Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье на утро — горе под вечер,
Все так странно и вечно…
Понятия не имею, чего ожидал Высший демон Вельзевул, спасая меня из лап смерти и самоотверженно леча подорожниками. Если честно, этот вопрос являлся одним из главных, ведь мне, как потомственному охотнику, стоило бы крепко задуматься над внезапной демонической благотворительностью, но я, в том числе и потомственный алкоголик, благодушно забила, потому что зарабатывать алкашку посредством использования крыльев вместо ходулей куда веселее. Что, в самом деле, он мне сделает, убьёт? Возможностей было уйма, но Князю интереснее смотреть кустарную клоунаду в моём не сдохшем лице.
Если б меня тогда спросили, чем я думала, я бы без запинки ответила — думать мне нечем, здравый смысл у меня мертворождённый и не раз оплаканный всеми, кому не лень. Безрезультатно, как видите, в мире этом из мёртвых возвращаются исключительно люди благородные и периодически я, сводя с ума счётчик Фрейда.
Оставляя метафоры, тусить в Аду — прикольно, особенно, когда тусовочная натура не тусила аж пятнадцать лет. Именно поэтому, стараниями Вельзевула, мне удавалось не скатываться на дно, а происходящему действу обзавидовался бы любой клуб. Пошлые танцы, валяние в горстке гламурных членов, полуголые обнимашки, шест для стриптиза — мелочи, останки стыда исчезли у меня ещё в земной пустыне с Бальтазаром, да и, в общем-то, почему-то дальше дело не зашло к неудовольствию голоса. А едва я начинала зависать, борясь с подступающим отчаянием, демон принимался фонтанировать таким количеством бреда, что я, единокровная сестра ебанутости, слюнями исходила. То вытаскивал что-нибудь на манер гигантского стручка гороха из самых неожиданных мест, то обрушивал на меня тонны две ледяной воды, то внезапно отращивал хвост мультяшного чёрта, коим избивал меня до тех пор, пока я не выплывала из задумчивости и в ответ не наряжалась в откровенно порнушный образ типичного Ангела с нимбом и чулками.
Если подумать, он так же мог отвлекать меня и от провокационных вопросов…
— Лови.
Так как последним, что от
недуши подарил мне Высший, была универсальная адская сколопендра, задорно забравшаяся ко мне под футболку и мученически сдохшая от загробного вопля, я на всякий случай шарахнулась в противоположную сторону чисто на инстинктах.
— Я тут к ней с самыми благородными намерениями, а она на потолок лезет, — оскорбился Вельзевул, натягивая штаны. Нет, к сожалению, мы всё ещё не переспали (наверное, где-то во мне всё же остались какие-то моральные устои), но похабные танцы никто не отменял. — Да понял я, что ползучих букашек ты боишься больше, чем полчища Сущностей, больше не буду.
Будет, конечно, потому что несмотря на растущую, видимо, с возрастом, в геометрической прогрессии ебанутость у демонов, он всё же оставался демоном, а смотреть на страдашки близстоящих у демонов — святое.
В ладонь лёг меч Люцифера, и я, не догнав, что нового я могла найти в клинке, каждый миллиметр которого давно выучила наизусть, глупо похлопала глазками.
— Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, — печально вздохнул зеленоглазый спустя минуту молчаливого наблюдения моего не пышущего интеллектом лица.
— Потому что ты нихера не рассказываешь, — не преминул подвигать могильную плиту полудохлый здравый смысл, и я прижала меч к груди, как делала всегда, когда чувствовала неуверенность. Красавчик красавчиком, но даже то, что Вельзевул, похоже, как и я не заморачивается с прелюдиями, а сразу приступает к панибратскому общению, не исключало факт, что он демон, причём Князь, причём раньше мною не встреченный, а уже помогающий. Из всего карнавала бессмыслицы, что происходил последние пару дней, мне удалось выведать лишь крупицы информации: Вельзевул падший Ангел, из Ада не высовывался уже очень давно, обладает одним из высших чинов в иерархии и следил за мной с Четвёртого Круга. Всё. Ещё, пожалуй, только то, что Преисподняя ему осточертела в край. — Чего тебе причесалось таскаться за мной с Четвёртого, а главное — почему только сейчас нарисовался?
Какое-то время демон сверлил меня взглядом цвета молодой листвы, возможно, рассчитывая, что я растаю от красоты и брутальности голого торса, но, как ни странно, в этот раз не прокатило.
