Я понял, в чём ваша беда: вы слишком серьёзны. Умное лицо — это ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь! «Тот самый Мюнхаузен»
— Ну и где этот придурок? — всплеснул руками Бальтазар, заглядывая под перевёрнутую коробку. — Кто тут у нас Великий Архангел — я или он? Не могу же я в одиночку этот хренов танц-пол организовать, а ты помогать не желаешь! — Я должен был делать всё сам, — мрачно произнёс Кастиэль, неотрывно глядя на горизонт. — И мне эта идея до сих пор не нравится. А ещё мне кажется, что под коробкой ты Габриэля не найдёшь. — Остряк, — фыркнул Ангел, пнув картонку. Та взвилась в воздух и, пару раз перекувырнувшись в воздухе, скрылась где-то за пределами видимости. — Ты просто не догоняешь. Это будет шедевр! — Дин боится летать на самолётах. — Ты дебил или да? — с искренним интересом спросил Бальтазар и обошёл неподвижную фигуру друга, чтобы видеть его глаза. Понаблюдав пару минут в полнейшей тишине, мужчина озвучил диагноз: — Дебил. Я тебе чё, полёт на самолёте втираю? Или у тебя просто отговорки кончились? — Бальтазар… — устало вымолвил Кас, переводя взгляд на Ангела. — Молчи лучше, — посоветовал тот, снова оценивая проделанную работу, зависшую над их головами. Было решено сотворить нужное над крышей, а потом сдвинуть в центр города, только вот дело без Габриэля застопорилось. — Ну что ты киснешь, Кас? Идея шикарная, кончай прикидываться дурачком. Для нужной энергии надо чуть больше сил, а я… — глаза Бальтазара разъехались в разные стороны. — Бальтазар? — Я кое-что придумал! — чуть ли не взвизгнул мужчина, прорезая кулаком воздух. — Жди здесь. — Подожди. Бальтазар! Баль… — Кастиэль тяжело вздохнул, оставив попытки вернуть друга на положенное место. Сверкающие азартом глаза и полученный на прощанье подзатыльник крылом не наводили на радужные мысли, которые и так не были светлыми и беззаботными. Идеи Елены, конечно, как выражаются люди, крутые, но наполеоновские замашки вдохновения не добавляли — а что если Дин боится высоты так же, как полётов на самолёте? А если этот самый самолёт врежется в них? А если Дин оступится, упадёт, и Кас не успеет его поймать? Как человек вообще может чувствовать себя нормально, сидя на невидимом настиле высоко над городом? Вряд ли трио Бальтазар-Елена-Габриэль вознамерилось угробить так нежно взлелеянную им же пару «Дестиэль», но если дать волю их неуёмному стремлению «Мы сделаем всё в лучшем виде», то парочка тормозов может и отказать… Размышлять над неоднозначным положением и незаметно для себя подкрашивать заготовку «танц-пола» в нежно-зелёный дальше Касу не дал Бальтазар, внезапно материализовавшийся прямо под носом Серафима с улыбкой, не умещающейся на лице. — Что это? — Это, друг мой тормознутый, — протянул Ангел, помахивая небольшим мешочком с символами на енохианском. — Пыль из Эдема! — Чего? — Ну не заводись ты, — обиженно насупился Бальтазар, принимая вид школьника, спалившегося перед родителями с марихуаной. — В моих закромах и не такое найдётся. А это — отборная небесная травушка! Без ГМО, — добавил он на всякий случай, увидев волнение на лице боевого товарища. — Бальтазар! — воскликнул Кастиэль, выхватывая мешочек так, будто боялся, что тот вот-вот взорвётся. — Неизвестно, как это повлияет на Ангелов! Мало ли из чего переработали этот… Яблоками пахнет?.. — Ага-а-а-а, чуешь аромат крылатого блаженства! — заворковал Бальтазар, забирая свою бурду обратно. — Сто лет хотел попробовать! Слышал, что эта горстка наркоты осталась от яблока Евы. Смекаешь? Не знаю, правда ли это, но говорят, что халкануться можно сразу до звания элиты-Магистра! — Бальтазар… — Отвянь, старушенция, — оборвал Кастиэля Ангел, судорожно развязывая мешочек. — Не умеешь ты веселиться, вот что я скажу. Где приключения, риск, экстрим, а? То-то же. Так что учись, пока я жив. — Ба… — Молчать! Кас растерянно наблюдал, как Бальтазар с вдохновлённой улыбкой, которой позавидовал бы сам Джокер, развязал свою прелесть и сунул внутрь нос, оценивая содержимое. Пару минут он стоял неподвижно, потом глубоко вдохнул, поднял голову и оглушительно чихнул. На небе с неимоверной быстротой скооперировались тучи и выдали такой заряд грома, что стёкла дома, на крыше которой находились Ангелы, задребезжали в рамах. Крылья Бальтазара внезапно распахнулись и начали расти с такой быстротой, что Кастиэлю пришлось отпрыгнуть, дабы не быть сбитым перьевым достоинством на стероидах. — Бальтазар! — снова рявкнул Кас, пятясь, когда крылья чуть не перегнули его через бортик крыши. — Что происходит?! Вместо ответа Ангел распахнул глаза, светившиеся неестественным небесным светом, и внезапно сорвался с места, взмыв в воздух и чуть не протаранив им же проделанную работу. Кастиэля таки сбило с ног, но потоком воздуха, и несколько мгновений Серафим только ошарашенно хлопал ресницами, не осознавая, что летит вниз головой с двадцатиэтажного дома. Опомнившись, мужчина выдавил любимое ругательство Дина и переместился обратно на крышу. Погода в Нью-Йорке сразу как-то изменилась — налетел чуть ли не ураганный ветер, тучи окончательно закрыли обзор на ясное небо, необыкновенно сильно гремел гром. Кас поднял пресловутый мешочек и осторожно заглянул в него: пуст. — Чёрт подери, — пробормотал Серафим. — Ахеренно! — заорал Бальтазар, приземляясь