должно быть идеально, а для этого тебе нужны мы!
— Если б я хотел красиво Дина убить, я бы позвал вас, — почти беззвучно пробормотал Кас.
— Ты должен ухаживать за ним и подносить еду к его губам, — подтянув к себе Гейба и прижимаясь к нему щекой, выдохнул Бальтазар. — Обязательно выдвигать стул!..
— И поцелуи должны отличаться от всех, какими вы раньше обменивались! — рьяно поддержал Архангел.
— Это должно быть страстно! — восторженно булькнул Бальтазар.
— Нежно!
— Чувственно!
— Обескураживающе!
— И абсолютно не по-ангельски грязно!
Кастиэль попытался ретироваться подальше от загребущих рук братьев, но не тут-то было. Габриэль схватил его за плащ и заключил в «большие братские обнимашки», а Бальтазар довольно чувствительно скрутил мои крылья и поймал на руки, закружив в сумасшедшем танго.
Вы хоть представляете, насколько большое шило может вырасти в задницах Ангелов, когда бытие становится для них слишком скучным? Считайте по геометрической прогрессии.
Когда побочные события не пошли по сценарию, и на Небесах не началась гражданская война, Габриэль в прямом смысле вытащил Бальтазара за крыло из уединения и, в качестве залога, предложил «понаблюдать» за развитием отношений маленького Касси и Дина Винчестера. Как тут не согласиться? По пути новоявленный «наблюдатель» успел вдрызг посраться с «Купидоном», и какое-то время гражданская война шла на земле, пока Бальтазар не вдуплил, что со мной легче переспать, чем ссориться. Тут в бой вступил Сэм, и, в конце концов, всё улеглось — «француз» смягчился до такой степени, что я теперь была не «облезлой макакой», а обезьянкой, Винчестеры — братья-кролики, а Бонни — очаровательная луковка. Впрочем, идею затащить меня в постель Бальтазар так и не оставил, даром, что его одежда насквозь пропахла святым маслом.
— Отстаньте от меня, — Кастиэль явно не разделял моей радости по случаю того, что хоть три Ангела стали друг другу настоящими братьями. — Вы придурки.
— Мы джентльмены! — радостно нахохлился Бальтазар и закружил меня так, что искры из глаз посыпались.
— Бальтазар, мой вестибулярный аппарат не согласен с твоими действиями, — цепляясь за пиджак Ангела, булькнула я и, покачнувшись, свалилась на грудь довольного мужчины. Кажется, это и входило в его сомнительные планы.
— Полдела сделано, женщина на моей груди, — гаркнул он и прижал меня к себе. — Касси, ты должен пригласить Дина на танец! А мы составим тебе компанию!
— Нет!
— Ну же, Кас! — снова принялся кудахтать Габриэль и полез целовать Каса в щёку. — Мы дарим тебе своё благословение, братишка!
— Мы обязаны заботиться о нашем младшем!
— Ты старше меня всего на сто лет, Бальтазар.
— И тем не менее!
— Мы несём благую весть!
Так, стоп. Помните, пару лет назад, я говорила, что Габриэль обещал рассказать какую-то новость? Так вот, он до сих пор её не рассказал.
— Габриэль! — рявкнула я. — Иди-ка сюда, я хочу с тобой поговорить.
— Срань.
— Отец немилостивый, — Бальтазар «случайно» меня уронил и подтолкнул к Архангелу, отступая назад к Касу. — Он весь твой, сохрани Господь его душу. Люблю тебя, Гейб.
— Пока, Гейб, — попрощался Кастиэль.
— Предатели, — фыркнул Фокусник и, опустив голову, отошёл со мной в другую часть номера. — Чего тебе?
— Насчёт благих вестей, — сузив глаза, сообщила я. — Срок годности твоего «Я сообщу важную новость» истёк. Выкладывай.
— Какую новость? — невинно поинтересовался Архангел. — Никаких новостей.
Падла.
— Я тебе перья в жопу запихаю, — пообещала я. Как я вообще могла об этом забыть? — Ну-ка давай, раз важная новость, значит, тянуть нельзя. А знаешь, сколько тянули мы?
Два сраных года!
— А… Ну… Так Бальтазар, вот. Чем не новость? — выкрутился Габриэль. — Слышь, Бальти, ты новость?
— Неа! — радостно подставил ближнего своего Бальтазар.
— Да иди ты в жопец!
— Габриэль! — рыкнула я.
— Волосы нравятся? — перевёл тему Габриэль и взял в ладони мои разноцветные хвостики. — У меня была идея покрасить их в голубой, но когда я увидел, как лихо ты отмочалила того оборотня битой, я решил…
— Габриэль, — в груди зашевелился червячок сомнения, а глотку лизнула то ли изжога, то ли хрен знает, что ещё. — Это связано с землетрясениями?
— Вот чё тебе неймётся, а? — Трикстер обнял меня за плечи и закрыл моё лицо ладонью. — Вечно у тебя шило в заднице! Есть Архангел-Хранитель, двухметровый охотник с длинным носом, папаша-алкоголик-охотник, мелкий птенец, нечисть в друзьях! Так иди и радуйся, а о Касси не волнуйся, мы позаботимся!
Возразить я не успела — габриэлевская нога встретилась с моей задницей, мир перед глазами схлопнулся, воздух в лёгких резко кончился, и в следующую секунду я узрела над собой Сэма, а откуда-то сбоку послышался нечленораздельный мат. Меня в прямом смысле выпнули из помещения!
Ругаясь, как сапожник, я вскочила на ноги и вылетела из номера, вновь устремляясь к сто шестнадцатому. Дверь в обитель Каса и Дина… была замурована кирпичной стеной.
— Сука! — я сердито вернулась к Сэму и Адаму, только-только поднимающемуся с пола, на который, видимо, свалился, когда появилась я. — Когда ты вернулся?
— Десять минут назад, — средний Винчестер беспокойно осмотрел меня с головы до ног и схватил за руку. — Что-то случилось?
— Да что может случиться? — меланхолично поинтересовалась я. — По-моему, если я внезапно вываливаюсь из воздуха, ответ может быть только один — «Габриэль пошутил».
Вот где-то на последних словах земля и затряслась. Мы с Сэмом схватились друг за друга, а Адам опять загорланил нецензурщину, вновь скатываясь с насиженного ложа. Я посмотрела вверх, будто надеясь, что Небеса соизволят ответить, что за чертовщина тут творится.
Небеса, как всегда, предпочли промолчать, и я вздохнула.
— Габриэль пошутил? — осторожно спросил Сэм, когда дрожь прекратилась.
— Насчёт землетрясения-то? — я пожала плечами. — Вряд ли, оно же по всей земле, на кой это ему? Вообще, надо как-то…
— Народ, — раздался голос Адама. — Гляньте.
Мы с Сэмом обернулись, и сердце у меня в груди стукнуло так, что грудная клетка заболела.
Пространство рядом с кроватью Миллигана будто преломлялось, шло знакомой рябью, и сам охотник, тянущий руку к «прикольной аномалии», казалось, вдруг окунулся в кисель, так растянулись его действия.
— Адам, не трогай! — заголосила я, хватаясь за штаны птенца и пытаясь оттянуть его на себя.
А потом всё потонуло в черноте.