— Потому что едва я предпринимаю попытку дематериализоваться, как Миша око своё в Ад устремляет, — изрёк он, закинув руки за голову и созерцая мою глупую физиономию. — Думала, он тебя тут в покое оставит? Наивная. Хер там плавал — он часто наблюдает за твоими телодвижениями, и я сильно сомневаюсь, что моя задница осталась бы такой же живой, если бы пернатый обнаружил рядом с тобой меня, — Вельз лучезарно улыбнулся отразившемуся на моём лице негодованию. — В общем, Михаил — Око Саурона, а мои силы — кольцо Всевластия. Ну, а сейчас этот придурок уже второй месяц нашу адскую кухню не мониторил, так что я рискнул тебя скоммуниздить. Ах, времена, пару тысяч лет в Михаиловом шоу талантов участия не принимал…
Я немного повтыкала в стену, балансируя на ниточке между паникой, истерикой, весельем и любопытством.
— А что было пару тысяч лет назад?
— Иисуса подъёбывал.
Баланс скривился одновременно в сторону веселья и истерики, посему с губ сорвался неопределённый бульк.
— Чё?
— Ну а чего он выпендривается, — лениво развёл руками Вельзевул и улыбнулся как сытый кот. — «Правая рука совращает — отруби, левый глаз — вырви, Вельз проповедует марихуану — облей святой водой»… Сам неудовлетворённым людям наказывает не удовлетворяться ещё больше, а Вельз виноват. Не смешно, между прочим, — демон осклабился на мою лоснящуюся рожу. — Все у них там типа такие правильные, а как Иоанн с матами и половником святой бурды за Вельзевулом по всему Иерусалиму гоняется — так сразу глаза закрывать.
Предположу, что меня отправят в Ад за неприличное гиканье в адрес картины «Апостол Иоанн vs. демон Вельзевул», но я как бы и так тут, дальше падать, вроде, некуда.
— …и домогался к Деве Марии… — вытянул губы в трубочку Вельз и, не дав мне снова истерически захрюкать, спросил: — Так ты не в курсе, что твой, хм, подарок от батьки нашего, Сатаны, тоже имеет свой истинный облик?
— Чего? — крякнула я.
— Того, — Высший сполз ко мне на землю и ткнул указательным пальцем в эфес меча. — Скилла тебе это не прибавит, но может увеличить масштаб удара. Да и вообще, у боженьки фетиш на прекрасное, думаешь, он любимым сыновьям своим даст такую скромную цацку, чтоб были как все? Это просто эконом-облик.
— Михаил выкинул меня в пустыню Сахара сразу же после того, как взорвал к херам, и пытался заставить сотворить сраный цветок, — буркнула я, скользя пальцами по ровной поверхности клинка. — Бальтазар за десять минут своего драгоценного общества хоть дал пинок в сторону правильных перелётов через океаны, а у грёбаного Архистратига, кажется, все Ангелы от рождения по струночке вытягиваются и являются гениусами.
— Так этот засранец жив?
Я крутанула головой так, что шея громко хрустнула, и на одну долю секунды успела заметить тень, скользнувшую по лицу Вельзевула. Но секунда кончилась, и меня вновь обдало снисходительным взглядом человека, считающего, что сидящий перед ним — непроходимый тупица.
Ну, что ж, теперь мы хотя бы можем предположить, что внутри этого скопления нездоровой энергии и ядовитого юмора есть глубокие чувства.
— Плюнь в меч каплю своей благодати и получишь джек-пот, — поделился Высший.
Подавив желание заняться живописью на демонском голом торсе с помощью клинка, я поудобнее устроила свой бампер в песке и закрыла глаза. Каплю, да? Хорошо бы каплю; вряд ли мой очередной срыв как-то скажется на архангельской стали, но переусердствовать не хотелось, и так ощущаю себя пятиклассницей на совете профессоров.
Сконцентрировала силу в руки, позволила ей слегка пролиться…
— Да сраные ж котлованы, каплю! — крякнул Вельзевул, слепо щурясь на свои обожжённые небесным сиянием предплечья.
— Рога мне в ягодицы, — одновременно булькнула я, от неожиданности опрокинувшись в пыль, ибо небольшой клинок вымахал в реальный меч не меньше метра длиной.