рядом и складывая гигантские крылья за спиной. Странно, что они его не перевешивают. — Ахеренно, Касси, просто умо…умосносно!.. Мгновение — и яркая вспышка молнии освятила всё вокруг, стрелой вонзаясь в тело радостного Ангела. Кастиэль почувствовал, как электричество проходит по сосуду и разбегается где-то у ног. Несколько секунд Кас стоял в полнейшем недоумении, тупо пялясь на собственные руки, покрытые копотью, а потом перевёл гневный взгляд на слегка обескураженное лицо такого же чумазого Бальтазара. Тот слегка потряс головой, но, разглядев друга, который выглядел так, будто только что прошвырнулся по каминной трубе, в довесок проапгрейдив свою причёску до уровня Билла Каулитца, громко расхохотался. — Видел бы ты своё рыло, Касси! — Ангела слегка потряхивало, что от Серафима не укрылось. — Всё, харош лясы точить, за работу, умники и умницы, за работу!***
Ситуация сия, скажу я вам, похлеще, чем застукивание тебя твоим парнем в процессе покраски друга в чём мать родила гуашью под цвета радуги. Друг-то был геем, но парня я всё равно просрала, потому что, оказывается, нельзя елозить кисточкой по левому голому мужику. Не спрашивайте, просто данная сцена изобилует зловещими флюидами и токсинами гораздо масштабнее, чем вышеуказанная. Несмотря на атмосферу бойцовского клуба, где нередко случаются летальные исходы, внутренний голос активно потирал лапками над тетрадью шиппера, куда за последний день занёс аж три пары: Адама с Настей, как основную; Габриэля с Сашей в виде прикольного, но недостижимого по всем фронтам и родного отца с приёмной матерью с пометками «Любовь/Ненависть» и «Смерть всем вокруг». Нет, серьёзно — если соединить под одной крышей мою мать, у которой проблемы с нервами и готовность ушатать за меня всё воинство небесное голыми руками, и отца, практикующего садистские замашки уровня Дьявола всякий раз, как нечисть косо взглянет на единственную дочь, то окружающей среде реально не повезло. — …а её защищать! Кажись, я опять что-то пропустила. Пришлось промониторить ландшафт; Сэм, Адам, Саша и Настя активно старались мимикрировать под предметы интерьера, вжимаясь в стенку при каждом взмахе руки взбешённой Ирины, а Бобби, которого чрезвычайно сложно вывести из себя «гражданским с их пустыми склоками», почти лопался от возмущения, краснея лицом с каждой секундой всё сильнее. Гран-при Ирине Гиллерт за мужество и отвагу. — Видела я, насколько понятие «счастье» в сверхъестественном мире растяжимо, но на ней же живого места нет! — рявкнула мама срывающимся голосом. — У неё крылья появляются из гигантских рубцов на спине, огромный ожог на руке, куча шрамов! Ты должен был оградить её от такого! — Извините, мэм! — а папа у меня тоже умный; я как-то не придавала значения, пока смотрела сериал, тому, что Бобби знает несколько языков, но сейчас его русский с лёгким акцентом сквозил таким изысканным чёрным сарказмом, что слушать бы и слушать. — Ограждаю, насколько это возможно. Насколько это нужно. Но я не провидец, чтобы заблаговременно знать, что моей дочери приспичит вот прямо не сходя с места познакомиться с Сатаной! Или поскакать к Архангелу, который отрастил ей крылья! — А ещё я спину татуировками забила, — вставила свои пять копеек я, непринуждённо задирая рубашку. Ни мать, которая когда-то тряслась над моей первой небольшой тату у лодыжки, пребывая в перманентном поиске лазерного удаления, ни отец меня вниманием не удостоили. А зря, татушки классные. Вороны, деревья, луна, пентаграмма от одержимости — бережённого хрен бережёт, — мрак, красота. На лицах зрителей чётко читалось «хуёво быть тобой». Алло, Сэм, Адам, вы охотники, чего женского гнева испугались? — Надо из кожи вон лезть, чтобы не пускать её в опасные приключения! — чуть ли не взвыла Ирина, по виду готовая избить Бобби. Чего не имеем, по тому не плачем, мам. — А не поощрять! — Будто ты меня не знаешь, — пробормотала я. — Поощрять? — заклокотал Сингер. — Женщина, вы бредите! Кто в своём уме будет поощрять дочь бегать на дружеские посиделки с Королём Ада или «творить бромансы» с Альфой вампиров?! Ты вообще знаешь Елену? Она просто возьмёт и улетит в одиночестве тыкать палкой в дракона, если попытаешься «оградить» её от всех неприятностей, в которые вляпывается наша семья! И знаешь, что? — старый охотник поднял голову, будто только что выиграл нобелевскую премию; даже усы затрепетали. — Я горжусь ею! Эта девочка — моя дочь, она унаследовала от меня всё самое хорошее, она уже многое повидала, многое почувствовала и продолжает, чёрт подери, бороться. Хрена с два я или она будем сидеть на попе ровно! Как бы я ни желал, чтобы Елена жила обычной, безопасной жизнью, я неимоверно ею горжусь и хочу, чтобы она оставалась такой же сильной! Глаза, прекратите потеть. Мозг скрутило от любви к отцу, и здесь вроде можно и закончить баталию, гордо напялить семейную кепку и сотворить кучу маленьких Лен по образу и подобию моему, но мать, слегка оторопевшая от подобной складной и чувственной русской речи Бобби Сингера, ещё пару часов назад бывшего для неё лишь героем американского сериала, по характеру своему всё же нашла, что гневно возразить, но я уже не услышала. Тепло, вспыхнувшее в груди от слов отца, вдруг усилилось, неприятно покалывая пищевод и распространяясь