Изящное, но мощное лезвие представляло собой резное искусство, овеянное сиянием (цвета глаз Светоносного); я не знала, как описать рисунок на клинке, но он гипнотизировал; я не могла прекратить водить пальцами по вырезанным в архангельской стали узорам, и движения вызывали всполохи огня, от которого приятно кололо в подушечках пальцев. Гарда напоминала взметнувшиеся крылья с крошечными символами на енохианском — я разобрала только «Свет», «Сила» и «Сияние звёзд». Ручка, в отличие от всего остального, казалась обычной; наверное, чтобы удобнее было держать, но, прикоснувшись, я внезапно ощутила тепло, будто случайно дотянулась до самого Люцифера. Когда пальцы добрались до навершия, где енохианский символ свободы чудесным образом вплетался в невероятной красоты лозы, пещерку заполнил свет, на какое-то время выбивший меня из колеи куда-то совсем далеко.
Будто я никогда раньше и не держала в руках оружие Светоносного. Будто не носила его у сердца постоянно, почти ежечасно последние два года земного времени. Будто заново, блин, родилась. Мягкое сияние фантомно касалось лица, как родные руки, даря успокоение и ясность мыслей. Промозглый туман, давно поселившийся в голове, слегка рассеялся, и я вдруг вспомнила…
— Эдриан, — челюсть свело от жгучей вины так, что глаза заслезились, словно брызнули ядовитым газом. Я тяжело поднялась, опираясь на меч, и подавила дрожь, сотрясшую всё тело. Я тусуюсь в чёртовой пещере с Князем Ада два сраных дня, начисто позабыв о своём верном Спутнике. Тошнота от отвращения к самой себе комом встала в горле. — Мне нужно узнать… Мне нужно найти своего Спутника.
— Эдриан? — демон, от греха сваливший вглубь пещеры и сотворивший там себе диван, рассеянно почесал ухо. — А, фамирра! Счас всё организуем, — он сел поудобнее, изящно откашлялся в кулачок и мило сложил руки как в молитве. —
Ме-е-е-е-еффи!
Скальп, по ощущениям, слетел в адские Гималаи от взрывной волны воистину громоподобного рёва демона, а меня вновь развернуло и размазало о стену, с которой крупными кусками посыпался камень. Сволочь, сука, ушатал. И кто вообще просил Люцифера создавать грёбаных демонов?
— Чего ж так орать-то, дубина ты стоеросовая? — послышалось со стороны выхода.
Дело говоришь… кто ты там.
Я, ругаясь и одёргивая футболку, сменившую расцветку на принт AC/DC когда-то тогда, когда я, размахивая хаером, горланила их песни на всю Пустыню, поднялась и улицезрела молодого паренька — не старше тридцати, длинного и субтильного, настолько миловидного, что на уровне мозговых волн началось слюноотделение. Его демоническая сущность, как ни странно, ужасающей совсем не выглядела, наоборот: она будто вилась в молодом сосуде, игривая, как пятилетка, но в то же время способная, шутя, убить; возможно, я окончательно поехала, но мне нестерпимо захотелось хихикать. Сколько-нибудь прикольных демонов я с Первого Круга не встречала и, если честно, то, что я всё ещё способна находить в демонах что-то прикольное, радовало — не обпернатилась окончательно, значит.
На плече улыбающегося во все тридцать два черноглазого покачивалась бурая сова с отливающими багрянцем глазами.
— Мадемуазель, — я даже моргнуть не успела — меня прижали к упругой мужской груди и, заинтересованно окинув взглядом мои голые ноги, галантно поцеловали тыльную сторону ладони. Сова, раздосадовано ухнув, свалила с плеча пышущего оптимизмом парня и угнездилась за спиной ухмыляющегося Вельзевула. — Приятно встретить здесь кого-то, не воняющего серой. Мефистофель, к Вашим услугам.
— Смотри, может и нос откусить, — добродушно сообщил Вельз, разваливаясь на своём диване.
— И те не хворать, Княже, — окинув полуголого Высшего хитрющим взглядом, Мефистофель отвесил насмешливый поклон до земли. Я что, одна слышу, как верещит в экстазе мой внутренний голос? — В следующий раз я твоему комку перьев булыжник в клюв запихаю, она на меня одиннадцать с половиной раз насрала, пока мы гоняли до Пятого!
—
Будешь вести себя, как придурок под спайсом, выжру глаз, — внезапно ожила птица, обращаясь к младшему демону.
Если говорить серьёзно, то образ Мефистофеля почему-то прочно связывался у меня с Пушкиным, так что наблюдать милейшего паренька с вихрем русых волос, раскосыми серо-зелёными глазами и художественно разбросанными по длинной шее и острым скулам родинками было, как минимум, странно. Но серьёзно действовать снова раскачавшаяся психика наотрез отказывалась, так что грудную клетку наполнил нездоровый восторг, и я поскакала по стенам.
— И-и-и-и!
— Она ебанашка? — буднично поинтересовался Мефистофель, ткнув в меня большим пальцем.