по тысячи мелких сосудов к спине, плечам и голове. Я, нахмурившись, бессознательно потёрла кулаком под ключицами. — Елен? — негромко окликнул имеющий сверхчутьё на малейшее моё недомогание Сэм. — Что-то не так? «Мадам, неужто изжога?» — ехидно напялил очки внутренний голос. Какая, к чёрту, изжога, придурок? Жжение внезапно вспыхнуло костром, обжигая внутренности так, что я охнула от неожиданности и согнулась пополам. — Елена! — воскликнул Сэм, сгребая меня в объятия. Перепалка мгновенно оборвалась на полуслове, и Бобби с Ирой синхронно кинулись ко мне, взволнованно спрашивая что-то, чего я не слышала. Папа, дёрнувшись, с разбега прошёл сквозь меня и выругался, а мама, прижав ладонь к моему лбу, будто пытаясь избавить от боли силой мысли, чуть ли не с корнем вырвала меня из рук Сэма. Я же, занятая пожаром внутри, но отчаянно интересующаяся происходящим вокруг, словно со стороны наблюдала, как побледневший Сингер скрипит зубами от злобы на свою беспомощность, а Ирина, на мгновение обернувшись, теплеет, разглядев на лице охотника искреннее волнение. От это прогресс, аж помереть расхотелось! — Кончили собачиться? — пожар сошёл на нет так же плавно, как и появился, и я тут же забила на составляющие. — Что это было? — громыхнул Бобби. — Это не диабет возвращается? — с тревогой спросила Ира. …так, в смысле. Я ткнула себя в живот, рассчитывая на ответ, который, ожидаемо, не пришёл. Совсем забыла про побочные эффекты перемещения обратно в этот мир. В прошлый раз всё сверхъестественное воздействие на меня улетучилось, включая языки и исцеление диабета, так почему сейчас всё в норме? Что изменилось? Додумать не удалось — отец пошёл помехами, и, напоследок громко обозначив ситуацию японским, греческим, английским и русским матом, растворился в воздухе. — Ну… — нарушила звенящую после исчезновения Бобби тишину Саша, с трудом отлепляясь от стены. Выглядела она слегка шокированной, но всё ещё на пару с Настей била рекорды по сдержанности в неординарных ситуациях. — Я так понимаю, Лиза вам позвонила, Ирина Александровна, — её взгляд упал на раскрытую сумку, где виднелась стопка каких-то бумаг. — И всё выложила. Так что нам надо быстренько ограбить Джареда Падалеки ещё раз? — Нет, — очнулась мама. — Я уже давно копила деньги на такой случай. Что-то как-то не к добру. — Нет! — обрушила я ладони на столешницу. Столешница жалобно скрипнула. — Лена, не уничтожай мою мебель, пожалуйста, — попросила Саша. — Да, — с выводящей из себя убеждённостью возразила Ирина. — Ты издеваешься?! — я уже успела забыть, как трудно спорить с моей матерью, потому что она или права, или идите нахер. Большинство самых буйных наших конфликтов базировалось как раз на этом, а ещё на гиперопеке и превосходном умении играть на чувстве вины. И хоть монашкой я далеко не была, добрая часть юношеских мечтаний о путешествиях в другие города с друзьями была похерена под «Ты же знаешь, у меня плохо с нервами, я умру от беспокойства». Лет с восемнадцати я научилась подобное напрочь игнорировать, а сейчас так вообще хер там плавал — я сраная охотница на нечисть под тридцатник, добро пожаловать в спор с каменной стеной, материнское влияние. — Ты не попрёшься за нами в сверхъестественный мир, это тебе не сериальчик, там опасно! — Ты, вроде бы, тоже не в сериальчик попала, но посмотри, охотником стала, — почти беспристрастно заметила Ира. — Я больше не смогу быть здесь и не знать, что с тобой. Ты не можешь мне указывать, — не пройдут, маман, не пройдут старые приёмчики, вашу ж тётю тапочком Сталина. — Я имею право выбирать, и я выбираю быть рядом. — … — Я издала звук, означающий, что вот-вот произойдёт взрыв, который унесёт несколько невинных жизней близстоящих предметов мебели, и Сэм поспешил схватить меня за руки и усадить к себе на колени. Курицей гриль клянусь, я готова убивать младенцев и приносить их в жертву макаронному монстру. С матерью даже мой коронный-похоронный сарказм, применяемый к обидчикам, не проходил, с ней я орала чувственно и не скупясь, забыв об имидже. — Гейский флаг тебе в качестве платья, ёп твою мать, не веди себя, как ребёнок! — Винчестер, Саша и вернувшаяся минут пятнадцать назад Лиза слегка оторопели, но мату я научила маму ещё лет в пятнадцать, а срачи на тему ЛГБТ наверняка наши соседи до сих пор помнят. — Там о-пас-но, ясно тебе? Ты представляешь себе смертельную опасность, нет?! Я стала охотником, меня научили, и наша семья умеет защищаться при любых обстоятельствах, а что будет, если монстры узнают, что у дочки известного охотника появился дорогой и абсолютно беззащитный человек? А? Правильно — тебя растащат на сувениры, а мне хоронить оставшееся! Так хочешь, чтобы я рыдала над твоим костровищем? — ответочка любимым оружием в ваш огород, милейшая. Ирина задумалась, или сделала вид, что задумалась, рассеянно глядя на Адама с Настей. Те весь наш эмоциональный спич провели у окна, и, котлетой клянусь, Настя переводила Миллигану всё на английский, а тот в свою очередь пытался повторить слова на русском. Ну не сволочь ли? Два года со мной прожил и ни одной фразы не соизволил выучить, а тут образовалась Шанина, и Адам ей в рот заглядывает, её родной язык изъявляет желание познавать. — Тебя Дин научил? — поинтересовалась мама и непринуждённо бросила в середину стола зажёванную до состояния тряпочки знакомую бумажку, целиком исписанную рукой Дина. — Вот и меня научит. А специально лезть в пасть к монстрам я не собираюсь. Сказать или не сказать ей, что после тренировок с Дином у меня нередко и до переломов доходило? Женщине пятьдесят, млять, семь лет! К тому, что Бобби и девяностолетним наверняка в петлю охотничью полезет, я привыкла, да и проспиртованная насквозь печень закалённому охотой организму не сильно мешала, но мать и домохозяйкой простые упражнения из-за здоровья делать не могла! — Иди-ка ты, маман, знаешь куда? — всё же вылетев из рук Сэма как пробка, я схватила записку и погрозила ею Ирине. — Я два года не для того нечисть гоняла, чтоб теперь ходить перед ней на цыпочках в страхе, что какая-нибудь падла узнает о тебе! — А у нас один год прошёл, — задумчиво вставила Саша, потирая висок. — Прекрасно, — рявкнула я и с размаху отправила золотую папку в живот охнувшего Сэма. — К чёрту логику! Сэм, Адам, быстро взяли и выучили автографы Падалеки и Абеля. — Зачем? — одновременно спросили Винчестеры. — Затемза. Будет странно, если Джаред и Джейк не смогут повторить собственную подпись, если нам сильно не повезёт, а нам не повезёт стопроцентно. Поклонники, Сэмми! А ещё я забыла, что я в России. Напрочь. Даже русский язык не помог — я настолько привыкла к Америке, где я езжу либо на Импале, либо на своём байке, либо на автобусе, коли совсем припрёт, что понятие «Россия», которое объясняет любую жопу, в которую можно попасть, напрочь вылетело из головы. Так вот, в связи с тем, что на машине Лизы в аэропорт ехать нельзя, ибо за стоянку около места прибытия подруге прилетела бы потом кругленькая сумма, было решено вызвать такси. Так как компашка у нас большая и разношёрстная, а у Насти, Саши, Лизы и Ирины имеется объёмная ручная кладь, такси заказали большое, то есть, в виде микроавтобуса. Причём тут Россия? Притом, что народ в четыре утра заморачиваться не стал, и за нами прикатила обычная десятка. А у нас почти двухметровый Сэм, Адам, который всего на сантиметр ниже тоже немаленького Дина, достаточно полная Ирина, не дюймовочка Лиза, ну и мы с Сашей и Настей. Пока моя мать на повышенных тонах сралась с водителем и операторами «Сити.мобил», остальные скребли в затылках. Времени не было, поэтому Ирину поместили вперёд к изрядно струхнувшему водителю, Сэма, Адама и Лизу назад, Настю с Сашей в лёжку на колени к ним, ну, а я, как самая отчаянная, полезла с сумками в багажник. И, надо признаться, нам с мамой было удобнее всех, ибо Сэм страдал от своих упирающихся в переднее кресло коленей и пытался не задавить Сашу, которая принципиально на колени к мужикам лезть не стала, скатившись в пространство между сидениями; Лиза сидела на одном полупопии, упираясь в дверь; Настя, устроившаяся головой на Адаме и то и дело попадая согнутыми ногами Лизе в лицо, каменно смотрела в одну точку, а Миллиган просто страдал, зажатый старшим братом щекой к стеклу. По прибытии в аэропорт бледный водитель получил оплатой в лицо и даже не спросил, почему денег вдвое меньше заявленного; я, которая не сразу выгнулась из математической трапеции, кою приняла моя спина в багажнике, Сэм, только спустя несколько минут выпрямившийся из позы мыслителя и Саша с отпечатком лизиной подошвы на щеке, глупо улыбались в небо с дёргающимся глазом, пока остальные вытаскивали сумки из моего лежбища. Первая фаза побега в самолёт прошла до неприличия гладко: за неимением большого багажа мы быстренько проскочили сдачу чемоданов, а Хэлл, тусующийся на моей шее под волосами, каким-то прямо-таки волшебным образом оказался незамечен. Металлоискатель тоже мило проигнорировал мой мешочек, запихнутый в трусы, хотя там благополучно ждали своего часа парочка ангельских клинков, стандартное железо, перманентно пребывающее у охотников в носках, рукавах, штанах и прочих малодоступных нечисти местах, и нож Руби. Сэм усиленно улыбался миловидной девушке на паспортном контроле сквозь медицинскую маску, пока та так же усиленно сверлила его взглядом через стекло, держа паспорт Джареда в чуть подрагивающих руках. Это напрягало, если приплюсовать то, что за спиной отчётливо слышались шепотки на манер «Это, случайно, не Джаред Падалеки?». Пришлось девушку поторопить и буквально ногами подгонять тормозящего Адама, который нашёл самый подходящий момент поразвлекаться, бросая хитрющие взгляды по сторонам и подмигивая каждому встречному. И, хоть умение давать автографы на пути к самолёту не понадобилось, едва мы, сопровождаемые моим истеричным хохотом, от которого обычно всех воротило, загрузились в летающий гроб, обнаружилось, что на борту аж двадцать три коренных фаната «Сверхъестественного», умеющих различать сезоны по причёске Сэма и узнавать его же под маской и шарфом. Автографы Винчестер раздавал, бросая печальные взгляды на Адама, полностью замотанного в розовый платок с чёрными черепами и преспокойно дрыхнущего на плече Насти, а на просьбы сфотографироваться мягко отказывал, явно питая сострадание к Джареду Падалеки, которого мог подставить ещё больше, чем сейчас. Хотя, чую я, беспалевных фоток уже предостаточно на телефоне каждого суперамипришибленного в этом самолёте… Погода в Сиэтле была неустановившейся: то солнце шпарило