— От макушки до пяточек, — елейным тоном отозвался Вельзевул.
— Вы такие прелестные! — ну всё, типичная девочка-фанат подъехала. Слышь, дура, ты в курсе, что мы пятнадцать лет ведём крестовый поход через Ад, а выставляться ПМСными фанатками сатанизма вовсе необязательно? Нет? Ну вот почему… — Такие… Уи-и-и! Шманай сюда, — я сгребла слегка удивлённого Мефистофеля в большие недоангельские обнимашки и тут же макакой повисла на нём, болтая ножками. — Ути ж мой личный глюк Фауста!
Демон явно развеселился и, видимо решив, что мы уже достаточно знакомы, пощупал мою задницу, упакованную в те же пресловутые цветастые стринги. Мёдом у них там, что ли, намазано?
— А ты не говорил, что она прямая противоположность типичным ангелицам, — заурчал Меф, едва я взобралась на него полностью, сумоистским захватом обняв за шею и скрепив ноги за его спиной. Держатся за мою задницу стало явно удобнее. — Вот вообще.
— Какая типичная ангелица? — поднял руки к потолку Высший. — У неё от Ангела исключительно чересчур флуоресцентные потроха, да набор перьев. Нимб, небось, и тот в Китае сделан и работает на паршивых батарейках.
— Козёл ты горный, а не демон, — я с любовью показала Вельзу средний палец, пока Мефистофель, перехватив меня одной рукой под зад, с интересом изучал раскиданные повсюду полудохлые розовые члены и надписи по стенам на манер школьных сортиров. — И рога у тебя с Алиэкспресса.
— А она мне нравится, — довольно прогудел черноглазый. — С такими Ангелами, глядишь, скукотень наверху заиграет новыми красками.
— Конечно, нравится, Казанова ты адский, — лениво заметил Вельзевул. — У вас же одинаковый уровень долбоебизма.
— Сказал он, создав с полсотни гламурных крылатых хуйцов, — парировала я, проверяя, приятны ли вихры Мефистофеля на ощупь так же, как и на глаз.
— …ответила она, выловив Сущность и нарядив её в костюм горничной.
— Вы как парочка испокон веков женатых извращенцев, — с восторгом поделился Меф. — Пожалуй, я буду жить с вами, а то нынче скучно в Аду.
— Рогатый придурок, подкатывающий яйца к любой мало-мальски привлекательной твари — горе в семье, — не согласился Вельзевул. — Я тебя вообще зачем позвал, чтоб ты себе смертный приговор подписывал, пытаясь охомутать пернатую бензопилу?
— Ты своим «позвал» оползень во втором Поясе устроил, — сообщил Мефистофель, закатив глаза. — Ладно-ладно.
Пока я соображала, почему Меф должен сдохнуть, подкатив ко мне, демон поставил меня на пол и щёлкнул пальцами. Дальше абсолютно всё стало неважным, только чувство вины вновь накрыло с головой: зрение перешло в монохром, когда я, отчаянно щурясь от рези в глазах, наблюдала, как Мефистофель опускает передо мной бездыханное тельце чёрного кота.
Я уже забыла, насколько он вырос за время, проведённое в Аду — стал большим, как кот-Бегемот, и таким же солидным, только сейчас этот большой солидный кот казался высушенным изнутри и абсолютно, беспредельно мёртвым.
— А я думал, ты издеваешься, разъясняя, почему я должен метаться на Пятый Круг за дохлым котом вместе с твоей полоумной птицей, — как с конца длинного-длинного тоннеля услышала я чуть недоумённый голос младшего черноглазого. — Вы чёт капец как к этим блохастым относитесь, даже Асмодеюшка периодически обрастает серьёзностью.
— Да ты просто гений понимания, Меффи.
— Ну сорян, в воскресной школе для демонят у меня твёрдая двойка по «сочувствию».
Я чувствовала, как Вельз плюхается рядом со мной и задумчиво чешет затылок, сверля моё лицо взглядом. Я не собиралась снова впадать в каплю, выстроив почти забытый психологический барьер в голове и не позволяя себе даже на секунду думать обо всём, через что мне пришлось пройти — это помогало ровно до того момента, пока мысли хоть на мгновение не касались чего-то болезненного. Но в своё время я научилась мыслить поверхностно, не вдумываясь в суть проблемы, так что сейчас твёрдой рукой провела над Эдрианом в поисках хоть крохи жизни и, вздрогнув, нашла, только облегчения это не принесло. Фамирра казался безжизненным; я его не ощущала ни физически, ни на ментально уровне — по всем признакам он был мёртв, и лишь едва заметные искорки, почти неощутимо впивающиеся в мою ладонь, говорили об обратном.