так, будто мы в Турции летом, то небо заволакивало тучами. Здесь, в Штатах, оба Винчестера чувствовали себя более уверенно, да и местность различалась с привычными ландшафтами исключительно разницей во времени — в нашем году многие магазинчики ещё не открылись или, например, афиши рекламировали новейшие бренды или фильмы, до которых нам ещё жить и жить. Мама, которая раньше принципиально не хотела путешествовать в США, теперь с интересом оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к диалогам американцев и одновременно болтая с Лизой; Настя и Адам, внезапно изъявивший желание вести нашу группку к нужному мотелю и выбирать наименее людные места, шли впереди; а мы с замотанным по самое не балуйся Сэмом замыкали процессию. — Дурная моя, — подсеменила к нам Саша, до этого убито пялящаяся на каждый навороченный художественный магазин. — Держи. Я, прищурившись, взяла протянутый пакет и осторожно в него ткнула; зная Сашу, там могло и яйцо саламандры иметься. — Не волнуйся, бомбу я тебе не подложила, — снисходительно заметила подруга. — Тут всего лишь жёсткий диск со всеми пропущенными тобой сериалами и фильмами, которые ты наверняка захотела бы посмотреть. Не то окочуришься, пока у вас там всё это выйдет. А ещё подарки от меня и Лизы за всё время твоего «путешествия» — на дни рождения, новые года и просто так, как раньше. Я снова ткнула пальцем пакет, в котором, по ощущениям, кроме жёсткого диска была еще, как минимум, одна бита и средних размеров деревянная коробка. И как только в ручную кладь запихнула? Мозг ещё не решил, то ли бороться с подступающими слезами, то ли вот прямо не сходя с места давить их привычным хохотом — хоть слёзные железы, благодаря Михаилу, уже два года как исправно работали, войти в человеческий режим им так и не удалось; после смерти Люцифера плакала я всего раз, когда не успела спасти восьмилетнюю девочку от гулей. Закалилась, привыкла держать себя в руках, а тут вдруг сопли пускать навострилась — не комильфо. — Я… — булькнула я. Сопли не разводить! — Спасибо, я… Договорить не удалось, чему в другой ситуации я была бы даже рада, но сейчас нас с Сэмом абсолютно неожиданно сковали по рукам мёртвой хваткой и буквально в мгновение ока затащили в соседний тёмный проулок, Саша даже пикнуть не успела. — Клешни убрал! — с пол-оборота поддалась я паранойе, навоображав себе Михаила, Рафаила, Кроули или чрезмерно сердобольного амбала-суперамипришибленного, не гнушающегося отрывать кумиру конечности в виде сувенира. Предплечья отпустили, правда, быстро, что дало нам возможность в следующую же секунду принять боевые стойки. — Слышь, тебе что, жить надое… Кирпич мне в рот, вот это поворот. Мозг улетел гостить к бабушке, успев выдать на прощание ценные указания — не орать, не визжать, никого в райские кущи, кхм, в проулок не привлекать, иначе всё закончится, не успев начаться. Крылья мозга не послушались, и меня в который уже за последнюю неделю раз отрикошетило в ближайшую стену. — Уи-и-и-и!.. Кхм, да, а-а-а-а-а! — прохрипела я, феечкой порхая и со всей силы болтая ногами над встречей этого столетия. Сэм Винчестер, на автомате попёрший в атаку, затормозил кулаком сантиметрах в пяти от меняющего все цвета радуги лица Джареда Падалеки. Джаред, что примечательно, на кулак никакого внимания не обращал, лишь бегал взглядом с опешившего Сэма на исходящую утробным писком меня над головой. — Чё молчите, главные герои эротичных снов молодёжи? Срань святая, я в Раю! Оттолкнувшись от стены, я полетела с обнимашками на одного из любимых актёров как раз в тот момент, когда за ним образовалось изумлённое лицо Женевьев. Упс. — Здрасьте, — Джареда я обняла всеми конечностями, которые были у меня в наличии, так что крылья по инерции подтолкнули в групповушку и жену Падалеки, в связи с чем я ткнулась в неё носом. — Я Лена Сингер, — отцепившись правой рукой от пиджака остолбеневшего Джареда, я активно затрясла ладонь женщины. — Прекрасная сегодня погода, не правда ли? Слушай, раз уж мы, можно сказать, делим одного мужика на двоих, может, МЖМЖ? — Елена-а, — в основание крыльев ткнули двумя пальцами, и перья послушно свернулись, давая Сэму отлепить меня от мужчины и сжать в охапку так, будто я собралась отобедать актёрами. — Что? — выпятила губу я. — Какое, к чёрту, МЖМЖ? У него жена. — А у тебя я, — парировала я и затрясла пятернёй в сторону четы Падалеки. Сэмми, с каких вообще пор ты печёшься о чужих жёнах, а не о том, что я с лёгкой руки оргию хочу мутить? — А ещё вы одинаковые. Так что, по сути, это даже не МЖМЖ, а ЖЖ и М в квадрате. В проулок гуськом влетели Саша, Лиза, Ира, Адам и Настя, и тоже застыли. Лиза разродилась булькающим писком: — А-а-ахуеть! — В-вы, — наконец выдавил Джаред, потирая рёбра и тыча пальцем в меня с Сэмом. — Вот, да… Я не сбрендил. — От этого не сильно легче, — заметила Женевьев, цепляя взглядом и Адама, избавившегося от платка. — Джейк или Адам? — а баба огонь. — Эй! — внезапно завопила я срывающимся от любви к ёбнутой вселенной голосом, вываливаясь из рук вздрогнувшего Винчестера. Знакомое колесо из ног мелькнуло за углом и исчезло. — Геть сюды, Джаред не сбрендил! У нас тут Лось в квадрате! — Сэм протестующе загудел, когда я вскочила на его спину и восторженно укусила за ухо. Пока Дженсен неуверенно приближался к нам, раздумывая, наверное, о том, не подсел ли случайно на наркоту, Джаред продолжал пилить Сэма и, почему-то, преимущественно меня, взглядом. Действительно, подумаешь, персонаж, которого ты играл двенадцать лет, внезапно сбежал с экрана, тут же есть веснушчатая хероборина на ножках, на неё попялюсь. Сдержать гигантскую лыбу в ответ на внимание со стороны Падалеки не удалось, и у меня заболели скулы. — Так, — хрипло обронил Дженсен, тоже прикипая взглядом к Сэму, Адаму и мне. — Та-ак. — Та-ак? — пропела я. — Ты та девчонка, о которой рассказывал Джаред? — ткнул в меня пальцем Эклз. …Чё? — Или ты просто от души курнул, а я не заметил, как курнул тоже, — обратился Дженсен к Джареду. — Слушайте, мне тупящего Дина и в родном мире хватает, — почесал маковку Адам. — Адам, — осадил брата Сэм. Дженсен снова повернулся к нам. Поскрёб в затылке, чему-то своему хмыкнул и, кажется, решил спихнуть всё на больное воображение. — А тебя же мы… Вы, — он махнул рукой на меня с Сэмом и закатил глаза. — Ты, — слегка неуверенно протянул Эклз, глядя на среднего Винчестера, и снова вскинул руку. — Со мно…с Дином. Не смогли вытащить из Клетки, нет? — А вот сейчас обидно было, — помолчав, отозвался Миллиган. — То есть, я действительно должен быть всецело благодарен Еленушке за то, что не прозябаю молодость в Клетке с Михаилом и Люцифером? Братья, блять. — Адам демонстративно отвернулся от Сэма, Джареда и Дженсена. — Судя по рассказам Елены, «по канону» Дин из кожи вон лезет, дабы достать Сэма из очередной смертельной жопы, а я так, ошибочка. Ну да, ну да, пошёл я нахер. Пока Падалеки с Эклзом ловили ошибку сервера, я слезла с Винчестера, прыгнула на Адама, доходчиво подарила ему кусь любви в плечо так, что тот вскрикнул, и, развернувшись обратно, с тонким писком врезалась в Дженсена, укусив уже его и повиснув на левой ноге. Актёр вздрогнул. Сэм потерянно продолжил стоять там, где стоял, явно не догоняя, надо ли в чём-то убеждать Миллигана. Винить тут некого — Сэм с Дином не жили той жизнью, где средний Винчестер вернулся из Клетки, а Адам нет; а Джаред и Дженсен всего лишь играли по сценарию, который написали для сериала. — Хочешь сказать, что это не забористые глюки, а Джаред реально не сбрендил? — серьёзно спросил у меня Эклз, глядя сверху вниз и не делая попыток забрать конечность обратно. Я усердно покивала. Глаза актёра слегка разъехались в противоположные стороны, но он быстро взял себя в руки. — Тогда где твои крылья, о которых говорил Джаред? Все затихли, включая немного ошалевших Сашу, Настю и Лизу; самозабвенно снимающую на телефон происходящее Ирину и нас с Сэмом и Адамом. Падалеки под всеобщим вниманием задумчиво почесал щетину. — Я, э-э-э, — Джаред запустил пальцы в волосы и скорчил рожицу. — Я уже какое-то время вижу странные… сны. Сначала была Елена. Дженсен зашипел, когда я снова впилась зубами в его икру. Ботинок Дина мне на завтрак, я снюсь Джареду, мать его, Падалеки, как тут не укусить то, что под рукой? Какого хрена, правда, непонятно, но я уже давно зареклась пытаться вникнуть в происходящее между нашими резонирующими вселенными. Женевьев поджала губы — ей вряд ли нравилось то, что её мужу снится какая-то девчонка. Сэм выглядел так же, ибо почему его девчонка снится какому-то Джареду Падалеки? — Я был Сэмом в этих снах, — будто оправдываясь, поспешил объяснить Падалеки. — Картинки были чёткие и реальные, но разрозненные. Чаще всего присутствовала именно Елена — без сознания на моих…его руках, с крыльями, с чёрными глазами, умирающая, в Импале. Это похоже на вырванные из жизни сценки, так что я не знаю, что у вас происходило, но помню всё до мелочей, и… Ну, — он снова почесал затылок, бросая виноватый взгляд на Сэма и Женевьев. — Чувствовал в этих сценках всё, как Сэм. — Ёп вашу Машу, беря во внимание мою удачливость и изжёванность по этому случаю нервов Сэма, представляю, как Джен была рада просыпаться рядом с мужем после его ночных приключений в образе Винчестера. — А сегодня он закемарил после «завтрака с Джеями», узрел картину вашего прибытия и помчался пытать удачу, — вставил Дженсен, покачивая ногой, на которой висела я. — Джаред у нас теперь, оказывается, медиум, а Крипке местный пророк. Я заржала и как-то упустила момент, когда наша компания пополнилась новыми лицами. — Чем это вы тут занимаетесь? — крякнул Миша Коллинз, выныривая из-за плеча Дженсена. — Кажется, тот освежитель воздуха был всё-таки не освежителем воздуха, — задумчиво высказался Ричард Спейт, обойдя Джареда и степенно сделав восьмёрку вокруг Сэма. — Или Роб всё же уговорил меня дунуть перед Коном? Эклз вновь зашипел, едва я вцепилась в его многострадальную ногу, но протяжный визг убиенной во имя шашлыка свиньи всё же сдержать не удалось. Твою мать, этот день стремительно приближается к дню признания Дестиэля в любви друг к другу по лучшим в моей жизни! Пищала я одна — Лиза с виду уже была при смерти, как и Ирина сжимая в руках телефон с включённой камерой; мама светилась как фары дальнего виденья, а Шанины дружно и молча пялились на открывшийся цирк, выглядя самыми адекватными людьми в этом переулке. Из всех присутствующих только Сэм, Джаред и Ирина, видимо, как самые привычные, не скривились от моих фанфар. — Признаю, — подытожил