— Что с ним? — хрипло спросила я. Барьер в голове пошатнулся; с ним главное не переусердствовать, иначе я перестану чувствовать в принципе.
— Думаю, он в коме.
Я, морщась от внезапной головной боли и сжимая бесконтрольно задрожавшие руки в кулаки, нахмурилась. Вельзевул впервые чётко походил на демона; лицо, хоть и нарочито беззаботное, приобрело гротескные черты, взгляд похолодел, осанка выпрямилась. В пещере явственно повеяло липким холодом, но я не пошевелилась, разглядывая ледяную задумчивость Высшего демона. Это было чем-то новым и по-своему красивым.
— Когда фамирра получают смертельное ранение и считают, что выхода нет, они впадают в некое подобие целительной комы, — наконец сдержанно заговорил демон. — Чем серьёзнее ранение и меньше надежды, тем кома длительнее, что в конце концов всё же может привести к смерти. Эдриан, видимо, считал, что у него нет никаких шансов выжить, поэтому добрался до вашей «штаб-квартиры» и впал в кому. Он лечится, но очень медленно, и, скорее всего, вообще не видит смысла просыпаться. Со стороны может показаться, что он мёртв.
— Я могу его исцелить?
— Нет, — покачал головой Вельзевул. — Это очень тонкий процесс, вмешиваться нельзя, ты можешь его убить.
Я аккуратно устроила Спутника на своих коленях и запустила пальцы в мягкую шерсть, чувствуя, как пресловутый барьер, и так держащийся на соплях после моего падения, трещит от вины, кислотой выжигающей центр благодати. Хотелось утопиться в кровавой реке, заблудиться в Лесу самоубийц — да что угодно, лишь бы не задыхаться от мысли, что я оставила своего друга без надежды в чёртовом Лабиринте и вынудила от безысходности впасть в грёбаную кому, потому что другого выхода не было. Очнётся ли он? Ему больно? Не свёл ли Лабиринт его с ума?
— Откуда ты это знаешь? — просипела я. Если честно, сейчас мне было всё равно, но внезапную тишину хотелось заполнить во что бы то ни стало.
Вельзевул очень внимательно смотрел в мои глаза, наверное, полных пять минут, а потом дёрнул уголком губ и чуть склонил голову.
— Ариадна, — мне показалось, что его собственный барьер, скрывающий всё, чем он не считал нужным делиться, чуть-чуть надломился. — Она пала вместе со мной.
Он не изменился в лице, не пошевелился даже, но что-то в глазах Вельзевула катализировало во мне желание выть.
Дикий ветер, боль, страх… Мне чудилось, что сквозь его надтреснутый барьер я видела нечто невообразимое, и тело само дёрнулось к демону — я любила влезать в душу, не церемонясь, и хранить чужую боль. Она иррационально помогала
жить, и я внезапно поняла, что этого демона мне хочется разгадать полностью.
— Вообще, я забрал с Небес около полтысячи фамирра, — брешь закрылась, и я ощутила горькое разочарование. Вельзевул беззаботно взъерошил волосы, не обращая ровно никакого внимания на мою окаменевшую физиономию сантиметрах в тридцати от своего плеча. — Но Ариадна отожгла — сиганула прямо за мной в бездну. Естественно, фамирра не смог бы перенести Падение так же терпимо, как Ангел, и на Земле ей пришлось лечить себя комой, ведь чебурахнулись мы в диаметрально противоположных направлениях.
—
Сам виноват, — неожиданно подала голос сова, деловито слетая с плеча демона и устраиваясь на камне прямо надо мной. —
Запихнул остальных в сраный «контейнер» и радостно свалил вниз.
— Они все могли обращаться в мух, — парировал Вельзевул. — А ты, дорогая, единственная, кто лик насекомых не имеешь, зато имеешь пухлый зад. Я оставил тебя в безопасном месте; могла бы сначала научиться телепортироваться, а уж потом кидалась за мной.
—
Слушай сюда, рогатый…
Стало немного легче. Совсем чуть-чуть; перепалка Вельза и Ариадны была настолько похожа на всю нашу дружескую ругань с Эдрианом, что губы непроизвольно дрогнули в слабой улыбке.
— Мухи?
— Я создал насекомых, — неохотно поделился Высший, убедившись, что сова прекратила попытки цапнуть его за особо чувствительные части тела. Так вот оно что! Всегда знала, что эти, в основном адские, создания, дело рук какого-нибудь чёрта. — И нескольких фамирра. Ариадна — моя единственная фамирра, кто по каким-то причинам не может обращаться в муху. Другие могли, — Вельзевул тяжело вгляделся в меня, словно решая, достойна ли я ещё каких-нибудь рассказов о его прошлом, или же он и так чересчур разоткровенничался. — …отсюда пошла легенда про «Вельзевула, повелителя мух». Всех их случайно затянуло в Ад ещё до того, как Люцифера заперли в Клетке, а наши крылья сгорели настолько, что от света не осталось следа. До того, как Ад стал нашим домом — они были одни, в этой чёртовой тюрьме для небесных созданий, а мы не могли до них добраться. Они потеряли рассудок и навсегда застряли в образе мух, неспособные общаться и чувствовать; только беспрекословно подчиняться мне. Целое войско смертоносных насекомых, здорово, а?
В этом «здорово» я почти смогла ощутить всю горечь, переполняющую того Ангела, чьи крылья ещё не обратились в пепел.
Глаза Вельзевула не были чёрными, как у большинства обитателей Преисподней, но и «мегакрутыми» цветами радуги, как в фанфиках, тоже не отсвечивали. С первого взгляда могло показаться, что они белые, но на самом деле было в них что-то электрически-лиловое, дарующее образ, словно ты стоишь у бесконечного обрыва, и ураганные ветра не дают дышать; тучи над головой вселяют благоговейный ужас и восторг, а потом яркий разряд молнии ослепляет тебя и тьму вокруг. Тьма Вельзевула — величественная, потрясающая, от которой подгибаются колени.
Я неосознанно подползла поближе, слегка касаясь плечом его ноги. Хотелось что-то сделать, но в голову в первый раз ничего не шло — чую, поддерживалка моя до Князей Ада не доросла ещё. Но всё же обнять этого адского долбоклюя хотелось нестерпимо, несмотря даже на то, что после этого действа тот наверняка закроется к чертям и не позволит мне больше посылать в его сторону волны доверия. От рискованных порывов спасла неожиданно Ариадна, уже несколько долгих минут сверлившая меня оценивающим взглядом, а сейчас мягко спланировавшая в мои перья.
—
Можешь попробовать слить Эдриана со своей благодатью.
Мы с демоном одновременно развернулись к сове и синхронно подняли брови.
— Да ты накурилась, — повеселел Вельзевул. — Она у меня кайф ловит от частичек благодати, что Ангелы вокруг себя распускают, — снисходительно заметил мне Высший. — А подобной утвари у нас маловато, вот и тащится. Особенно после того, как Ад начал влиять на её сущность Спутника.
—
Проваливай в Коцит, Вельз, — «адская фамирра», к которой теперь, зачем-то включив шиппера, с интересом приглядывался мой внутренний голос, сверкнула на Князя красным глазом. —
Терпеть не могу Ангелов; они только и могут тупо следовать приказам, да бросать давних друзей на произвол судьбы. Но я согласна с Мефистофелем, — Вельзевул попытался радостно что-то тявкнуть, но Ариадна «повысила голос», если так можно сказать: —
Елена явно не «типичная ангелица», авось реально что-то, да изменится, а ещё она путешествует по нашему сборищу кретинов ради Люцифера. От этого козла я тоже не в восторге, но… — мне как на это реагировать? «Сведи её с нашим Эдрианом!» — счастливо вынес вердикт голос, закончив предварительный осмотр кандидата в новые любимчики. Придурок, у нас тут всё серьёзно, а ты пары строишь! Хотя… —
И она не бросает своего фамирра. Как и ты. Помнишь, как таскал меня в своей благодати почти год, пока я не очухалась?
— Я был всратым Ангелом от рождения и шарил в теме, — проворчал Высший. — А придурошный Архистратиг болт клал на обучение, главное в Ад недоучку побыстрее скинуть.
—
Вот чё бубнишь, как только что созданная Ачери? Не умеет — научи!
— Харош идиотом меня выставлять, эта роль испокон веков принадлежит Меффи!
—
Так не веди себя как идиот, делов-то!
— Господамы, — и хоть ни вина, ни боль меня не отпустили, губы сами собой то и дело норовили расползтись в слегка безумной улыбке. Это душевному равновесию тоже не способствовало, но хоть безумное желание спонтанно самоубиться о ближайший сталактит малясь приутихло, и на том спасибо. — Я всё ещё тут и всё ещё жду, чтобы вы, сенсеи адские, сказали, что мне сделать. Уверяю, если это не точные науки, то учусь я быстро.