Миша, ковыряясь мизинцем в ухе. — Джаред не свихнулся. Ничего громче не слышал, а слышал я многое. — Что? — пожал плечами Дженсен на осуждающий взгляд Падалеки. — Я советовался с Мишей, к какому специалисту тебя, с твоим Сэм-Елена головного мозга, вести. Кто ж знал, что Ричард рядом проходил. — Я думал, что это просто сны, — отмахнулся Джаред. — Это я тебе и сказал, придурок, а теперь весь каст наверняка мне таблетки на завтрак таскать будет. — А потом у тебя из ноутбука запузырился Ричард… — задумчиво продолжил Эклз. Так вот, чему так радовался Габриэль! — Но документы-то с кредиткой кто-то всё же спёр! — парировал Падалеки, игнорируя Мишу, досконально изучавшего его и Сэма, сдвинув обоих спиной к спине для удобства. — Я из твоего компа точно не пузырился, — вставил Спейт, помогающий Коллинзу удерживать «клонов» в позе, удобной для обделённых ростом титанов людей. Выглядели оба то ли изумлёнными в край, то ли откровенно забавляющимися, кто их, дебилов любимых, разберёт. «Ты тоже дебил, — ожил внутренний голос. — Разбирайся». — Я преспокойно пинал балду. А потом явился Миша и счёл разумным предложить посталкерить гоняющегося за глюками Джареда. Как такое пропустить? — И это приводит нас к выводу, — продолжил Миша, вычислив, похоже, разницу в возрасте между Джаредом и Сэмом и простодушно не замечая тычки в рёбра от Падалеки. — Что ноут Джареда блеванул… — Мной! — радостно тявкнул мобильник Лизы. Телефон полетел на асфальт, Саша подхватила готовую упасть в обморок Лизу под руки, а из треснувшего экрана вылез довольный аки десять удавов Габриэль, который, удодина такая, зуб даю, знал, что в Сиэтле проходит конвенция «Сверхъестественного» и точно убедился, что подобный конфуз сыграет на руку прикольному зрелищу в виде данной ситуации. — И обо мне вспомнили! — рассыпался новой порцией елейного кудахтанья Архангел. Джаред выглядел наименее шокированным из всех актёров, только глубокомысленно махнул рукой на Трикстера, типа, получите-распишитесь, это вот из-за него с моего счёта улетело три штуки баксов. — Фу, — мгновенно переключился на собственного двойника Фокусник. — Чувак, куда катишься? Что за заросли? Ричард выглядел так, словно у него имеется целый вагон эпитетов и высказываний как раз на такой случай, но он только открыл рот и тут же закрыл, на автомате почесав отросшую бороду. Кажется, слишком много открытий для одного дня. Вон, даже Мишу с Дженсеном перегрузило. — Серьёзно, — не отставал Габриэль, как всегда наслаждаясь преимуществом. — Ричард? — покосился он на меня. Я кивнула. — Ну так вот, Ричард, советую тебе держать имидж и прекращать изображать пещерного человека. Держи конфетку! Пока Спейт судорожно ловил летящие в него шоколадки и самозабвенно топился в «ещё посмотрим, кто кого, косплеер крылатый!», я словила когнитивный диссонанс и, не вставая, прям на попе, перекочевала от ноги Дженсена к ноге Миши, тупо уставившись в его лицо. Кас не стареет от слова «совсем» — как выглядел в две тысячи восьмом, четвёртом сезоне, таким и остался, поэтому внезапно улицезреть гораздо более «старого» Коллинза оказалось… грустным. — Ты какого хрена, — пропыхтела я, используя конечности Миши как канат для подъёма. — Стареешь, а? — я с трудом выпрямилась, и из-за воротника рубашки тут же выполз Хэлл, прыгнув актёру на плечо. Думали мы, видно, одинаково — кот залез «Касу» на макушку, а я ухватилась за его щёки, пытаясь разгладить морщины. — Виноват, — таинственно заулыбался Коллинз, не пытаясь свалить из наших с котярой объятий. Я тут Мишу Коллинза лапаю, а планета всё ещё крутится, ё-маё! Внутренний голос отмёл идею спросить, помнит ли он меня, пропахавшую носом землю под его ногами в две тысячи четырнадцатом у отеля в Москве, потому что поминать всуе тогдашнюю вакханалию сбрендивших русских фанатов было всё ещё стыдно, лучше щёчки помнём. — Я был против, оно как-то само. — Кастиэль вот не меняется, — поучительно заметила я. — Ну если только немножко извращенцем стал. А ты-то куда? — сколько ему сейчас, уже больше сорока?.. — Что за морщины, Коллинз, ты охренел? Миша рассмеялся и с весёлым «а ты мне нравишься» потрепал меня по голове. Подобного крылья не вытерпели и всё же попёрли в разные стороны, радостно сметая с ног Ричарда и угощая увесистыми подзатыльниками Женевьев, Джареда, Сэма и не вовремя затупившую Сашу. На охи-ахи ушло тридцать секунд, а потом, поминая воздействие***
— Я вернулся! — вскинув руки, воскликнул Габриэль, приземляясь на крыше двадцатиэтажного дома, где они с Кастиэлем и Бальтазаром договаривались встретиться. — Что за… Кас вымученно тянул из кокоса какой-то коктейль, отстранённо сковыривая с лица засохшие слои копоти. На появление старшего брата он никак не отреагировал, только поудобнее устроился в уголке крыши и глянул наверх. Проследив за взглядом Серафима, Архангел начисто забыл о желании сообщить, что присобачил Елене парочку новых конечностей — над их головами распростёрся целый зимний дворец с башенками и ледяными стенами, бассейном, джакузи и полянкой с травой «Цвета глаз Дина Винчестера», как гласил плакат. Посреди колоссального сооружения громоздилась скульптура Дина и Каса, закружившихся в страстном танго, а недалеко от «Выбор Небес — 2012» расположилась не менее гигантская кровать с балдахином, на которой уже валялся целый ворох презервативов. Зрелище довершал Бальтазар, лениво размахивающий до неприличия огромными крыльями в нескольких метрах над «чудом архитектуры». Поймав ошалелый взгляд Габриэля, Кастиэль затравленно пожал плечами. — Он занюхнул яблоко Евы. — Он… Чего?***