— Убедили, — буркнул Вельзевул раздосадовано и бросил косой взгляд на вновь блаженную мордочку своей совы. — Эдриан приготовился умирать, так что, да, соединение со своим Ангелом поможет ему вспомнить, что надежда есть, и он автоматически начнёт регенерировать с большим энтузиазмом. Но действовать надо предельно аккуратно, — демон поднялся на ноги и ткнул пальцем мне в солнечное сплетение. — Поднеси его во-от сюда…
— Обожди момент, — я вскинула левую руку и тряхнула кистью, разглядывая едва заметные отсветы под кожей. — У меня вот тут заключены две души, которые я хотела вытащить из Ада. Моя, кхм, набитая битком благодать никак на них не скажется?
Вельзевул минуту сверлил меня тяжёлым взглядом, а потом закатил глаза:
— Не скажется, самаритянин ты пернатый, ангельская благодать достаточно велик
а, чтобы не скукожиться от трёх душ в ней. Воздержись только совать в неё ещё… всякую подозрительную чертовщину.
Решив отложить эту ремарку на потом, я поднесла Спутника к груди и приготовилась внимать инструкцию.
В отличие от человеческих душ, связанного с Ангелом фамирра требовалось помещать в центр благодати, туда, где у людей находится сердце. Вельзевул театрально сетовал на излишний романтизм ситуации, но Ариадна неожиданно впервые показалась почти что доброй — кажется, она скучала по связи пернатых с их Спутниками. Я же, такая же далёкая от любых проявлений романтичности, на этот раз плевать хотела — хоть в любви Эдриану признаваться со сцены перед толпой демонов, но друга вернуть. Пусть таким странным способом, пусть это займёт уйму времени из-за тяжести состояния; он будет со мной, будет жить и не станет очередной неподъёмной смертью на моих плечах. Пусть это и означало, что на меня легла очередная ответственность — души Элен и Джо, связь с Люцифером через метку и Спутник буквально у сердца.
Возможно, это не даст мне вновь опустить руки.
— Брависсимо, а теперь, дамы и дамы, попы кверху и на выход, — хлопнул в ладони Вельзевул, вдоволь налюбовавшись на то, как я испытываю непередаваемый дискомфорт в области груди. Терпимо — раны Эдриана я чувствовала, но не так сильно, как он сам. А с ощущением, будто у меня валун под рёбрами застрял, я как-нибудь справлюсь. — Ариадна, лети вперёд, а я пока проведу небольшой экскурс. Хорошо бы успеть до того, как Михаилу снова припрёт за Еленой сталкерить.
— Какой ещё экскурс? — поинтересовалась я с подозрением, едва сова исчезла за очередной песчаной бурей.
Возвращаться в бесконечные просторы адской Пустыни было сложно. Как бы Вельзевул ни старался, как бы я ни воевала с самой собой, разрисовывая пещеры дурацкими надписями и воображая, будто я всё тот же взрослый ребёнок, ни разу не ступавший в Ад — Ад был вокруг; он был во мне, и он сдавил мне лёгкие фантомной нехваткой кислорода сразу же, как мы ступили за пределы «лагеря».
На этот раз демон не стал силой вытрясать из меня нервную дрожь; мы шли в одном ему известном направлении молча, не обращая внимания на летящий в глаза песок.
Даже внутренний голос затих; под огненным небом Преисподней сознание вновь затопили отдающие горечью сомнения: откуда Вельзевул знает, кто я, и чего добиваюсь? Почему помогает? Зачем ему это? Насколько я конченая идиотка, если доверяю ему на основании спасённой жизни и, можно сказать, некого психического равновесия, но без адекватного понимания ситуации в целом? Как сильно я неправа, ощущая себя всё же чуточку лучше и увереннее, пересекая Пустыню не в одиночестве, а с этим демоном рядом?
— Здесь, — Вельзевул мягко дотронулся до моего плеча, останавливая. Я дёрнулась, заметив впереди скопление тьмы, стопроцентно отвечающей стандартам среднестатистической тусы целого полка попрощавшихся с крышей Сущностей, но Высший только пальцем по виску постучал. — Ты слишком много конечностями мельтешишь, сражаясь с этой пакостью.
— Вы постоянно по-людски бодаетесь, хотя имеете сверхъестественные способности, — резонно заметила я, обрастая табуном неприятных мурашек и изо всех сил подавляя истерический скулёж — ну сука, ну вот не сейчас!