Саша медленно перебирала свои наброски, глядя в пустоту. В квартире было слишком тихо, и это давило на нервы, но девушка продолжала упорно складывать имущество в чемодан. После недельной поездки в Америку прошло три дня, и идея уехать работать за границу уже не казалась настолько абсурдной. Почему нет? Саша отчётливо понимала, что после очередного ухода Лены что-то изменилось. Дело даже не в том, что завязавшаяся дружба с актёрами и их предложение о работе для Саши могло перевернуть жизнь в неплохую сторону. Просто… Всё изменилось. Девушка не могла нащупать тонкую грань между прошлым и настоящим, но сейчас ей хотелось уехать и кардинально изменить своё существование. Существование… Татуировка, оставленная Габриэлем, тоже уже не казалась сущим кошмаром. Как, зачем, почему — хрен знает, но ей чудилось: это значит, что они ещё встретятся. Затем приходил образ Лены, а дальше — из-за неё отношение к сверхъестественному миру и людям, воплотившим этот мир здесь, потеплело в тысячу раз, и хоть Саша не привязывалась к чужим с пол-оборота, она уже скучала по Дженсену, Джареду и Мише с Ричардом как по близким друзьям. Так или иначе, приглашение из Америки жгло карман, и ей не хотелось сопротивляться. Пустая квартира, какой-то странно стихший привычный мир давили со всех сторон, угнетая почти до слёз. Было ощущение, что родной город и страна больше не желали видеть её здесь. Захватив с кухни телефон, Саша заметила коробку из-под сапог, валяющуюся на столе и полностью облепленную наклейками с пони. Подняв брови, девушка отодвинула крышку и отшатнулась — на свет выскочил, гогоча, окровавленный клоун с зажатой в зубах бумажкой. Чертыхнувшись, Шанина пожелала Лене пару раз приложиться мягким местом о включённую плиту и взяла в руки записку. «Это Рори. Он занимает особое место в истории — именно этот клоун испугал до усрачки Сэма и залил салон Импалы Дина розовой краской, когда эти два долбоящера знатно меня подставили. Посему храни его, как зеницу ока, холь и лелей. Уяснила? То-то же. Пишу я тебе это всё не из-за того, что боюсь, будто наше прощание было недостаточно слёзным/милым/сухим/тупым/ и тэ дэ, просто я решила, что кое-что тебе может пригодиться. Портал открылся не просто так, в нашем мире происходит какая-то хрень, и я сильно сомневаюсь, что этот проход был единственным. А если пробрались мы — может пробраться и сверхъестественная фигня, поэтому два пистолета и ангельский клинок, которые были у меня в одной хитровыдолбанной вместительной хреновине, отныне пропишутся у тебя. На всякий пожарный. Сэм согласен. Я не подбиваю тебя стать первым охотником в твоём скучном и безмонстровом мире, но быть во всеоружии — это хорошо, по опыту знаю. Да, кстати, когда опять поедешь в Америку, возьми всё с собой. И это приводит нас к плачевному факту — тебе придётся задержаться в России-матушке на время, требуемое на получение разрешения для ношения оружия. Представляю твоё лицо — типа, ОМГ, Лена опять пустила в ход свои штучки экстрасенса, я права? Нет? Лол, ну ладно. Мне просто кажется, что ты захочешь вернуться и изменить жизнь. И когда вернёшься — передавай привет придуркам, которых я обожала десять лет. Спасибо, Саш. Я тебя лю, чмоки, Споки, Локи. Ну ты поняла. Лена». В груди потеплело. Саша улыбнулась.***
— Настя, я уроню на тебя дом, твою, сука, налево гитарой! А я ещё удивилась, почему на меня приземлилось не два человека, а три. Сестра Саши выглядела глубоко недоумевающей — вообще не помню, чтоб на её лице когда-нибудь появлялась подобная эмоция. Оно и понятно: едва я прознала, что мы подцепили «хвост», девушка отхватила таких люлей, что секунду назад радостный Адам съёжился. Блять, я найду способ порвать пространственно-временной континуум голыми руками и самолично отфутболю придурошную в белы рученьки Саши. — Сдурела, бля? — переходя на примитивный гопарьский, рявкнула я. Хэлл, только в самый последний момент перепорхнувший с макушки Миши на мою, протестующе мявкнул и свалился на пол. — Ты вообще думаешь, что творишь, нахрен?! Ромашковый чай мне, срочно! А лучше сразу накатить вискаря! Настя, похоже, пребывала в лёгкой озабоченности от своего же решения свалить из родного мира в другую вселенную за парнем, которого знала от силы день. Сука, она не только бьёт все рекорды по сдержанности, но и взяла гран-при в номинации «самый спонтанный поступок»! Я огляделась в поисках вожделенной бутылки, которая просто обязана быть там, где Адам её пару дней назад оставил, но, качнувшись в сторону предполагаемой кровати, я наткнулась… на белую стену. «Снова психушка?» — догадался голос, но мгновенно стих, едва я разглядела знакомые до чёртиков круги на вертикальных поверхностях. — Падажжи, — вскинув палец, заявила я кругам. — Падажжи минутку. Это что, — где-то в глубинах мозга мелькнуло предупреждение, что такими темпами мы схлопочем сердечный приступ от безумного восторга в связи с абсурдом, в который мы то и дело вляпываемся. — Это что, Нулевая Комната?