— Махать кулаками весело, если противник имеет тело — удовольствие продлевает, — по фактам разложил Вельз. — В Сущностях нет вообще ничего человеческого, так что куда эффективнее просто их распылить. Не пробовала? — перед внутренним взором пролетела картинка того, как легко исчезли мои преследователи, когда я случайно выпала из тела, выпустив на волю благодать. — Земное измерение сковывает наши способности, но в адском и небесном это легче — просто высвободи ангельскую сущность и дай ей поглотить тьму.
Он молодецки пихнул меня вперёд, оперативно отступив за мою спину.
Сильно сомневаясь в своих, прямо скажем, не особо блестящих способностях, я неуверенно вытянулась в струнку и засверлила взглядом приближающийся мрак. Вот чего от меня хотят, а? Я грёбаный Ангел-недоучка, в любой момент готовый вскочить на карету, запряжённую тремя чихуа-хуа, и драпануть в страну оленью, противоположную локации собственной крыши. Поглотить тьму! Поглотить бы самоуверенность личного чёрта на левом плече.
— Люцифер был моим другом, — прохладное дыхание лизнуло разгорячённую шею, погружая в приятный холод, резко контрастирующий с жаром Ада. Вельзевул, казалось, сам был сгустком тьмы, грациозно вившемся за моей спиной. Он легко касался моих предплечий, похожий на лучи чёрного солнца. — Командиром, несущим свет, на которого все должны были ровняться. Мы любили его, —
Он обманщик, — в то же время пищал противный голосок в голове. —
Он вплетёт тебя в узоры своих манипуляций, и ты не заметишь, как утонешь во лжи. Это хороший ход — вверять мне крупицы прошлого. Тот ход, который заставлял меня доверять, прислушиваться, хотеть большего. Я всегда любила старину, и рассказы о ней — тоже. Показать мне доверие, чтобы я сама начала доверять. Не верить не хотелось. — Я знаю, что ты идёшь за ним. Я знаю, что он жив. Я тоже хочу освободить его, — мне
так хотелось доверять этому демону. Не знаю, почему, но
так хотелось. Мои руки засветились, и я сильнее сжала навершие меча под правой ладонью. — Только силу вперёд направляй, а не во все стороны, — неожиданно будничным тоном посоветовал Вельз.
— Я… — я захлебнулась светом — его не особо круто удавалось контролировать, но рвался он, слава Люциферу, вперёд. Внезапное стеснение со всех сторон каким-то образом вернуло съезжающую крышу на место, и я возмущённо крякнула, — Вельз, какого хера?!
— Эпичнее, — я затылком ощутила, как демон с ухмылкой рассматривает только что созданные вычурные доспехи, пришедшие на замену футболке по колено. — Ты давай, колдуй себе.
Закатывать глаза времени не было; я развела руки в стороны, выталкивая из себя волну света, накрывшую Сущности с головой неотвратимо и без возможности сбежать. Оставалось только тростью стукнуть, да бороду отрастить — Гендальф готов, выносите Фродо.
Вельзевул радостно похлопал на теоретическую публику, когда свечение сошло на нет, оставляя после себя лишь выжженный песок и всего с пяток полудохлых теней, растворившихся по одному щелчку пальцев демона. Не обращая внимания на возведение себя любимого в статус элитного преподавателя, я, звеня латами, подошла к Обрыву, ведущему на Седьмой Круг — только когда Сущности исчезли, я заметила, насколько близко мы подобрались к пропасти.
— Возьми с полки пирожок, теперь ты в состоянии намного оперативнее избавляться от отбросов нашего адского общества, — Высший сощурил глаза. — К чему подобное воодушевление на твоём хитрозадом лице?
Я, криво улыбнувшись, ткнула через плечо большим пальцем в Обрыв, под которым, на самом дне, там, где начинался Первый Пояс, клубилась тьма — почти консистенции Чёрной дыры, сборище Сущностей, намного большее, чем только что уничтоженная небольшая армия. С расползающимся по лицу предвкушением я ничего поделать не могла; крылья сами собой раскрылись, а под зад будто ботинком со знаменитым шилом наподдали — кажется, моей шизе пришлась по вкусу наша ответочка в адский огород.
— Да брось, — протянул Вельзевул. — Это же был просто урок-тест-драйв, нам валить нужно. Ты разве сама этого не желала? Какого хрена ты хочешь? Нам в другую сторону, маньяк ты пернатый.
Сам ведь напросился. Распылять проклятые души круто, а ты слишком долго прохлаждалась, решил мой гипотетический мозг, и я, тонко повизгивая, сиганула прямо с обрыва вниз.
— Елена, блять!
Мёд на душу.
